Two daddies and Two babies

Чимин широко открыл рот и в шоке уставился на младшего, который смущённо отвёл взгляд в сторону. Он уже хотел спросить, что это значит, но его опередили... — Вот это нихуя себе, Чонгукки прямо в шоке! Это интересно так мультик про черепашек ниндзя сработал, или что-то другое... Наверное не зря хёни запрещал его тебе показывать... Тяга к насилию и всякое такое, брр! — поёжился Чонгук, а Чимин тихо вздохнул, покачав головой, и увеличил скорость, заставляя мальчика громко застонать и кончить, подавшись бёдрами вперёд. Затем он взглянул на Юни, с которого кажется мгновенно совсем спало возбуждение, и выключил игрушку, откладывая её в сторону. Он аккуратно развязал верёвки и взял Чонгука на руки, а после перевёл взгляд на Юнги, слегка нахмуриваясь. Мужчина заметил, что мальчик выпал из little space, а значит его можно оставить на несколько минут одного. — Иди на кровать и посиди там немного. Надень что-нибудь, нужно поговорить. И... Подумай о том, что ты сказал ещё раз, и правда ли ты этого хочешь, — серьёзно сказал Чимин и открыл дверь в ванную комнату, зашёл, и закрыл дверь на замок. Мужчина посадил младшего в заранее набранную тёплую ванную, добавил розовой пены и запустил несколько уточек, задумчиво смотря в пустоту. Его внешний вид немножко напряг Чонгукки, потому что хёни всегда выглядит таким смелым, умным, спокойным... А тут будто что-то изменилось! Взгляд стал странный, да и движения какие-то неуклюжие и слишком резкие... Это напрягло и мальчика, поэтому он несколько раз подёргал мужчину за подол рубашки, обращая внимание на себя. Когда старший наконец-то посмотрел на него, Чонгукки надул губки и скрестил руки на груди. — С хёни явно что-то не так. Что-то очень-очень-очень не так! Ты даже не поздоровался с Мэри и Мэли... А это очень плохой знак!.. — взволнованно пролепетал мальчик, показывая указательным пальцем на уточек, — Что-то случилось, хёни?.. Что-то волнует сердечко?.. — Я... Извини... — растерянно сказал Чимин и опустил взгляд вниз, а на его глазах появились капельки слёз, — Я просто очень долго старался уберечь Юнги от боли, от всевозможных вариантов насилия... От Намджуна, от друзей Юни с извращёнными идеями, от других людей... Даже от каких-то фильмов и мультиков где этого насилия слишком много... А тут он выдаёт, что ему хочется этого. Причём прямым текстом. Неужели я где-то облажался?.. — дрожащим голосом спрашивает Чимин и всхлипывает, глотая и чувствуя противный ком в горле, — Извини пожалуйста, я не должен показывать тебе, что мне плохо... — Что за глупости... — пробурчал мальчик и взял Чимина за руку, — Хёни всегда может сказать если плохо себя чувствует... Чонгукки утешит и поможет обязательно... Мы же все помогаем друг другу, мы семья! И я люблю тебя, очень-очень... — говорит мальчик и стирает слёзы с щёк старшего, — И Юни любит. Просто такое бывает, когда что-то в сознании меняется. Какие-то вещи он переосмысливает, да и... Мы часто с ним говорили на эту тему. Он очень долго не мог отличить насилие реальное от того, что происходит в бдсм. Он просто думал, что это одно и тоже, понимаешь? Боялся очень... Они с Сокджином где-то месяца два назад стали это обсуждать, возможно травму проработа... — А может не нужно было прорабатывать эту травму?! Может его психика просто не выдержит даже это "недо-насилие"?! Может нужно было посоветоваться Джину со мной, прежде чем что-то ему там объяснять?! Никто об этом не подумал?! — сквозь слезы зло спросил Чимин, а мальчик широко раскрыл глаза и поёжился. — Хёни кажется болеет или ему нехорошо... Очень злой... Уровень злости прямо как у папочки, ситуация сос, ситуация сос! — взволнованно вскрикнул Чонгукки, встал из ванной и выбежал куда-то, под удивлённый взгляд старшего. Чимин опустился на холодной пол и обнял колени, тихо всхлипывая и качая головой. В голове слишком много мыслей, которые сплелись в одну большую неразбериху, из-за которой думать стало слишком тяжко. Нужно что-то решать, но что-то внутри очень сильно давит и будто режет, не давая подняться. Спустя минут пять, хотя по ощущениям нескольких часов, слышится тихий скрип двери. Чимин поднимает взгляд с пола и видит перед собой заплаканного Юнги. Паника охватывает изнутри, мужчина окончательно чувствует, что теряет контроль над ситуацией, и сознание начинает медленно уплывать. Младший что-то говорит ему, но Чимин уже не в силах услышать. Наступает беззвучная, холодная, и странная темнота.

