Two daddies and Two babies

— Хосок?.. — поражённо спрашивает Ёнджун, а подросток сглатывает и опускает оружие, смотря в шоке на того, кого не видел уже очень и очень давно... — Д-даниэль?.. — заикаясь спрашивает подросток и бледнеет, а Чимин напрягается и приобнимает Хосока свободной рукой, прижимая к себе. — Милый, ты его знаешь? — спрашивает серьёзно Чимин, а затем широко раскрывает глаза, когда синеволосый валит Намджуна на пол, вырывая у него при этом пистолет из рук и отбрасывая в сторону. — ТЫ АХУЕЛ, МРАЗЬ?! — вскрикивает разъярённо Намджун, пытаясь скинуть с себя младшего, который смертельно вцепился в него и не даёт встать. — Сам ахуел, моего босса трогать! Никто не смеет даже смотреть на него криво, а ты пистолет на него направляешь! Ещё и ребёнок твой, или кто этот гном, я не ебу, бьёт мне ногой в пах! А я телохранитель своего босса, которого я обязан защищать до своего последнего вздоха! — возмущается Субин, и сдавленно охает, когда на него сверху наваливается двухметровое орущее нечто… — СЛЕЗ С МОЕГО ПАРНЯ, БЫСТРО! — кричит Тэхён, пытаясь стащить Субина с Намджуна, и давя на него всем своим весом. Тэхён берет пистолет из чехла синеволосого и откидывает его в сторону, а затем дёргает за цветную шевелюру, пытаясь хотя как-то согнать этого психованного клеща. В это время на них троих сверху залезает Юни, у которого кажется крайне боевой настрой… — Синеволосик — полный кринж и антихайп! Юни защитит Господина и Тэхёни! А туалетный монстр съест тебя и твою попу, когда ты будешь какать в следующий раз! — угрожающе произносит Юни, и бьёт кулачками по ногам Субина, пока остальные трое дерутся между собой и катаются туда сюда… Чимин наблюдает за всем этим сложив руки на груди и приподняв бровь, а затем переводит взгляд на Хосока и розоволосого, которые кажется не замечают хаос вокруг себя… Они продолжают смотреть друг на друга, замерев. Возможно этот мужчина это бывший клиент Хосока? Но обычно, когда он встречает бывших клиентов, в его глазах так много боли… Сейчас боли нет. Только шок и удивление. Поэтому, Чимин не очень понимает, кто это… Но этот таинственный незнакомец оживает первым. — Хосок… Это ты, да?.. — тихо спрашивает Ёнджун, и подходит к мальчику, который выглядит крайне знакомым, — Ты подрос… Я не ожидал, что увижу тебя снова… Спустя столько лет… Боже, я так рад, что ты жив… И судя по всему на свободе… Тебе удалось сбежать?.. Я так удивлён нашей встречей… Такое ощущение, что это параллельная реальность… — Я типа тоже… — нервно усмехается подросток и засовывает руки в карманы, — Даниэль… Ты остался таким же, как и тогда. А вот твой «Зайчонок» или кто он там… Подрос… — вздыхает Хосок, смотря на четверых катающихся по полу парней, — В рост, но вот уж точно не морально… — Да я старше всех вас вместе взятых, грёбанные психи! — восклицает Субин, и шипит от боли, когда самый мелкий начинает кусать его за ягодицы, чуть ли не прогрызая плотную ткань шорт… За что ему всё это?.. Чимин снова пытается привлечь внимание мальчика и кладёт руки ему на плечи, немного поглаживая и стараясь успокоить, так как тот явно нервничает, судя по слишком бледной коже. — Кто это, Хосок? — спокойно спрашивает Чимин, смотря в глаза розоволосого, — Я уже понял, что вы знакомы. — Я брал Хосока в качестве сопровождающего на одно из мероприятий… У нас с ним ничего не было! — быстро добавляет Ёнджун, видя недобрый взгляд мужчины, который выглядит жутенько, — Я Чхве Ёнджун, глава крупнейшей Сеульской мафии. Действую под псевдонимом «Даниэль». А вот это… Это мой муж… И телохранитель по