Every you, Every me

      В уже наступившей темноте они двигались быстро, но не переходили на бег. Иначе и быть не могло — это совершенно не в стиле Дориана/Реддла. Элспет все еще не могла определиться, как лучше назвать мужчину, и, несмотря на события, произошедшие всего лишь десять минут назад, употреблять слова «любовник» или «парень» было ей совсем не по душе. Однако она не могла отрицать, что имя «Дориан» идеально подходило его античной внешности, изысканной элегантности движений — слава всем богам, не змееподобным.       Когда-то Элспет могла щелкать людей, как орехи, заглядывая в сердце тьмы и не позволяя себе обманываться. Но последние годы притупили ее подозрения относительно греховности этого мира. Родители, Сириус, да даже одноклассники из маггловской школы показали ей, что не все потеряно; существуют еще добрые люди, прекрасные в своей наивности, способные излучать свет среди мрака.       И теперь она пыталась даже в Дориане найти что-то хорошее, например то, как ахуенно он целуется. Но как же ей было страшно. И притягательно. И свободно.       Да, после сегодняшнего вечера Элспет стало легче и свободнее дышать. И дело было не только в снятии сексуального напряжения, хотя и это играло немаловажную роль, а в том, что у нее появилась цель.       Во-первых, она оказалась права: этот загадочный лже-священник действительно был тем самым Реддлом из ее временной линии.       Во-вторых, у нее появилась возможность действовать с чистой совестью. Она могла следить за ним, и, как она обещала ему ранее, убить голыми руками, если он попытается захватить власть, уничтожить всех магглорожденных, устроить ад на Земле, нужное подчеркнуть.       В-третьих, она может использовать его в своих целях для исследования непонятной на данный момент древней магии, на которую Элспет оказалась способна. Дориан, с его выдающимися интеллектуальными способностями, мог стать ценным союзником. Было глупо отрицать, насколько он умен, и как его знания могли помочь ей разгадать тайны, которые оставались вне ее досягаемости.       Так они и шли в спокойном молчании, каждый погруженный в свои мысли. О чем думал Дориан, ей было невдомек.       Внезапно Элспет остановилась, оказавшись перед мужчиной и преграждая ему путь.       — Подожди, ты собираешься провожать меня до самой гостиной Слизерина?       — Какие-то проблемы с этим, дорогая? — с легкой усмешкой спросил он, беря ее за плечи и развернув, вынуждая продолжить путь.       — Но там же Снейп! — воскликнула она, пытаясь затормозить ногами, вдавливаясь в землю. Безуспешно.       — Выглядит так, будто меня волнует наличие этого предателя? — его голос звучал с легким презрением.       — Меня волнует! — ответила она, глядя ему в глаза, полные уверенности. — Да и Снейп не предатель. Чтобы быть предателем, нужно быть верным, а он никогда не был твоим сторонником. Да, он делал вид, но никогда не принимал твою сторону. Он был верным темным искусствам, моей матери, но никак не тебе.       Взгляд Дориана на мгновение смягчился, и в его глазах промелькнуло нечто, что она не могла распознать — возможно, сомнение или даже уважение. Но затем его лицо вновь приняло прежнее выражение, и он лишь усмехнулся.       — Ты слишком много думаешь о нем, Элспет.       — Иногда бывает, — тихо начала девушка. — Эпизод с его разорванной шеей — частый гость моих кошмаров. Наравне с кладбищем.       Дориан не отвечал.       — Я не могу просто игнорировать это, — продолжила она, ее голос становился все более уверенным. — Он был человеком, который сделал выбор, и я не могу забыть, что за этим выбором стояли страдания. Так что, пожалуйста, не мучай его хотя бы здесь.       — Если ты того желаешь.

