How long

      Ночной залив имеет своё очарование, тихий плеск волн и свет звёзд, что здесь гораздо ярче чем во Французском квартале, что вечно полон ярких огней. Ребекка прощается с городом, который принёс ей столько счастья и боли, она уже успела попрощаться с Элайджей и забрать остатки вещей с плантации. Она будет скучать по обоим братьям и конечно же лучшей подруге и уверена что та сделает всё чтобы Клаус как можно быстрее простил её.       — Я уезжаю. — произносит Бекка вслух зная что Марсель стоит за её спиной. Она знает ответ, он давал его ей уже множество раз, но не может, его не спросить, еще раз. — Ты поедешь со мной?       — Нет, я не могу оставить свой город и не хочу бежать. — не собирается скрывать правды вампир, он не может поверить что их очередное расставание действительно навсегда и должен сказать, — Прости, я так и не смог найти Эвелин. Видимо, она зла на нас, не меньше чем Клаус.       Первородная усмехается этой попытке переключить её возможный гнев на подругу. Да, она заметила отношения Иви к Марселю и даже кажется отчасти понимала его. Как и для всей семьи за исключением разве что Давины, которая теперь уже точно останется с ними надолго, нарочитое игнорирование что демонстрировала Эвелин к вампиру, было яснее ясного.       — Видимо, — устало соглашается Бекка с мыслью высказанной парнем, которого она когда-то так любила, что была готова давать им бесчисленное количество шансов. Но наверно хватит, пора перевернуть наконец уже эту устаревшую страницу и двигаться дальше.       — Раз ты не желаешь отправиться со мной… — собираясь уже поставить точку между ними, во всех смыслах, начинает говорить после недолгой паузы Ребекка. Но Марсель воспринимает её слова по своему.       — Твои братья приехали в город как к себе домой и отняли у меня всё, воспринимая меня словно своего раба. — возмущается мулат, забывая что когда-то именно её братья его из рабства и освободили. Именно они те, кто вырастил Марселя, воспитал и дал ему всё то что у него было. И то что он считает неправомерно у него отобрали. Только первородная устала от этих бессмысленных мальчишеских склок, и молча слушает то что ей собираются высказать. А Марсель словно вспомнив с кем и о ком говорит, обуздывает своё негодования и почти оправдываясь завершает, — Пойми, я не могу всё так оставить.       — Понимаю, — уверяет она, — прощай, Марсель.       Бекка, развернувшись, решительно уходит к своей машине, где помимо вещей её ждёт чудесный подарок от Иви. Трижды прочитав листок с пояснениями и инструкцией по применению она ещё долго не могла поверить в то что там написано. Заветная мечта, которая всегда горела в её сердце, хоть она и думала, что смирилась с её невозможностью, вдруг обрела чёткость и почти завершённость. Ей не хватает только одного, найти последний недостающий элемент — мужчину. Мужчину, который сможет стать для неё не мимолетным капризом или увлечением на пару ночей, а того кто будет достоин стать отцом её ребёнку.