***

— А вдруг он больше никогда не проснётся? Я буду винить себя в этом всю жизнь, я не смогу жить без него, я не смогу... Понимаешь?.. Какой смысл без него... — Мин Юнги, успокойтесь пожалуйста, а! От просьбы ударить по жопе ещё никто не умирал, а Чимин явно не тот человек, с которым должен произойти первый подобный случай! Голоса прорезаются сквозь звенящую тишину, и Чимин открывает глаза, видит белый потолок и сразу пытается встать, но ему не дают. — А ну ка тихо... Ты не умер конечно, но у тебя была паническая атака, обморок, сильный стресс... Так что лежи смирно, — строго произносит Сокджин и поправляет сползающий плед, — Как себя чувствуешь? Чимин хочет ответить, но его взгляд цепляется за мальчика, который сидит чуть поотдаль, на диване. Глаза опухшие, вокруг куча использованных салфеток, он слишком бледный даже для его тона кожи, и весь дрожит... Такое ощущение, что ему тут нужна помощь больше, чем мужчине... Рядом с ним сидит растрёпанный Хосок и приобнимает за талию, испепеляя мужчину взглядом. — Юни, милый, извини пожалуйста... — хрипло произносит Чимин, а мальчик поджимает губы и мотает головой, смотря в пол. — Нет, это ты меня извини. Я сказал тупые вещи и... Мне жаль, что я тебя напугал. Мне совсем этого не хотелось. П-просто по глупости сказал то, что в голове последнее время крутилось. Н-нельзя было так делать. Мне очень жаль, что тебе из-за меня стало п-плохо... — немного заикаясь говорит Юнги, всё ещё опустив голову. — Ангел, мы с тобой уже сегодня обсуждали, что это не глупости. Не надо, пожалуйста, себя оскорблять. Чимин, вам надо поговорить наедине, после мы поговорим с тобой отдельно. Я понимаю твою реакцию, но я так же прошу понять и Юнги, который не сделал абсолютно ничего плохого, и уж точно не заслужил чувствовать такую сильную вину. Он плакал два часа подряд и оскорблял себя. Знаешь ли, обычно чтобы рассказать о таком, нужно очень много смелости набраться. Но и чтобы принять что-то новое — тоже. Так что, поболтатайте, — серьёзно говорит Сокджин и встаёт с кровати. Чимин переваривает всё только что сказанное и удивлённо смотрит на мужчину, который берет Юни за руку и выводит его из комнаты, закрывая за ними дверь. Он смотрит на Хосока, который играется с серёжкой в ухе и не обращает особо внимания на старшего. О чём им говорить вдвоём?.. — Много уважаемый доминант, один из лучших в Теме, очень опытный. Умеющий находить подход абсолютно к любому человеку. Нагнувший чуть ли не всех доминантов. О тебе легенды сочиняют, знал об этом? — с усмешкой произносит Хосок и достаёт зажигалку с сигаретой. Чимин кивает и усаживается на кровати поудобнее, затем прищуривается, разглядывая юношу. — Знал. И к чему ты это? К чему наш диалог? Я хотел поговорить с Юнги, а не с тобой, — немного раздражённо говорит старший, так как сердце одолевают волнение и тревога за своего мальчика. — Будь спокойнее. Ты какой-то нервный. Я бы даже сказал, чересчур. Я говорю к тому, что ты знаешь, что у всех людей разные предпочтения. И ты нормально к этому относился раньше. А тут, у тебя такое ощущение, что ещё немного и будет инфаркт. Ты либо в своей голове делаешь из Юнги жертву, которую нужно защищать, либо ребёнка, которого так же нужно защищать и заботиться, лишь бы с ним ничего не случилось, — спокойно говорит юноша и закуривает, смотря старшему в глаза. Мужчина поджимает губы и нервно мнёт в руках край одеяла. Затем качает головой и тихо выдыхает, стараясь не показывать переполняющие его эмоции. — Юнги и есть ребёнок. И он и есть жертва, и... — Ребёнок? Правда? — Хосок усмехается и выдыхает дым, подпирая подбородок левой рукой, — И каково это, трахать ребёнка? — заинтересованно спрашивает мальчик и хихикает от возмущённого взгляда старшего. — Я не в этом смысле говорю! И ты это прекрасно понимаешь, не строй из себя дурачка, Хосок. Он ребёнок душой, и... Он очень хрупкий, ранимый, ему легко сделать больно, он боится этой боли... — говорит Чимин и его голос слегка ломается. Хосок закатывает глаза и встаёт, затем