Two daddies and Two babies

— Юни, отдай мне голубой карандашик! — недовольно вскрикивает Чонгук и пытается за ногу вытащить мальчика, который спрятался под кроватью, в обнимку с набором цветных карандашей, фломастеров и красок. — Мне он нужен! Нужно нарисовать снежинки!.. Снежинки, Чонгукки!.. Это же очень-очень важно!.. — серьёзно отвечает Юни и хнычет, прижимаясь ближе к стене, пытаясь одновременно с этим рисовать что-то похожее на снег, но получаются какие-то голубые пятна и кляксы, из-за недостатка пространства, в уголке под кроватью Чонгукки… — Но ты забрал все голубые, а так нечестно! Мне нужно точно передать цвет платьица, которое я хочу! А то там несколько похожих оттенков, а мне нужен определённый-определённый! Отдай светло-голубой карандаш, быстро! — грозно требует старший мальчик, и широко раскрывает глаза когда из под кровати показывается небольшая ладошка, демонстрирующая крайне неприличный жест… Чонгукки решает не опускать шанс, и хватает Юнги за руку, а затем резко «вытягивает» к себе, хватает всё голубое, что только попадается ему на глаза и выбегает из комнаты, довольно смеясь. Следом за ним бежит Юнги, что-то злобно крича о том, какой Чонгукки плохой и жадный, но старший готов с этим поспорить! Он уже часа три (хотя проснулись они минут тридцать назад, но это не так уж и важно) ждёт, пока голубые штучки для рисования будут свободны! А Юнги их просто оккупировал и не отдавал! Сам он жадина и какашка вообще… Нужно уметь делиться! Чонгук быстро забегает в комнату Тэхёна и закрывает за собой дверь на замок, захлопывая дверь прямо перед обиженным личиком Юни, который очень сильно возмущается и начинает барабанить кулаками в дверь, не желая проигрывать борьбу за голубые штучки. Между прочим, они ему сильно-сильно нужны! Ведь если плохо нарисовать снежок, то Санта Клаус обидится и не исполнит его желания!.. Чонгукки что, не понимает этого?! Он же вроде умный мальчик… Юни нервно дёргает за ручку двери, не желая сдаваться, а затем замечает кнопочки для ввода пароля, которым тоже между прочим можно открыть замочек… Чонгук в это время старается отдышаться и оглядывается по сторонам. Постель Тэхёна пустая, старшего там нет… Только его наушники, телефон и несколько плюшевых игрушек, которые Юни учтиво ему одолжил. Однако, мальчик каждый вечер обязательно укладывает эти игрушечки спать, желает им спокойной ночи и говорит, чтобы они вели себя хорошо рядом с Тэхёном-хёном. Кажется, в этот раз у них это не очень вышло, так как они разбросаны по всей кровати и лежат кто как, а один мишка вообще почти на полу… Чонгукки быстренько возвращает его на место, а затем подходит к двери ванной и прислушивается, крепко обнимая в руках набор для творчества. Он слышит тихий плеск воды и быстро заходит внутрь, желая спрятаться от жадины-Юни куда подальше, чтобы тот точно его не нашёл!.. Эти карандашики и не только карандашики… Вообще-то, они его! А Юни наглый такой, взял и себе присвоил! Даже разрешения не попросил, почти одну четверть голубого карандашика истратил… А это много между прочим, даже очень! На сто платьиц хватит… А ему ведь определённое нужно нарисовать, из последней коллекции любимого модного бренда папочки, чтобы и ему тоже оно понравилось на Чонгуке! Он бы взял его на руки от радости и восторга и закружил бы в во… — ЧОНГУК, ТЫ ЧТО ТУТ ДЕЛАЕШЬ?! — испуганно вскрикивает Тэхён, который замечает неоткуда взявшегося мальчика и быстро задёргивает штору, очень сильно смутившись. — Ой, да ладно, ТэТэ, чего я там не видел! — с усмешкой говорит Чонгукки и отодвигает штору, смотрит на Тэхёна с очаровательной улыбкой, — Как спалось? — Нормально… — пожимает плечами Тэхён, не понимая, почему младший прямо таки искрится счастьем, — Тебе уже что-то подарили на Рождество? То, что у тебя в руках?.. — спрашивает Тэхён, прикрывая самое важное место пеной для купания, и смотря на потрёпанную картонную коробку. Такое ощущение, будто ей поиграли в футбол, баскетбол, волейбол, затем покидали с десятого этажа, после утопили в море и высушили, а в конце потоптали её ногами… Выглядит в общем совсем плохо. И такой подарок… Достаточно отстойно выглядит, если быть честным… Но ведь важна не упаковка, а содержимое, да? Тэхён особо не знает, так как ему вообще никогда и ничего никто на Рождество не дарил. Ну разве что Намджун дарил возможность участвовать в крупнейшем мероприятии, однако для Тэхёна это было скорее наказание и пытка, чем подарок… Был он там исключительно из-за того, что думал, что сможет так показать Намджуну, что он правда достойный… И не только сабмиссив, но и человек. Надеялся, что из-за его смелости Намджун полюбит его в ответ. Однако, когда их сессия на публику кончилась, Намджун пошёл к следующему сабмиссиву… Трогал его, целовал, трахал… Уже за закрытыми дверями, но боли от этого факта меньше не было. Каждый раз Тэхён оставался позади очередного «увлечения» старшего. Сейчас конечно всё уже не так, но всё же… Трудности остались. Конечно, Тэхён очень рад, что его приняли в отношения, в которых уже итак было не два, да и даже не три человека, а целых четыре. В основном он согласился на это из-за любви к Намджуну, потом уже идёт симпатия к Чонгуку, затем интерес к Чимину, который появился ещё тогда, когда он увидел его первый раз. На последнем месте получается Юнги, который, ну… Показался милым? Он правда милый, с ним комфортно проводить время, его присутствие всегда дарит улыбку. Но Тэхён не чувствует любви, из-за чего порой нагнетает чувство стыда. Не хочется с ним целоваться, делать что-то в сексуальном плане, говорить слова по типу «я люблю тебя», «ты всё для меня», ведь это неправда… А врать Тэхён не любит. Юнги словно котёнок или младший брат, в общем, уж точно не тот, кого ты можешь считать своим любовником… Но по иронии судьбы, из всех четверых, именно Юнги выражает к нему самый большой интерес. Он часто хочет проводить время вместе, либо просто лежать в обнимку, где-то гулять, что-то готовить, что-то вместе смотреть, играть, рисовать… Чонгук часто проводит время с Намджуном, у Намджуна обратная ситуация, Чимин часто проводит время с Намджуном, Чонгуком и Юнги, но последний сейчас Тэхёном заинтересован больше, чем Чимином… И это приносит немного