***

      Никлаус — скорбит, как-то по другому описать меланхоличное состояние своего мужа Эвелин не может. Из-под его кисти за те полторы недели, что прошло с отъезда Ребекки уже вышло несколько картин. Если бы она не утаскивала его спать ночью, уверенна он так и торчал бы перед мольбертом все время.       Как развеять его тяжкие думы она не представляет и просто находясь рядом не мешает ему справляться с этим, так как он умеет — рисуя. Ей глубоко плевать на те слухи которыми с Ником периодически пытается поделиться Элайджа. Всё равно на распоясавшихся вампиров, на начавших качать права ведьм, только новость о том что Давина решила вернуться к учёбе в школе, после годового перерыва, она не пропускает мимо ушей.       После завтрака ведьма поднимается в спальню решая продолжить выбирать мебель для детской. Они ещё с Беккой начали это делать, теперь же она осталась с этим одна, а выбор был слишком огромен и разнообразен, у неё просто разбегались глаза. Но с этим Иви хочет разобраться до родов, после она точно уверена ей будет не до этого. Каталог и так был толстый, а сейчас, когда он полон её закладок и стикеров с заметками, стал еще пухлее и тяжелее и потому она последнее время не таскает его с собой, а хранит его на тумбочке у кровати.       Только вот тумбочка, когда она приходит в спальню, оказывается пуста. Ни рядом, ни даже за тумбой искомого каталога нет. Он не мог испариться, но только один человек кроме неё мог войти в их с Никлаусом спальню, если не брать в расчёт экстренных ситуаций.       Не представляя чем её мужу мог помешать каталог, девушка решает всё же уточнить не трогал ли он его. В мастерской на неё изумление она Ника не находит, только наполовину написанная картина одиноко стояла на мольберте. Несколько растерявшись и даже немного обрадовавшись, что любимый похоже начал выходить из своего мрачного состояния души, Эвелин отправляется на поиски. Которые, правда, долго не продлились, только подходя к кабинету она уже уверена, что Никлаус там.       — Ник ты не… — стремительно входя в открытую дверь Иви почти сразу забывает о каталоге и заканчивает предложение не так воодушевлено как начинала, — … один?       Помимо мужа, сидящего с не сильно заинтересованным взглядом в своём кресле и Элайджи, который расположился на диване и прищурившись смотрел перед собой, в кабинете присутствовала незнакомка. Высокая и рыжая, с большими глазами и тонкими ярко накрашенными губами. Она тут же встала при её появлении словно только этого и ждала.       — О, ты наверно Эвелин? — чересчур радостно восклицает вставшая и сделавшая ей на встречу шаг незнакомка, — А я Женевьев — новая глава ведьм Французского квартала, пришла засвидетельствовать наш нейтралитет с первородным. И я много слышала о тебе, — продолжая фонтанировать слишком наигранным позитивом, ведьма останавливается в шаге от Иви и с придыханием продолжает переводя пристальный взгляд на ее объёмный живот, — и конечно же о твоём чудо-ребенке.       — Рада слышать, что местные ведьмы признали моего ребёнка — чудом. — расплываясь в не менее фальшивой улыбке чем одаривали её, отвечает Эвелин. Ей не нравится эта Женевьев и не только потому что это та, кто пытал и выгнал из города её подругу, и пошарил в мозгах Ника. Но, она чтит слово своего мужа и не разорвёт своими действиями договор, который тот заключил с ведьмами, пока во всяком случае. — Надеюсь вы будете придерживаться этого мнения и дальше. А то последней кто назвал моего сына «мерзким выродком», я свернула шею. — сладким тоном продолжает она отслеживая реакцию женщины перед ней, — Кстати, это была Селест. Знаешь её? Кажется вы были подружками?       Закончив, Иви обходит переставшую, после её слов, источать излишнее счастье Женевьев и обогнув массивный стол встаёт с боку от сидящего Никлауса. Муж и не думает скрывать ехидную ухмылку и протянув руку, притягивает её ближе к себе, заставляя присесть на подлокотник кресла, прежде чем разместить свою ладонь на её бедре.       — Так для чего ты посетила нас сегодня, Женевьев? — с немного злым весельем от выходки жены спрашивает Клаус, прислушиваясь больше к размеренному сердцебиению Иви и вторящему ему трепыханию маленького сердечка их чуда.       — Все ведьмы Французского квартала приняли моё главенство, — вернув на лицо улыбку, уже не столь радостную, правда, отвечает на вопрос Женевьев. Окинув взглядом молчаливо слушающего её старшего Майклсона, она возвращает внимание к паре разместившийся за столом, — наша сделка в силе. И Давине пора вернутся к нам. И конечно, мы и Эвелин, с радостью примем в наш ковен.       — Этого не будет, — возражает Элайджа, после чего встав с дивана отходит к окну.       — Если Эвелин не хочет… — озадаченно начинает говорить ведьма, не понимая чем вызван протест первородного.       — Мой брат имеет в виду, что Давина не вернётся к вам, — поясняет слова старшего брата Никлаус, — её не было в нашем договоре, дорогуша, уж извини, — протягивает он прежде чем повернуть голову к жене с вопросом, — А Эвелин?       — Уже была бы в ковене, если бы того хотела, — отвечает на это Иви, не желающая связываться с теми кто завязал свою магию на трупы предков.       — Но Давина одна из… — быстро оправившись Женевьев оборачивается к старшему Майклсону, понимая, что он только что говорил от имени юной ведьмы.       — Майклсонов, — почти припечатывает на чужую попытку что-то сказать Элайджа. Он слишком хорошо знает как его подопечная боится предков, ещё когда воскресла Моник у них состоялся разговор на этот счет. И Давина высказала категоричный отказ от любой возможности вернуться в ковен.       — Давина отреклась от магии рода и больше не принадлежит ковену, — вставляет своё слово Эвелин, зная что это довольно весомый аргумент.       — Хорошо, я поняла вас. — отступает, но не похоже что смиряется Женевьев, переходя к ещё одному вопросу что её интересовал. — У вас находиться тело Сабин, мы бы хотели забрать его и придать земле как полагается.       Взгляды братьев обращаются к Иви и та еле заметно морщится, понимая что это придётся решать ей. Отдавать тело сильной ведьмы ковену тем самым усиливая его она не сильно хочет. Но у них договор, да и бренные останки ранее занимаемые Селест ей собственно ни к чему.       — Хорошо, вы получите тело, — соглашается с чужой просьбой Эвелин, — считайте это жестом наше доброй воли. Элайджа не мог бы ты?       Первородный вампир понимающе кивает на слова невестки. Жестом указывая на выход из кабинета старший Майклсон почти сверлит Женевьев настойчивым взглядом, пока та кивнув на прощание не покидает комнату. Элайджа отправляется следом, оставляя супругов в кабинете одних.       — Ты искала меня, любовь моя? — с любопытством вспоминает о том как она пришла, Ник. Поглаживая её бедро он трепетно опускает на живот другую руку прежде чем последовать за ней губами. Да, сквозь ткань платья это не то, но она не мешает ему почувствовать сильный толчок. Это вызывает у него искреннюю улыбку, впервые за последние недели.       — Да, ты не видел каталог, что лежал у нас в спальне? — зарываясь пальцами в волосы на склоненной перед ней макушке спрашивает Иви.       — Возможно, видел, — предполагает мужчина прежде чем снова прижаться губами к животу и получить по ним лёгкий пинок.       — Он мне нужен, Ник. — перебирая пальцами его волосы говорит девушка, ощущая на своём животе уже третий поцелуй и очередной пинок в ответ, и возмущается на это, — Ох, что вы делаете?       — Не мешай мне общаться с сыном женщина. — в шутку приказывает Никлаус смеясь, прежде поймать ещё один толчок губами. Отвлекшись от небольшой игры, что затеял его сын он отвечает жене, — А каталог ты получишь вечером.       — Ох, — от очередного пинка Эвелин не может сдержаться и в отместку оттягивает перебираемые волосы, на что получает лишь еще один смешок.       Она радуется тому что Никлаус, кажется, начал оправляться от поступка сестры.

