Я буду с тобой или буду один

На уроках в тот день Сириус казался совсем вялым, да и на завтраке почти ничего не ел. Его движения стали медленными и тяжёлыми, лицо бледным и безжизненным, а губы сухими и потрескавшимися, будто жажда мучила Блэка уже давно. Он с трудом держался на ногах, и его тело слегка дрожало от слабости, как у немощного больного человека. Теперь Сириус больше походил на мрачную тень, хотя, казалось, ещё вчера его движения и слова были более мечтательными и чувственными. Каждый день он нахваливал красоту Адрианы, сравнивая её с ночным небом, и его глаза постоянно искали возлюбленную в толпе. Но теперь тот томный блеск в глазах вдруг сменился на пустой стеклянный взгляд. Римус больше не сравнивал глаза Блэка с свинцовыми тучами, так как их выражение отныне не отражает мятежный нрав их владельца. Сейчас в них нет той привычной искры. Теперь они, скорее, напоминали густой осенний туман, в котором человек теряет себя, забывая прошлое и настоящее, будто поглощённый беззвучным призрачным миром. Подозрения Джейн от этого только подтверждались, и это явно нечто более тёмное, чем обычная амортенция. Но всё же Лунатик понимал, что отнюдь не Адриана помешала им быть вместе – тут изначально дело совсем в другом. Задумываясь об этом, он порой вспоминал папину историю, которую тот рассказывал много лет назад. Тогда отец поведал о существовании проклятого маяка, который вместо помощи морякам и путникам таил в себе смертельную опасность. Множество кораблей разбились о подводный каменный риф, на котором удерживалось это жуткое сооружение. И Римус сравнивал рассказ о маяке с этими непростыми отношениями. Ведь Сириус был для него спасением в бушующий шторм, путеводной звездой над морем в тёмную ночь, но при любой попытке сближения душа Люпина разбивалась о подводные скалы нерешительности и опасений. И с каждым новым откровением Блэка он тонул всё глубже, как в той истории затерянные в мрачных водах корабли.  Во время большого перерыва перед астрономией Лили зашла в комнату к Бродяге, чтобы сменить ему повязки, и, когда размотала бинты, её явно что-то сильно смутило. Она поднесла к носу запачканную марлю и стала принюхиваться, будто пыталась уловить какой-то определённый запах. Сириус особо не обратил на это внимания, но остальные трое взглянули на неё с недоумением, а затем вопросительно переглянулись между собой. — Бактерии пахнут по-разному, и я пытаюсь понять причину этой ситуации, — заметив на себе непонимающие взгляды, объяснила свои действия Эванс. — Какой ещё ситуации? — насторожился Джеймс, который, казалось, беспокоился об этом намного больше, чем сам Сириус. — В ранах образовался гной, — кратко ответила та, и её слова только сильнее разожгли чувство вины на душе Римуса. Ведь именно он усложнил Сириусу его и так нелёгкое положение. На этот раз Эванс его не бинтовала, а нанесла другие повязки, которые снимаются намного легче. — К сожалению, я не всегда смогу сменить повязки, когда это потребуется, — с досадой выдохнула она. — Так объясни нам, что к чему, и мы все будем их менять, делов-то! — не видел в этом никакой проблемы Джеймс. — Как говорится, у семи нянек дитя без глазу. Уход – дело ответственное, поэтому в плане перевязок мне лучше довериться одному, с которого потом будет спрос. Иначе так концов не сможем найти. — Ну, слушайте, я тут товарищ со стажем, так что можете рассчитывать на меня, — предложил себя Римус, так как почти вся его жизнь связана с ранами и повязками. Лили без каких-либо колебаний согласилась принять помощь от Люпина и подробно описала ему последовательность действий. А также сообщила, что лучше не тревожить раны слишком часто и дать время подействовать антисептику и мази. — Я вас очень прошу, незамедлительно сообщайте мне о любых отклонениях в его состоянии, — направляясь к двери, запросила Эванс. — И ещё кое-что. Приберитесь в комнате уже наконец, если не хотите, чтобы на нём зародилась новая жизнь, — напоследок добавила она, кивнув головой в сторону Сириуса. Первым к её просьбе