Наше будущее

      Первым уроком была информатика. Полный класс учеников десятого класса. Второй семестр. Ксено спал пять часов, Стэнли — четыре.       Три.       Два.       Один.       Шутки про то, у кого больше, начались через минуту после того, как они вместе сели за компьютер выполнять данное учителем задание. Ну а что ещё делать двум парням, имеющим между собой сильное сексуальное влечение и линейку? Нужно было написать код и создать сайт на любую тему. За время, пока доисторический школьный компьютер разгонял процессор, они успели выяснить, что у Ксено больше только часов сна. А у Стэнли шестнадцать сантиметров. На минуточку.       Он чё, линейкой измерял?       — Нет, мы не будем делать сайт, посвящённый ядерному вооружению Америки, Ксено.       — Почему?       — Потому что это странно. — Стэнли спокойно и невозмутимо посмотрел на своего парня из-под тяжёлых век. — То, что тебя не спалили с винтовкой в лаборатории физики, — он понизил голос до шёпота, чтобы никто из соседних пар не слышал, — ЧУДО.       — Чудес не существует, мой дорогой Стэнли. Только наука и копия ключей от лаборатории, которые так идеально подходят к замочной скважине изнутри.       — Ты серьезно?       — Серьёзней некуда. Мне надо обезопасить себя от потенциальной угрозы. Если зайдёт кто-то из других учителей или учеников — нам кранты. Химик до сих пор не простил меня за возгорание вытяжного шкафа. Поэтому на время работы я запираюсь изнутри.       Стэнли вдыхает. Выдыхает. Переводит взгляд на сушащий роговицу глаза монитор и зажмуривается, растирая его пальцами. До чёрных и белых точек перед веками, чтобы кровоток прилил из сосудистой оболочки к сетчатке и дал точное изображение.       Следом вздыхает и Ксено. Стэнли и смотреть не нужно — он знает, это его уставшее выражение лица и медленное покачивание головой. Затем тёмные зрачки осматриваются по сторонам — все заняты своими делами, пытаясь погрызть гранит информационной науки, назад — учитель сидит за собственным компьютером спиной к ним. Ну не счастье ли? Холодная ладонь Ксено берет Стэна под подбородком и поворачивает голову к себе для мягкого поцелуя в губы. Глаза Стэнли распахиваются, адреналин бьёт по крови: нельзя, чтобы их отношения кто-то видел! Ксено же сам это сказал! А теперь!..       На его флегматичном лице ничего не выражается. Голубые глаза даже не поменяли выражение, лишь оставались так же широко раскрытыми, давая испариться последним каплям естественной влаги, прежде чем снова нещадно защипать.       Ксено успокаивающе шипит, кладя подушечку большого пальца на его губу, слегка давит и тянет вниз (спасибо, сила сцепления!), обнажая нижний ряд зубов. Затем наклоняет голову чуть в сторону и вниз, медленно обхватывает губу Стэнли, посасывает, прикусывает, зараза, и отпускает, облизнувшись.       Стэнли сидит разморённый нежностью, а глаза сами собой закрываются.       Костлявая прохладная рука заботливо укладывает потяжелевшую голову на стол рядом с клавиатурой, а над ухом шёпот:       — Отдыхай. Я со всем разберусь, дорогой.       И перед глазами Стэнли — темнота. Всего на сорок минут, но такая сладкая.

***

      Второй урок. Литература. Стэнли уснул без помощи и успокаивающих мягких слов через минуту. Как сказал Зигмунд Фрейд: сны — отражение реальности. Реальность — отражение снов.       Снилось, как они вдвоём купались на пляже, а под ногами были маленькие ракушки. Известняк. Кальций. Нужно потреблять больше кальция, чтобы кости были крепче и могли лучше переносить физическую нагрузку. Надо готовиться к вступительным испытаниям в академию ФБР.