совместительству… Его зовут Субин… — смущённо говорит розоволосый и кивает на Субина, который в это время пытается отбиться от Юни, а мальчик в это время его щекочет и довольно хихикает. — Да что за мелкий садист?! — отчаянно вскрикивает Субин, пытаясь стряхнуть с себя хотя бы мальчика-пиявку, понимая, что с двухметровым мужиком такой фокус вряд ли прокатит… — Я ТЕБЕ СЕЙЧАС РУКИ В РОТ ЗАСУНУ И ИЗ ЖОПЫ ИХ ВЫНУ, ЕСЛИ ТЫ МЕНЯ НЕ ОТПУСТИШЬ! — орёт Намджун, поражаясь тому, что этого дохляка, Тэхён на пару с Юнги не могут отлепить от него уже минут десять… — ЧИМИН, ПОМОГИ БЛЯТЬ, ЧТО ТЫ ТРЕПЛЕШЬСЯ С ЭТОЙ РОЗОЙ, БЛЯТЬ?! НА МНЕ КИЛОГРАММ ДВЕСТИ СВЕРХУ, Я ЩАС СДОХНУ! — ЗНАЕШЬ ЧТО ГОВОРЯТ МОИ ГОЛОСА?! ТО ЧТО ТЕБЯ НУЖНО ГОЛОВОЙ ДОЛБАНУТЬ ОБ СТЕНКУ НЕСКОЛЬКО РАЗ! И Я С НИМИ ПИЗДЕЦ КАК СОГЛАСЕН! Я РЕДКО С НИМИ СОГЛАСЕН, НО ТУТ У НАС ПОЛНАЯ ГАРМОНИЯ! — кричит Тэхён, пытаясь заломить руки Субина, а Юни который продолжает его щекотать, активно кивает. — Боже, я больше никогда не буду брать людей в заложники… — бормочет тихо Субин, крепко держа этого извивающегося и истерящего мужика, который настроен уж слишком враждебно, чтобы его отпускать… Иначе, он может убить и его, и его мужа… А вот этого Субину не надо уж совсем… Боже, что за день?!.. У них с его любимым годовщина свадьбы, должно было быть приятное свидание, романтическая ночь… А из-за этих сумасшедших это больше похоже на Хэллоуин!.. — Да-да! Синеволосик заслужил! Полный кринж, антихайп, антитренд, треш, антиприкол! — говорит взволнованно Юни, а Хосок в это время забирается сверху на них, стараясь хоть как-то помочь. Неожиданная встреча с Даниэлем немного выбила его из колеи… Как он вообще оказался тут?.. Ещё и этот зайчик… Почему они оба тут?.. Прошлая жизнь преследует Хосока… Он редко встречает своих прошлых клиентов, но ох как метко… Такое странное ощущение… Даниэль всё такой же, совсем не изменился… Будто ещё вчера Хосок сидел с ним за столом и слушал про захват какого-то района… Очень странное чувство внутри… Похожее на ностальгию, только в плохом смысле… Очень странные ощущения… — Пиздец, кого ты взял в заложники, Субин… Мне кажется, это меня тут в заложниках держат… — отчаянно стонет Ёнджун не понимая, что ему делать, а Чимин тихо усмехается и начинает разбирать бутерброд из живых тел, которые сцепились между собой. — Я буду вас держать, вот уж поверьте мне, буду! Буду держать в заложниках, избивать вас до потери сознания, поливать из чайника, водить по вам утюгом, запихну ваши члены в горячие вафельницы… Ещё что-нибудь придумаю специально для вас, суки! — злобно рычит Намджун, и наблюдает за Хосоком, Тэхёном и Юни, которых Чимин успешно снял с него. Хосок подозрительно тихо себя ведёт, смотря на эту розочку в замешательстве… Тэхён сжимает кулаки и смотрит на розочку так, будто хочет размазать её по стенке… А Юни приобнимает Тэхёна за бедро и начинает тихо плакать, судя по всему, перенервничал… Вот подонки, блять, довели его малыша… Как только Чимин стаскивает с него вымотанного синеволосого, он тут же вскакивает на ноги и подходит к бледному розоволосому тяжёлым шагом, намереваясь ударить его кулаком в лицо, только вот на удивление его закрывает собой не его верный «синий клещ», а… Хосок?! Мальчик всем своим телом закрывает розоволосого, смотря на Намджуна очень серьёзно. Хосок понимает, что не хочет, чтобы Даниэлю было больно. Просто… Не хочет, и всё. Наверняка он не виноват в том, что натворил Субин… Всё-таки, в заложники он взял… Вот его и надо пиздить! Так ещё и Ёнджун меньше и худее Намджуна в три раза… И уязвимее… Хосок