грусти. Нет, Юнги правда милый и всякое такое… Но ему бы хотелось такого же интереса от Намджуна. От главной причины, по которой он оказался здесь. Ему хорошо с Юнги, просто этот малыш не может дать той любви, которую хочется… Юни же не Намджун. Каким бы сильным и крутым не пытался показаться. Но он правда хрупкий, ранимый, чувствительный и… Мысли Тэхёна прерывает Юнги, который залетает вихрем в ванную комнату, и быстро прижимает Чонгука к стене двумя руками, крепко держа, так, чтобы старший не мог вырваться. Он тяжело дышит и смотрит в глаза Чонгукки, прищурившись, пока Тэхён с недоумением наблюдает за развернувшейся сценой. — Отдай голубенький карандашик! — гневно требует Юнги и убирает одну руку, пытаясь ей же выхватить коробку, но Чонгук быстро сползает вниз по стенке и отбегает, закидывать коробку на верх шкафа для полотенец и прочих вещей для ванной, а затем тяжело дышит и поворачивается обратно, видя, что младший готов вот-вот разрыдаться. — Что за карандаш?.. — аккуратно спрашивает Тэхён у обоих, смотря то на Юни, у которого стеклянный взгляд, то на Чонгука, который выглядит достаточно довольным собой… — Чонгукки настоящий злодей, вредина и жадина, полный кринж… — бормочет обиженно Юни, а затем садится на пол и закрывает лицо руками, начиная тихонько плакать, — Юни п-просто х-хотел… К-красиво… — говорит мальчик сквозь слезы, а Чонгук закатывает глаза и мотает головой. — Папочка называет такое поведение «дешёвые манипуляции», — объясняет старший мальчик Тэхёну, который смотрит на него изогнув бровь, — Когда кто-то вот так громко и демонстративно что-то выпрашивает — это самая настоящая дешёвая манипуляция! И аллигаторские слёзы… — поясняет Чонгук, а мужчина нервно усмехается. — Ты наверное имел в виду «крокодильи слёзы»? Аллигаторские конечно звучит эпичнее, но всё же… Кстати, даже не знаю, из-за кого Намджун объяснял тебе про дешёвые манипуляции? В чьих же поступках он их увидел? — спрашивает Тэхён наигранно-глупо, а Чонгукки густо краснеет и быстро мотает головой. — Он, эм… Говорил про хёни, который начал громко плакать, чтобы тот купил ему… Хм… Ну… Новую машину, вот! — восклицает Чонгук и удивлённо смотрит на рулон туалетный бумаги, который чуть не попал в него, после произнесённых слов. Тэхён смотрит в ту сторону, откуда прилетел рулон, и видит заплаканного Юнги, который встал с пола и сжал руки в кулачки, напряжённо смотря на старшего мальчика. — Лжец! Папочка никогда такого не делал! Он обычно всегда ласково просит у Господина разрешение что-то купить, и это происходит очень редко! Папочка сам может себе всё купить! А истерики устраиваешь либо ты, либо я! Не обвиняй папочку! Ты не только жадина, но ещё и наглый врун! — обиженно произносит Юни и сглатывает неприятный ком в горле, — Санта Клаус тебе ничего не подарит из-за твоего поведения! — вскрикивает мальчик и хочет выбежать из ванной, но Тэхён быстро хватает его за локоть и не даёт этого сделать. — Стой! И ты, Чонгук, тоже! Успокойтесь оба, и объясните спокойно, что произошло! Пришли, орут тут друг на друга, чуть ли не дерутся… А я пытаюсь себе тут праздничную атмосферу хотя-бы немножко создать, между прочим, — осуждающе произносит Тэхён и кивает на небольшую, украшенную красными шариками ёлочку, стоящую на уголке ванны. Конечно, он говорит это не для того, чтобы заставить чувствовать мальчиков себя виноватыми, просто ему очень хочется понять, что произошло. А для этого нужно, чтобы они немного успокоились… Пока что, он понял, что есть какой-то голубой карандаш, Чонгук жадина и очень сердитый Юни, который ещё немного и даст старшему мальчику в нос, судя по его выражению лица… Тэхён крайне редко видел младшего таким. Он обычно всегда как-то очень спокойно реагирует на подобные ситуации… А тут… Прям истерит практически… — Я сейчас оденусь и выйду к вам. А вы оба будете сидеть на моей кровати и ждать меня, понятно? А если начнёте драться или кто-нибудь убежит, то тогда подарков точно не будет. А я слышал, что Санта Клаус в этом году приготовил много-много сладких вкусняшек для мальчиков, которые вели себя прилично, — спокойно говорит Тэхён, а Юни фыркает и с громким топотом выходит из ванной, бурча себе про нос о том, что Чонгукки такими темпами будет кушать одну соль… — Неправда! Я буду кушать печеньки, вкусные кексики, прянички, пирожные… — перечисляет старший мальчик, и загибает пальчики, выходя следом за злобным Юни и закрывая дверь. Тэхён тихо выдыхает и вылезает из тёплой воды. Он быстро вытирается, накидывает на влажное тело белый махровый халат, наспех завязывает его, а затем смотрит на часы и тихо вздыхает, не понимая, почему эти двое встали так рано. Сейчас только восемь часов утра… А этих двоих от кровати, как минимум до двенадцати не оттащишь обычно. Он привык так вставать, в отличие от остальных обитателей этого дома. Приятно было побыть наедине с собой, посидеть на кухне с чашкой свежесваренного кофе, подумать. Иногда даже помечтать. Тэхён часто проваливается в свои мысли, и когда он делает это находясь вместе с кем-то, то напрягает этим второго… Как сказал однажды Юни, когда Тэхён ушёл в себя… «ТэТэ, почему у тебя пустые глазки?». Мужчина запомнил это выражение. Мальчик сказал это таким печальным тоном, что Тэхёну ещё неделю после этого не хотелось погружаться в себя. Сейчас же, он старается делать это тогда, когда все спят. Когда всё споко… Из комнаты раздаётся грохот и Тэхён быстро дёргает ручку двери, надеясь, что все остались целы. Перед его глазами предстаёт перевёрнутая тумбочка, из которой естественно всё высыпалось на пол… Это «всё», заставило мужчину густо покраснеть. Нет, он конечно уверен, что не один хранит в прикроватной тумбочке презервативы и смазку, но увидеть горку из разноцветных средств для защиты, а так же из прозрачных бутылочек с наклейками различных фруктов, и ещё к тому же растерянного Юни, который судя по всему поскользнулся на всем этом и теперь лежит прямо посередине… В общем, такое не каждый день увидишь. А Чонгукки в это время несётся в ванну и выбегает уже с измученной картонной коробкой. Юнги вскакивает и пытается его поймать, но снова поскальзывается и падает, сильно злится и кидает презерватив с запахом клубнички в Чонгука, а тот только хихикает