У камня есть душа

Погода начала портиться еще в субботу. Похолодало так, будто не май вовсе, а промозглый март, весеннее небо затянуло рваными белесыми облаками. Клубились они и тяжелели, а к обеду среды угрожающе нависли свинцовыми тучами. Ричард обычно любовался ухоженным двором Императорского Университета, а сейчас едва взглянул: окутанные нежно-зеленой листвой деревья будто замерли в ожидании беды, и от зрелища этого на душе было тоскливо и тягостно. — Ливень будет, — хмуро констатировал Эстенис. — Дик, ты закрыл окно на кухне? — Само собой, — процедил сквозь зубы Ричард, ощущая, как в груди закипает злость. — И знаешь что, Эсти, мне надоело быть твоей прислугой. За неделю, что я был на Луне, ты ни разу не удосужился помыть посуду и выбросить коробки из-под еды, которую заказывал. И бутылки. Давай так: вечером серьезно все обсудим. И либо придем к какой-то договоренности, либо… Расходимся. Не нашлось решимости сказать это, и вот уже хлестнуло злостью на самого себя. И в голове в который раз уж прозвучал насмешливый баритон Зигфрида: «Вот это — нормальные отношения?» — Что — «либо»? — недобро прищурился любовник. — Ну, давай, скажи уже! — Эсти, мы с тобой зашли в тупик, но ведь можно попробовать все исправить. — Ричард старался говорить спокойно, но голос предательски охрип. Исправить… сколько шпинель в золото не оправляй, рубином она не станет. Но как решиться изменить жизнь, к которой так привык? — Слушай, Дикон, тебе, похоже, к врачу надо, — ледяным тоном произнес Эстенис. — Говорят, земляне на Луне с ума сходят, потому что там всегда ночь. А ты явно не в себе: то мрачный ходишь, то вспыхиваешь на ровном месте, то чушь всякую несешь про камни похлеще той, что обычно. Вот кому, кроме меня, ты такой нужен? — Вот как?! — выпалил Ричард, задыхаясь от гнева. — Зигфридериан предлагал мне парюру Терезы Баварской! И золото Форт-Нокса! Я мог попросить все его сокровища, и он отдал бы, не раздумывая просто за то, чтобы я остался с ним! — О вихри, началось… — картинно закатил глаза Эстенис. — Дик, ну хватит уже сказок этих, что ты весь такой принц, которому упырь шнурки завязывать будет, а потом на руках носить. — А это было! — Ричард вскочил со стула, задел столешницу, и белоснежном лотке жалобно звякнули золотые перстни. — Представь себе, завязывал! За окном ослепительно вспыхнуло, раздался раскат грома, и в стекло не дождем ударило — ледяным градом. От неожиданности Ричард вздрогнул всем телом, горло сдавило спазмом так, что потемнело в глазах. «Принесу воды!» — донесся голос Эсти, будто через подушку. Отпустило довольно быстро, отдышался, вытирая со лба холодный пот. Похоже, действительно, надо к врачу: слишком часто стали случаться приступы. Впрочем, причина такой острой реакции известна… Не раздумывая, открыл на нейробласлете список контактов и отправил звонок. — Здравствуй, яхонтовый мой, — вспыхнул изображением настенный экран, и у Ричарда снова перехватило дыхание, а по телу будто искры пронеслись, кольнули в кончиках пальцев иглами. Зигфрид был почему-то обнажен по пояс, вороные волосы непривычно стянуты в хвост, мускулистые плечи и грудь в каких-то темных засохших потеках — кровь?! Слайдер сидел на странном подобии качелей с железными тросами, а за ним на черной стене копошилось нечто бесформенное, бледно-зеленое. — Похоже, я не вовремя, — сдавленно произнес Дик. Смотрел на слайдера, и сердце рвано трепетало, а перед глазами вихрем проносились воспоминания. Как брал на ковре в своем кабинете, жадно, властно... Как провел ножом по груди, и не было страшно. Как искрила его молния на струнах нейроситара, и обер-командор кратера Деландр пел землянину запрещенную песню в шелковом шатре, а потом лакомился виноградом из его рук... — Для тебя я время всегда найду, — улыбнулся Зигфрид. — Я в кратере Астон, мы сажаем… Ах ты ж, зараза такая! Ричард испуганно охнул: руку слайдера оплели какие-то белые шипастые отростки, стиснули так, что выступила кровь. Слегка полыхнула молния, и неведомая «зараза» тут же отлипла, оставив на жемчужно-бледной коже слайдера глубокие рваные раны. — Оксидж-мхи мы на здания сажаем, — как ни в чем не бывало продолжил обер-командор. — Они не любят, когда их трогают, поэтому цвет потеряли, и агрессивные: в одежду намертво впиваются, не оторвешь. А так если в тело вцепится, чуть шотнешь его, и отпускает. Как у тебя дела? — Зигфрид, со мной что-то не то, — смущенно пожаловался Дик. — Можем поговорить вечером? — Конечно, — кивнул слайдер. — Все, что захочешь, сокровище мое. Странное дело: от одного только короткого разговора с обер-командором на душе потеплело, ушла необъяснимая едкая тоска. Даже не злился