***

      Пять. Пять физик подряд. Стэн думал, что умрёт, но любезно треснувший по спине Ксено мигом вернул сознание в более-менее осмысливающее состояние.       Глаза разбуженного раньше апокалипсиса зомби уставились сначала на доску, исчерченную трёх-этажными уравнениями, а затем на тщетность бытия перед собой. Хотелось закурить. Стэнли никогда не курил.       — Хватит спать. — Злобно шикнул Ксено с соседнего места, уцепив своего парня за волосы на затылке и потянул вновь норовившую упасть голову вверх, заставляя смотреть на доску. — Раздражаешь. Я из-за тебя тоже спать хочу. Прояви хоть капельку солидарности.       — Отвали. — Стэнли отмахнулся от него и слабо помотал головой. Цепкие пальцы, зараза.       — Ты сейчас всю тему проспишь. — Не унимался Уингфилд, который занимался чем угодно, но только не темой на доске. Лениво скошенный глаз рассмотрел тетради, планшет с открытым сайтом по ядерной физике частиц, ручки, карандаши…       — Я её вчера перед сном всю прочитал. — Страдальчески тянет Шнайдер, всё-таки умудряясь закрыть глаза и найти внутренний покой даже в такой положении.       — А ну не спать! — Рыкает Ксено ему на ухо, заставляя глаза будущего снайпера распахнуться от лёгкого холода страха, пронзившего сердце.       — Да блять, Ксено. — Шипит он, понимая, что с такой подготовкой его хрен куда возьмут и стоит вообще уже привыкнуть к выходкам своего неадекватного парня, поднимая одну руку и перехватывает ладонь Ксено на своём затылке. Нет, он не давит и не заламывает пальцы — лишь переплетает и пропускает свои фаланги в фаланги Ксено и аккуратно пытается отодрать как пластырь от волосатой кожи. За такие выходки Уингфилда хотелось отодрать просто так. Прямо здесь. Прямо сейчас, прислонив щекой к доске, и размазать его безупречным личиком все уравнения в неразборчивую кашу из слёз, слюней и мела. — Отъебись, я тебя прошу.       — Поздно, мой сладкий, ты уже связал свою жизнь со мной навсегда. — Проникающим в мозг, заговорческим голосом проговаривает юный учёный. — Я не отъебусь, пока ты не отдашь мне свою душу. Или пока меня не отъебёшь.       — Я тебя отъебать готов хоть сейчас. — В глазах невозмутимого и контролирующего каждое своё движение Стэнли мелькнул огонь похоти. Грязной, дикой, животной. Блондин на это жадно облизнул губы и нахально ухмыльнулся.       — В туалет. На перемене. Возражения не принимаются.       Вот ты ж блядь этакая, Ксено.