и показывает младшему язык, собираясь сбежать окончательно. Тэхён успевает поймать его за руку и мягко говоря ахуевает от сложившейся ситуации. По ощущением, всё случилось за одну секунду… Какая-то перегрузка в мозгу… Добивает его Юни, который щурится, смотря на мужчину, и показывает пальчиками на большое количество презервативов, которые ещё сильнее разметались по полу. — ТэТэ-хёни, это что, у тебя так много писек, что тебе нужно так много сразу?.. — с подозрением спрашивает Юнги, а Тэхён краснеет ещё сильнее и еле сдерживает отчаянный стон, крепко удерживая вырывающегося Чонгука, который куда-то очень сильно спешит… — Нет! Вообще, не смотри туда! Так, вообще, сейчас не об этом… Что у вас за конфликт?! Что за голубенький и где Намджун и Чимин? Почему вы дерётесь и ругаетесь, а?! — строгим тоном произносит Тэхён, а Юни надувает губки и садится обратно на кровать. — Чонгукки хотел написать письмо Санте, чтобы конечно же получить самые красивые голубенькие платья из новенькой коллекции… Мне надо изобразить их в письме! А для этого, нужно нарисовать! И мне нужны мои карандашики! — серьёзно говорит мальчик и крепко обнимает коробку, переставая вырываться. — А мне нужно нарисовать красивый снежок, иначе Санта Клаус не принесёт мне подарки! А для этого мне тоже нужны эти карандашики! Я специально рано встал, чтобы взять у Чонгукки ненадолго! Он спал, но я взял чуть-чуть громко и он проснулся! И почти сразу же начал драться и говорить, чтобы я отдал! Очень несправедливо! Полный кринж, — серьёзно говорит Юнги и смотрит на старшего мальчика прищурившись. — Эти карандашики подарил мне мой друг художник, они мои! Мои! Моя собственность! И я хочу их использовать так, как считаю нужным! Я не хочу делиться со всякими жадинами! — громко заявляет Чонгук, а Юни чувствует очень сильное возмущение. — Это я то жадина?! Я же готов был поделиться, мне просто нужно было нарисовать красивенький снежок! А ты! Ты!.. — голос мальчика задрожал и он всхлипнул, смотря на Тэхёна глазами, полными печали, — ТэТэ-хёни, я же просто хотел нарисовать снежок… Тэхён смотрит то на одного, то на другого, и нервно усмехается, думая о том, что поссорились они конечно из-за очень серьёзной причины, да… Ведь в их скромном доме все такие бедные, и у них один карандаш на всю семью, один лист бумаги и корочка хлеба на пятерых. По крайней мере, так кажется считают Юнги и Чонгук, судя по тому, как они сейчас общаются. Из-за голубого карандаша чуть третью мировую не начали… — Ну вы даёте… — вздыхает Тэхён и берёт коробку из рук Чонгукки, даёт каждому по листу бумаги, а затем берёт голубой карандаш и старается как можно аккуратнее сломать его на две части. У него получается достаточно ровно, и он затачивает не острый карандашик, а затем отдает две половинки младшим, которые кажется наконец-то успокоились. Чонгукки сразу же приступает к рисованию, удобно расположившись за столом Тэхёна, а Юни лёжа на кровати, старательно выводит буквы, даже высунув язык от усилий и сосредоточенности. Тэхён немного улыбается, наблюдая за ними, а затем ложится на кровать и прикрывает глаза, желая немного отдохнуть, после такого неспокойного утра. Однако, минут через пять он чувствует, как кто-то сверху залезает на него, и слегка улыбается, слыша тихое сопение розоволосого мальчика. Тэхён открывает глаза, и видит Юни, который утыкается лицом в его грудь, что-то тихо бурча себе под нос. — М? Что говоришь? — тихо спрашивает Тэхён, не желая мешать сосредоточенному Чонгукки. — Юни перенервничал, нужен антистресс… — шёпотом объясняет мальчик и несколько раз жмякает грудь мужчины, нахмурив бровки, — Я обижен на Чонгукки… Можно было дать мне карандашик на чуть-чуть… А он… Жадина… — Юни, этот карандаш дорог Чонгуку, потому что его подарил ему его друг. Тебе было бы приятно, если бы например Чонгук отнял у тебя новую кофточку с хеллоу-китти, которую тебе подарил Уён-хён? — негромко спрашивает мужчина и поглаживает мягкие волосы младшего. — Я всегда делюсь… Дал бы кофточку, конечно. Мне не было бы обидно, если бы он её взял, даже если бы мне она была очень нужна… У меня есть другие классные кофточки… Просто, эти карандашики так долго лежали без дела… А как только я взял, Чонгукки сразу захотел тоже… — объясняет мальчик и выпячивает нижнюю губу. Он сейчас похож на грустного щеночка, и Тэхёна немного умиляет такой вид, хотя конечно он всё ещё помнит про серьёзность всей ситуации. Мужчина прекрасно понимает почему Юнги чувствует обиду. Он оказывался в подобных ситуациях и не раз. К сожалению, там были вещи посерьёзнее, чем коробка с карандашами или с чем там она у них… То, что Юнги так резко реагирует на подобное, начинает плакать, злиться, обижаться… В какой-то степени показывает недостаток в социализации. Каким бы нежным мальчиком не был Юнги, но с ним не будут все такими же нежными всю жизнь. Люди бывают разными. Как и их отношение друг к другу. Тэхён на такое реагирует спокойно, а вот для малыша это целая трагедия… Нужно будет поговорить с Чимином об этом. Потому что если Юнги всегда так будет реагировать на похожее, а такие ситуации будут, учитывая, что его круг общения расширяется… Нервных клеток мальчика надолго не хватит. Кстати о Чимине, где он вообще?.. — Я думаю, он просто вспомнил о них, Юни. Поэтому, захотел взять. Такое бывает, не стоит так сильно расстраиваться. Мы же решили проблему, правда? А Чонгук имеет право брать свои вещи тогда, когда захочет. Как и ты, ты не должен делиться всем своим с окружающими. Иногда у нас есть то, чем мы делиться не хотим совсем. Это может быть какой-нибудь секрет, а может быть и физическая вещь, — спокойным тоном произносит Тэхён, игнорируя небольшой писк в голове, который проходит словно сквозь все его мысли, перекрывая их. Мужчина аккуратно укладывает Юни на место рядом с собой, затем встаёт и берет с полки несколько таблеток, принимает их, довольно поздно вспоминая, что сделать это должен был ещё минут тридцать назад. Когда он возвращается обратно на кровать, то видит, что Чонгукки протягивает голубое сердечко, сделанное из бумаги, младшему мальчику, а тот смущается, но небольшой подарок всё же принимает и прижимает сердечко к сердцу. — Я прощаю тебя, Чонгукки… Давай больше не вести