***

      Кухню заливает яркий солнечный свет, время завтрака уже прошло, но три девушки собрались на ней не для него. Под любопытным взглядом юной ведьмы и волчицы, Эвелин раскладывает сушёные пучки трав по столешнице. Хейли, последовавшая совету рыжей ведьмы, обговорила всё со стаей и заручившись их согласием принесла клятву. Иви не требовала ничего сложного, просто клятва о ненападении на неё и её семью. Не то чтобы тому же Никлаусу могли чём-то угрожать волки, но их сын, когда родиться, будет вполне себе лёгкой мишенью. Да и наказание за преступление клятвы будет просто возвращение проклятья, что ведьма взялась снимать, если конечно идиот выживет после нападения. Но наказание должно быть озвучено иначе какая это магическая клятва?       — Во времена моего обучения ещё не было трактатов описывающих свойства трав. — размещая пучки на достаточном расстоянии чтобы они не мешали друг другу, больше читая своеобразную лекцию для Давины, Иви продолжила рассказывать, — А если были, распространения не имели. Одна и та же травка в разных деревнях имела как правило своё название, а иногда и несколько. И потому, моя наставница учила меня не опираться на название или описание того, или иного растения.       Придирчиво рассмотрев дело рук своих Эвелин отступает от стола почти заваленного травами. Она уже знает что ей нужно использовать для зелья, которое поможет оборотням снять проклятье. Но раз уж она вольно или невольно взялась обучать Давину, это можно использовать как неплохой урок.       — В её книге заклинаний было множество рецептов зелий. — с небольшой ностальгией вспоминает рыжая ведьма, — Но когда я попыталась их заучивать она надо мной только посмеялась. А потом научила чувствовать свойства трав. Однажды, она при мне сварила зелье из своей книги используя травы, что не только не подходили под описание нужных, а некоторые даже противоречили ему. И оно имело именно те свойства, что от него требовались. Моё же сваренное строго по рецепту не удалось. Мы им потом слизней в огороде травили, кажется. Но это всё неважно.       Отвлекшись от воспоминаний Эвелин видит пышущую энтузиазмом Давину. После того как юная ведьма смогла почувствовать проклятье Бастианны на браслете, она дала задание почувствовать разницу между проклятым браслетом и защитным, что был на ней. А теперь пришёл черёд научиться распознавать травы. Ныне конечно с зельеварением попроще, не нужно самому идти в лес и искать необходимое. Всё можно купить в лавках, там уже и обработают все и даже выжимку могут сделать.       — Как по твоему, какие травы нам понадобятся вот для этого? — отдав исписанный ею лист Давине, Иви присаживается на стул внимательно смотря на то как будет действовать её ученица. В описании зелья ведьма учла всё, даже оборотническую природу тех для кого и будет готовиться зелье. Хоть это не сильно и важно, но чем больше уточнений тем меньше возможных проблем. Это для Хейли она когда-то варила зелье, что называется от всех проблем, а здесь у них конкретное проклятье и конкретная задача.       — Вот, — с волнением Давина отсортировала нужное по её мнению, с любопытством смотря на реакцию Эвелин.       — Неплохо, — встав оценивает выбранное ведьма, с улыбкой продолжая, — я бы сказала десять из восьми.       — Это как? — озадачивается следящая за проходящим перед её глазами уроком Хейли. Юная ведьма же не менее озадаченно проходиться взглядом по выбранным травам пытаясь определить где и как ошиблась.       — Просто вот эти, в зелье будут дублировать друг друга, — поднимая два засушенных пучка трав на первый взгляд никак не отличимых друг от друга поясняет Иви. Волчица вообще не понимает чем один пучок отличается от другого. А подняв ещё два ведьма повторят, — как и эти. По большому счету, на зелье бы это не сильно сказалось, разве что у кого-то могла бы появиться сыпь. Но они оборотни так что, вряд ли.       В четыре руки обе ведьмы подготавливают все выбранные Давиной травы, кроме тех что отбраковывала Эвелин как лишние. Варка зелья не занимает много времени, получившееся же варево тёмно-зелёного цвета ведьмы процеживают в полулитровую банку.       — Вот и всё. — закрыв крышку на стеклянной таре Иви протягивает её ожидающей Хейли, та осторожно принимает зелье, — Дай им его в полнолуние, когда станут людьми. Это концентрат так что разбавь один к двадцати. Одного глотка на человека хватит.       — Спасибо, ты нам очень помогла, — волчица расплывается в улыбке и на её щеках от этого появляются ямочки делая её очень милой.       — Благодарить будешь, когда избавишь свою стаю от проклятья, — останавливает чужое ликование ведьма. Ей несложно было помочь Маршалл, только вот снявшие проклятье волки уже вряд ли захотят сидеть на болотах. И Элайджа не поблагодарит её за добавление проблем в квартале. Но ничего из этого Эвелин не говорит, а спокойно провожает Хейли с лекарством для стаи.