***

      А ещё блядь — их преподаватель по физике. На то, что Ксено занимается на физике не той физикой, которую он рассказывает, он почти не обращал внимания. Почти. Но обращал внимание на двух флиртующих мальчиков подростков на последней парте, которые, ну ей богу, можно не здесь? Нет, нет, ну куда ты тянешь свои руки, Ксено, твою мать, ты же умный парень, зачем… Почему не девочка, а этот противный драчун Шнайдер с мерзкой немецкой рожей?       Немцев этот учитель явно недолюбливал.       У него была тяжёлая работа. И не менее тяжёлая жизнь. Разве от хорошей жизни идут в учителя? Нет. Что разного между учителями и педофилами? Педофилы любят детей по-настоящему.       А конкретно этот мужчина под пятьдесят просто устал. Сегодня придя домой в одинокую после ухода жены квартиру он снова опрокинет рюмку. И, возможно, в тысячный раз подумает об увольнении.       У него нет сил на этого Хьюстона. Надо бить в больное.       — Шнайдер.       — Да? — Невозмутимо отзывается Стэн, даже не удосуживаясь поднять взгляда от руки Ксено на своей ширинке под партой. Теория относительности и принцип неопределённости его интересовали явно меньше такого простого и приятного подросткового возбуждения.       — Назовите мне способы преодоления противоречий между электродинамикой и механикой Ньютона.       Стэнли красноречиво посмотрел на Ксено. Ксено красноречиво приподнял брови и остановил движение пальцев. Продолжения не будет, пока не ответишь — гласили его заинтересованные в науке глаза. Помним, что в мировоззрении Ксено наука равно любовь.       — Что ж. — Тот кашлянул для приличия, расправляя плечи и принимая более торжественный вид. — Первым делом мы объявляем несостоятельным принцип относительности в отношении к электромагнитным явлениям.       Учитель подозрительно прищурился, но кивнул. Ладно, ответ засчитан. Возможно этот засранец даже что-то читал накануне.       — Второе. — Кто-то на предпоследних рядах закашлялся, когда этот, ЭТОТ, Шнайдер продолжил почти как по учебнику. Формулировки немного отличались, что свидетельствовало о непосредственном воспроизведении информации из памяти, а не из текста в учебнике под глазами. — Предпологаем, что уравнения Максвелла не верны. Изменяем их так, чтобы при переходе от одной системы отсчёта к другой они не менялись. — А третье…       Тут Ксено срывается и закрывает ладонью его рот. Боже, аж мурашки похожи! Неужели эти глупые школьные одноклеточные дошли до теории относительности, пока он разбирался с фундаментальным строением атомов? Так и до эволюции из эвглены в многоклеточных недалеко!       — В-третьих, мы отказываемся от фундаментальных представлениях о пространстве-времени, тем самым сохраняя и принцип относительности, и законы Максвелла. В этом случае мы пересматриваем базовые законы физики, вторгаемся в нерушимые азы, переданные нам великими учёными прошлого, ставим под сомнения самые глубинные представления о мире. Но нарушаем законы механики Ньютона! А это непростительно!       — Да-да, я то же самое хотел сказать. — Стэнли закатывает глаза.       — Да-да. — Передразнивает его Ксено, строя рожицу. — Прям слово в слово. Мысли мои читаешь?       — Учебник. В отличии от тебя.       — Я всю школьную программу год назад прочитал.       Тяжёлый вздох учителя слышен где-то на фоне. Эти двое… Нет, их точно не разделить. Если бы он собственными глазами не видел, как Шнайдер по памяти рассказывает столь сложные формулировки… Нет! Всё равно мерзкая немецкая рожа! И вообще, выглядит как баба!       — Спасибо за дополнение, Уингфилд.       — Всегда рад подсобить. — Улыбается тот довольно, как кот, сожравший жирную муху.       — Шнайдеру мне тоже шестьдесят шесть целых и шесть десятых процентов от оценки ставить? — Невозмутимо выгнул он бровь.       Вот падла — синхронно думают революционеры теории относительности.       — Да плевать. — Стэн отмахивается. — Делайте вообще что хотите. На вопрос я ответил. Это же способы, каждый можно рассматривать по отдельности, а не в совокупности.       — Хочу, чтобы вы перестали отвлекать меня. — Мужчина грозно посмотрел на тех двоих на последней парте. Расстояние действительно играет огромную роль — вспомнил Стэнли. Чем больше расстояние, тем меньше вреда от снаряда. А летящую через весь класс тряпку он поймал за секунду до того, как она испортила безупречную причёску Ксено. — Подготовьте доску к следующей теме. Перерыв.       «Осторожно.» — читалось в его взгляде, пока рука медленно разворачивала ветошь, склыдвая в более удобное состояние.       «Я знаю, что ты всегда меня спасёшь.» — сказали красноречивые глаза Ксено.