прислушался Питер, а после и остальные двое подтянулись к нему. Даже втроём они управились с уборкой только к ужину, на который Сириус пойти не смог и даже потом не притронулся к тому, что принесли для него друзья. Сделал лишь несколько глотков воды и на этом всё. Немного позже Лили зашла к ним ещё раз, закрепила чистую марлю поверх заметно промокших повязок и дала Блэку какие-то зелья, о которых никому ничего не сказала; но поздним вечером ситуация всё равно ухудшилась. В это время Джеймс ещё находился на тренировке, так как, будучи капитаном команды, никак не мог её пропустить. Дыхание Сириуса стало поверхностным и частым, а пряди его волос взмокли от пота, прилипая к коже. На до этого бледных щеках разгорелся неестественный румянец, и Лунатик тылом ладони прикоснулся к одной, ощутив жар его кожи. Он тут же вспомнил, как мама в такие моменты трогала его ладони и стопы, проверяя их температуру на ощупь. И в следующую же секунду Люпин сделал то же самое, прикоснувшись сначала к рукам Бродяги, а затем к таким же тёплым ногам. — Пойду-ка я поищу Лили, — Питер явно понимал, что тут не справиться без неё. В это время Римус пытался вспомнить, что же ещё тогда делала Хоуп, но до прихода Эванс успел лишь скинуть с Сириуса одеяло и снять с него оставшийся низ пижамы, чтобы хоть как-то освежить его. Лили пришла к ним с сумкой, в которой звонко гремели всякие склянки, и, скинув её на кровать, девушка немедля принялась ощупывать Блэка так же, как до этого Римус. По-видимому, Питер сразу ей всё объяснил. Эванс достала из сумки градусник и, встряхнув, попросила Сириуса зажать его подмышкой. Чуть позже в комнату вошёл и сам Петтигрю с чашей, наполненной водой. Посмотрев на градусник, Лили лишь хмуро сморщила лоб и покачала головой.  — Всё так плохо? — начал ещё больше беспокоиться Римус. — Ещё нет, — скупо ответила та и стала искать что-то в сумке. — Ребят, помогите мне. Обмахните его мокрым полотенцем, пока я ищу нужные зелья. Взяв из шкафа первую попавшуюся в руки вещь и намочив её, Лунатик принялся вместе с Питером протирать Сириуса, а затем помог Лили дать Блэку снадобье. Он удерживал его на боку и придерживал ему голову, пока Эванс понемногу вливала в того содержимое флаконов. Как бы аккуратно она ни старалась это делать, тот всё равно периодически давился, и некоторая часть лекарств вытекала наружу. В тот момент в комнату наконец-то вернулся Джеймс и без каких-либо объяснений понял, что другу стало хуже. Он с тревогой смотрел на происходящее и пытался хоть как-то помочь. — Римус, сейчас самое время сменить повязки. Я просто хочу убедиться, что ты всё правильно понял, — дала ему распоряжение Лили, и Люпин без колебаний принялся за дело.  Когда отлепил от кожи все пластыри и снял повязки, тот витающий в воздухе смрад вдруг стал ещё ярче. В нос ударил до омерзения пряный запах, от которого тут же перехватило дыхание, будто сам организм в данный момент не давал Лунатику сделать вдох. Он сумел не показать отвращения от вида и запаха его ран, а молча делал то, что должно. Так как самое подлое в данной ситуации – это продемонстрировать неуважение к другу, который и сам не рад находиться перед ними в таком уязвимом положении. Тем более, в произошедшем Римус винил только себя и теперь хотел помочь Сириусу всеми возможными способами. И это намного важнее возникших перед ним неудобств. Раньше Блэк хоть как-то старался сдерживать себя во время перевязок, но теперь, когда ему стало ещё хуже, он даже не пытался. Из-за этого Джеймсу пришлось удерживать его, чтобы тот перестал ворочаться в постели. — Да тише ты! — воскликнул Римус, когда Сириус вздрагивал от каждого его прикосновения к ране. — Ай! Чёрт подери! Как больно! — хриплым голосом процедил Сириус сквозь стиснутые зубы. Его боль терзала душу Лунатику, и он хотел закончить с этим как можно скорее. — А ты что думал? Это тебе не пластырь от жопы отдирать, — нашёл самые подходящие слова поддержки Поттер, и от услышанного уголки губ Римуса дёрнулись в невесёлой улыбке. Сохатый и раньше не брезговал крепким словцом, когда дело доходило до поднятия настроения или отвлечения внимания.  — Джеймс! — но вот слух Лили эта фраза явно оскорбила. Люпин, закрепляя пластырями повязки, мельком посмотрел на этих двоих. В ту секунду Джеймс слегка забылся, но, словив её взгляд, тут же потупил взор и вжал голову в плечи. И эта сцена между ними вышла даже забавнее, чем сами слова Поттера. — Виноват. Сказанул, не подумав. Бывает. Эту неловкую ситуацию прервал Блэк, когда в полузабытье потёр ладонью нос, а затем размазал ей по губам и подбородку выступившую из ноздри кровь. Поттер мигом посадил его на кровати и взял в руку лежавшее рядом полотенце, невольно зажав им Сириусу не только нос, но и рот. — Эй, он ведь так задохнётся! — тут же воскликнул Римус, пока Лили была занята поисками чего-то в сумке. — Да вам не угодишь, — закатил глаза Сохатый, когда Люпин взял это дело на себя, давая возможность Блэку дышать через рот. Лунатик сидел вплотную к нему, придерживая рукой его за спину, и даже через одежду ощущал исходящий от него жар. — Вот блин! — невольно вырвалось у Лили. — Ну как я могла забыть самое простое заклинание? — Не волнуйся, я знаю о нём. Ведь оно в обиходе у тех, кто занимается квиддичем, — успокоил Джеймс, достав палочку и направив её на Сириуса. — Эпискеи! Это заклинание хорошо справляется с подобными мелочами, но абсолютно неэффективно при серьёзных ранениях и сильном кровотечении. Вероятно, именно поэтому Лили забыла о нём.  Убрав от Сириуса полотенце, Римус заметил, что кровь перестала литься наружу. Он привёл в порядок его лицо, а затем уложил в постель. Держа в руке окровавленное полотенце, Лунатик понял – вот оно. То, о чём просила Джейн.  Люпин стал выжидать момент, когда друзья отвлекутся, и долго ждать не пришлось. Пока они накрывали Сириуса холодными компрессами, Лунатик скрылся от них за балдахином возле своей кровати, положил полотенце к себе в сумку и молча очистил заклинанием руки от крови. — Я сейчас вернусь, — предупредил их он, чтобы не показаться странным. Нужного человека в гостиной Лунатик не заметил, но зато там находилась Мэри. Он лишь надеялся, что Джейн сейчас в комнате, и та сможет позвать её сюда. К счастью, так и оказалось. Она спустилась к нему почти сразу после того, как за ней пошла Мэри, и Люпин увёл её к лестнице, ведущей к мужским спальням.  — Вот, — передал он ей в руки то самое полотенце, пока их никто не видел. Девушка мигом спрятала его за пазуху мантии, и её взгляд заметно стал требовать объяснений. — Не переживай. Для этого не пришлось ничего делать, — не вдаваясь в подробности, пояснил Люпин.

***

На астрономию Джеймс не пошёл и всю ночь просидел у кровати Сириуса, сказав вернувшимся с урока друзьям ложиться спать. Только вот к Люпину сон не подступал ни в какую. Он всё время прислушивался к неглубокому дыханию Бродяги и просыпался от каждого его шороха, мычания и несвязного лепета. Римус подменил Поттера только ранним утром, когда тот от сонливости уже не мог перестать клевать носом. От жара Сириус бредил во сне и периодически бормотал что-то невнятное себе под нос. Когда Люпин слегка охладил заклинанием уже потеплевшие компрессы, тот лишь на мгновение открыл глаза, и его взгляд в ту секунду показался ему более осознанным. Наутро Блэку не полегчало. Его кожа всё ещё была горячей и липкой, а постельное бельё, на котором он спал, к утру стало совсем сырым. Лунатик осторожно сбросил с его щёк прилипшие от испарины волосы, глядя на серые затуманенные глаза, слезившиеся от изнуряющего недомогания. До этого Лили оставила у них свою сумку, чтобы не таскать её туда-сюда, так что у Лунатика на руках было всё необходимое для перевязки. Во время этого Блэк лишь морщился от боли – на большее у него теперь не хватало сил. Питер в этот день проснулся совсем рано и помог Римусу обтереть Сириуса влажными полотенцами, а затем сменить ему бельё. В конце его укрыли обычной простынёй вместо одеяла, чтобы уберечь от перегревания. На завтраке некоторые спрашивали о том, куда же пропал Сириус. — Да