подходит к старшему и садится прямо перед ним. Чимин смотрит на него с удивлением, а младший слегка опускает штаны и показывает на синяк на бедре. — Это больно. Когда бьют, больно. По бёдрам, по заднице, по спине. Иногда доходит до криков и слёз. Но момент наслаждения после этой секундой боли — стоит того. Мне тебе нужно объяснять принципы мазохизма. Ты всегда сам этому учил людей. Люди любят боль по разным причинам. И они имеют право это делать. Неважно, в какой момент человек этого захочет. Даже если никогда в жизни не хотел. Мазохизм может раскрыться в любой момент. Хоть в 10, хоть в 18, хоть в 40 лет. Понимаешь о чём я? — спрашивает младший и делает затяжку, а старший прикрывает глаза руками и мотает головой. — Ты не прав, Хосок. Юнги пережил очень много насилия, и... Чимин не успевает договорить, так как слышит смех мальчика и видит нервную улыбку на покусанных губах. — А я всю жизнь только и делал, что на Мальдивах жил. Меня насиловали, Чимин. Не единожды, не десять раз и даже не сто. Каждый день я проходил через это. Меня избивали. Отличается блять, когда тебя пиздят без остановки десять человек без твоего согласия, и когда это делается в спокойной и безопасной обстановке со своим любимым человеком. Юнги не просил чего-то страшного. Он не просил тебя резать его, не просил избивать, не просил делать что-то, что выходит за рамки. Ему просто интересно попробовать что-то новое, и это абсолютно нормально. И ты должен это принять. Ты его травмировал сейчас. Он тут два часа рыдал и говорил, какой он идиот. И что больше никогда не будет рассказывать тебе о своих глупых желаниях. Тебе его не жалко? — спрашивает чуть тише Хосок и отводит взгляд в сторону, выдыхая дым. Чимин не отвечает и тоже смотрит в сторону. Он не знает, что на это ответить. Просто пустота в голове. — В бдсм ведь главное это не насилие. А отдавание себя полностью другому человеку. Давать ему власть над собой. И Юнги ведь готов это с тобой сделать. Готов себя тебе отдать. Ты должен ценить это, а не ругаться на него. Я уверен, ему очень тяжело далось решение тебе рассказать. Я бы тоже боялся. Ты ведь уже всё решил за него. Взял власть там, где немного не надо. Он может сам решать, что и как ему нравится. Не важно, увидел он это в интернете, у Чонгука с Намджуном, у своих друзей, у нас. Он может пробовать всё то, что ему вздумается, в рамках разумного естественно. И ты не должен осуждать его за это, — серьёзно говорит мальчик, а Чимин тихо всхлипывает и опускает голову. — Я не хочу ругать его, ограничивать в чем-то... Мне просто страшно за него... Страшно, что весь тот прогресс, которого я добивался, он уйдёт... Если я буду бить его... Или ещё что-то делать... Я волнуюсь из-за этого, понимаешь?.. Я всегда держу всё в своих руках, всегда стабилен, но эта ситуация... Просто выбила из колеи, я не знаю, что мне делать... Я в потерянном состоянии... — дрожащим голосом отвечает Чимин, а Хосок пододвигается поближе и гладит его по голове. — Сокджин тоже за меня очень переживал. Он боялся нанести мне травмы, боялся сделать так больно, что я стану его бояться сам. Мы тоже прошли через это. Но ты должен осознавать, что ты не делаешь Юнги больно. Потому что если он мазохист, ему будет не больно. Ему будет приятно. Он хочет чего-то лёгкого, а не ультранасилия. Будь с ним так же нежен, как всегда. Просто добавьте что-то новое. У него много фантазий, но он должен понять, нравится ли ему это вообще, или нет. Вы хорошие. Я в вас верю. И в тебя тоже. Ты уставший, тебе бы отдохнуть немного. Позвать Юнги или Сокджина? — спрашивает младший, а Чимин кивает, вытирая слезы с уголков глаз. — Позови сначала Сокджина... Потом разберёмся... — произносит старший, а Хосок кивает и подходит к двери. — И помни, что Юнги уже не хрустальный. Он был таким, когда вы только встретились. Но ты своей любовью сделал его стальным. Он очень сильный мальчик. Благодаря тебе. Не забывай об этом, — с лёгкой улыбкой произносит Хосок, и выходит из комнаты, оставляя старшего в раздумьях.

