Будешь моим пёсиком?

Макс не трогал его почти два дня, даже минетов больше не требовал, что заставляло Игоря всё это время расслабляться и напрягаться одновременно. Мужчину очень задевало, что на него как-то странно быстро перестали обращать внимание. Как и было заведено, гуляли утром и вечером стабильно, готовил завтраки, и постоянно ожидал нападения со стороны своего странно спокойного хозяина. Такое странное поведение было очень не свойственно лысой озабоченности, что настораживало, да и что скрывать, пугало. Может к нему не прикасались только из-за того, что грубо трахнули, и Макс не желал калечить его ещё больше? Просто дожидается полного заживления. А вдруг он его больше не хочет, ну вот не понравилось, и всё, просто вида не показывал, и сейчас только быстрее пытается дождаться окончания их "договорённости". Игорь склонялся больше ко второму варианту, как бы он не пугал. А ведь не прошло и половины срока его рабства! Чёрт, а ему и правда, начинала нравиться эта неволя. Игорю совсем стало плохо. Вот трахнули его, а этому чертовому трахальщику ещё возьми, и не понравилось. Вот мужчина и начал себя накручивать. Они даже почти не общались, лишь по делу, да и то как-то односложно, намёками, едва ли не жестами. Похоже, Максимов и правда избегал его после той самой ночи. Но этим вечером все его сомнения разом улетучились, обратились в прах. После ужина, когда все трое расположились на диване, даже Пёс устроился рядом, положив свою крупную голову Игорю на колени, Макс неожиданно подсел к своему брошенному, как тот сам думал, питомцу и тяжело задышал в ухо, пуская по телу волну мурашек. А потом и вовсе повалил, недвусмысленно нависая сверху. Игорь только успел изумлённо поморгать, когда секунду-другую спустя на его лицо, шею, а после и всё тело, обрушился град поцелуев, горячих и жалящих, заставляя воспламеняться. Пёс был бесцеремонно скинут на пол и обиженно скуля, животное нехотя уползло на свою подстилку, поначалу спутав её с Гнездиловской. А мужчины уже вовсю были заняты только друг другом, жадно целуясь, сталкиваясь языками, ведя ими любовную борьбу и распуская руки, блуждающие сейчас везде, где только можно было... На этот раз Макс разминал его более бережно, осторожно растягивал двумя пальцами тугие мышцы, что-то шепча глупо-любовное в покрасневшее ухо своей "сучки". Игорь только пыхтел, сам немного погодя сам насаживался теперь уже на умелые пальцы и начиная просительно постанывать... Мягко овладев партнёром теперь лицом к лицу и дав им немного отдышаться и попривыкнуть, Макс начал осторожно двигаться, изо всех сил сдерживая свою грубую натуру. Сейчас он хотел, чтобы всё обошлось без боли, даже просто без неприятных ощущений. Его питомец заслужил своё наслаждение. И на обоих накатило блаженное, всё затопляющее удовольствие, подаренное только им обоим. - Теперь я оправдал себя? - отдышавшись, игриво поинтересовался Макс, смотря почти влюблённо на немного смущённого питомца, когда оба успев зайти за грань, чуть отдышались. - Вполне... - в тон отозвался довольный Гнездилов и слегка выгнулся, когда пальцы Максимова запорхали около пылающего раздражённого входа, едва касаясь натруженных краев. - Ах ты, ну погоди! - бывший опер проник одним пальцем в горячее нутро, заставляя крупное тело опера содрогнуться. - Я думал, что тебе просто надоел, - глупо улыбнулся Игорь, блаженно прикрывая глаза. - Господи, ну и хрень у тебя в голове крутится, - хмыкнул Максим, и Игорь выдохнул с облегчением. Кажется, пронесло. - Не загоняйся попусту, питомец, или накажу. Чего очень не хотелось бы. Пока. Его повелитель многообещающе улыбаясь, начал покрывать поцелуями горячее, дрожащее от его прикосновений тело, продвигаясь всё дальше и ниже. Пока не оказался напротив жаркой задницы. Недолго думая, развёл ягодицы партнёра и длинно провёл языком между ними, слегка надавливая на покрасневшие мышцы расщелины. Игорь выгнулся и захрипел: ощущения были невероятные. Острые и волнующие. Дерзкие и сладкие. Макс вылизывал его долго, то проникал всем языком в пылающую дырку, то возвращался назад и дразнил самым кончиком тугие мышцы и пробегая им по воспалённым краям. А после врывался вновь и практически трахал языком почти до боли, погружаясь в нежную тесноту, как можно глубже, прислушиваясь к возбуждающим звукам, которые срывались с искусанных губ Игоря. После юркий язык заменили пальцы. - Кончи от такой стимуляции, Игорёня. К себе не прикасаться! - Макс активно задвигал пальцами в горячей дырке, невыносимо-сладко растягивая вновь. Игорь зарычал и выгнулся. - Издеватель грёбаный... - выдохнул он, сам начиная неосознанно двигать бёдрами навстречу неумолимому наслаждению, пытаясь продлить его. Видя, что питомец уже скоро, Макс удвоил усилия, почти насилуя пальцами, неприлично хлюпая в жарком, и всё ещё тесном нутре. Он хотел растянуть его до предела возможного. Так, чтобы Игорь кричал, плакал, даже рыдал от боли и счастья. Но до этого, ещё как следует потрудиться над жадной, пока ещё мало растраханной дыркой. Для начала можно использовать совершенно не подходящие предметы для такого. Игрушки - не интересно. Макс так глубоко задумался, что не сразу заметил, что Гнездилов уже совсем на грани. Мужчина под ним корчился от страсти и извивался с протяжными стонами, подгоняя себя к наивысшему греховному наслаждению. Бывший опер с силой, не щадя, надавил на бугорок простаты и Игорь судорожно сжался вокруг его пальцев, и, спустя одну бесконечную секунду, начал с вымученными хрипами изливаться себе на живот, рывками выплёскивая из себя сперму. Макс, удовлетворённо усмехнувшись, нажал ещё пару раз, закрепляя результат и медленно потянул пальцы назад, с удовольствием замечая, как их судорожно охватывают горящие мышцы жадного ануса. Отдохнуть, да даже хоть немного прийти в себя, Игорю не дал. - Ползи на свою подстилку, подстилка, - почти равнодушно приказал мужчина, - и не смей мыться до завтра. Измождённому после сладких пыток Игорю хватило сил только послушно кивнуть и он довольно прытко, под недоумённый взгляд пса и под горящий взгляд их общего хозяина, уполз на своё место, чтобы остаться там до самого утра.