Красные стринги

Жила была Красная Шапочка. Была она очень красивая и любознательная. Всё хотела отправиться в Чёрный Лес к бабушке, но мама её не пускала, говорила, мол, исполнится тебе, сыночка, восемнадцать лет — тогда и пойдёшь. Мальчик был послушный и не спорил с мамой, поэтому терпеливо ждал своего восемнадцатилетия. И вот, наконец-то дождался! Погода была солнечная, светлая, яркая и он уже с утра собирался к бабушке. Ему не терпелось или любопытство вконец измучило (не скажем точно), но Шапочка уже с утра бегал по комнате, собираясь. И спустя два долгих часа он уже стоял, весь при параде и с большой корзинкой с пирожками. Мама махала вслед ему платочком и вытирала слёзы. Он не понимал почему, но спросить стеснялся. Потом узнает. Его больше интересовало почему только сейчас его отпустили к бабушке. Бабушка к ним сама приезжала, мама к ней тоже ходила и через лес (!), возвращалась почему-то с красными щеками и с неакуратно застёгнутыми пуговицами, но Чонгук не задавал вопросов. Терпеливо ждал и наконец-то дождался. Негромко насвистывая весёлую песенку и помахивая корзинкой, он целеустремлённо углублялся всё дальше и дальше в лес. Лес, поначалу светлый, сейчас наоборот становится с каждым шагом всё темней и всё больше деревьев, совсем закрывая яркое солнце. Чонгуку даже на секунду стало боязно, но он пригладил несуществующие складки на блузке, отдернул короткую юбчонку, красные стринги и решительно продолжил шагать дальше. Шапочке хоть только сегодня исполнилось восемнадцать годков, и выглядела девочка очень юно и наивно, но на самом деле у её цветочка уже давно раскрылись лепестки, и были сорваны мужскими руками и опробованы многими. Девочка секс любила. Особенно та, что внизу. Но перед мамой выглядела невинным цветочком и не спорила, пытаясь доказать обратное. В мамочку, наверное и пошла, потому что отца-то не наблюдала, зато видела, как мамочку таранили членами разные мужики с их деревни и не только. Вот идёт и идёт Красная Шапочка по длиннющей тропинке и навстречу ей какая-то толпа выходит маленьких, низкорослых мужичков. Они громко смеются, также громко переговариваются друг с другом, но когда видят нашего мальчика-девочку враз замолкают и таращатся на него своими маленькими глазками. А там было на что: небольшая, но аккуратная грудь с вставшими сосками от прохлады и так хорошо просвечивающимися через белую тонкую блузку; любимая красная мини-юбка, которая сексуально открывает красивые длинные ноги, мощные бёдра с чулками на них и аккуратными бантиками прямо возле промежности. А если чуть-чуть наклонится — то можно прекрасно рассмотреть и красные небольшие стринги, что постоянно залазят между половинок, и он их постоянно поправляет, но что поделать. Любит он красный цвет. И этот кусочек кружевной ткани такой чудесный вид открывает на его округлую, накаченную задницу, да и, когда в вагину трахают — очень быстро и можно просто сдвинуть ткань в сторону и войти также быстро. Поэтому и прозвали его Красной Шапочкой. За стринги, надетые на его девочке. Вроде бы которые должны были что-то скрывать, но наоборот, привлекали ещё больше внимания — уж очень Красная Шапочка любила наклоняться: то падало у неё что-то, то спортом занималась в короткой юбчонке обязательно, то просто хотелось. Такие вот дела. Молодой, растущий организм, что вы ей скажете. — Эй, красавица какая нам попалась. Куда путь держишь? — самый высокий из всех гномов, выступает вперёд, спрашивает, смотря на него снизу вверх и поправляет очки, сползающие с переносицы. — Иду к бабушке, гостинцы несу. Показывает Шапочка демонстративно корзинку и ждёт дальше. — Вкусные гостиницы, красавица? С нами не поделишься? — спрашивает всё тот же и подходит ближе. Чонгук не делает и шага назад, стоит себе спокойно. Не боится. — Пирожки матушка испекла. Не поделюсь, надо закусон. У меня день рождения, у бабушки самогон, отмечать будем, — Чонгук честно отвечает, краем глаза видит, что гномы позади начинают шушукаться, но не заостряет на этом лишнего внимания. — И не боишься сама идти? — продолжает допытываться. И снова шаг вперёд. Чонгук вздыхает устало: он уже давно понял к чему ведёт их недоразговор и не понимает чего затягивают. 