***

Прошла неделя. — Духи природы в таких местах очень счастливо живут. Почти нет людей, машины не ездят, чистый воздух. Тут очень уютно, правда? — с улыбкой спрашивает юноша, а Намджун кивает, смотря на чистое небо. — Да. Сегодня ещё так солнечно. Люблю начало весны. Всё вокруг цветёт, и внутри будто какие-то перемены чувствуются. Странные ощущения. Но каждую весну такие, — отвечает Намджун и дотрагивается до дерева, — Ещё обострение, штука неприятная... Чимин говорил, что ты совсем спать не можешь. Это правда? Тэхён немного грустно кивает и садится на корточки, разглядывая ручеёк с чистой водой. — Да. Голоса очень громкие, да и зрительные галлюцинации очень влияют на качество сна. Мне кажется, что монстры доберутся до меня. Не могу уснуть, так как напуган постоянно, — говорит Тэхен и кладёт листик в ручей, — Но всё однажды пройдёт, Чимин так говорит. А я ему верю, — улыбается старшему юноша и встаёт, проходя чуть дальше. — Ты очень сильный, Тэхён, — серьёзно говорит Намджун, а младший кивает и задерживает свой взгляд на небе. — Спасибо. Я рад, что мы выбрались куда-то вдвоём. Обычно малышне скучно в таких местах, им подавай мультики, зверюшек, кафешки и что-то супер-милое и шумное... Мне по душе больше спокойствие, шума и так в голове хватает по горло. Эй, ты вообще меня слушаешь? — спросил Тэхён, отрывая взгляд от ветки сакуры и переводя его на старшего, который кажется немного залип, судя по застывшем глазам. Намджун слегка встряхнул головой и кивнул. Что-то заставило его засмотреться на юношу. Сегодня он был необычно красив. Полупрозрачная голубая кофта из струящейся шёлковой ткани, брюки из такого же материала, серебрянные браслеты на изящных кистях, серьги из натурального жемчуга, нежный почти незаметный макияж, который кажется помог старшему сделать Чонгукки. Тэхён выглядел как ангел, особенно в окружении деревьев, которые уже во всю цвели. Странное чувство появилось где-то в сердце, окутывая полностью изнутри, и Намджун поджал губы и отвёл взгляд в сторону, пытаясь утихомирить всё это. — Да-да... Конечно... Я слушаю. Ты прав, тоже люблю такие места. Мы с Чимином часто ходили на свидания на природе. Он фанат всего этого. Тоже кстати, мне про лесных духов рассказывал... Ты не один про них знаешь. Рассказывал так убедительно, что я кажется тоже поверил. Ты сейчас похож на одного из лесных духов. Невероятно красивый, и очень сочитаешься с природой, — ласково произносит Намджун и подходит вплотную к младшему, из-за чего тот смущается и смотрит в землю. — Спасибо, ты тоже красивый... — бормочет Тэхён, а Намджун наклоняется и чмокает его в губы, из-за чего щеки младшего становятся алыми. — Ты красивее. Такой нежный, прекрасный, чуткий, — шепчет Намджун, а Тэхён чувствует, как его сердце бьётся всё сильнее. — Я люблю те... — Намджун не успевает договорить, как всё вокруг Тэхёна размыливается, начинает будто глючить и дёргаться. Внутренний страх сковывает и перед глазами листает моменты их старых сессий. Как Намджун бил его, унижал, причинял кучу боли и совсем не заботился. Было так страшно. Так невыносимо. И так... Безнадёжно. В голове вертелось то, что он сказал ему ещё давно "ты для меня просто