***

      Через полчаса они оказались в полутемных коридорах подземелья, ведущего к гостиной Слизерина. Тени, словно живые существа, вытягивались вдоль каменных стен, создавая атмосферу таинственности. Но их путь пересекла фигура, которую Элспет знала слишком хорошо. Снейп, декан Слизерина, стоял перед ними, его выражение лица было столь же холодным, как камень, из которого были вырезаны стены этого места.       — Северус, какой приятный сюрприз, — произнес Дориан, улыбаясь губами, но не глазами. Он слегка загораживал Элспет своим телом, что, конечно, не смогло скрыть ее присутствие от декана, но в этом жесте было что-то собственническое, что девушка не могла не заметить.       Снейп, переводя взгляд с Дориана на Элспет и обратно, остановился на порванной губе мужчины. Его темные глаза блестели, как угли в камине, полные скрытого гнева и недовольства.       — Объяснитесь, мистер Тоуэлл. Почему студентка моего факультета находится с вами после отбоя? — произнес он, его голос звучал как ледяной ветер, проникающий в самую душу. Элспет не могла сдержать улыбку, вспоминая, как на третьем курсе, исследуя возможностиКарты, она оказалась в похожей ситуации.       — Все очень просто. Мы разговаривали, — ответил Дориан.       «Губами», — мысленно добавила Элспет, проникаясь иронией ситуации.       — Десять баллов со Слизерина, — произнес Снейп, его голос звучал как приговор, от которого не укрыться. — Больше не заставляйте меня снимать баллы с собственного факультета, мистер Тоуэлл. Существует такая вещь, как часы. Всего доброго.       Он уперся глазами в Элспет, в его взгляде читалось строгое предупреждение, намекающее, что пора бы ей вернуться туда, где ей положено быть после отбоя.       — До свидания, мистер Тоуэлл, — произнесла она, спеша попрощаться с Дорианом. Опасение, что оба волшебника могут схлестнуться прямо здесь, в этом полутемном коридоре, заставлял ее спешить. Она не хотела быть свидетелем конфликта, который мог бы обернуться чем-то ужасным.       Собравшись с мыслями, Элспет решила последовать за Снейпом, который уже начал удаляться, его силуэт постепенно исчезал в тусклом свете коридора. Однако прикосновение Дориана остановило её — его рука легла на плечо, пальцы медленно поднимались вверх, обвивая её шею. Элспет не решилась обернуться, вместо этого она вырвалась из-под его руки и пошла дальше.       Дориан остался стоять в коридоре, наблюдая им обоим вслед. Она уже не могла увидеть, как опасно подрагивает уголок его губ, а в его глазах вспыхнули алые отблески.

***

      На следующее утро Малфой встретил Элспет в гостиной, и его выражение лица выдавало одновременно и чувство вины, и тонкую провокацию.       — Доброе утро, Малфой, — тихо произнесла девушка, настороженно взглянув на него.       — Да, доброе утро… — начал с явным намеком. — Тебя не было после отбоя, — заметил он, с едва заметным упреком в голосе, слегка расправляя плечи, словно пытаясь внушить себе уверенность в своих словах.       — Бывают в жизни огорчения, — попыталась Элспет отшутиться, стараясь облегчить атмосферу.       Малфой нервно сглотнул, его взгляд метался по округе, не в силах зацепиться за что-то одно, как будто искал частичку мудрости среди предметов, окружавших их.       — Тебя что-то беспокоит, Малфой? — спросила она, вздыхая, чувствуя, как его внутреннее волнение, словно невидимая волна, постепенно охватывает её.       — Меня?! Нет! — с возбуждением произнёс он, — Меня ничто не тревожит. Всё прекрасно, — отчеканил он, резко отворачиваясь, будто бы эти слова могли изменить ситуацию. Но в его голосе звучало неуверенное эхо, способное выдать всю правду даже тому, кто не былособенно проницателен.       — Драко, ты слишком громко думаешь, — начала Элспет, теряя терпение. Ясно было одно: он хочет ей что-то сказать, и это «что-то» мучает его до глубины души. По её мнению, выбирать между откровенностью и молчанием — это как выбирать между светом и тенями; либо говорить в глаза, либо держать при себе.       