4 у него ещё не было, но всё бывает впервые. — А чего мне бояться? Денег у меня с собой нет, а секс я люблю. Дерзко отвечает и нахально смотрит на гномов. Съели, мальчики. Те, видимо, не ожидали, но тут же снова шумно зашушукались и даже разговаривающий с ним гном тоже присоединился. Чонгук, отставив ножку в сторону, лениво наблюдал за спорами, демонстративно зевал, всем своим видом показывая, что ему откровенно надоели эти минуты ожидания. Зачем? Он не против, они вроде тоже. Быстро войдут — быстрее к бабушке дойдёт. Лес большой, длинный, пока ещё доберётся точно кого-то ещё встретит… — Меня зовут Намджун, — тот самый высокий гном, снова появляется перед ним и смотрит сначала ему в глаза, а потом, уже не стесняясь, опускает глаза всё ниже, пока не упирается взглядом в аппетитные бёдра и задравшуюся юбку. Чонгук вздыхает. Ну и дальше что? И сам решительно приподнимает юбку, демонстрируя нерешительным зрителям свои красные стринги, и спереди небольшое влажное пятнышко — он уже себе представил, а фантазия у него бурная, вот и потёк. Киска у него мокрая сейчас и не терпится что-то всунуть в неё. Он не знает большие или маленькие у них, но ему интересно, а эти всё тянут. Нетерпеливая у нас девочка. И влажная. Гном удивлённо открывает рот и первый залазит под юбку, не стягивает пока стринги, отодвигает в сторону и присасывается языком к его девочке. Не тянет, а жадно начинает лизать и облизывать, вылизывать соки, всё больше заполняющие его вагину. Гном ускоряется, уже жадно чавкает, у Чонгука уже начинают дрожать ноги и разъезжаться ещё больше, но он стоит. Только стонет громко, когда Намджун (да?) начинает сосать только его клитор. Остальные стоят рядом, встав в полу круг и вынув члены, дрочат, глядя на них. Чонгук смотрит во все глаза. Он думал, что у них маленькие, но, оказывается, что только рост у них не удался, а вот с остальным… Очень всё достойно получилось. Гном, между его ног совсем скоро заставляет его кончить, и сам кончает, а Чонгук, уже не держась на ногах от сильного оргазма, падает на траву. Садится прямо на задницу, раскрывает ноги и тяжело дышит. — А вот теперь, познакомились. Пора и потрахаться с остальными, — главный довольно хмыкает и отходит в сторону и сразу же трое подходят к нему. В три руки переворачивают его на живот, ставят на колени, отклячивают задницу, он послушно всё делает и с предвкушением ожидает. Слышит смачный плевок, поворачивает голову, чтобы увидеть, а потом и почувствовать, как толстые пальцы гнома залазят к нему в зад и разминают стеночки. Шапочка благодарит себя за предусмотрительность, что рано утром ещё растянула себя хорошо. Потому что гном долго не тянет: ещё пару раз мажет пальцами, привставляет член к дырочке и сразу входит одним слитным движением внутрь, заполняя его полностью своим толстым членом. Чонгук громко стонет, поворачивает голову обратно и ему тут же суют под нос член и он открывает рот, начиная сосать неторопливо. Киска влажно течёт, тоже хочет, но гномы отчего-то медлят. Сзади ускоряется, держится за его зад своими маленькими ручками и вбивается в него. И спереди, тоже увеличивают движение: толчки становятся быстрыми и резкими. Чонгук стонет и стонет громко. И вскрикивает, когда уже дело