тот человек, с которым можно расслабиться и на которого выпустить пар, но не более". На глазах выступает слезы и тут Тэхён резко открывает их, видя перед собой злого Чонгукки. — Ах, Тэхён-хёни, это какой-то ужас! Чонгукки хотел покушать, а туда нельзя! Кухня оккупирована! Папочка и хёни запретили туда заходить! А Чонгукки хочет кушать, животик ведь скоро умрёт от голода! Животик умирает и Чонгукки умирает, о нет! — драматично говорит мальчик и делает вид, что падает в обморок. Тэхён вздыхает и достаёт из шкафа шоколадный батончик, кидает его рядом с младшим и быстро заходит в ванную, чтобы не показывать малышу своего состояния. Юноша смотрит на себя в зеркало и начинает тихо плакать, склонившись над раковиной. — Неужели я не заслуживаю этих слов в реальности?.. Чимин говорит, что любит меня, Чонгук говорит, даже Юнги говорит... А Намджун... Ну почему, почему, почему?.. Я просто... Хочу услышать слова любви... Я ведь так сильно люблю его... — через слезы шепчет Тэхён и дрожит, опираясь на раковину. Шум в голове становится сильнее, и он усиливает воду и начинает плакать в голос. Тут в ванну заходит Чонгукки и с волнением смотрит на старшего. — Тэхёни, что случилось?.. Папочку позвать?.. Ой-ой, не буду... — обещает мальчик, после того, как старший резко начинает вертеть головой, — Ну ты чего плачешь?.. Тоже кушать хотел?.. Я могу шоколадочкой поделиться, мне не жалко! — говорит с небольшой улыбкой мальчик и протягивает Тэхёну батончик. — Я не хочу есть, спасибо... — хрипло говорит Тэхён, а младший его обнимает и гладит по груди. — Ну не грусти, а то сися не будет расти... Хотя уже такая, приличненькая правда... Классная сися... — хихикает малыш и начинает жамкать грудь старшего, а тот тихо выдыхает, стараясь прийти в себя, — Дыхательная гимнастика это правильно, хёни говорит, что полезно... — Чонгук, солнышко, я бы немного хотел побыть один, ладно? — спрашивает мужчина и отстраняется, а младший дует губки. — Ты во сне хныкал и звал папочку... Тебе опять снилось что-то нехорошее с ним?.. — взволнованно спрашивает Чонгукки и мнёт пальчики на руках. — Нет-нет! Наоборот... Хорошее... Просто, мне тяжело справляться с некоторыми чувствами. Не грузи себя этим. Это проблемы взрослых, детка, — ласково произносит Тэхён, чмокает мальчика в губы и выходит из ванной. — Ох уж эти взрослые проблемы... Из-за них даже сисю дольше минутки нельзя потрогать... — дуется младший и наблюдает за Тэхёном, который ложится на кровать и отворачивается к стене. Чонгук выходит из комнаты и идёт к Намджуну в кабинет. Постучав три раза, он заходит и видит старшего, который работает на компьютере. Он аккуратно проходит и садится напротив, взволнованно смотря на Намджуна, и облизывая губы. — Слушаю тебя, милый, — спокойно говорит мужчина, нажимая кнопки на клавиатуре. Чонгук мнётся, думая, как аккуратнее сказать папочке. Он так устал от того, что Тэхёни всё время грустный... Надо что-то менять! Очень срочно надо... А то депрессия это вредно... От неё сердечко болит между прочим... И всё остальное тоже... А Тэхён-хёни очень грустный! Но Чонгукки его спасёт! Мальчик набирает в лёгкие воздуха и вываливает: — Тэхёни хочет, чтобы ты его любил!