Однако она не учла, что в их магическом мире фраза «слишком громко думаешь» могла обрести буквальное значение. В этот момент Малфой испуганно обернулся.       — Т-ты читаешь мои мысли?!       Элспет мысленно закатила глаза.       — Я просто шучу, успокойся. Так ты всё-таки скажешь мне или нет? — произнесла она, шагнув ближе к нему. Это могло бы показаться устрашающим, если бы не заметная разница в росте между ними. В очередной раз она прокляла свою невысокую фигуру, из-за которой еёчасто не воспринимали всерьёз.       Малфой прерывисто задышал, его взгляд невольно скользнул к её губам. В них не читалось ни желания, ни теплоты, только нечто холодное — осуждение? Это было интригующе. Хотя всё постепенно становилось ясным, она желала услышать его признание вслух. Какнамеренно давить на открытую рану, зная, что это нанесет боль.       — Давай, Драко. Говори. Мне действительно интересно узнать, что так сильно тебя тревожит. Я ведь волнуюсь, — добавила она, придавая словам оттенок угрозы, хотя на первый взгляд они проливались сладким шёпотом.       Парень на мгновение замер, осознав, что её настойчивость не оставляет ему выбора.       — Я… я же это не всерьёз тогда сказал. Когда мы были в Комнате, — произнёс он, уклоняясь от её взгляда.       — Драко, чтобы люди тебя понимали, нужно говорить яснее.       — Я всё видел вчера! — почти детским, но полным волнения тоном воскликнул Малфой, его слова были полны энергии, словно он только что пробудился от долгого сна.       Элспет натянуто улыбнулась, в её сознании мелькнула мысль: «Мерлин, убереги меня от подростковых истерик». Она испытывала легкое раздражение, словно сама стала участницей театра абсурда.       — Пошли, — с решимостью произнесла она, крепко ухватив его под руку и потянув к выходу из гостиной. Его неожиданное согласие удивляло, он не сопротивлялся её напору, позволяя вести себя, что значительно облегчало всю ситуацию.       После нескольких изгибов коридора Элспет остановилась в одном из укромных закоулков подземелья, осмотревшись, чтобы удостовериться, что вокруг никого нет. Затем наложила чары конфиденциальности, как будто стены могли донести их секреты.       — Итак, королева драмы, давай по порядку, — начала она, скрестив руки на груди и прислонившись спиной к холодным камням. — Убедимся, что мы говорим об одном и том же. Ты следил за мной вечером?       — Да, — ответил со сдержанным вздохом.       — До самой церквушки? — прищурившись, взглянула на него Элспет.       — Да, — повторил.       — Ты прятался внутри или смотрел через окна?       — Через окна, — виновато произнёс Малфой, и в его голосе сразу же замерцала нота смущения. Но это было не обычное смущение. Его вина не была направлена на Элспет; скорее, он ощущал себя предателем собственного воспитания. Как наследник благородного рода, он подглядывал за пикантной сценой, словно какой-то мелкий воришка, нарушивший священные правила своей аристократической морали.       — Значит, маленький лорд у нас теперь вуайерист, — с лёгким сарказмом заметила она, приподнимая бровь. Её рука скользнула по волнам волос. Мало ей было Дориана, теперь еще и с Малфоем разбираться.       — И как, понравилось? — с уже нескрываемой злобой спросила девушка.       — Это… было неожиданно, — неоднозначно ответил он, стараясь придать своим словам оттенок загадочности. В его взгляде проскользнула искорка интереса, борясь с лёгким смущением. — Я вовсе не планировал… наблюдать.       — Это был риторический вопрос, Малфой!       — Не кричи на меня! Я, вообще-то, выше тебя по положению! — выпалил он, будто этот аргумент мог покрыть его неосторожный поступок. В его голосе звучала гордость, и, неожиданно обретая уверенность, он выбрал удобный путь — напомнить о своём статусе. Ещё немного, и он вспомнит о своём отце, который никогда бы не допустил, чтобы его сын стоял в такой уничижительной ситуации.       — Да похуй мне на эти положения, — холодно отпарировала она. — И что теперь, ты побежишь жаловаться на меня, что в Хогвартсе происходят непотребства?       — Я не знаю… — Малфой опустил глаза, разглядывая свои ботинки, надеясь, наверное, увидеть в них ответ на смысл жизни. — Мне просто… Не верится. То есть да, несмотря на неправильность, об этом мечтает почти каждая девушка в Хогвартсе, но все прекрасно понимали, что… Не знаю! Как будто не должно так быть.       — Еще немного, и я подумаю, что ты ревнуешь Дориана, — Элспет смягчилась, осознав, что парень не собрался стучать кому-то. Не сейчас, по крайней мере. Просто его картинка мира… Скажем так, немного пошатнулась.       — Поттер! — динамично воскликнул он, несмотря на искаженную гримасу на лице. Смех, наполненный облегчением, вырвался из него, словно сдерживаемая волна, смывающая все переживания, терзавшие его с вечера. — Так вы… Встречаетесь? Или как?       — Или как, — тяжело вздохнув, ответила она. — Мой ответ, данный позавчера, не изменился: всё слишком запутанно. И он сам по себе сложен. Так что, пожалуйста, Драко, даже не смей никому рассказывать о том, что видел. Лучше вообще старайся не думать об этом, особенно в его присутствии. Вспоминай котиков или павлинов — что угодно, что тебя расслабляет.       В её голосе звучала усталость, окрашенная каплей иронии.       — Вы были знакомы до Хогвартса, да? Ты не могла бы так говорить, зная его третий день.       Элспет кивнула.       — Я не могусказать тебе больше, поэтому лучше не спрашивай.       Малфой открыл рот, готовясь высказать свои эмоции по поводу загадок, окружавших Элспет, но в последний момент прервался. Он лишь вздохнул.       — Как же легко жилось до тебя, Поттер.       — Пойдем уже, — Элспет, снимая наложенную ранее завесу тишину вокруг них, посмеялась и похлопала парня по плечу, будто подводя итог их маленькому, но тяжелому разговору.

***

      В том, что Элспет до сих пор была на расстоянии от остальных студентов, даже от своих софакультетников, ощущалось нечто странное и настораживающее. Да, они обменивались приветствиями, кто-то даже дарил ей лёгкую улыбку, порой высказывая крохи заинтересованности. Однако девушка ощущала холодок отстранённости, словно невидимая стенка преграждала её путь к настоящему общению. Ей казалось, что если она решится на более глубокий разговор, то вместо ожидания встретит лишь недовольство, как будто навязывается неуместным визитом.       Однако, с другой стороны, поведение её новых соратников можно было объяснить. Они с настороженной любопытностью выжидали, соблюдая дистанцию, присматриваясь к девушке, которая неожиданно оказалась среди уже сложившегося коллектива. Хогвартс, хоть и величественный и просторный, был настоящим микромиром, в котором формировались маленькие группы, каждая из которых имела свои правила и негласных лидеров.       В этих стенах, богатых историей и тайнами, каждый желал понять, кто же эта новенькая, что принесла с собой в этот привычный порядок, и что её отличает от их привычного круга общения. Возможно, страх перед неизвестным заставлял их отстраняться, или же они просто не знали, как подступиться к ней.       И вот, Элспет, почувствовав в себе прилив решимости, решила взять инициативу в свои руки. Начать с маленького шага — того, что волновало её с момента первого занятия по зельеварению. В памяти всплыла фигура Гермионы. Вопрос: где же обитает Гермиона?       Улыбаясь своим мыслям, Элспет с лёгкостью нашла ответ на этот вопрос. Конечно же, в библиотеке! Это было естественно: именно там, среди бесконечных рядов книг, вдали от шумного мира, находилась её стихия. Именно в этом святилище знаний и тишины Гермиона могла мирно погружаться в изучение заклинаний и тайн волшебства, находя умиротворение среди страниц, полных чудес.       Немного побродив по просторам библиотеки, Элспет оказалась на нижнем этаже, где среди стеллажей заметила Гермиону, погруженную в чтение. Девушка была окружена множеством книг, словно укрылась от мира за стенами из знаний.       