себя как кринжёвые дединсайды? — предлагает Юни, и Чонгукки кивает, а затем обнимает младшего в ответ, поглаживая мальчика по спине. Тэхён тихо усмехается и выходит из комнаты, понимая, что нужно сейчас оставить их наедине. Пусть поговорят. Всё равно Тэхён не особо понимает этот молодёжный язык… Да и есть хочется… Но перед этим, хочется найти двух потерявшихся на их достаточно большом периметре людей, которых со вчерашнего вечера он и не видел совсем… Куда они делись? Тэхён нащупывает что-то в кармане около груди, и достаёт листок смятой бумаги. Кажется, это черновик письма, или типа того… Буквы очень красивые, видно, что Юнги очень старался, когда писал их. Но в смысл Тэхёну удаётся вникнуть только тогда, когда он останавливается и начинает внимательно читать, не желая пропустить не одной строчки. Хоть он и не Санта, но знать о том, чего хотят мальчики, ему кажется жизненно необходимо. Хорошо было бы письмо Чонгука потом тоже увидеть… «Санта Клаус, я бы хотел попросить подарочек, но чут – чут другой подарочек, не как обычно…. Ты можешь сделать так, чтобы У ТэТэ из головки пропали всякие бяки, у Господина было всегда хорошее настроение, папочка чтобы побольше отдыхал и так сильно не нервничал, а Чонгукки чтобы хорошо спал и хорошо кушал?.. У меня всё-всё есть! У меня всё хорошо, но я переживаю за них… Очень переживаю, понимаешь, Санта? Ты же волшебник, ты можешь творить всякие чудеса! Я очень в это верю… Я очень хочу, чтобы те, кто в моём сердечке, чтобы они были счастливы и улы» Письмо прерывается, а Тэхён смотрит на незаконченное предложение, не очень понимая, какие эмоции он сейчас испытывает. Было одновременно и очень приятно, что малыш за него так волнуется, но всё же… Он будто слишком много думает о других, а как же подумать о себе? Если бы Тэхён писал письмо, он бы точно сделал, как Чонгукки. Нет, не платье бы просил, но какие-нибудь серьги или типа того… А тут… Почему-то, от этого письма на глазах навернулись слёзы, которые Тэхён поспешно вытирает, прячет письмо обратно в кармашек, желая его сохранить и стучит в дверь Намджуна. Он почему-то уверен, что Чимин именно тут. Не у себя. Услышав «входите», от Намджуна, он аккуратно нажимает на ручку двери и заходит внутрь просторной комнаты. На кровати полулёжа сидит растрёпанный Намджун в зелёной пижаме и круглых очках, в руках у него книга, которая судя по всему очень интересная, так как он даже не поднял на Тэхёна взгляд, когда тот вошёл. Мужчина укрыт двумя одеялами, ночи сейчас холодные, поэтому приходится сильно утепляться… Юни вообще спит под тремя одеялами, а вот Чонгукки под одним, ведь ему очень жарко и он предпочитает просто включить кондиционер чуть ли не на тридцать градусов, но зато спать при этом под простынкой или вообще без одеяла… Тэхён, когда заметил это в младшем, хотел поинтересоваться, почему это под одеялами ему очень жарко и невыносимо, но вот когда его поливают кипятком — это очень классно… Но сдержался. Вдруг обидится ещё. Хотя, попозже может и спросит… Реально интересно всё-таки. — Доброе утро, Тэхён, — негромко здоровается Намджун, перелистывая страницу, а затем наконец переводит на пришедшего младшего. — Привет… — кивает Тэхён и проходит внутрь комнаты, присаживается на кровать рядом с Намджуном и смотрит на мужчину немного растерянно, — А куда делся Чимин?.. У мальчиков его нет, у него в комнате его нет, у тебя его нет… Мне поговорить с ним нужно, а его нигде нет вообще… — произносит серьёзно Тэхён, и вопросительно изгибает бровь, когда старший начинает тихо смеяться. Намджун приподнимает одеяла со своего торса, и на нём обнаруживается спящий Чимин, лежащий щекой на груди мужчины. Он тихо посапывает, а с краешка губ стекает еле видимая ниточка слюны, вид у него заспанный и Тэхён не может не признать, что очень очаровательный… Он выглядит миниатюрным на фоне Намджуна, и таким хрупким, что даже как-то непривычно… Тэ замечает, что во сне Чимин держит за руку свободную ладонь Намджуна и их пальцы переплетены, что добавляет только больше милоты этой картине. Ведь даже разница в размерах рук у них очень существенная… Был бы тут Чонгукки, точно запищал бы от восторга… Да даже Тэхён еле сдерживается… Он не привык видеть Чимина таким… Слабым что ли? Трудно сказать точно, но обычно он как будто самый сильный, умный, решительный, способный на всё, и всех защищает. Такое ощущение, что его невозможно сломать, или сделать ему больно, что он не устаёт и всякое такое… А тут, совсем противоположный образ. Уязвимый, маленький, слабый… Такое ощущение, что такого Чимина, Тэхён видит в первый раз. — И правда, такой крошка, что можно и потерять ненароком, — тихо хихикает Намджун и поглаживает Чимина по волосам, отложив книгу в сторону. Тэхён немного краснеет, когда видит, как Чимин приоткрывает глаза и сонно смотрит на Намджуна, кажется ещё не до конца проснувшись. Он трётся щекой о его грудь и снова прикрывает глаза, а затем широко зевает и уже готов снова провалиться в сон, однако Намджун ему не даёт, начиная мягко трясти за плечо. — Чимини, пора вставать. К тебе тут пришли, — ласково говорит Намджун, а Чимин недовольно мычит, утыкаясь лицом в плечо мужчины. — Это Юнги?.. Дай ему печенье, молоко и овсяную клубнику, мне ещё нужно поспать минут двадцать… И поставь ему планшет на мультике… — сквозь сон даёт указания Чимин хриплым голосом, а Тэхён не сдерживается от небольшой улыбки, слыша ерунду, которую говорит старший, и в его голове наверняка всё это звучит очень даже логично. Намджун снова тихо смеётся и гладит Чимина по волосам, а затем мягкие поглаживания переходят на расслабленную спину. Тэхён наблюдает за этим, и перед ним ещё один непривычный образ. Ласковый Намджун… Нет, он конечно и с Чонгуком таким бывает, и с Юнги, но тут его нежность будто выкручена на сто… То, как он касается Чимина, каким тоном с ним говорит, что говорит, как смотрит на него… С такой огромной любовью, что Тэхёну становится невольно завидно. Интересно, что нужно сделать, чтобы Намджун так на тебя посмотрел?.. Хотя-бы разочек, на несколько секунд?.. Пока что, всё что Тэхён от него получает, это объятия и поцелуи… В губы очень редко, но Чимин говорит, что это уже огромный прогресс для Намджуна, который вообще