***

Чимин поправляет деловой костюм и смотрит на себя в зеркало. С их достаточно тяжелого для обоих разговора прошла неделя. Так же он поговорил и с Сокджином в тот день, который прописал кое-какие таблетки для нервной системы, потому что она была слишком перегружена и уже немного не справлялась с плотностью событий. Спустя неделю жить стало намного легче, мужчина вернулся в своё обычное русло и сейчас готов провести сессию. Достаточно... Необычную, если можно так сказать. Раньше он и представить не мог, что такое может когда-нибудь произойти. Но жизнь штука странная. Порой слишком. Мужчина проходит на кухню и садится за стол, где уже сидит младший в пижаме с мишками и ковыряет свой недоеденный ужин. Он выглядит весьма очаровательно, хоть и взрослый сейчас, но это не отнимает его милоты. То, как он дует губы, этот скучающий взгляд, милое болтанье ногами и задумчивый вид... Как всегда, до безобразия очаровательный мальчик. — Добрый вечер, Юни. Почему не здороваешься? — спрашивает мужчина, наливая из графина воду в стакан. — Угу. И тебе, — бурчит мальчик, не смотря на старшего. — Крайняя степень неуважения. Ещё и не смотришь на меня. Это очень плохо, Юнги, — строже говорит Чимин и поднимает подбородок мальчика кончиками пальцев. Тот раздражённо смотрит на него и закатывает глаза. — Извините, ваше высочество. Не особо хочется здороваться с тем, кто не хочет прислушиваться к твоим желаниям, — фыркает мальчик и убирает руку старшего от себя. — И какие у тебя желания? Расскажи мне подробнее, — спрашивает напряжённо Чимин, а младший поджимает губы и сжимает челюсть. — Ты прекрасно знаешь, не строй из себя идиота. Знаешь, чего мне хочется. О чём я говорил тебе на протяжении недели. Мне хочется жестокости. Ясно? Хочется, и всё! — нервно говорит мальчик, а Чимин хмурит брови. — Да тебе не может этого хотеться! Кто тебе вообще вбил в голову, что подобные вещи могут быть приятными, а? Намджун, Чонгук, твои дружки? Ты знаешь, что я всегда стараюсь сохранять нетрайлетет и спокойствие, но тут это просто невозможно! — строго сказал мужчина, а младший резко встал из-за стола и поднял взгляд на него. — Можно я буду решать сам, что для меня возможно, а что нет? Я вроде бы уже достаточно взрослый для этого, по всем параметрам. Я раньше боялся. Мне не не хотелось, я боялся. Страх прошёл, понимаешь? Ты боишься больше меня сейчас, Чимин. Признай это. И признай, что ты тоже человек, который чего-то боится, — бросил Юнги и подошёл к двери, взявшись за ручку он тихо вздохнул и обернулся, — Остынь и поговорим спокойно, ладно? Чимин сжал челюсть и покачал головой, кивая на пустое место за столом. — Сядь обратно, Мин Юнги, мы будем говорить сейчас. На губах мальчика мелькает улыбка и он облакачивается на дверь, скрещивая руки на груди. Качает головой, смотря на старшего, который встаёт из-за стола и подходит к нему. — Нет? Ты говоришь мне нет? А я разве позволял себе перечить? — спрашивает вкрадчиво Чимин, берёт мальчика за плечи и прижимает к двери. Тот смотрит на него снизу-вверх и слегка краснеет, кивая головой. — Конечно, я могу делать всё, что мне вздумается. Я ведь твой любимый мальчик, — с улыбкой произносит Юнги, и жмурится от прилетевшей пощёчины, — Мх... — Мои любимые мальчики не ведут себя так дрянно, как ты. Они приличные. В отличие от некоторых. И воспитанные. Сел за стол, быстро, — говорит Чимин приказным тоном, и вслед за мотанием головой младшего, прилетает ещё одна пощечина и оставляет след ладони на бледной коже мальчика. — Ай... Я не буду сидеть с тобой за одним столом... — говорит младший, потирая горящую щёку и ойкает, когда старший сжимает его кисть так сильно, что кажется, что она сейчас просто отвалится... — Уже не предлагаю. Будешь сидеть вот так, — Чимин с силой давит на хрупкие плечи младшего, заставляя того сесть, и когда тот плюхается на колени, он не даёт ему встать, — Сидеть. — Я не какая-то там собака, чтобы выполнять твои команды! — вскрикивает мальчик и пытается встать, но