Элспет, не спеша, поднялась по круговой лестнице, стараясь выглядеть так, будто ищет что-то конкретное. Она тихонько бормотала себе под нос, создавая видимость сосредоточенности. Наконец, она приблизилась к столу, за которым сидела Гермиона, разглядывая полки и применяя заклинание «Акцио» на первых попавшихся книгах с верхних полок. Гермиона, казалось, была полностью погружена в свои мысли и не замечала присутствия Элспет.       Словно случайность, но на самом деле продуманная до мелочей, Элспет ошиблась с силой заклинания, вызвав слишком много книг за раз. Не сумев их должным образом контролировать, она наблюдала, как книги рассыпались по столу, за которым сидела Гермиона, и по полу.       — О Мерлин, прости меня, пожалуйста! — воскликнула Элспет, торопливо начиная собирать рассыпанные книги и продолжая извиняться. Звук падения книг заставил Гермиону вздрогнуть, и она устремила растерянный взгляд на стоящую рядом девушку.       «Как пугливый заяц», — с грустью подумала Элспет, наблюдая за реакцией Гермионы. Её сердце дрогнуло, когда она осознала, насколько хрупкой и уязвимой может быть даже такая уверенная в себе студентка, как Гермиона.       — Я ещё не привыкла к заклинаниям… Постоянно что-то ломаю… Прости ещё раз, — сказала Элспет, подходя ближе к Гермионе и внимательно осматривая её на наличие возможных травм. Конечно, всё это было тщательно разыгранной сценкой, специально для Гермионы. Эта ситуация помогала инициировать беседу, позволяя Элспет быть не навязчивой и отвести подозрения, что она специально подошла к девушке.       Гермиона, немного придя в себя, ответила сдержанной улыбкой:       — Всё в порядке, ничего страшного.       Элспет, удовлетворённая тем, что её план начал приносить плоды, с улыбкой представилась:       — Я Элспет Поттер, кстати. А ты?..       Гермиона, немного смущённая внезапным вниманием, ответила чуть поспешно:       — Гермиона Грейнджер. С Гриффиндора, — добавила она, поджав губы после последней фразы. В её голосе слышалось странное смешение чувств: будто она одновременно и стыдилась своей принадлежности к этому факультету, и корила себя за то, что упомянула об этом так очевидно. Ведь её форменная мантия, украшенная львом на гербе, уже говорила сама за себя.       Элспет, заметив это, решила разрядить обстановку:       — О, Гриффиндор! Замечательный факультет. Я всегда восхищалась вашей храбростью и преданностью делу. Ты хорошо знаешь библиотеку?       Гермиона, слегка покраснев от комплимента, ответила более уверенно:       — Да, мне нравится здесь. Книги помогают найти ответы на многие вопросы. Хотя иногда я думаю, что слишком много времени трачу на чтение и недостаточно на практику.       Продолжая играть роль заинтересованной собеседницы, Элспет мягко произнесла:       — На мой взгляд, знания и практика идут рука об руку. Без одного другое теряет смысл. Но ты права, важно находить баланс.       Гермиона, почувствовав себя более уверенно, взяла на себя инициативу в разговоре.       — А ты ведь новенькая? Та самая, которая до пятого курса была сквибом? — спросила она, но тут же осеклась, виновато глядя на собеседницу. — Ой, прости…       Элспет с лёгкой улыбкой махнула рукой, как бы отмахиваясь от извинений, и присела рядом с Гермионой.       — За правду не обижаются, — сказала она, и её голос звучал спокойно и уверенно. — Да, я действительно была сквибом. Вернее, даже не так — магглом. У сквибов есть хотя бы капля магии, недостаточная для колдовства, но у меня этой капли не было совсем. Хотя родилась я в семье волшебников, — закончила она, слегка задумчиво.       Гермиона кивнула, словно подтверждая свои знания о прошлом Элспет. Конечно, она уже знала эту историю. Почему же Элспет повторяет её снова и снова? Возможно, это можно списать на волнение, но не тревожное, а скорее предвкушающее.       — Это удивительная история, — заметила Гермиона, стараясь придать своим словам больше теплоты. У Элспет опять ёкнуло где-то в глубине души от осознания, насколько же подруга была одинока все эти школьные годы, если тянется к человеку, проявившему ей лишь толику внимания.