***

      Под мерный шорох мазков кисти по холсту Иви медленно вывязывает вроде бы получающийся стройным ряд. В мастерской Никлауса хороший свет и она любит проводить время рядом осваивая вязание пока он занят очередной картиной. После получения назад каталога с детскими товарами полного теперь уже и его заметками, Эвелин узнаёт что муж решил заняться обустройством детской. Выбрав соседнюю с их спальней комнату он планомерно приводил её в порядок своими руками. Правда, ей туда заходить было запрещено, ссылаясь на вредные для неё пыль и краску, Ник заверил, что скоро она всё увидит.       Эвелин не знала радоваться ей что любимый почти с головой окунулся в то чем может себя занять или беспокоиться. Но то каким одухотворенным он возвращался из будущей детской её немного успокаивало. Благо он не проводил двадцать четыре часа посвящая себя обустройству комнаты. Он всё также продолжал рисовать картины и даже пару раз выбирался в город на пленэр. И, что не сильно её радовало, присутствовал на встречах с Женевьев, та стала наведываться в их дом с излишней частотой. Только вот каждый раз выдумывала удобные причины появления или отговорки, как посмотреть.       — Никлаус, я понимал твою скорбь по нашей сестре… — целеустремленно входя в мастерскую начинает говорить Элайджа.       — Я не скорблю, — возражает на слова брата гибрид не отрывая ни своего взора от картины, ни кисти. Продолжая рисовать он заканчивает свою мысль, — наша сестра не умерла, а просто исполнила то желание, что так долго лелеяла в своём сердце. Избавилась от такого ужасного брата как я.       — Месяц прошёл, ты должен наконец заняться делом, — продолжает гнуть свою линию первородный вампир, раздражаясь от того что брат даже не соизволил посмотреть на него.       — К чему вся эта спешка? — без особого интереса уточняет Клаус отступая от мольберта, чтобы оценить картину.       — Потому что за время правления Марселя этот городок привык иметь короля. — не скрывая возмущения к чужому безразличию отвечает Элайджа, — Ты хотел иметь этот трон. Теперь ты должен принять и полагающуюся к нему ответственность.       — Прости, но сейчас я занят другим, — хмыкнув на тираду, Никлаус собирается вернуться на своё место и подправить пару неудачных на его взгляд мест, но брат отбирает у него кисточку и встаёт наперерез.       — Может ты донесешь до своего мужа мысль, — обратив свой взор на продолжающую вязать сидя в кресле невестку, пытается перетянуть её на свою сторону старший Майклсон, — что творящийся за пределами этого дома хаос, рано или поздно может навредить нашей семье.       Отвлекшись на разговор первородных братьев Эвелин в очередной раз запутывается в последовательности действий. Петля соскальзывает со спицы и судя по поехавшему ряду это не первая её ошибка. С раздражением она выдергивает обе спицы из очередной неудачной попытки что-то связать для ребёнка.       — Особенно, самой незащищённой её части, — уловив взгляд девушки на себе заканчивает свою мысль вампир взглядом указывая на её объёмный живот.       — Не зли мою жену Элайджа, она довольно метко метает спицы, — не ведясь на провокацию брата в сторону их ребёнка со смешком предупреждает Клаус. С намёком смотря на одну из стен, где виднеется пара аккуратных маленьких дырочек.       Иви в ещё большем раздражении от чужого замечания втыкает освобождённые от пряжи спицы в новенькие клубки покоящиеся в плетёной корзине стоящей рядом с её креслом. Она не метала несчастные спицы в стену, так получилось. После очередной неудачной попытки связать что-либо девушка просто их отшвырнула, кто же знал что они окажутся в стене.       — Что ты предлагаешь Элайджа? — спрашивает в ответ на слова мужчины Эвелин. Она согласна, хаос в Новом Орлеане им не к чему, но и капать на мозги мужу ведьма из-за всего этого не собирается.       — Мы должны разобраться со всем этим, снова объединить этот город, — с надеждой во взоре вновь обращается к брату старший Майклсон.       — Возможно воедино его больше не собрать, — с печалью отзывается на это предложение Никлаус отворачиваясь от брата и беря другую кисть взамен той что у него забрали.       — Что ж, тогда возьмусь я, — с раздражением говорит первородный вампир и кинув кисть на рабочий стол брата покидает мастерскую так же стремительно, как и пришёл.       — Что ты задумал, муж мой? — спрашивает Иви со скепсисом смотря на ухмылку, что расползлась на лице мужа стоило его брату покинуть помещение.       — Интересно посмотреть как дипломатичный и благородный Элайджа, — с не сходящей с лица ухмылкой начинает отвечать на вопрос Ник. Он отложил ненужную сейчас кисть и подходя к сидящей в кресле жене опускается перед ней на колени, чтобы прижать руки к её животу и продолжить, — справиться с враждующими фракциями без пугала в моём лице за спиной.       На последних словах он пристраивает свой подбородок на упругом животе. Заглядывая в изумрудные глаза любимой он с наслаждением подставляет свою голову и шевелюру под её пальчики.       — И чего хочет добиться этим моё коварное чудовище? — с ласковой улыбкой Эвелин смотрит в любимые глаза и понимает что муж наконец уже точно начал оттаивать и выбираться из той ледяной скорлупы скорби и боли в которую себя заковал, — Чтобы он понял, что без тебя не в силах справиться своими привычными методами, или понял что не такой уж дипломатичный и благородный?       — Меня устроят оба варианта, душа моя, — прикрывая глаза в наслаждении той лаской, что ему дарит девушка и купаясь в транслируемых ею чувствах выдыхает мужчина.