движется к кульминации, а под него внезапно залазит ещё один гном и пихает член в его девочку. Красная Шапочка срывается на крик, когда он присоединяется к другим резким, грубым толчкам и входит в него тоже быстро и не церемонясь. Он слышит, как громко хлюпает его вагина, чувствует, как внутри всё сжимается от приближающегося оргазма и кончает, сжимая стеночки и гном, трахающий его вагину, тоже громко хрипит и заливает его мощной струёй. А следом за ним и Чонгук чувствует, как задница наполняется горячей спермой и только потом, в рот сильнее вбиваются, вводят член до основания, так что крупные яйца шлёпаются о лицо и гном кончает так сильно, что Шапочка давится того спермой и часть стекает по затраханным губам, подбородку, падает на белоснежную до этого блузу и пачкают её. Чонгук валится обесиленно, пока гномы по одному не покидают его тело, застёгивают ширинки и громко смеясь, уходят, оставляя его одного. Растраханного во все дыры, с вытекающей спермой и ошалелым взглядом. Он не ожидал, если честно. Начало хорошее. Но что будет дальше? Он ещё лежит недолго, потом, кряхтя встаёт, отряхивает голую задницу от прилипшей земли, поправляет юбочку, и снова идёт к бабушке. Возвращается, вспоминает про брошенную корзинку, забирает и ступает дальше. Птички весело чирикают, Чонгуку тоже не скучно: между ног немного неприятно начинает засыхать чужая сперма, но это издержки его любви к сексу. Мелочи, как говорится. Он присаживается на ближайший пенёк, достаёт припрятанную бутылку в корзине, делает глоток прямо с горла и закусывает пирожком. Вкус какой-то странный, но ему нравится. Что там маменька намешала? Что-то точно. Потому что от пары глотков не может так вставить. Потом спросит. На будущее. Поднимается на ноги, делает пару шагов, и опять останавливается. — Ух ты, какая соска. В смысле, красотка. Куда идёшь? Шапочка останавливается, осматривает с интересом на молодого, худощавого эльфа (?). У него ушки премило торчат из-под высокой зелёной шапочки. — К бабушке иду. Пирожки несу. Чонгук приваливается спиной к дереву. Ему интересно: этот тоже будет долго яйца чесать или сразу перейдёт, так сказать, непосредственно к делу? — Вкусные пирожки, а, красавица? — Не знаю, как закусь зайдёт. — Праздник какой-то? — эльф улыбается широко, подходит ближе. — День рождения у меня, — Чонгук кокетливо поправляет стринги, залезшие в жопу и смотрит в прихреневшие глаза напротив. Тот, видимо, охреневший от такого быстрого развития событий. Ну а чего тянуть? — 18 есть? — О, какой смышлённый, схватывает на лету. — Есть. Можно трахаться. Чонгук улыбается широко, языком облизывает губы, чувствуя горьковатый привкус спермы, и смотрит, как эльф подходит к нему, вжикает ширинкой и вытягивает член. Тот, поменьше, чем у гномов, аккуратный такой, но уже эрогированный и с набухшими венками. — Хорошо сосёшь? — Тебе понравится. Шапочка опускается на колени, открывает рот и высовывает язык. Эльф долго не мучит: быстро вставляет член и рукой пытается продвинуть дальше. — Меня Хосок зовут. — Мне пофиг, — Чонгук даже для ответа, вынимает член со рта, фыркает насмешливо, и уже сам берёт член одной рукой, удерживает и пихает себе в рот, увлажняет хорошо, заглатывает всё сильнее и пытается глубже протолкнуть. Давится, но пытается расслабить горло, чтобы взять всю длину. Эльф хватается за его волосы, жмёт, и сам толкается дальше. Чонгук давится, но послушно глотает, позволяет вбиваться в свой рот, и шлепать яйцами. Опускает руку вниз и жёстко трёт пальцами всё больше текущие сладочки снова влажной киски. Эльф скоро кончает, больно вбиваясь в его рот и заливает горячей жидкостью. Чонгук всё послушно глотает и в это время додрачивает себе внизу и тоже кончает. Падает