больше на виновато поглядывающего Эстениса. Остаток дня методично исследовал украшения, касался драгоценных камней, наслаждался игрой света на их гранях и невольно думал, что больше всего под звездами хотел бы поделиться своими ощущениями с Зигфридом. Ведь слайдер — единственный, кто мог разделить с ним этот невероятный дар Пустоши... — Где же он? — раздался в дверях капризный возглас. — Нет, мы желаем лично, слышите, лично видеть этого юношу! Немедленно! — Ричард, золотко мое, — прокартавил Мордехаис. — К тебе таки пришли. — Димитрий Константинович Терехов Третий, — надменно представился разряженный в небесно-голубой бархат пузатый мужчина, приторно благоухающий туберозой. — Мы могли бы вызвать к себе, конечно, но хотим видеть умельца, так сказать, в естественной среде обитания. Который из двоих? Вон тот хорошенький брюнет, мы полагаем? — Ваше Высокородие… — Ричард поклонился и замер, не поднимая глаз. — Хм… Невзрачненький какой-то, — Димитрий протянул для поцелуя пухлую руку, унизанную вычурными перстнями. — Однако же, наделал он фурора! Во всех салонах только и говорят, что о его стажировке в Деландре, так что с этого дня работать с драгоценностями Дома Тереховых будет Ричардис. — Вы таки всегда доверяли сокровища Тереховых исключительно мне, — елейно возразил мастер. — Ричард, конечно, талантлив, но еще только набирается опыта. Я имею полагать, что года через три-четыре… — Ах, старина Мордехаис, — снисходительно перебил Димитрий. — Да неужто вы не понимаете? Плевать мы хотели на его таланты с кремлевской башни! Важно лишь то, что сей юноша лично — слышите? — лично знаком с Его Сиятельством Зигфридерианом. Мы лишь побеседовали с обер-командором на Балу Цветов, а тут такое! — Но, Ваше Высокородие… — снова принялся лебезить Мордехаис. — Молчать! — капризно прикрикнул Димитрий. — В эту субботу мы желаем видеть Ричардиса в нашем салоне, он будет развлекать гостей пикантными историями о легендарном кратере Деландр. А заодно демонстрировать нашу коллекцию драгоценностей, сопровождая сие подробным рассказом он них. И вот еще что, пусть приведет себя в порядок. Волосы осветлить и завить, сходить к бровисту… И хорошо бы сделать мушку над губой, мы находим сие соблазнительным. Теперь об украшениях… Ричард не слушал. Жалко улыбался, глядя на синие лакированные туфли Его Высокородия с узкими, чуть загнутыми кверху носами. Димитрий Терехов был далеко не первым за эти три дня, кто пожелал «лично увидеть умельца». Началось это в понедельник, когда на странице факультета геммологических наук споро опубликовали статью про стажировку, короткое интервью и рекомендательные письма Соломониса и Зигфрида. Уже после обеда Мордехаис позвал в свой кабинет, где обдувалась карманным вентилятором госпожа Рыбакова-Рыбкина, одна из постоянных клиенток. Престарелая светская рыба… то есть, львица заявила, что отныне доверит свои украшения только Ричарду, Мордехаис крякнул и схватился за пейсы, но деваться ему было некуда. Гордостью охватило тогда, триумф полыхал в груди — оценили талант, поверили в способности, теперь никакого кубического циркония, только сапфиры, изумруды, бриллианты!.. Фальшью оказалось все. «А правда ли, что у обер-командора есть ручное чудовище из Пустоши, коие содержится в нейролитовых цепях и питается земными младенцами? Сие так будоражит фантазию!», «Говорящий котик?! Сие суть куда гораздо забавней младенцев! Ах, малыш, ты просто обязан рассказать сию очаровательную историю нашим гостям!» Но обиднее всего было даже не то, что господа видели в нем не талантливого ювелира, а светского шута. Мастер Мордехаис почему-то изо всех сил отговаривал богатых клиентов доверять свои сокровища Ричарду. Настаивал, что у него еще недостаточно опыта, чтобы работать с древними украшениями. Бормотал что-то про жемчуг и полудрагоценные камни… Почему? Неужто испугался, что ученик превзойдет учителя? Но разве не для того обучал столько лет?.. — Ричард, золотко мое, — прервал горькие размышления Мордехаис. — Ты все понял? — Да, сделать мушку и завить волосы, — язвительно отозвался Дик. Хотел добавить еще про красный клоунский нос, но столкнулся со странным взглядом мастера и осекся. Мордехаис прижимал к груди массивный резной ларец с вензелем Дома Тереховых, будто хотел защитить от какой-то неведомой угрозы, и буравил Ричарда таким холодным колючим взглядом, что резануло в груди неясной тревогой. — Сперва я таки сам взгляну, — ласково сообщил мастер. Тон его никак не вязался со льдом в глазах. — Большую часть этих украшений за прошедшие годы я уже оценил и внес в каталоги, а вот новые представляют особый интерес… Подготовлю все для тебя. Золотко мое.