***

      Ещё немного поболтав обо всём и ни о чём, Элспет оставила Гермиону наедине с её книгами, на прощание не забыв сказать, что им обязательно нужно больше общаться.       — Надеюсь, мы скоро встретимся снова, — добавила она с улыбкой, от которой в глазах Гермионы мелькнула тень радости.       Погода была свойственна осени — пасмурная, дождливая, словно небеса плакали вместе с теми, кто был лишён возможности наслаждаться солнечными днями. Большая часть студентов, а также преподаватели с их бесконечными бумажками, предпочитали не покидать укрытия замка. Но Элспет чувствовала необходимость развеяться, и, пройдя через несколько коридоров и лестничных маршей, она направилась к лодочному сараю. Это было самое непопулярное место в замке, но именно поэтому оно стало для неё идеальным убежищем, где можно остаться одной и обдумать свои мысли.       Воздух был наполнен запахом сырости и свежести, который всегда сопровождает осенние дожди. Элспет шла медленно, наслаждаясь каждой минутой одиночества.       Когда она достигла лодочного сарая, дверь скрипнула. Здесь, среди старых лодок и слегка запущенных углов, она находила умиротворение.       Запрыгнув в одну из лодок, которая была ближе всех к открывавшемуся виду на Черное озеро, но при этом находилась под защитой крыши сарая, Элспет устроилась поудобнее на её деревянном днище. Лодка слегка покачивалась, словно приветствуя свою временную хозяйку, и этот мягкий ритм добавлял ещё больше умиротворения в окружающую атмосферу.       Элспет закрыла глаза и прислушалась к звуку дождя, который теперь стал более громким и настойчивым. Капли барабанили по крыше сарая, создавая ритм, который успокаивал её разум, как будто каждое падение капли было частью древнего заклинания, способного растворить все тревоги и сомнения.       Недавний разговор с Гермионой, к её собственному удивлению, пошатнул моральное спокойствие Элспет, заставив вновь окунуться в воспоминания прошлой жизни. Эти воспоминания, словно призраки, проникали в её сознание, вызывая чувства, которые она так старательно пыталась оставить позади. Она снова и снова переживала моменты, когда после школы слишком легко отстранилась от своей подруги, оправдывая это тем, что их пути уже не пересекаются. Но на самом деле, за этой логикой скрывалось нечтоболее глубокое и болезненное.       «Не лги себе, — обращалась она сама к себе, словно голос совести не давал ей покоя. — Ты просто слишком погрязла в жалости к себе, а Гермиона продолжила жить. И ты не могла ей этого простить».       Эти слова эхом отражались в её мыслях, заставляя задуматься о том, как много она утратила, позволив гордыне и обиде взять верх над настоящими чувствами. Элспет осознала, что её отстранённость была не столько следствием объективных причин, сколько результатом внутренней борьбы, которую она вела сама с собой.       Почувствовав необходимость отвлечься от этих мучительных мыслей, за которые становилось совестно, Элспет обратила свой взгляд на ближайший обломок лодки. С легкостью, которая выдавала её опыт в трансфигурации, она превратила этот обломок в полноценную шестиструнную гитару. Хотя заклинание не было столь устойчивым и инструмент долго не продержится, этого времени должно было хватить для того, чтобы немного успокоить её разум.       