не особо тактильный человек. Иногда Тэхён начинает волноваться о том, что он неприятен Намджуну или слишком навязчив, ведь он хочет много внимания… Но старшему как-будто всё равно, с кем проводить время «обнимания и поцелуев», поэтому с Тэхёном так же может это делать без проблем… Просто Тэхён не ощущает той самой любви, когда мужчина это делает. Будто… Всё на автомате, и будто Намджун всегда хочет поскорее закончить… Секса у них практически не было, Тэхён уже даже не пытается, хотя порой хочется… Они могут общаться как друзья, делать что-то вместе как друзья, Тэхён искренне рад, что общие интересы у них имеются, однако… Он хотел быть не другом. Он хотел и хочет быть возлюбленным. Намджун в данный момент смотрит на Чимина так, будто хочет, чтобы этот момент длился вечно. Будто хочет, чтобы они так и остались в этой кровати, нежась и смотря друг на друга так, будто они единственные люди, оставшиеся в этом мире… А Тэхён какое-нибудь единственное дерево или типа того… Примерно так он себя чувствует рядом с этой парой… — Это не Юнги, солнце. Это Тэхён, и он хочет с тобой о чем-то важном поговорить. Думаю, с ним можно пообщаться, а потом поспать ещё часик, хорошо? — нежно предлагает Намджун и целует угукающего Чимина в макушку, пока тот очень пытается разлепить глаза обратно. — С Тэхёном мультик не прокатит, это да… — бормочет Чимин и присаживается, трёт глаза и наконец смотрит на младшего, улыбаясь ему, — Привет, милый. Что-то случилось? Выглядишь достаточно взволнованным… — подмечает мужчина и потягивается, разминая шею. — Да нет, просто потерял вас немного… — негромко произносит Тэхён и присаживается на краю кровати, — Юнги и Чонгук там чуть третью мировую не устроили из-за карандаша… Сейчас мирятся вроде, не особо хотелось бы им мешать. Они письма пишут, всякое такое… И очень серьёзно подходят к этому, — усмехается Тэхён, качая головой. Намджун кивает и встаёт с кровати, раздвигает шторы, а затем оборачивается к Тэхёну, складывая руки на груди. — Чонгукки всегда очень чувствителен в плане этих писем. Он же вещи всегда разные заказывает и рисовать любит. Нужно всё правильно изобразить. А Юнги всегда хочет чего-то платонического… Мы над его письмами всегда голову ломаем. Два Санта Клауса не особо справляются. Он обычно приписывает, что можно ещё чего-нибудь сладенького, только этим и спасаемся. Лучше бы он писал письма, как Чонгук… — вздыхает Намджун и переводит взгляд на растрёпанного Чимина, который сонно смотрит в одну точку, — На цыплёнка похож. Чимин тут же переводит взгляд на него и недовольно прищуривается, приглаживает волосы ладонью и вылезает из под одеяла. — Ничего не похож… И у Юнги хорошие письма, они отражают его характер… Чонгукки бы тоже такие же писал, если бы не прознал о том, что Санта Клаус присутствует среди нас, когда один очень неуклюжий Санта случайно устроил грохот, уронив бедную ёлку, пытаясь запихнуть под неё туалетный столик, который в итоге сломался напополам, и нам вместе с рыдающим Чонгуком пришлось ехать выбирать новый, чтобы хотя бы Юнги ничего не узнал… Намджун краснеет и отводит взгляд в сторону, а Тэхён тихо смеётся, прикрывая рот рукой. Хорошо хоть, что новый купили… Значит только у одного Юнги здесь осталась вера в чудо… — А ты будешь писать письмо, милый? — нежно спрашивает Чимин, подсаживаясь к младшему и заглядывая в медово-карие глаза, — Мне кажется, ты никогда их не писал… Я прав? Тэхён немного улыбается и кивает, чувствуя как внутри что-то неприятно сжимается. На Рождество он сам всегда был «подарком», и, к сожалению, не только для одного человека. Это всегда были какие-то бесконечные мучения, длившиеся несколько суток. Жить тогда не хотелось, а уж верить в рождественское «чудо» — тем более… Он писал письма. Каждый раз писал только о том, чтобы всё это закончилось. И оно закончилось. Но слишком поздно. В последнее Рождество Тэхён не писал письмо, он был достаточно взрослым, чтобы понять, что ничего не изменится. Или слишком отчаявшимся. Может и то, и то. — Нормальных не писал… Но зачем сейчас это делать? Я уже взрослый, этим маленькие занимаются… Как-нибудь уж переживу без голубенького платья из новой коллекции, — усмехается Тэ и Намджун мотает головой, подходя к шкафу с одеждой. — Знаешь, Чонгуку двадцать один, а Юнги двадцать. Не только в состоянии малышей они ждут подарки. Обычно Рождество Чонгук всегда встречает в любом случае взрослый, а Юнги, ну… Он старался в прошлом году, немножко у него даже получилось. Думаю, учитывая его успехи, в этом получится полностью. Но я не об этом хотел сказать, а скорее о том, что не только дети пишут письма и ждут праздника. Ты тоже напиши что-нибудь. Санты исполнят, — усмехается Намджун, переодеваясь. Взгляд Тэхёна ненадолго задерживается на широких плечах, скользит вниз по спине на которой виднеется несколько тёмных пятен-засосов, а затем невольно опускается на подкаченные ягодицы, спасибо хоть, что одетые в боксеры… А то бы слюни изо рта потекли, и было бы совсем палевно… Даже кто-то из голосов в голове заценил эти «булочки»… Стоп… Какие булочки?! Кто вообще додумался их так назвать? Если уж и называть, то это точно не булочки…. Как минимум батоны… А батоны звучит как-то слишком грубо… Батончики что-ли…. Но это вроде уже и другое… А как тогда?.. Булочки-батоны?.. В голове кто-то предлагает вариант «персики-батоны», но это всё ещё как-то грубовато… — Эй, Тэхён, ты меня вообще слушал? — спрашивает неоткуда появившийся около лица младшего Намджун, и Тэхён резко вздрагивает, смотря в глубокие глаза, которые будто сожрать его пытаются одним своим взглядом, особенно когда они так близко… — Я? А… Да… То, про что ты говорил… Я напишу письмо, обязательно… До завтра напишу, — неловко улыбаясь говорит Тэхён, а затем смотрит в сторону Чимина, который причёсывается в это время уже с помощью своей любимой расчёски, которую разрисовал и украсил Юни, покрыв пластик милыми ежиками и белочками, — У меня был вопрос… К тебе… Ну и к Намджуну тоже наверное… Просто он такой, немного сложный. И я не очень понимаю, как его правильно сформулировать… — вздыхает Тэхён и облизывает высохшие губы. — Главное хотя-бы как-нибудь задать, солнышко. А там уж разберёмся. Я привык решать вопросы. Намджун