не может выдержать, когда бьют кого-то, кто слабее и не в состоянии себя защитить… Даниэль был чуть ли не единственным, кто был добр к Хосоку из всей толпы его клиентов. Единственный, кто попытался вытащить его из злачного борделя… Но не смог. К сожалению. Однако, пытался. И за это Хосок его уважает. За то, что не побоялся. Однако, между смертью своего возлюбленного и свободой Хосока он выбрать не смог. Не смог пожертвовать тем, кого любил больше жизни. И теперь этот возлюбленный взял в заложники Тэхёна и Юнги… Тех, кого любит Хосок. Конечно, они не его парни и всякое такое, но… Он же их любит всё-таки. Жизнь — пиздецки смешная и странная штука… — Не трогай его! Бей того, который с синими волосами! Этот ни в чём не виноват! Ты его своей одной рукой пополам сломать можешь! Не трогай его! — говорит Хосок с очень серьёзным выражением на лице, пытаясь хоть немного успокоить бушующего мужчину, — Это… Это мой старый знакомый. Он хороший. И он не заслуживает боли. Совсем. — Вот это у тебя знакомые, солнце… — тихо усмехается Чимин, берёт Юнги на руки и прижимает к себе, аккуратно покачивая, — Очень интересные… Ну-ну, малыш, не надо плакать, папочка тут, — совсем тихо шепчет Чимин, смотря в блестящие глазки Юни, целует его в носик и переводит взгляд на Намджуна, — Я вообще советую никого не бить, а пойти домой. Иначе, боюсь, вы переубиваете друг друга… — вздыхает Чимин, наблюдая за Тэхёном, который не теряет времени и привязывает вырубенного им же Субина к стулу… — И кто с ними разберётся?! Они посмели причинить боль моим любимым людям! Я это просто так не оставлю… — зло бормочет Намджун, но всё же отходит от розочки и берёт Тэхёна за руку, — Завтра я вернусь сюда, честное слово… Я ещё не закончил с вами… — Никто с ними не разберётся. Сами друг с другом разберутся. Ясно же, что этот, — Хосок кивает на Субина, — Подумал, что Тэхён и Юнги шпионы или типа того. Притащил сюда, припугнул так сказать… Делать это было не обязательно, но он так всё же сделал, это его ошибка, да. Однако, он уже получил от Юни в пах ногой, а ещё психологический ущерб от рисуночков Тэхёна на стенах, и от его разговоров… А ещё Тэхён его ударом об стену вырубил, и он сидит в обмороке… А вот этот, — теперь мальчик кивает на Ёнджуна, — Просто жертва обстоятельств… С ним вообще ничего делать не надо. Блять, почему я младше вас всех, но лучше понимаю то, что происходит? — спрашивает Хосок у немного покрасневшего Намджуна, а затем снова подходит к Ёнджуну и наклоняется к его уху. — Завтра встретимся в девять вечера, в ресторане напротив отеля «infinity». Мне есть что обсудить с… С вами, Даниэль-хён, — тихо шепчет Хосок, а затем, после едва заметного кивка отходит и выходит из комнаты первым. Даниэль выпускает их из этого штаба, не обращая внимания на прожигающие взгляды Намджуна, который, судя по его глазам всё ещё активно планирует убийство этих двоих… Хосок тихо вздыхает и опускает глаза в пол, когда они идут в сторону отеля. Ему надо будет как-то убедить Монстра, что всё в порядке, и убивать никого не надо… Хотя, судя по тому, как плачет Юни, он очень сильно испугался… И по тому, как штырит Тэхёна, тот тоже не в восторге от такого «приключения»… Однако больше всего Хосока напрягает Чимин, который выглядит спокойным, как удав… Такой Чимин пугает больше всего. Никто не знает, что происходит в его голове… Правда то, что члены Даниэля и Субина пока что на месте — большое чудо… Скорее всего это благодаря Хосоку. Если бы это были левые чуваки… Ох… Чимин-хён бы… Ну… Даже думать страшно, что было бы. Так как