***

      — Глубже.       Глубокий низкий голос Стэнли проникал через поры, подхватывался кровотоком и с бешеной скоростью доносился до мозга. Пожалуй, быстрее, чем нервные импульсы между нейронами. По ощущениям. Иначе нельзя было объяснить, почему от команд Стэнли так тяжелело внизу живота.       — Я сказал глубже.       Ксено давится. Зажмуривает глаза, кашляет, в уголках выступают слёзы, и пальцы, обхватывающие основание члена, начинают дрожать от… Что это за чувство? Он немного отстраняется и выпускает член изо рта, загнанно дыша.       — Ты же так хотел отсосать мне, а теперь нормально в горло взять не можешь? — Неодобрительно вздыхает Стэн, закатывая глаза и запрокидывая голову назад, глухо стукаясь затылком об кафельные стены. — Ну что за позор.       Щипет. Щипет в глазах, щипет в носу, щипет в садинящем горле. Ксено старается, прислушивается к внутреннему голосу, к тёмным желаниям и своим грязным фантазиям, которые мариновал весь день, дожидаясь физики и пока Стэнли придёт в себя от недосыпа после двух стаканчиков кофе на ланче. Он действительно берёт глубже, как ему и сказали, но горло не расслабляет, нет. Ему нравится, когда больно. И знает — Стэнли нравится, когда тесно.       А прямо сейчас он стоит на коленях, немного раздвинутых в стороны, чтобы принять более устойчивое положение, упираясь носками безупречных туфель в пол, и давится членом Стэнли в школьном туалете, как умалишённым вцепившись свободной рукой в его бедро и обхватив, прижимая к себе, как единственное, что вообще его в сознании ещё держит. А рука Стэнли по-хозяйски устроилась у него на затылке.       Старания вознаграждаются хриплым стоном сверху. Предэякулята на языке и в горле становится больше, скольжение — лучше. Действительно, нужно было лишь немножко постараться, напрячь горло и перестать дышать. Ксено очень хороший мальчик. А хороших питомцев надо вознаграждать.       — Молодец. — Стэнли снова считает Бога пред ним на коленях достойным внимания и опускает холодные голубые глаза. Он кладёт ладонь на горло Ксено и сжимает, чувствуя пальцами очертания своего члена через трахею и глотку, и когда тот не рьвётся отстраниться, а лишь смотрит гневно-заплаканными глазами вверх, задыхаясь, терпя и сидя неподвижно, Стэн произносит то, от чего мурашки бегут по всему телу Ксено, как и приближающийся оргазм. — Умный мальчик. — Шепчет Шнайдер низким от возбуждения голосом, обхватывая рукой затылок Уингфилда, и немного потянув назад, снова прижимает его носом к тазу. — Умеешь вовремя проглотить.       Стэнли был монстром. Монстром, который идеально знал, на какие фразочки у Ксено кинк, с какой силой и ритмом нужно толкаться ему в рот, и на какие кнопки нажимать, чтобы в голове Ксено уравнение «наука=любовь» сменилось на более похабное «наука=секс», а низкие звуки этого будущего светила науки резонировали с самыми низменными желаниями Стэнли. Потому что секс это гормоны и биохимия, ну, вы сами знаете. Зачем объяснять.       Вот только у Ксено в голове образовалась огромная пропасть между словами «био» и «химия», и осталось только «Ебать, какой же Стэнли у меня горячий, я готов хоть десять часов подряд ему сосать». В то же время Стэн прижимается спиной к стене, тяжело дыша через накрашенные чёрные губы и закрывая глаза. Нет, если он сейчас оторвёт и поцелует Ксено, помада размажется, а у них ещё три физики, надо терпеть.       Как же, блять, хочется домой, просто взять и выебать Ксено на нормальной кровати, облизать с головы до ног, залюбить, заласкать, положить его в удобное положение, а потом отнести в душ, сделать кофе и кинуть в него учебником по физике частиц — пусть развлекается. А не вот это всё.       — Ксено. — Стэнли запускает руку в растрёпанные блондинистые волосы у виска, прочерчивает чешуйчатый шов на границе височной кости и теменной, а затем и ламбовидный — между теменной и затылочной. — Давай быстрее. Перерыв скоро закончится.       Ксено протестующе мычит, приглушённый толстым обхватом в горле, и лишь сильнее смыкает губы, когда пытается что-то возразить. Смешной. Но Стэнли не выдерживает и издаёт тихий стон, ноги подгибаются.       — Не говори с набитым ртом. — Строго доносится с верху, но с нотками насмешливости, и Ксено уже натурально давится от наглости.       Закашлявшись, он отстраняется, даже не удосужившись вытереть слюну и предэякулят с губ и подбородка — капли медленно падают на его безупречные брюки и низ водолазки, — и возмущённо взирает своими тёмными глазами снизу вверх, доминируя даже из этого положения. Это взгляд, который заставлял Стэнли совсем чуть чуть испытывать неловкость, но он давно это преодолел. Теперь такие уловки на него не действуют. Почти.       — Сколько хочу — столько сосу. Мне не обязательно, чтобы ты кончал. — Невозмутимо выдаёт он, а Стэнли, с секунду потупив на него помутневшие глаза издаёт уставший вздох. — И не вздыхай так.       — Я не вздыхаю «так». Я жду, пока ты продолжишь. — Стэнли отодвинул бедро, в которое Ксено ещё не успел вцепиться, в сторону, и качнул тазом вперёд, размазывая собственный предэякулят по безупречному личику и щеке Ксено, ухмыляясь с похабной картины снизу и отпечатывая в памяти всё досконально, чтобы было о чём подумать на скучных уроках. Ох уж этот пубертат.       — Конечно-конечно, мистер Шнайдер, подождите немного, у меня горло болит. — Блондин тихо прокашливается, элегантно отворачивая голову в сторону, но не теряет концентрации и даже пока переводит дыхание уделяет Стэнли внимание — рука всё ещё крепко держит его член, пальцы обхватывают ствол, а подушечка большого пальца растирает головку, чтобы смазки было достаточно. Ох, он ненавидел заниматься сексом без смазки, но сейчас можно было обойтись без неё, заменяя естественной. — Всё, давай.       — Готов? — Терпеливо ожидающий всё это время Стэнли спокойно приподнимает бровь. Хорошо. Благодаря этой паузе румянец с его щёк успел пройти, и в класс он вернётся в чуть более приличном состоянии.       — Да.       — Помнишь: два хлопка — зелёный, три — красный.       — Стэнли, я тебя сейчас убью. — Ксено недовольно хмурит брови, уже открыв пошире рот и вытянув язык.       — Главное дыши.       Однако через пару секунд брови сошлись домиком в жалостливом выражении. Член Стенли заполнил его рот, больно упираясь головкой в дальнюю стенку горла и вызывая лёгкое чувство рвотного рефлекса, но он может это перетерпеть. Чёрт, да он любит это. Это чувство удушья, как член норовит скользнуть глубже в горло, заполнив всё окончательно и лишив возможности дышать. Нет, хуйня это всё ваше порно. Когда тебя насаживают до основания, что только и остаётся, что уткнуться носом в лобок и моляще поднять глаза на дьявола сверху… Дышать не получается СОВСЕМ.       — Г-гкх… Кх…       — Ещё немного. — Голос Стэнли становится ниже, а хватка руки в волосах на затылке — крепче. — Блять, Ксено… Мх.       Снизу от Ксено доносится приглушённый всхлип. Слёзы выступают в уголках глаз, пальцы, вцепившиеся в ткань джинс Стэнли — дрожат, а челюсть напрягается так сильно, что кажется — вот вот и сведёт от напряжения. Чёрт, всё-таки шестнадцать сантиметров это не шутки… Голова тяжелеет и кружится от недостатка кислорода, лёгкие горят — в них вспыхивает пожар, от которого возбуждение сильнее бьёт в пах и стояк уже тяжело скрывать. Он сводит ноги, пытаясь получить хоть немного трения, но Стэнли, завидив этот трюк, ставит одну ногу на пятку и упирается ребром стопы в его колено, не давая сомкнуть ноги в последних десяти сантиметрах. Ужасно! Это было так близко!       — М-мгх!.. — Ещё один отчаянный и жалобный стон, слюна и сперма текут по подбородку, падая на одежду и пол, пачкают, всё такое грязное и липкое… Не будь Ксено так возбуждён, он бы уже побежал отмывать всё это к ближайшему источнику воды. — Мх…       — Какой же ты хороший, Ксено… — Немного оттягивая его за волосы, но всё ещё не делая слишком больно, Стэнли даёт ему возможность вдохнуть. Уингфилд жадно хватает дрожащими опухшими губами воздух, зажмуривая глаза от чёрных точек вокруг, грудь мелко вздрагивает. — Такой умница. — Ладонь Стэнли заботливо обхватывает его щёку и нежно гладит, давая ощутить своё присутствие во время небольшой дезориентации.       Но Ксено не лыком шит. Он быстро приходит в себя, взгляд чёрных глаз становится серьёзным и решительным, а губы снова обхватывают член, и теперь уже самостоятельно насаживается на член. Задержавшись, он хрипяще выдыхает через нос, стенки глотки прижаты к трахее, тяжело… Воздух удаётся ухватит частицами. Затем стенки горла расслабляются, как и весь Ксено, принимая медитативный вид и, кажется, даже не дыша. Стэнли чувствует этот момент расслабления и доверия и поджав губы быстро и резко толкается ещё несколько раз. Слишком уж громкий и довольный стон срывается с его губ, когда он изливается Ксено прямо в рот, стянув и скрутив волосы на кулаке до обидных слёз. Но Ксено не подаёт виду, что ему хоть каплю некомфортно. Да, больно, но блять, как же эта боль отдаёт искрами в пах.       Стэнли восстанавливает самообладание и дыхание ещё быстрее. Облизнув пересохшие губы, он не выдерживает и рывком, придерживая под руки, поднимает Ксено на ноги, резко разворачивает лицом к зеркалу и толчком прижимает к нему, навалившись собственным телом сзади.       — Х-хах…       Рука тяжело ложится рядом с его головой, упираясь в стену, затруднённое и частое дыхание в затылок прямо над ухом пускает табун мурашек по спине Ксено, а сильное тело Стэнли сзади, идеально вписывающееся во все его изгибы, просто сводит с ума. Вспышки электро-химиенских импульсов в мозгу похожи на дискотеку под лсд, метом и коксом одновременно, с пущенным по вене героином, залитые крепким алкоголем и зашлифованные никотином пятьдесят миллиграмм на миллилитр. Он чувствует себя ужасно пьяным и неадекватным, ведь так происходит только со Стэнли. Его руки горячие. Везде, где касается Стэнли, остаётся любовный ожог. Он отводит задницу назад и трётся ягодицами о член Стэнли сквозь джинсы… Ах, и когда он успел их надеть?       Лишь эта короткая вспышка просветления позволяет Ксено ухватиться за адекватность и выдернуть себя из этого неразумного состояния. Он широко раскрывает глаза, словно вышел из гипноза, и коротко смотрит на Стенли через плечо, который тут же прижимается носом и лбом, потираясь.       — Стэнли. — Он тихо зовёт его, пытаясь преодолеть хриплость голоса. — Мы же не будем сейчас заниматься сексом?       По интонации Ксено Шнайдер не может сказать, спрашивает тот с надеждой или разочарованием.       — Нет. У нас нет времени. — Обрывает Стэн, приподнимая голову и впиваясь в его черные как космос глаза своими, как небо, голубыми.       — Но я ещё не кончил. Я не могу зайти в класс со стояком. — Жалуется Уингфилд, надув губы, и смотрит хоть и исподлобья, но игриво.       — Я помогу тебе. — Успокаивает он, целуя в одетое плечо, а затем в губы. — Как тебе лучше? Подрочить или отсосать?       — Подрочи. Я хочу дома нормально сесть и расслабиться, и чтобы мне было хорошо тебя видно.       — Как скажешь. — Усмехается Стэнли, прикрывая глаза, а рука ловко и по-армейски быстро залезает в брюки спереди под тихий писк Ксено, где следом же скользит под бельё и обхватывает давно изнывающий по прикосновениям член. — Чего пищишь?       — Понежнее!       — Нежнее? — Задумчиво произносит Стэнли с сарказмом, будто впервые слышит это от Ксено, но он слишком хорошо знал его и язык его тела, чтобы знать, когда действительно нужно быть мягче без условного обозначения «жёлтый» или «красный».       — Да, именно, Стэнли Шнайдер. Мой член не выделяет столько естественной смазки, чтобы её было достаточно для комфортного скольжения твоей руки, сила трения иногда работает против на-… А-ах! — Бёдра неконтролируемо дёргаются вперёд, но крепкая рука Стэнли в ту же секунду пригвождает к месту и тянет назад.       — Тш-ш… Не дёргайся. Лучше посмотри, какой ты красивый. Весь в слезах и слюнях, с каплями моей спермы на лице, дрожащий и едва стоящий на ногах. — Ксено чувствует, как рука Стэна заботливо обхватывает его поперёк живота и прижимает к своей груди, чтобы ему действительно было легче стоять, и тихо хмыкает на это, опуская подбородок к груди и расслабляясь в хватке, пока его парень, зная все чувствительные места на его члене, быстро доводит до разрядки. Всё-таки, основной целью похода в туалет был именно минет, а не дрочка ему.       — Б-блять. — Светлые брови хмурятся, глаза зажмуриваются от приближающегося оргазма, и тонкая рука, изгибаясь назад, хватается за крепкое плечо Стэна, самовольно лишая себя опоры в виде раковины. Из-за этого Ксено выгибается сильнее, поражая своей природной гибкостью. Бедный его позвоночник. — Стэн… Ах. Стэнли… Я сейчас…       — Давай.       Стэнли, ох, этот дьявол… Наклоняется к его виску, проводит носом за ухом и сильно кусает кончик ушной раковины, от чего Ксено вскрикивает и кончает в его руку как по команде.       — Ах!..       Довольный смешок сзади и медленные поглаживания следующее, что слышит и чувствует Ксено, ещё около минуты дрейфуя с туманной дымке. Ухо пульсирует от боли. Он не удивится, если там будет аккуратный след по форме зубов Стэнли. Аккуратные, короткие резцы и длинные вытянутые клыки. Да его клыками можно было уши просто так прокалывать. Иногда его парень очень больно кусался.       — Нх… — Юный учёный издаёт хнычущий звук, касаясь уха и накрывая его ладонью. — Стэнли, вот ты скотина.       — Больно? — Шнайдер тут же возвращается к укушенному уху и мягко убирает ладонь Ксено, смотря на маленькие точки крови над следами зубов. — Извини. Ты слишком хорошо выглядел. — В извинение он целует в щёку, на добрые пол минуты прижимаясь губами. Руки тем временем, не сбиваясь, так же ловко и быстро натягивают на Ксено бельё и брюки, затягивая ремень на шесть делений, как тот всегда и делал.       — Прощён. — Выдыхает измученный Уингфилд.