***

      Отец Киран придирчиво смотрит на массивный стол поставленный перед алтарём и резные стулья. Он не сильно верит в то что затея первородного с переговорами будет удачной. Но согласился предоставить место для этого. Вскоре в церковь придут приглашённые, но перед этим ему стоит поговорить с вампиром, что не менее оценивающе оглядывает дело рук своих.       — Элайджа. — священник решается и окликает первородного, а уловив на себе его взгляд продолжает, — Не знаю в курсе ли ты, но меня хотят сместить.       Проговорив то что для него за последний месяц стало очевидно святой отец замолкает. Он не знает когда это началось, скорее всего после открытия церкви вновь. Камилла узнала о существовании сверхъестественного и пришла к нему за советом. Но не зря племянница изучает психологию, она быстро вычислила что для него всё сказание ею не новость. Киран не хотел терять единственного живого родственника и попытался вразумить Камми. Видно он слишком увлёкся семейными проблемами и упустил момент когда его влияние в городе ослабло. Этим не могли, не воспользовался те, кто жаждал занять его место. Только он не уверен, что так уж не хочет его отдавать. Ссора с ведьмами, смерть Шона и проклятие, что самому ему удалось избежать благодаря чуду по имени Эвелин, да ещё и Камилла вопреки его воле оказалась во всё это втянута. Все это и по отдельности было тяжким грузом на его душе, а уж все вместе и подавно. Ему просто необходима передышка.       — Мисс Франческа Корреа, — отвечает на информацию данную отцом Кираном, старший Майклсон, — да до меня доходили слухи. Не думаю что ей удастся занять место О’Конноллов в этом городе.       — Думаю, что позволю ей на нём посидеть, — с усталой улыбкой отвечает на это священник добавляя, — какое-то время.       — Приму это к сведению, — понимающе смотрится ответ первородный и слыша приближение гостей, — но пора начинать.       Ведьмы и вампиры рассаживаются по местам в то время как Элайджа и отец Киран пока остаются на ногах. Первым слово, как хозяин, берёт святой отец:       — Церковь святой Анны долго была нейтральной территорией. — озвучивает очевидное для всех присутствующих, священник не забывает и напомнить о цели из-за которой всё пришли, — Поэтому мы собрались здесь по просьбе Элайджи Майклсона, чтобы принести гармонию в наш дом. Спасибо, что пришли.       Поблагодарив всех Киран занимает своё место и передаёт слово первородному. Он устало откидывается на спинку стула ожидая того что скажет первородный, а представители ведьм и вампиров переводят взгляд с него на Майклсона.       — Да, спасибо, и добро пожаловать. — окидывая взглядом собравшихся Элайджа не задерживает его ни на ком, ни на Женевьев, ни на Диего, уж тем более не на их сопровождении. Достав из внутреннего кармана пиджака довольно дряхлый на вид документ он выставив его на всеобщее обозрение говорит, — Правила Марселя Жерара которые больше не действуют, — и мужчина символично разрывает и без того ветхий пергамент, прежде чем продолжить, — Потому что теперь я тут главный.       — Ты привёл нас со словами, что мы будем править вместе. — не выдержав возмущается Диего, — Ты не говорил что объявишь себя королём.       — Каждый из вас представляет своё сообщество и я это уважаю. — заметив недовольство и на лицах остальных, за исключением пожалуй отца Кирана, тот так же откинувшись на стуле спокойно ждёт продолжения, — Тем не менее, проблемы возникающие между вами решаю я. Мы все в какой-то степени ответственны за творящийся в городе хаос. Но перед вами сегодня стоит простой выбор: либо вы все живете в мире, либо проваливаете.       Стоило первородному договорить и попытаться начать обсуждение предлагаемого им плана, как начался гвалт. Никто не хотел никого слушать и уж тем более понимать. Только старший Майклсон сохранял спокойствие, но был не в силах найти компромисс с собравшимися, ведь кроме него его никто и не желал. Даже отец Киран, хоть и сдержанно, но поддался общей непримиримой позиции, отстаивая интересы людей.       И только явление незваных сюда гостей, смогло призвать собравшихся к тишине. Хейли Маршалл — волчица, что Элайджа не видел с тех самых пор как забирал Эвелин из больницы. Её беременность была выражена чуть меньше чем у невестки, но никто бы не усомнился что пришедшая в церковь девушка, в сопровождении двух оборотней, готовиться вскоре стать матерью.       — Вы делите город, а нас позвать забыли? — интересуется Хейли, гордо задрав подбородок и с явно выраженным недовольством осмотрев собравшихся она останавливает свой взор на первородном.       — Мы не делим город, а устанавливаем границы. — указав рукой на лежащую посреди стола карту Французского квартала спокойно отвечает на выпад старший Майклсон, резонно замечая, — Собрались те кто живет во Французском квартале. Вы же насколько мне известно обитаете на болотах.       — Не надолго. — уверяет вампира волчица и бескомпромиссно добавляет, — Мы требуем место во Французском квартале и за столом переговоров.       Поднявшийся следом за словами девушки шум заставляет первородного обречённо прикрыв глаза рукой задуматься о том когда у него в последний раз так болела голова. Собрание и в первоначальном составе не могло ни о чем договориться, а теперь и подавно только нейтральность территории и его присутствие останавливает всех от рукоприкладства. Он уверен, стоит им дать только один знак и все дружно бросятся в массовую драку.