на бок, пытаясь отдышаться. Сперма вперемешку со слюной вытекает со рта и он вытирает её блузкой. — Ах да, в общем, я вроде как твоя крестная фея и должен был исполнить твоё желание, но ты исполнил моё, Чонгук. За мной, короче, должок. Надо будет — обращайся. Ну и заодно продолжим наше знакомство глубже. Эльф смотрит на него на прощание, подмигивает и исчезает, расстворяясь в пространстве. Хера се! Даже фея у него извращенка. Не может как у людей. Но ему понравилось, что тут сказать. Но надо продолжать путь дальше. Большая часть дороги уже пройдена. Он, сейчас сперва берёт лоханку, чтобы не забыть, уже не поправляет юбку, плюнув на то, что она задралась и видно ползадницы и стринги, которые как обычно впились между половинок. Не чувствует, как за ним уже довольно давно наблюдают. Ему не до этого. Он даже не удивляется, когда на тропинку перед ним выходит Серый Волк и преграждает путь. — Ну? — Чонгук только вздыхает. Сколько их ещё встретится? А то он уже немного подзаебался, если быть совсем честным. — Ну? Куда красавица, путь держишь? — волк типа улыбается, оскалив пасть, но Чонгук почему-то не боится, хотя и должен, наверное. Такая огромная чёрная туша с такими большими зубами. — К бабушке, — может что-то новое придумать? Ему уже надоела это заезжанная пластинка. — Хорошая девочка. А далеко бабушка живёт? — волк тёмными глазами смотрит на него, будто разглядывает. — Уже не совсем. В конце леса, — Чонгук же хорошая девочка, отвечает честно. — Ну, хорошей дороги тогда, — волк ещё раз показывает зубы и исчезает в ближайших зарослях. Чонгук, в охренении смотрит на это безобразие и растерянно хлопает глазами. Что это значит? Его кинули что ли? А он уже размечтался, как он окажется под мохнатым и узел попробует. Он слышал много, но не пробовал. А тут такой финт ушами… Мохнатый обломщик. Чонгук вздыхает и бредёт немного опечаленно дальше. Его в первый раз обломали. Обидно, знаете ли? Дует пухлые губы в подсохшей смазке и снова вздыхает. А в это время, волк уже добрался до бабушки, пообалдевал от пятого размера, но отправил ту к гномам — должок им вернуть. А сам, матерясь громко и витиевато, натянул на уши белую шапку, влез под одеяло и принялся ждать свою девочку. Кто знает, каких усилий ему стоило оторвать взгляд от сочной задницы и красных стрингов на ней. А ещё перед глазами, как пухлые губы насаживались на чужой член… Загляденье. Он что, лысый что ли, фыркает и поправляет сползающую шапку с ушей — он тоже хочет. И не только в рот, и не только раз. Ещё помнит обиженную мордашку Красной Шапочки и надутые прелестные губки. Как он обломал, а? Но скоро выбьет из него обиды своим членом. Волк смотрит вниз, а член уже на половину стоит, приподнимая простынь вверх. Совсем не палевно, конечно. Как и он сам, член ждёт его девочку. И вот, волк слышит стук и скалится во все тридцать пять. Пришла его дырочка. — Кто там? — волк прокашливается, чтобы немного скрыть грубость и чтобы девочка не испугалась. У него на Шапочку о-о-о-очень большие трахательные планы. — Бабушка, ты заболела? Это я, внучка твоя, Красная Шапочка. Принесла тебе закусь, в смысле, пирожки. Открывай давай. Соскучилась ужасно и сильно устала пока добиралась. Волк только насмешливо тихонько фыркает, вспоминая, почему Красная Шапочка так могла устать. Отчего. И, вернее, от кого. Прокашливается снова, чтобы скрыть уже смешок и отвечает, пока Шапочка продолжает долбить в дверь. — Дёрни за верёвочку, дверь сама и откроется. — Сим-сим, откройся, бля, — Чонгук тихо похихикивает и с грохотом открывает дверь. Тэхён, он же волк, пытается ещё сильнее влезть под одеяло, так, что только нос остаётся торчать наружу, белая шапочка, скрывающая его уши и продолжает стоять