***

      — У тебя есть планы на вечер? — Деловито интересуется Ксено, поворачивая голову в сторону.       В классе необычайно тихо, все устали после пяти физик подряд. Все, но не Ксено, который одним ухом с наушником слушал лекцию профессора Стэнфордского университета по ядерной физике. Потому что второй был в ухе Стэнли, но он и половины не понимал. По невысказанному мнению — делить с Ксено его увлечения было очень мило.       Складывая вещи в свой дипломат, Уингфилд едва заметно улыбается и продумывает чем займётся в случае отрицательного ответа Стэнли. Возможно, это был способ его мозга избежать лишнего стресса для психики, создавая сразу несколько вариаций событий будущего. От каждого варианта развивалось ещё несколько своих новых, разрастаясь, словно ветви древа. Возможно, у него была небольшая тревожность.       Можно ещё поработать над двигателями нового прототипа ракеты, отредактировать собранный теоретический материал для научной работы, или почитать что-то незамысловатое, вроде атласа по хирургии. О! Ещё есть вариант побродить по обочине шоссе в поисках мёртвых животных для (определённо) негуманных экспериментов. Или в очередной раз проштурмовать сайт NASA в поисках новых необнаруженных отделов…       Мысли проносятся за миллисекунды, так что занятие сегодня на вечер точно будет, и в любом случае он не расстроится. Мозг работает как компьютер, просчитывая многочисленные комбинации без запинки, но немного медленнее, чем обычно… Чуть хмурясь после собственного вопроса, юный учёный понимает, что ему нужна глюкоза.       — Ну, у меня тренировка. — Стэнли разминает затёкшую шею, жмуря глаза. — А что?       — Я нашёл пару интересных способов для улучшения прицела.       Надевая чёрную кожаную куртку, Стэнли с интересом косится на своего парня, приподнимая бровь.       — Мы могли бы сходить «посмотреть на птиц» ~       Ненавязчивый намёк и певчий голос Ксено заставляет его усмехнулся с доброй улыбкой.       — Хорошо. Мне как раз не помешало бы попрактиковать навыки стрельбы. — Он перекидывает рюкзак через одно плечо под ворчания Ксено, что таким образом он заработает себе сколиоз к двадцати, и протягивает ему руку. — Но сначала пообедаем.       — У меня — не вариант. — Сразу же отвечает Ксено, беря своего парня за руку, но глаза на него не поднимает, что сразу же и настораживает Стэнли. Ксено чувствует его вопросительный взгляд клиновидной костью и тихо вздыхает, отводя глаза ещё дальше в противоположную сторону, пока тянет за собой на выход из кабинета и школы. — Я не знаю, когда мои предки опять начнут скандалить. Не хочу, чтобы ты это слышал.       — Они говорят что-то о нас? — Чуть тише спрашивает Стэн, выражая голосом обеспокоенность.       — Нет, но мама на меня жалуется отцу. Скоро и по тебе проедет катком. — Хмыкает он невесело, отстукивая каблуками туфель кафельный пол. Стэнли подмечает, что он не наступает на стыки плиток.       — Мой дом всегда открыт для тебя. — Рука Стэнли сжимает его руку сильнее для поддержки, хоть и идёт чуть позади. — Ты же знаешь. Так было с незапамятных времён.       — Да-да, Стэнли Шнайдер, я помню. Я уже практически поселился у тебя.       — Половина твоих вещей и правда у меня шкафу.       — Так вот, где мои любимые рубашки!