***

      Вдохновение ушло, как и желание продолжать творить, но он машинально продолжает наносить на холст мазок за мазком. Приторный запах духов забивает нюх и раздражает не меньше чем само присутствие ведьмы в его мастерской. Но увы она пока может быть полезна.       — Лицо Элайджи стоило видеть, когда вошла Хейли, — женщина разместилась в кресле его жены и теребя незаконченное вязание Иви, которое накрывало собой мотки шерсти, рассказывала о прошедшем собрании фракций, что устроил его брат.       — Проклятье стаи полумесяца снято, — отстранено замечает Никлаус слыша лёгкие шаги, что приближались к мастерской. Несмотря на то, что его любимая носила в себе их дитя, её движения сохранили волчью грацию, что изменяет его ведьмочке лишь в моменты сильной усталости.       — Думаешь всё получится? — с искренним любопытством интересуется глава ведьм, — Что нам удастся сохранить видимость мира?       Первородный гибрид знает что если его брат того действительно захочет у него всё получиться. Даже принудить к миру всю разношерстную компанию, что собралась во Французском квартале. Вот только без его помощи, Элайдже придется вспомнить о жестокости и том как ею пользоваться.       — Женевьев? — вопросительно смотря на сидящую в её кресле ведьму говорит Эвелин вместо приветствия, — Не знала что ты сегодня заглянешь.       — О, Эвелин, рада тебя видеть. — нарочито медленно поднимаясь из кресла отвечает ведьма, — Просто дружеский визит.       Мило улыбаясь объясняет причину своего появления в чужом доме Женевьев и делает пару шагов к Клаусу сокращая между ними расстояние. Стреляя глазками она пытается выглядеть загадочно, так словно есть какая-то тайна между ней и гибридом. Но только сама того не замечая вызывает у мужчины лишь глухую неприязнь, что он в свою очередь сдерживает напоминая себе о ее полезности.       — Как мило что ты так часто нас навещаешь, дорогуша, — приторно улыбнувшись ведьме замечает Эвелин.       Иви не может, не отметить что ведьма под её пристальным взглядом и милой улыбкой чувствует себя неуютно, хоть и отчаянно пытается этого не показывать. А ещё и давление той силы что она окружила дом делает его неуютным для тех кого она посчитает нежеланными гостями. Видя как улыбка женщины становится всё более натянутой, Эвелин вопросительно приподнимает брови.       — Ну что ж мне пожалуй пора, — опомнившись Женевьев одаривает гибрида ласковой улыбкой и разворачиваясь к выходу нарочито взмахивает волосами прежде чем уйти, распространяя еще больше запах своих духов по мастерской.       — Не будем тебя задерживать, — продолжая не сводить взгляда с ведьмы откликается на это Иви уступая дорогу к двери.       Проводив глазами Женевьев до того как та покинет мастерскую, девушка оборачивается к мужу и ловит его лукавую улыбку. Нахмурившись она подходит ближе к Никлаусу и задрав голову вверх, чтобы смотреть тому в глаза спрашивает:       — И что же тебя так развеселило муж мой? — и ещё больше насупившись замечает длинный рыжий волос на рубашке мужчины — не её.       — Твоя ревность, любовь моя, — откровенно отвечает на вопрос Клаус и подняв пальцами подбородок своей ведьмочки чтобы она вновь взглянула в его глаза продолжает, — Твои глаза так прекрасны когда в них пляшут эти искры.       — Смотри не подпались об них Ник, — ехидно просит на это Иви, снимая чужой волос с одежды мужа.       — Я готов гореть только в огне нашей страсти, сердце моё, — почти бормочет в губы жены Никлаус прежде чем сорвать невесомый поцелуй.