по стойке смирно член, приподнимая простынь. — Бабуль, ты чего? Заболела, да? Доставай самогон, будем лечится. Я тебе тут пирожки принесла. Маман приготовила. Чонгук бухает гостинцы на стол, а сам устало ввалится на большую бабушкину кровать. Его, в детстве, всегда удивляли большие размеры, но сейчас, глянув на неё, он осознает, что у его бабули неплохой такой траходром оказывается. Бабушка у него совсем не божий одуванчик. Чонгук поворачивается к нему лицом, заглядывает в глаза, спрашивает, непонимающе хмуря брови: — Бабушка, а бабушка, а почему у тебя такие большие глаза? — Это чтобы лучше видеть. (Как ты кончать будешь — мысленно добавляет). — А почему у тебя такие большие уши? — Это чтобы лучше тебя слышать. (Как ты будешь стонать, сидя на моём члене). — А что там у тебя так внизу стоит? — Э... Это, я так рад, в смысле, рада тебя видеть. Волк подползает ближе, шумно вдыхает чужой аромат с кожи. Чувствует чужие запахи на нём и до одури хочет стереть их с его тела. - Ого, так сильно скучала что ли? Шапочка смотрит ему в глаза и волк, аккуратно берёт своей большой лапой хрупкую ладонь и засовывает под одеяло, опуская прямо на свой возбужденный член. — Очень сильно. Поможешь мне, красотуля? — С удовольствием, — Красная Шапочка не думает, откуда у её бабушки член оказывается и причём такой большой. Ей снова хочется продолжения банкета. Наверное, не стоило есть те пирожки по дороге. Что туда маменька добавила, что ему так хочется трахаться и пофиг, что это совсем не бабуля, а мохнатая, чёрная лапа уже мнёт его за зад? Чонгук откидывает одеяло в сторону, удовлетворённо облизывает губы, смотря на реально громадный член перед его жадно блестящими от возбуждения глазами. Не получается одной рукой обхватить и он уже двумя сжимает у основания, разминает челюсти пару раз и обнимает губами головку. Она горячая, влажная, большая. Ему нравится. Шапочка пару секунд привыкает к большому размеру, но вскоре сам начинает вбирать понемногу всё больше длины. Даётся пока с трудом, но он упорно движется всё дальше, сантиметр за сантиметром пихая в свой рот ещё больше горячего органа. Останавливается на половине длины, выдыхает, округляет рот и с чавканием втягивает больше. Волк, лапой надавливает на тёмную макушку и Чонгук давится, но упорно проталкивает глубже. Рот расстягивается, на стенки давит и ему кажется, что уголки губ сейчас порвутся от давления, но он упрямо проглатывает длину. И может только открыть ещё больше рот, когда волк, лапой давит на голову и сам перехватывает управление: жёсткими, грубоватыми толчками вбивается, заставляет хрипеть, кашлять, и слюни заливают не только член, но и весь подбородок, но Шапочка хорошей девочкой глубоко заглатывает и закатывает глаза от удовольствия, от полнейшей заполненности. От чистого кайфа. Кажется, это то, что ему так не хватало. Шикарный подарок на день рождения, под его завершение. Как вишенка на торте. Очень большая и сладкая. Волк нажимает лапой сильнее на голову и толкает бёдрами. Чонгук давится, и сам, без стимуляции, чувствует приближающийся взрыв между ног — давно он не кончал без рук, и от того, ещё более острее оргазм будет и ярче. Волк грубо, больше, видимо, уже не сдерживаясь, слетает с катушек и быстро вгоняет член в открытый рот. Чонгуку кажется, что он потом с трудом его будет держать закрытым, настолько сейчас глубоко и долго его ебут. Ну серьёзно. Волк вскоре кончает, заполняет его большими потоками спермы и Шапочка не может, конечно, всё проглотить и жидкость стекает с губ, пачкая лицо. Серый наконец вытаскивает опавший член и Чонгук напоследок зачем-то тянется и пальцем убирает с головки каплю белесой смазки, засовывает его в рот, облизывает, всё это проделывает