привык слушать, как я решаю вопросы, — хихикает Чимин, не обращая внимания на очень недовольный взгляд старшего. — Вообще-то я тоже решаю вопросы! По работе в частности всё решаю именно я! Не надо тут! А то как дам по заднице… — недовольно фыркает Намджун, а Чимин закатывает глаза. — Я бы посмотрел на это. Дашь мне по заднице — твоя задница сгорит в адском пламени, которое я сам же и устрою. И там окажется не только задница. Там так же будет твой чле… — Стоп! Я вопрос хотел задать, пожалуйста, поговорите друг с другом потом… А то у меня ещё глюки в виде горящих членов начнутся, это будет уж совсем не весело… — качает головой Тэхён, и когда парочка наконец-то смотрят на него, а не на друг друга, пытается собрать свои разбежавшиеся мысли в кучку, — Вы же познакомились друг с другом в клубе… И с Чонгуком так же… Но вот без Чонгука, когда ещё были только вы двое… Вы не ревновали друг друга? Я имею в виду, вы же были в разных клубах. И у Намджуна было куча сабмиссивов, и у Чимина. Вы же одни из самых популярных. Когда вы стали сессии вместе проводить… Вас это не тревожило?.. — спрашивает Тэхён, в конце опуская взгляд на одеяло. Чимин пожимает плечами, зачёсывает волосы в небольшой хвостик, а затем закрепляет желтой резиночкой. — Ну как сказать, мне было вообще всё равно. Я испытывал тогда любовь только к Ревуару и Лину. Ну и лесным зверюшкам. А люди меня достаточно сильно бесили. Намджун пиздец как бесил, особенно когда пытался свои условия начать ставить. Угрожал, что если я не захочу их выполнять, то он уйдёт! В тот раз ушёл именно я кстати, а он остался, сам со своими глупыми условиями наедине. Прибежал потом, с извинениями на коленях, — с небольшой улыбкой рассказывает Чимин, наблюдая за тем, как Намджун краснеет и поджимает губы. — Нормальные были условия! Просто Чимин тогда был очень гордым… Ладно, был и есть сейчас тоже, что-то не меняется… Но тогда ещё немного сильнее! И он вообще считал себя лучше всех, красивее всех, умнее всех, и вообще он самый умный, а все остальные вокруг идиоты! — возмущённо говорит Намджун, а Чимин спокойно кивает. — Да, что-то не меняется. До сих пор так считаю, это я про то, что я самый умный. Факт, разве нет? Живу среди идиотов. Ну может есть ещё несколько исключений помимо меня, — задумчиво говорит Чимин, и Тэхён искренне надеется, что речь про него, мальчиков и возможно Намджуна, если ему очень сильно повезёт… — Ревуар тоже достаточно умный, а ещё Франческо, в принципе на этом всё, — продолжает Чимин, разбивая мечты Тэхёна оказаться не идиотом. — Тэхён, не обижайся, я уже сколько раз пытался доказать Сокджину, что ему нужно ставить расстройство нарциссического спектра… Мне кажется он не ставит, потому что боится, а не потому что его нет… Себя богом считает, а мы все идиоты… — бормочет Намджун, а Тэ тихо хмыкает и пожимает плечами, так как не особо разбирается в расстройствах такого вида и сказать особо нечего. — Вы для меня не идиоты, не нужно говорить глупости, Намджун. И я не болен, кстати, спасибо за беспокойство, но вот посылать угрозы Сокджину — это последнее, что я бы хотел сделать в своей жизни. Я просто люблю себя. А вы все мои гении, — с мягкой улыбкой говорит Чимин и поправляет причёску перед зеркалом, — Вернёмся к ревности. У Намджуна было много выпадов в мою сторону. Он хотел, чтобы я проводил сессии только с ним и больше ни с кем другим, чтобы у меня не было других секс-партнёров, чтобы я перешёл в его клуб и ещё куча разных штук, при которых я должен был всё делать, а вот он мог проводить сессии и трахаться с кем угодно. Немножко несправедливо, не так ли? — с усмешкой произносит Чимин и прикусывает губу, — Я не шёл на такие условия, но и не выдвигал свои. До тех пор, как мы не начали встречаться, мы часто ругались и ссорились из-за этого… А потом уже Намджун смирился с мыслью о том, что если он себе что-то позволяет, то я тоже могу это делать, если конечно речь идёт не про чайники и утюги… — нервно хихикает Чимин, прикрывая рукой лицо, — А так, со временем просто мы нашли общий язык, точнее я хорошо воспитал очень невоспитанного и непослушного Намджуна и он стал даже понимать человеческую речь… В общем, ревность кончилась. Мы и в сессиях были и спали с другими сабмиссивами. Нас обоих это устраивало вполне. Я не считал и не считаю это изменой. Было бы странно считать такое изменой, когда состоишь в отношениях из пятерых людей. — Согласен, — кивает Намджун, — Чонгукки так же никогда из нас никого не ревновал, для него такое не считается изменой. Это оговорённые сессии, не более. Тем более, наши клубы платили нам кругленькие суммы за привлечение новых клиентов, поэтому это была и работа в каком-то смысле. И Чонгук всегда спокойно реагировал на то, что мы занималась таким. Так что мы все лояльны к тому, что проводим сессии не только друг с другом. Сейчас это случается крайне редко, но иногда бывает, — произносит мужчина, а Тэхён хмурится, так как он явно забыл про одного человека. — Ты, Чимин, Чонгук… С этим понятно. А Юнги, который в принципе вообще никогда не занимался подобным в клубах и прочих местах? Он же в принципе от жизни был изолирован. Он вас не ревнует?.. Из-за того, что было, или то, что есть сейчас. Как он вообще смог принять отношения вчетвером? Для вас мне кажется это было проще, так как вы все были в этой «сфере»… Но Юнги… Он же такой, достаточно эмоциональный, немного капризный, ревнивый немного… — перечисляет Тэхён и удивлённо поднимает брови, когда Чимин мотает головой. — Юни был совсем не таким, когда он только появился в нашей семье. Он проделал огромную работу, чтобы обрести эмоциональность и прочие качества. Он был абсолютно пустым… Знаешь, даже сейчас когда он капризничает или вредничает, остро на что-то реагирует, для меня это намного лучше того, чем то, что было раньше. Это очень страшно, видеть как человек не реагирует абсолютно ни на что, он смотрел на всё пустым взглядом, не говорил ни с кем, не обнимал в ответ, если обнимали его, его пугал весь окружающий мир и все люди. Ему везде мерещилось то, что всё живое хочет причинить ему боль. Он был очень закрыт в себе, вытаскивать его из этой раковины пришлось несколько лет, буквально… И конечно, сначала он влюбился в меня. Он боялся