Гриф гитары удобно лег в её левую руку, а корпус она осторожно положила себе на колени, словно боясь повредить это хрупкое создание магии. Правая рука медленно опустилась на струны, но не над звуковым отверстием, как обычно, а чуть выше корпуса, позволяя ей удобнее расположиться на деревянной поверхности. Этот необычный способ игры придавал звуку особенную глубину и мягкость, словно каждая нота была пропитана эмоциями.       Элспет провела пальцами по струнам, извлекая первые звуки. Они были нестройными и немного резкими, словно протест против её внутреннего состояния. Закрыв глаза, она взяла простые аккорды, чтобы проверить, насколько не забыла, как играть. Каждый аккорд был как пробный камень, который помогал ей вновь обрести связь с музыкой, которая когда-то была её спутницей.       Устремив взгляд на поверхность Черного озера, где капли дождя создавали круги, будто следы невидимых существ, Элспет начала играть песню, которую часто исполняла в укромных уголках дома на Гриммо. В те моменты, когда одиночество становилось невыносимым, музыка была её единственным утешением. Теперь же, в лодочном сарае, она снова находила убежище в знакомых звуках.       Сыграв полностью каждый аккорд вступления, она начала разделять «восьмерку» между аккордами первого куплета «Time After Time». Её голос, тихий и задумчивый, подпевал мелодии, будучи убежденным, что она находится здесь одна.       Но ближе к припеву Элспет почувствовала ставший уже знакомым аромат ладана, смешанный с чем-то ещё — запахом табачного дыма?       Доиграв песню до конца, Элспет обернулась и увидела стоящего над ней Дориана. В его длинных пальцах была зажата сигарета, от которой вот-вот должна была отвалиться обугленная часть.       — Не знала, что ты куришь, — вместо приветствия сказала она, кивнув на его руки. Дориан лишь усмехнулся, глубоко затянувшись и выпустив тонкое облако дыма, которое медленно растворилось в воздухе.       — Привычка, оставшаяся с юношеских лет, — ответил он, его голос был спокойным и чуть насмешливым. — Не знал, что ты играешь на гитаре.       Элспет слегка приподняла бровь, её глаза блеснули лёгкой иронией:       — Привычка, оставшаяся с кризиса среднего возраста, — парировала она. — Если бы ты к тридцати годам не был слишком занят покорением бессмертия, тоже начал бы находить удовольствие в неожиданных хобби.       Дориан рассмеялся мягким, глубоким смехом, который эхом разнёсся по пространству лодочного сарая. Он сделал ещё одну затяжку и, выдохнув дым, произнёс:       — К тридцати годам я его уже покорил. Правда, надо было тогда и остановиться.       Элспет улыбнулась, её глаза блеснули лёгкой насмешкой:       — И чтобы по миру ходила твоя более разумная версия, чем то змееподобное нечто, но все равно поехавшая? Нет уж, хорошо, что не остановился. Так я смогла остановить тебя.       Она кивнула сама себе, словно подтверждая свои слова, и, отвернувшись от Дориана, начала перебирать струны гитары, не играя ничего определённого. Её пальцы двигались легко и свободно, создавая случайные мелодии, которые растворялись в воздухе.       — Ах, такими словами ты меня ранишь, дорогая, — театрально вздохнул Дориан. Для полного эффекта не хватало только приложенной к голове руки, тыльной стороной, и фразы «Бедные мои нервы».       Элспет рассмеялась, её смех был светлым и искренним:       — Не прибедняйся, — сказала она, всё ещё продолжая играть. — Так зачем ты пришёл? И как меня вообще нашёл?       Мужчина взмахом руки уничтожил докуренную сигарету, от которой остался лишь запах, пропитавший ближайшее пространство. Этот жест был таким же уверенным и естественным, как и всё, что он делал.       — Если скажу, что соскучился, поверишь?       Элспет задумчиво посмотрела на Дориана, её лицо выражало смесь любопытства и сомнения. Она медленно кивнула, словно обдумывая его слова.       — Не знаю, — честно ответила она, её голос звучал мягко и задумчиво. — Но если это правда, то это приятно слышать.       Дориан улыбнулся, его глаза заблестели лёгким весельем:       — Ну, может быть, это одна из причин. Хотя, конечно, есть и другие. Мне интересно, что ты делаешь, даже когда мы не общаемся.       Что-то неправильное закралось в мысли Элспет, заставляя её напрячься и остановить пальцы, до этого так свободно перебирающие струны. Её сердце внезапно забилось быстрее, и она почувствовала лёгкий холодок в груди.       — То есть ты следил за мной? — спросила она, её голос стал чуть более резким, чем она намеревалась.       Дориан замер на мгновение, словно удивлённый её реакцией. Он откинул голову назад, собираясь с мыслями, и затем заговорил, его тон стал серьёзнее:       — Не совсем так, как ты думаешь, — сказал он, стараясь подобрать правильные слова. — Я просто… иногда присматриваю за тобой. Убедиться, что всё в порядке.       Элспет почувствовала, как внутри неё начинает расти раздражение. Она опустила гитару на колени и пристально посмотрела на него:       — Присматриваешь? — её голос был полон недоверия. — Это звучит так, будто ты контролируешь каждый мой шаг.       Дориан вздохнул. Он сделал несколько шагов вперёд, стараясь сократить расстояние между ними, но не настолько близко, чтобы показаться угрожающим.       — Элспет, — начал он. — Я никогда не хотел вторгаться в твою жизнь. Просто я беспокоюсь о тебе, и иногда мне нужно знать, что ты в безопасности. Это не контроль, а скорее забота.       — Забота? — переспросила она, её голос звучал немного насмешливо. — Или это просто твоя собственная потребность всегда быть в курсе всего? Ты всегда был таким человеком, который хочет всё контролировать.       Дориан помрачнел, его лицо стало более суровым:       — Возможно, ты права, — признал он. — Но это не значит, что я не имею права беспокоиться о тебе. И я не хочу ссориться с тобой.       Её глаза сверкнули, когда она ответила, её слова были пронизаны смесью обиды и недоумения:       — Зачем тогда вообще признавался, что следишь за мной? Или захотелось выставить меня истеричной дурой, которая из-за этого…       Но Элспет не смогла договорить. Дориан, потеряв терпение от их бесполезной перепалки, одним ловким жестом он поднял её с импровизированного гнезда в лодке, сначала крепко схватив за руки, а затем, словно в танце, подбросил её вверх. Его руки уверенно устроились на её талии, прижимая её к себе с такой силой, что она почувствовала тепло его тела и биение его сердца.       Элспет замерла, её дыхание стало глубже, а мысли — более спутанными. Она попыталась вырваться, но его хватка была слишком крепкой, и в то же время не причиняла боли.       — Я не хотел тебя обидеть. Просто иногда мне кажется, что я единственный, кто может защитить тебя.       Элспет посмотрела на него, её глаза были наполнены смесью эмоций: удивление, гнев, и что-то ещё, что она не могла сразу определить. Она чувствовала, как его близость влияет на неё, вызывая противоречивые чувства.       — Мне не нужна защита. Я сама могу позаботиться о себе.       Дориан, осознав, что Элспет сменила яркий гнев на тихое раздражение, что уже было неплохо, осторожно коснулся губами её лба, надеясь успокоить ещё больше.