по крайней мере Субин накосячил прям пиздецки знатно… Когда они выходят с пляжа, Хосок кидает последний взгляд на Ёнджуна, который немного улыбается ему. Подросток приподнимает уголки губ, а затем разворачивается и идёт следом за остальными, обдумывая всё то, о чём хочет рассказать Даниэлю. Возможно там будет и этот «зайчонок»? Ему тоже есть что сказать… Есть, что сказать им обоим… Конечно самое первое — что стоит аккуратнее брать людей в заложники… Потому что судя по выражению лица Ёнджуна, когда они были там все вместе… Он получил психологическую травму похлеще, чем Тэхён и Юни, который кстати уже успокоился и сладко спит на руках своего парня, вместе взятые… Раз в десять похлеще… Так ещё и угрозы Намджуна про чайники… Тут уже раз в сто. А после слов Юни о том, что он антитренд… Ну прям все тысяча. Спасибо хоть, что Чимин промолчал… А то бы скорую пришлось вызывать. Психиатрическую. И не только…

***

На следующее утро. Намджун активно ищет печеньки Юни, которые тот так сильно хочет съесть на завтрак. Ночка у них была тяжёлая… Это если говорить мягко. А если твёрдо — пиздецовая… Однако, они все смогли выспаться. Чимин с Юни, Тэхёном, молодожёнами и малышкой сейчас на пляже, Хосок и Сокджин на завтраке вместе с парочкой идиотов, а он и Чонгукки только недавно проснулись. Младший сейчас в ванной умывается, а Намджун копается в своём чемодане кажется уже вечность, а этого ёбанного корейского печенья всё нет и нет… — Пиздец, оно растворилось что ли?! — раздражённо вскрикивает Намджун, встаёт, и плюхается на кровать, изрядно выматонный этими «раскопками»… Он случайно промахивается и ложится на подушку Чонгукки, а не на свою. Но не зря, судя по подозрительному шелесту, который раздаётся, когда его голова касается подушки с розовой наволочкой… Мужчина быстро садится и поднимает её, а затем широко раскрывает глаза, когда видит перед собой четыре пустых упаковки… Того самого печенья Юни… Его любимого печенья… Они специально привезли его с запасом из Кореи, так как нигде здесь оно не продаётся… Чонгук знал об этом… Мелкий гадёныш. Ну ничего, сейчас Намджун с ним разберётся… Он быстро кладёт подушку обратно и слышит звук открывающегося замка. Чонгукки в одном халате выходит из ванной, и очаровательно улыбается, когда видит серьёзного Намджуна. Джун тихо усмехается про себя, ведь наверняка мальчик воспринял его эмоцию немного неправильно. Мужчина прекрасно знает, насколько сильно мальчика возбуждает его строгое и властное выражение лица. Он кажется уже практически автоматически ассоциирует его с тем, что у них сейчас будет секс или сессия. Какой глупый и извращённый малыш. — Доброе утро, папочка… — игриво улыбаясь произносит Чонгукки и подходит к старшему, виляя бёдрами, — Ты так горячо выглядишь без футболочки! — восторженно лепечет Чонгукки и присаживается к нему на колени, проводя рукой по обнажённому торсу, — Прям супер-пупер горячо… Намджун еле сдерживается от того, чтобы не усмехнуться в голос, так как в оленьих глазках мальчика кажется одновременно появляются тысяча сердечек, когда тот смотрит на восемь кубиков пресса и водит по ним пальчиком, облизывая свои губы. Однако, мужчина сохраняет серьёзное выражение на лице и берёт младшего за подбородок, заставляя посмотреть себе в глаза. — Чонгук, ты случайно не брал ничего чужого сегодня утром? Пока я ещё спал? М? — серьёзно спрашивает Намджун, давая мальчику шанс сознаться сразу. Чонгукки немного краснеет и быстро-быстро мотает головой, отводя взгляд в сторону. Он начинает нервно кусать губки и делать вид, что вообще не