***

      — Мх… Никогда не думал, что потенциальный холестерин для сосудов и печени может быть таким вкусным. Каждый раз как впервые. — С блаженным видом Ксено уплетал уже третий пончик, и каждый из них был с разной начинкой.       Он старался ограничить себя в еде с быстрыми углеводами, поскольку его образ жизни с пятнадцати лет от постоянно активного и бегающего с одного конца города на другой перетёк в более неподвижный и сидячий из-за множества научных исследований и работы за ноутбуком. Благодаря тому, что информацию можно было найти в интернете, потребность в её поиске в других школах, университетах и книжных магазинах пропала сама собой. Правда, иногда всё-таки приходилось совершать вылазки из комнаты и идти в ближайшие университеты, искать отлынивающих от пар студентов и просить провести в библиотеку, когда не получалось взломать код доступа к электронному архиву на сайте. Разумеется, за деньги. Ему давали их на карманные расходы ещё с восьми лет, и примерно тогда Ксено начал учиться финансовой грамотности.       Почти все деньги он тратил на свои увлечения. Просить у родителей купить какие-то микросхемы, материнские платы, химическую посуду и реактивы, проводники и провода, медицинские инструменты, установки и штативы для экспериментов… Разумеется, всего они позволить не могли. Не с аппетитами Ксено.       Именно тогда, в восемь лет, пришло жестокое осознание, что за свои даже не самые перспективные и удачные исследования придётся платить. Не только деньгами, но и временем. А денег постоянно не хватало.       Все деньги на личные расходы уходили на необходимое оборудование, и лишь малая их часть оставалась на сладости да вредности. А сахар дорогой.       Хотя, можно синтезировать… Но это всё равно не то! Будет он ещё на кухне в муке ради пончиков пачкаться!       У него было двадцать долларов в месяц. До десяти лет ещё ладно, хватало, но молодому растущему коррупционеру не хватало. Стоило уже давно поднять ценник.       — Может, нормально поешь?.. — Скептически смотрит на него Стэнли, сидящий напротив, и аккуратно протягивает руку, вытирая следы крема и сахарной пудры с его щеки. — Одними углеводами сыт не будешь.       — Напротив, мой дорогой Стэнли! Углеводы быстрее всего поступают в кровоток и, соответвенно, в мозг. — Блондин качает пальцем своего виска с довольным видом. —А это самый энергозатратный орган! Особенно, когда много им думаешь. Я всё равно сейчас пойду обратно в школу. Займусь другой твоей винтовкой и подожду, когда закончишь тренировку. Мне нужна быстрая энергия!       Стэнли вздыхает, качая головой.       — Как знаешь. Но прошу, поешь вечером нормально.       — Ага-ага. — Кивает Ксено, почти не слушая.

***

      Не слушая, потому что после пары часов, под мелодию смерти методичных выстрелов Стэнли по птицам в сумерках, его голова наклонилась и отключилась на куртке, подгребённой в последний момент.