чем-то здесь траванулся, — соврал Джеймс. — И кстати, приятного всем аппетита! — с ухмылкой добавил он. Всё, что Римус смог сейчас съесть, стояло у него поперёк горла, и это отнюдь не от слов Поттера. Постоянные чувства вины, сожаления, раскаяния и угрызений совести не давали ему покоя ни на миг. Выйдя за порог комнаты, он только и думал о том, как бы поскорее вернуться. Его тревожила каждая секунда, в которую Сириус находился там один. Взяв немного еды для него и воды, Люпин поспешил обратно. В Вестибюле его догнали Питер и Джеймс, и дальше они шли уже вместе. Когда Блэку предложили поесть, тот лишь потерянным взглядом окинул всё вокруг, будто совсем не понимал, где сейчас находится и что от него хотят. Поэтому Лили, зашедшая к ним после завтрака, решила дать ему вместо еды питательное зелье. Когда та сделала для Сириуса всё необходимое и уже собиралась уходить, Римус вдруг вспомнил о том, что намеревался сделать в ближайшие дни. Несмотря на то, что до полнолуния ещё почти две недели, этот вопрос лучше решить прямо сейчас. Он не хотел говорить с ней об этом при друзьях, поэтому дождался, когда Эванс выйдет из комнаты, чтобы уйти за ней следом. — Лили! — окрикнул он её на лестнице. — Что такое? — насторожилась она. — Мне надо поговорить с Дамблдором. Не могла бы ты узнать у Макгонагалл, когда он свободен? Сама понимаешь, если спрошу я, это вызовет подозрения. — Зачем тебе он? — нахмурилась Эванс. — Это личное, — уклончиво ответил Люпин, а Лили в этот момент пристально всматривалась в его лицо, будто выискивала там более подробный ответ. — Пароль ведь остался тот же? — потупил взгляд он. Как внимательный и проницательный человек, Лили и так очевидно догадалась, о чём хочет поговорить с ним Лунатик. При этом она явно понимала его беспокойство и желание рассказать о случившемся директору. Тем более, он не собирался ничего говорить ему о Сириусе, чтобы не выдать секрет друга. — Пока да, — теперь её взгляд стал мягче. — Хорошо, я спрошу об этом сегодня, — в итоге согласилась она.

***

Ответ Лили не заставил себя долго ждать. Она сообщила Римусу в гостиной, что директор полностью свободен до обеда и готов в это время принять посетителей. Оставив Сириуса на друзей, он с твёрдой решимостью отправился к Дамблдору. По дороге туда Люпин несколько раз подряд прокручивал в голове потенциальный диалог с ним и, несмотря на полную уверенность в своих намерениях, не мог перестать испытывать тревогу и волнение перед таким нелёгким разговором. — Профессор Дамблдор! Профессор? — выкрикнул он в на первый взгляд безлюдный кабинет. Люпин неловко переминался на месте, пристально осматривая всё вокруг. В этот пасмурный день кабинет директора выглядел темнее обычного – мрачно и загадочно. Обилие книг и магических предметов придавали помещению особое очарование. Из окон виднелось затянутое серыми облаками небо, поэтому в этот раз исходивший от них свет уже не слепил глаза. Внутри раздавался ненавязчивый звук перелистываемых страниц, и от стола доносился лёгкий скрип пера о пергамент. — Здравствуй, Римус, — неизвестно откуда возник директор. — Что тебя сюда привело? — Здравствуйте, профессор. Я… эм… — от неожиданности стушевался Лунатик. — У тебя есть ко мне какие-то вопросы или проблемы, о которых ты хочешь со мной поговорить? — задал наводящий вопрос Дамблдор. Люпин стоял перед директором и нервно запустил пальцы в волосы. — У меня плохая новость, директор, — наконец-то собравшись с духом, начал рассказывать Люпин. — Во время последнего полнолуния… — он запнулся, когда Альбус тут же сдвинул брови и настороженно посмотрел на него, слегка прищурив глаза, — я вырвался из хижины и не хочу допустить этого ещё раз, поэтому вынужден обратиться к вам. Я не хочу навредить другим и вам в том числе, — выдохнув, с твёрдостью в голосе сознался Римус. — Спасибо, что сообщил мне об этом, — на лице директора сейчас читалось лишь понимание. — Я приму все необходимые меры. Есть ли что-то ещё, чем ты хочешь со мной поделиться? — Нет, это всё что я хотел сказать.