Намджуна, а Чонгука сначала считал странным, а затем воспринимал как старшего брата. В принципе, если можно называть это отношениями, то фактически в отношениях он был только со мной. Лишь через несколько месяцев уже Чонгукки удалось добиться кое-каких успехов, а путь Намджуна и Юнги длился больше полугода… Юни был очень хрупким, и я рад, что мы все в тот момент нашли подход к нему. Он знал о том, что у нас были другие партнёры. В тот момент, Намджун и Чонгук не ездили в клуб, поэтому рассказывать про сессии с другими людьми не было надобности. Потом, когда Юнги уже узнал про БДСМ и сессии, естественно мы рассказали… Но он сказал, что Намджун и Чонгук могут делать всё что угодно, это их дело. А вот мне запретил с другими сессии проводить, без его разрешения, — с лёгкой улыбкой на губах произносит Чимин, — Но если в принципе, то как видишь, мы не особо много значения вкладываем в сессии с другими людьми. Это не те, кого мы любим. Мы любим друг друга — это самое важное. И это самая драгоценная любовь. Ни одного сабмиссива с которым я провел даже сессий сто, я не люблю так сильно, как каждого члена своей семьи. Намджун поправляет плед на кровати, а затем снова поворачивается к задумавшемуся Тэхёну и поправляет его прядь волос, которая забилась за ухо. — У нас у всех есть контракты, ты подписывал такой тоже. И в нём есть несколько пунктов. Один из них звучит так: «Готов вечно любить, ценить, и уважать каждого человека с которым этот контракт связан, пока действует данный контракт». И мы все выполняем этот пункт, так же, как и остальные, — мягко говорит Намджун, а Тэхён краснеет из-за внезапного нежного жеста со стороны старшего, и быстро поворачивается к Чимину, не в силах выдержать зрительный контакт. — Вечность отдавать свои любовь, время и внимание какому-то другому человеку? Разве это не утомительно? Звучит как что-то очень неправдоподобное… Разве возможно любить кого-то целую вечность? — с недоверием спрашивает Тэхён, смотря на тепло улыбающегося Чимина, который неотрывно смотрит ему в глаза, внимательно слушая каждое слово, а в конце, видя недоумение на лице младшего, тихо смеётся и проводит ладонью по его щеке. — Возможно, Тэхён. Тебя. Ведь ты очень уникальный и необыкновенный человек, с прекрасным и очень добрым, а так же чутким характером. С милой квадратной улыбкой, когда ты улыбаешься, кажется, будто у тебя в глазах появляются маленькие солнышки. Про внешность я вообще молчу, выглядишь как модель какого-нибудь очень известного бренда, она у тебя просто неземная, милый. Ну и как не полюбить такого? Как не хотеть любить такого вечность, м? — нежно спрашивает Чимин и чмокает засмущавшегося Тэхёна в лоб, пока тот пытается прийти в себя от такого количества комплиментов. — Я всегда думал о себе только как о проблемном и больном человеке, который может лишь бесить и надоедать одним своим существованием, если честно… — тихо вздыхает Тэхён и ему становится немного грустно. Ему невероятно приятны слова, которые он услышал от Чимина, правда. Они настолько нежные, волшебные, хорошие… Но он бы хотел услышать что-то такое и от Намджуна, который просто наблюдает за ними сейчас. Нет, хорошо конечно, что он здесь, но… Так не хватает чего-то такого и от Джуна… Хотя-бы простое «Ты красивый», или «У тебя красивый голос», или «Я люблю тебя», ну хоть что-нибудь, чтобы Тэхён не чувствовал себя лишним, когда находится с Чимином и Намджуном рядом… Если не изменить то, что между ними ничего не происходит, такое ощущение, что оно и не начнёт происходить… Никогда. Пока Чимин говорит, что слова Тэхёна полная чушь, тот слушает одним ухом и быстро, пока голоса не начали ему говорить о том, что это бредовая идея и вообще он самый уродливый человек на свете, которому о Намджуне только мечтать и плакать по ночам, Тэхён быстро обнимает старшего мужчину, без особых объяснений и прижимается к сильному телу, практически не дыша и очень сильно нервничая. Они редко обнимаются… Крайне редко. Сейчас Тэхён слышит стук собственного сердца, который кажется слишком быстрым и громким, особенно в той тишине, которая возникла в комнате. — Внезапные объятия? — с небольшой улыбкой спрашивает Намджун и кладёт руки на талию Тэхёна, а затем аккуратно обнимает и поглаживает по голове, наблюдая за младшим, который смущённо смотрит куда угодно, но только не на него. — Не внезапные… Я давно хотел обнять, просто, такое ощущение, что ты не хочешь. Юнги обнимаешь, и Чонгука, и Чимина… Меня нет. И целуешь их. И не только целуешь. И всё вот это… Всё, что в романтическом плане — только с ними… И это немного обидно… Ты реже всего говоришь, что любишь меня, максимум один раз в неделю, я считал… И в принципе, такое ощущение, что ты не воспринимаешь меня как человека, с которым состоишь в отношениях… Я же изначально любил тебя… И вернулся к тебе… Я же из-за тебя тут, но такое ощущение постоянно, будто я тебе и не особо нужен… Поэтому я спрашивал про ревность… Я рад, что у вас ни у кого её нет друг к другу… И я не ревную, но мне просто так обидно, что ты с другими как будто любишь их и все на равных, а я будто лишний тут для тебя… И это так обидно… — дрожащим голосом произносит Тэхён и смаргивает несколько набежавших в глаза слезинок, тут же утирая их рукой. Улыбка пропадает с лица Намджуна и выражение лица становится серьёзным, он обнимает Тэхёна чуть крепче и заглядывает в стеклянные глаза. — Извини, Тэхён. Ты с нами относительно недавно, и я боялся навредить тебе. Так как такое было с Юнги, и это очень остро отпечаталось в моей памяти… Я невероятно сильно боюсь навредить тому, кто слабее меня. Да, мы были с тобой знакомы. У нас были какие-никакие, но отношения. Но я тогда был другим человеком, как и ты. Это было несколько лет назад. Я не знал, что нам будет суждено снова встретиться. И я особо не трогал тебя только по одной причине… Я боялся, что снова причиню тебе боль и ты исчезнешь, только в этот раз навсегда… Невероятно страшно было думать об этом и представлять. Опять жизнь без тебя и мысли о тебе… Я честно не думал, что тебе так плохо из-за того, что я себя так веду, мне казалось наоборот, что тебе лучше из-за этого. Нужно было обсудить с тобой всё, а я решил всё сам. Это неправильно, извини меня