понимает, о чем говорит Намджун. Маленький врунишка. Мужчина снова берет его за подбородок и становится ещё серьёзнее, из-за чего щёчки мальчика краснеют всё больше. — Разве хорошие мальчики могут врать? Где печенье Юнги? Кто его съел? — спрашивает строго Джун, а Чонгук выпячивает нижнюю губу и пожимает плечами. — Чонгукки не знает… Наверное Юни и съел свои печеньки сам… И забыл… Ммм, ну это сейчас не так важно, папочка… — пытается перевести тему мальчик и начинает ёрзать на бёдрах старшего, из-за чего получает сильный шлепок по попе и вздрагивает из-за неожиданности, — Ай!.. Папочка дерётся… Драться нехорошо! Я не был готов… Кринж… — фыркает Чонгук и надувается. — Да что ты? А врать по-твоему — это хорошо? Что это такое, а? — строго говорит Намджун и поднимает подушку, показывая пустые упаковки. Его немного забавит реакция мальчика, так как его красные щёчки бледнеют, рот приоткрывается, а в глазах появляется страх и стыд. Он быстро сползает с коленей Намджуна и берёт в руки подушку, смотря на неё прожигающим взглядом. — Какая плохая подушка! Стащила все-все печеньки Юнги! Такая наглая, ужас!.. Ещё и целых четыре пачки за раз умяла… Нужно сдать подушку в центр плохих подушек, которые натворили гадости! Как она могла?! Ещё и меня подставила, что за антихайп?! — возмущённо тараторит Чонгукки и начинает «шлепать» ни в чём не виновную подушку, пока Намджун наблюдает за этим сложив руки на груди и вопросительно изогнув бровь. — Чон Чонгук, ты прям уверен, что в этом всём виновата подушка? Подушки не умеют ходить и тем более есть. Это всё съел ты. Ещё и оправдываешься. Какой плохой, лживый мальчик. Съел то, что принадлежало не тебе. Даже разрешения не попросил. И стал ещё врать мне, оправдываясь. Я очень разочарован, Чонгук, — серьёзно говорит Намджун, а Чонгукки откладывает подушку в сторону и залезает обратно на колени к старшему, утыкается личиком ему в грудь и всхлипывает. — Ну папочка… Чонгукки стыдно… Эти печеньки они почти сами залезли мне в рот! Честно-честно-честно… Я проснулся, ты спал! Животик хотел кушать сильно-сильно… Я открыл чемоданчик, а там это печенье такое аппетитное, ммм… Чонгукки не смог удержаться… Сначала он съел одно, а потом бам! И все четыре пачечки резко оказались пустыми… Извини, папочка… Просто было больше нечего поесть!.. — оправдывается Чонгук, а Намджун тихо хмыкает, кидая взгляд на чемодан, набитый различной едой. — Правда? Опять врёшь мне, Чонгук. Полно разной еды, так у нас ещё и холодильник полный. Ты специально взял единственное, что я запретил тебе брать. Единственное, что было не твоё, а Юнги. Он очень любит этот десерт, и так сильно расстроится, когда узнает, что его больше нет. Разве можно так делать? Сначала брать чужое, потом врать о том, что ты не брал, а затем ещё и придумывать всякие отмазки. Я очень расстроен твоим поведением. Но ещё больше тем, что ты не признаёшь свою вину, — разочарованно произносит Намджун и снимает притихшего мальчика с себя, усаживает его на кровать и подходит к мусорному ведру, выкидывает туда пустые упаковки, а затем снова разворачивается к Чонгуку, который на грани того, чтобы расплакаться. — П-прости, папочка… Чонгукки очень плохой мальчик… Я уже жалею о том, что взял эти печеньки… Просто… Просто может мне немножко хотелось, чтобы ты обратил на меня внимание и наказал меня, захотелось побыть плохим мальчиком… Не нужно было так делать, Чонгукки глупо поступил… Чонгукки тупой… — хнычет мальчик и подходит к старшему, обнимает его и прижимается, однако тот на объятия не отвечает… — Неправда. Ты не тупой. Ты