получает ещё один удар, только уже по губам, и его рот зажимают рукой, — ММ!.. Чимин смотрит на него сверху-вниз и изгибает бровь, а затем усмехается и кивает, кладя вторую ладонь на макушку мальчика. — Правильно говоришь. Собаки ведь очень умные существа, знают много команд, понимают человеческую речь. А ты такой тупой мальчик. У тебя совсем мозгов нет. Не понимаешь мои слова от слова совсем. Даже не делаешь вид, искренне не понимаешь, вижу же это, — с издевкой произносит мужчина, с силой берет мальчика за волосы и резко прижимает его голову к двери, из-за чего слышен глухой стук. — Мм... — мальчик тихо стонет и кусает руку старшего, пытаясь убрать её от своего рта. — Пытаешься быть похожим хотя-бы на собачку? Они кусаются, это правда. Невоспитанные кусаются. Такие же невоспитанные, как ты. Смешно смотреть, но с другой стороны и грустно. Редко вижу настолько безмозглых созданий, — печальным тоном произносит старший и убирает руку со рта мальчика, давая тому отдышаться. Юнги снова открывает рот, чтобы что-то сказать, но он не успевает, так как Чимин кладёт ему два пальца в рот и за волосы тянет к себе, не давая младшему отстранится. Старший видит, как у мальчика буквально закатываются глаза от удовольствия и тихо усмехается про себя. На штанах мальчика пятнышко в районе паха, видно, что он сильно возбуждён. — Хватит сотрясать воздух и тратить свой милый голос на попытки сказать что-то внятное. Лучше займись полезным делом и соси, — строго говорит Чимин, крепко держа младшего за волосы, и видя, что тот бездействует, убирает руку с его головы и кладёт на горло, слегка придушивая, — Ты пиздец какой бесполезный, з... — Мужчина не успевает договорить и широко раскрывает глаза, когда мальчика резко пробирает судорога и он подаётся бёдрами вперёд. Юнги стремительно краснеет и отводит взгляд в сторону, а Чимин в шоке смотрит на него, забывая, что хотел сказать до этого. — Это ты без рук кончил?.. — тихо спрашивает мужчина, а мальчик кивает и закрывает лицо руками от смущения. — Тшш, всё хорошо, умничка, — ласково говорит Чимин и берёт младшего на руки, затем садится на диван и смотрит на него снова, — Ну ты конечно и извращенец мелкий... — Я не извращенец!.. — возражает мальчик и утыкается лицом в грудь старшего, — Вообще нет... — Ну-ну, наша ролевая игра в строптивого мальчика, который со всем спорит закончилось. Не впадай в отрицание, у тебя штаны насквозь мокрые. И то что под ними, — Чимин кладёт руку на пятнышко, — Просто насквозь промокло. Настолько понравилось унижение, м? — спрашивает нежно Чимин и кусает младшего за ушко, из-за чего тот вздрагивает и кивает. — Ну немножко... — бурчит Юнги, а Чимин тихо смеётся и качает головой. — Очаровательный ты конечно. Особенно на коленях и с моими пальцами во рту. Но оргазм без рук — это нечто, учитывая что у тебя такого никогда не было... Я в шоке, котёнок, — говорит Чимин и гладит младшего по волосам, — Я не сильно бил? — В следующий раз можно посильнее... — шепчет Юнги, а Чимин прикрывает глаза рукой и тихо стонет. — Боже, дай мне сил с этими тремя... Скоро не успокоительные нужно будет пить, а транквилизаторы... — с наигранными страданиями произносит Чимин, а Юнги смотрит на него, нахмурив бровки. — Но ведь нас четверо... — Тэхён не мазохист. Если он мне заявит о том, что хочет, чтобы я его резал или что там ещё, я в психушку от вас сбегу, честное слово! — обещает Чимин и с удивлением смотрит на младшего, который сползает вниз и садится на колени между его бёдер. — Пожалуйста, грубо трахните меня в рот, Господин... Хочу быть вещью, с помощью которой вам будет приятно... Используйте меня... — тихо говорит юноша и трётся щёкой о бедро старшего, пока тот пытается не умереть от тотального ахуя. Вот это он блять точно услышал от своих дружков! Чимин даже не капли не сомневается... Господи помоги... Сатана помоги... Или кто-нибудь там... Помогите справиться с новым сабмиссивом, в лице такого хорошо знакомого мальчика, который капельку подрос...