***

      Элайджа нарушает его уединение в святая всех святых, будущей комнате его сына. Детская ещё не приняла тот вид, что он желает, да стены выровнены и готовы к покраске, пол заменён, как и рассохшаяся дверь. Но впереди ещё много работы, а его малыш вот-вот будет готов появиться на свет. Отложив карандаш, которым размечал контуры будущей росписи и отойдя от стены на ней уже можно было различить наметки будущего леса и животных, Клаус обращает наконец внимание на брата. Первородный вампир выглядит недовольным и не собирается скрывать это, скорее демонстрируя всей позой.       — Что не нравятся волчата? — кивая на пару волков и маленького смешного волчонка между ними, спрашивает Никлаус брата. Волчье семейство станет центром композиции, может быть и банально, но такой символизм его веселит. И он уверен Эвелин понравиться, а остальное не столь важно.       — Не нравится твоё затянувшееся безразличие, — равнодушно скользя по становившейся всё более светлой комнате отвечает старший Майклсон.       — Что сложно воссоединить общество известное взаимной ненавистью? — ехидно спрашивает гибрид и без ответа зная о проблемах брата. Женевьев флиртуя с ним всё же умудрялась делиться полезной информацией.       — Избавь меня от банальностей, — просит первородный вампир прекрасно зная чем вызвано веселье Клауса.       — Хочешь мира? — становясь отчасти серьёзным уточняет Никлаус, — Не стоило забывать об оборотнях. Сто лет назад у них был хороший шанс забрать себе город. И сейчас они не останутся в стороне и не будут смотреть как враги разрывают на куски то что почти стало их.       — И без них сложно кого-либо просто усадить за стол переговоров, — почти откровенно жалуется на сложившуюся ситуацию Элайджа. То собрание, что он организовал, превратилось в откровенную склоку, ни к чему не привело, если не считать его головной боли.       — Не можешь усадить их за стол — отбрось его. — словно как само собой разумеющееся предлагает первородный гибрид, вспоминая один случай, — Помнишь, губернатор хотел получить от нас согласие на возведение дамб? И как ему удалось нас уговорить?       — Предлагаешь устроить вечеринку? — прекрасно понимая, о чем говорит его брат, всё же уточняет старший Майклсон находя эту идею всё более привлекательной.

***

      Ночь вступала в свои права над Французским кварталом, окутывая улочки прохладой и словно призывая людей на улицы. Бары открыли свои гостеприимные двери завлекая гостей джазом, весёлым смехом и умопомрачительными запахами еды.       Женевьев только вернулась к себе как почувствовала что что-то не так. Странный зуд на кончиках пальцев не проходил, как бы она не терла их друг об друга. Вскоре к нему присоединилась и вся кожа, а следом и голова. Она тщательно следила за собой после воскрешения так что это не могла быть банальная грязь. Но она все же решается обратиться за помощью к мылу и мочалке.       Только вот душ не помог, а словно сделал только хуже, после попытки вымыть голову половина волос осталось в сливном отверстии. Это очень напугало ведьму, ведь её вернули с помощью великой магии и тело должно этой магией поддерживаться. И поддерживаться в хорошем состоянии. Но что-то определённо не так.       Разглядывая в зеркала ванной вполне видимые проплешины на голове, Женевьев успокаивает себя что это вполне можно поправить магией. Что она тут же и делает закрыв глаза и представляя свою шевелюру какой она и должна быть, ведьма чётко проговаривает заклинание. Но стоило ей открыть глаза как невольный крик сорвался с её губ.       Всё её лицо покрылось глубокими старческими морщинами, а кожа обвисла. Она в один миг постарела лет на сорок, а то и все пятьдесят. Разве что волосы сохранили свой цвет, да вернули свой объем и количество, а значит магия подействовала.       — Что это?! Этого не может быть! — в неверии женщина ощупывает себя и понимает что ощущает под руками именно то что видит в зеркале. Догадка как удар молнии простреливает ведьму и она рычит ставшее ей ненавистным имя так что её можно спутать с оборотнем, — Эвелин.       Глава ведьм Французского квартала сразу поняла, что не понравилась этой девчонке, что сумела залететь от Никлауса и потому пользовалась благосклонностью первородных. Вот только она не ожидала от неё такой наглости. И ведь не докажешь что проклятье наложено именно этой девкой. Только как та умудрилась? Когда? Но ничего она вернёт его сторицей.       Но для начала стоит привести себя в порядок, она ожила, избавилась от Бастианны и Селест с помощью первородных не для того, чтобы провести остаток дней выглядя как семидесятилетняя старуха. Она смогла вернуть себе волосы, сможет обратить и все остальное. А когда закончит с этим, подумает о возмездии и от этого Эвелин не спасет ни ее магия, ни покровительство Никлауса.