пожалуйста. Я поступил эгоистично, хоть и хотел, как лучше. Я тебя очень люблю. Очень-очень. Именно по этому не хотел навредить. Но сейчас я уверен, что не сделаю этого. Потому что для меня ты очень драгоценный, хрупкий и нежный человек, Тэ. И обращаться я буду соответственно, обещаю, — нежно произносит Намджун и вытирает большими пальцами слёзы с щёк младшего, который всхлипывает и мотает головой. — Только не как со стеклянной вазой, пожалуйста… Как с Чонгуком, или как с Юнги… Пожалуйста, как по-обычному… Как… Если бы я был нормальным… Я знаю, что сумасшедший и всякое такое… Но я не стеклянный… Со мной надо по-нормальному… — сквозь слезы бормочет Тэхён, видя сквозь их пелену расплывчатое лицо мужчины. — Тшш, я не это имел в виду. И ты не сумасшедший, не нужно так говорить. Если так, то мы все тут психи. Но это же не так, верно? Мы все особенные, и ты особенный, Тэхён. Каждый из нас заслуживает особенной, своей любви. Я люблю Юни, как Юни, Чонгука, как Чонгука, и тебя Тэхён, я люблю, как Тэхёна, понимаешь? По-особенному. И впредь буду выражать это намного чаще, обещаю, — мягко произносит Намджун и целует младшего в висок, пока тот всхлипывает и старается успокоится. — В моей голове была мысль… Мысль… Про письмо… Написать в нём о том, чтобы ты меня любил, так же сильно, как мальчиков и Чимина… Я уже настолько отчаялся… — нервно усмехается Тэхён и сморкается в протянутую ему салфетку. — Вот видишь, а говорят, Санта Клауса не существует. Исполняет желания даже до того, как ты письмо написал, и до рождества. Вот какой оперативный! А если без шуток, давно люблю тебя, Тэ. Извини, что это было незаметно. Никогда не думай, что ты здесь лишний. Если ты когда-нибудь будешь думать, что ты лишний в этом мире, помни, что кое-где тебе всегда найдётся место, — произносит Намджун, и Чимин наблюдавший за ними всё это время, кивает. — Где найдётся место?.. — немного растерянно спрашивает Тэхён, не очень понимая, о чём говорит старший. — В наших сердцах, — отвечает Чимин и обнимает Тэхёна сзади, мягко чмокает его в плечо, улыбается, когда тот пытается обнять его одной рукой, пока вторая всё ещё обнимает Намджуна. — Я люблю вас, и я впервые чувствую такое счастье от того, что меня любят. Я рад, что в итоге любовь стала тем, что не пугает, печалит, расстраивает или приводит в ступор… Вы все полны любви, в трёх я убедился… В тебе я уверен Намджун, но всё же… Я надеюсь, что в ближайшее время и на практике смогу в этом убедиться, — тихо произносит Тэхён, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло. Потому что он знает, что сможет. Намджун никогда не врёт ему. И здесь он уж тем более не соврал. Неужели это реальность? Неужели его любят? Это не сон, не видение, не галлюцинации… Его правда любят. Здесь и сейчас. И здесь и сейчас он чувствует счастье. То, которое ждал больше всего. Без чувства тревоги и страха. Спокойное счастье. В объятиях тех двоих, без кого этого счастья не случилось бы никогда и ни за что.

***

Чимин аккуратно идёт к ёлке, чтобы положить несколько красиво украшенных коробок, и чуть не падает в обморок от испуга, когда слышит какое-то шуршание в темноте, около дерева с уже давно погашенной гирляндой. Он замирает и вглядывается, видя чью-то небольшую тень, а затем бледнеет, понимая, что это может быть Юнги, который решил выследить Санта Клауса… У него каждый канун рождества такая идея в голове рождается, но каждый раз он не выдерживал и просто засыпал… А сейчас что произошло?! Чимин быстро прячет подарки за шкафом, и подходит к ёлке, включает фонарик на телефоне и наводит его на подозрительную тень, которая тут же испуганно визжит. — Что такое?! — громким шёпотом вскрикивает Чонгук, оказавшийся этой самой тенью, сидящий под ёлкой и завязывавший ленточку на одной из трёх красиво украшенных коробок, — Тебе спать надо, хён! Уже поздно… Чимин с удивлением смотрит на подарки, а затем снова поднимает взгляд на очень недовольного мальчика, который завязывает бантик с надутыми губами. — Кому из нас пора спать, это большой вопрос… Мне тоже надо подарки тут положить… Столкновение Сант небольшое… — тихо хихикает Чимин и кладёт аккуратно свои подарки, умиляясь тому, что в это Рождество Чонгук сделал подарки для Тэхёна, Намджуна и него. — Хёну пора спать… — бормочет Чонгук и аккуратно подписывает бирки, а затем переводит взгляд на старшего и приобнимает его, — Я устал так за сегодня… Приготовления к рождеству очень выматывают… — говорит сонно мальчик и зевает, а Чимин аккуратно берет его на руки и кивает, неся в спальню. — Ты такой умница, что подготовил для нас подарки, уверен, Намджуну и Тэхёну очень понравится, и мне конечно тоже! Такой заботливый и милый, — нежно шепчет Чимин и целует улыбающегося младшего в носик, заходя в спальню. Сегодня они спят все вместе, так как Юнги сказал, что как только Санта Клаус начнёт шуметь в коридоре, тот, кто проснётся от шума первым, быстро должен разбудить всех остальных… Удивительным образом, этот план вроде и есть каждое Рождество, но каждый раз почему-то не срабатывает, и на утро Юни чуть-чуть расстраивается, но радость от подарков перекрывает печаль. Две совмещённые трёхместные кровати очень даже комфортные для пятерых. Тэхён сейчас лежит между Намджуном и Юнги, Чимин укладывает Чонгука рядом с младшим мальчиком, а сам ложится рядышком и нежно улыбается, смотря на уже засыпающего крольчонка. Через несколько минут, Чимин уже почти и сам полностью погружается в сон, но чувствует, как его кто-то трогает за плечо. Он приоткрывает глаза, и видит Тэхёна, который явно что-то хочет ему сказать. Он вопросительно наклоняет голову вбок и прикладывает палец к губам, не желая, чтобы кто-нибудь ещё проснулся посреди ночи и побежал распаковывать подарки — после этого в постель уже не затащить… — Чимин, знаешь, этот канун рождества для меня был по-настоящему волшебным… Знаешь почему?.. — шёпотом спрашивает Тэхён, а Чимин пожимает плечами, слишком заинтригованный тем, что же хочет сказать ему младший, — В это Рождество, наконец-то наступило чудо… И кое-что и вправду родилось для меня. Что-то совсем неземное и чудесное. — Что же, ангел? — тихо и нежно спрашивает Чимин с улыбкой на губах, уже заранее зная ответ. — Любовь, — отвечает Тэхён.