смотря волку в глаза, вытаскивает палец, обводит демонстративно языком губы, слизывая оставшиеся там капли и произносит негромко: — Вкусно. Одно слово, но Тэхён, он же волк, понимает, что Красная Шапочка надолго застрянет в его лапах. Волк смотрит на него долго, не моргая почти и тяжело, шумно дышит. — Больше не боишься? — А я боялся что ли раньше? — фыркает Шапочка. Стягивает запачканную блузку, снимает юбку, кидает куда-то в сторону на кровать красные стринги и раздвигает ноги: — А меня ты не хочешь попробовать, а, волчара? — Хочу. А ты выдержишь, Шапочка? — волк, устрашающе облизывается, и подползает ближе. Жадно смотрит, какие складочки влажные, мокрые, а сейчас и быстро пульсируют, сокращаясь. Клитор такой красный уже, набухший, увеличился. Одно загляденье. — Ты сомневаешься во мне? А ты сам сможешь довести? Волк, не отвечает, рычит и утыкается мордой прямо в чонгукову девочку. Волк, не оттягивает неизбежное, языком своим длинным и широким сразу быстро начинает лизать, то и дело ввинчивает его между складочками, добавляет больше влаги, сдабривая всё слюной сверху. Посасывает клитор. И Чонгука подкидывает на кровати. Ноги ещё больше раздвигает, теребит себя за вставшие соски, дёргает и стонет громко. Волк шумно дышит. Шапочку уже не тянет стебать волка, тот, своими действиями опровергает его сомнения. Доводит его своим языком до очередного оргазма. Сильнее вбивается буквально кончиком языка, пока Чонгук громко не вскрикивает и не обмякает, кончая. Серый уже пару раз мажет языком, слизывая выделения и вытаскивает морду между ног. Она оказывается запачканная в белесых каплях, но до жути довольная. И глаза как-то подозрительно поблёскивает. Явно что-то задумал. Да? Нет? — Ну как? Готов ещё раз кончить? И да. Задумал таки. Через мгновение вместо большого чёрного волка появляется мужчина. Красивый. Безумно красивый. С правильными чертами лицами, большими, тёмными глазами, сильными накаченными руками, бицепсами, прессом, длинными ногами и родинкой на кончике носа. Такая милая и очаровательная, что заставляет его улыбнуться ещё больше, но улыбка тут же спадает, когда волк, нет, оборотень, приближается к нему. Залазит на кровать и нависает над Чонгуком, у которого почему-то так сердце предательски-быстро забилось. Испуганно? Нет. Он даже волка не боялся, а тут… Или то томительное предвкушение от предстоящего? Волк его не отпустит так скоро. И ему не хочется уходить. И это странно, потому что он как-то даже привык к быстрым перепихам, а тут… Сегодняшний день был чудесным, наполненным большим количеством разных членов, но вот волчий, конечно, без сомнений, лидирует, а вот человека… — Меня Тэхён зовут, Шапочка. — А меня Чонгук, но зови меня просто — самая лучшая дырочка в твоей жизни. — Чонгук игриво подмигивает и заливисто смеётся, когда волк, Тэхён, округляет глаза и тоже подхватывает его смех. Он у него такой вкусный: негромкий, низкий, басистый и вызывает просто толпу мурашек по всему телу, особенно между ног. — Девочка моя, готовься. Быстро отсюда не уйдёшь, — Тэхён нависает над ним, коленом раздвигает ноги и ухмыляется, когда Чонгук на его слова порывисто выдыхает. — А может немного отдохнём? Я устал, — и глазками своими оленьими хлоп-хлоп, но Тэхён не ведётся. — Отдыхай, а твоя девочка поработает. Могу и другую опробовать. Чонгук вздыхает и поворачивается задом, укладываясь на живот. Кажется, он себя переоценивал, когда думал, что может постоянно трахаться. Но Тэхён, видимо, думает иначе и он, вздыхает, расслабляет булочки и прикрывает глаза: волк дорвался и его точно не выпустит, пока не затрахает. Хороший, замечательный день рождения. Главное, чтобы бабушка не вовремя не вернулась. Но это уже другая история.