***

Вернувшись в комнату и первым делом взглянув на Сириуса, Лунатик заметил на нём выступившие пупырышки «гусиной кожи». Всё тело друга в этот момент выглядело напряжённым. Он часто дышал сквозь сжатые и слегка постукивающие зубы, и на его бледно-сером лице виднелись розовые пятна. — Может, уже накроем его одеялом? А то он совсем замёрз, — прикоснувшись к холодной и синеватой ладони Блэка, забеспокоился Люпин. — Пока не надо, у него щёки всё ещё горяченные. Пускай остынет как следует, — умозаключил Джеймс, но Римус был слишком утомлён, чтобы с ним спорить, поэтому просто-напросто решил, что у Бродяги таким образом отступает жар. Лили пообещала зайти к ним после обеда, но неожиданно заглянула пораньше, будто чувствовала что-то неладное.  — Всем привет! — через дверную щель ободряющим тоном прощебетала Эванс. — Как у вас дела? Все ли хорошо? — Не волнуйся, всё под контролем. Мы за ним хорошо присматриваем, — с гордостью начал отвечать Джеймс, и на лице Лили появилась улыбка. — Жар отступил. Ещё чуть-чуть и он будет холодный, как лёд, — с самодовольством завершил речь Поттер. Выражение девушки вдруг стало слишком серьёзным. Лили с явным беспокойством забежала в комнату, захлопнув за собой дверь. — Твою ж мать! — посмотрев на Сириуса, тут же выругалась Эванс. — Понадеялась на дурней… — ощупав его лоб, ладони и стопы, проворчала она. — Быстро все сюда! — строгим голосом скомандовала девушка. Трое парней моментально встрепенулись и повскакивали со своих мест. От Эванс сразу последовала череда чётких распоряжений, отдаваемых командным и хорошо поставленным голосом. — Римус, грелки! Быстро! Все, которые найдёшь! Джеймс, Питер, интенсивно растирайте ему ноги!  Тон Лили звучал настолько убедительно, что мальчики скакали по комнате, как цирковые тигры, ведомые хлыстом дрессировщика. Сама же девушка в этот момент растирала Блэку руки. — Римус, а теперь мигом холод на лоб! Питер, пошевеливайся! Сильнее! Да вот так, — цокнув языком, она второпях показала Петтигрю, с какой интенсивностью надо растирать. Выполнив все указания Лили, Римус собирался помочь ей с руками, но та скомандовала достать для Сириуса одеяло и шерстяные носки.  — Я вам что сказала?! Я же просила о любых изменениях сразу сообщать мне! Чуть не угробили его, болваны! — начала злостно отчитывать их Эванс после всего. — Воистину говорят: «три дебила – это сила»! Глядя на разъяренный и озадаченный вид Лили, никто из находящихся в комнате даже не намеревался ей возразить. Эта оплошность намного серьёзнее тех глупостей, за которые их ругали ранее. И гневная реакция Лили сейчас вполне оправдана. — Надо отнести его в больничное крыло. Там за ним присмотрят лучше, чем здесь! — в том же духе продолжала она. Римус не мог не согласиться с подругой. Ведь они, в отличие от неё, непозволительно мало осведомлены в этой деятельности, чтобы обеспечить Блэку должный уход в такой непростой ситуации. И неизвестно, сколько ещё раз они по незнанию подвергнут жизнь друга опасности, если он останется тут. — Лили, да не горячись ты так. Теперь мы будем намного внимательнее, обещаю, — тихим тоном сказал Джеймс. — Ты ведь понимаешь, что у Помфри достаточно опыта, чтобы определить, чьей пастью и лапой нанесены эти раны? И она уж точно просто так это не оставит. Тем более, Сириус не стал таким же. Так что мы подставим этим сами себя. — Да вы своей хрèновой конспирацией отправите парня на тот свет! Что вам важнее: сохранить в тайне то, что и так потом станет явным, или же сохранить жизнь другу? — Не стоит сдаваться так сразу. Мы ведь неплохо справляемся под твоим руководством. Тем более, ты часто помогала в больничном крыле. Да тебе даже давали практику в Мунго. Все вместе мы справимся не хуже, чем они! — отговаривал её Сохатый. — Если сейчас мы не снимем спазм сосудов, и он не начнёт отдавать жар телом, то я не посмотрю ни на дружеские отношения, ни на что-то ещё, и сама солью вас всех к чёртовой матери! — чётко дала понять им Лили. Когда та ненадолго вышла из комнаты, чтобы выдохнуть всю накопившуюся на них злость, Питер тут же ободряюще хлопнул Джеймса по плечу и сжал ладонь на нём со словами:  — Джеймс, я клянусь, если ты когда-нибудь станешь каблуком, я даже не подумаю тебя за это осуждать.