очень умный и сообразительный. Но сейчас ты сделал глупость. Хорошо, что ты признал свою ошибку. Чтобы я обратил на тебя внимание, достаточно попросить меня словами, а не творить всякие глупости, которые вредят остальным. У тебя есть «легальные» способы пошалить. Но ты выбрал чуть ли не самый худший способ. Сам будешь объяснять бедному Юни, где его печенье. А о твоём наказании я позабочусь, вот уж не волнуйся, — тихо усмехается Намджун и мягко отталкивает растерянного мальчика от себя, а затем смиряет строгим взглядом, — Оденься. Затем Намджун выходит из номера, а Чонгукки смотрит широкими глазами на уходящего старшего, а затем вздрагивает от громкого хлопка двери, который произошёл не без участия Намджуна… Интересно, куда папочка пошёл в одних трусиках?.. Очень интересно… Мальчик залезает на кровать, обиженно надувает губы, прищуривается, и пытается прожечь взглядом эти дурацкие бумажки… Единственное, что осталось от этих проклятых печенек… Ну Чонгукки и правда не специально это сделал! И вообще, есть куча другого печенья! Всегда можно купить что-нибудь другое… Слишком несправедливо!.. Чонгукки хотел получить хорошее наказание от папочки, а в итоге он вообще куда-то ушёл! Кошмар и ужас… Ситуация — кринж… Как там ещё Феликс говорил-то… Онли ин Огайо… Да-да… На телефончик приходит уведомление, и Чонгукки раздражённо фыркает, не желая сейчас с кем-то общаться вот вообще… Ух эти дурацкие печеньки… Кто ж знал, что тут будет целая трагедия!.. Приходит ещё несколько уведомлений и мальчик раздражённо закатывает глаза, но всё же берёт в руки телефон, чтобы посмотреть, кто это тут такой навязчивый… Однако, как только он открывает мессенджер, телефончик тут же падает из рук… Это шутка?.. Или папочка серьёзно?.. Как… Что?.. Да всмысле… Такого наказания он не ожидал уж совсем…

***

3 часа спустя. — Сука, я никогда в жизни больше не буду есть печенье… — злобно бормочет себе под нос Чонгук, снимая юбку, а затем откидывает её в сторону, раздражённо фыркая. — Не зарекайся. Уверен, что уже завтра будешь за обе щёки уплетать, прихрумкивая. А пока, подними свою юбку и аккуратно сложи на стул. А то ругаться будут, — серьёзно говорит подросток, расстёгивая рубашку. Чонгук закатывает глаза и снимает свой топик, отправляя его пинком, к грустно валяющейся в углу, помятой юбочке. Он смотрит на себя в зеркало, и тихо хмыкает, оценивая свой ахуенный (впринцепе как всегда) внешний вид. Затем он разворачивается к младшему, который старательно складывает свою рубашку и брюки… Так старательно, будто не он два часа назад скурил пять сигарет, и даже не удосужился убрать их за собой… Так ещё и Намджун настучал Сокджину о том, что Хосок хамил ему и пялился на сигареты, когда они были в аэропорту… Хосок конечно был очень не рад тому, что эти факты вскрылись. Он извинился перед Намджуном (тихо матерясь себе под нос и скрестив два пальца за спиной), и перед Сокджином тоже (практически так же, как перед первым, но он старался), однако, извинений недостаточно… Его ждёт наказание. — Ох, какой ты у нас пай-мальчик оказывается! Такой хороший и послушный, да? Такой прилежный… — произносит с насмешкой Чонгук, и не обращает внимания на прожигающий взгляд младшего, который показывает ему два фака, когда заканчивает складывать одежду. — Заткнись, а! Мне так же не нравится вся эта ситуация, как и тебе! Но я хотя бы умею нормально реагировать, а не только возмущаться и вести себя так, будто не заслужил наказания! Хоть сессия ещё и не началась, но я тренируюсь, чтобы достойно его перенести! Потому что хочу искупить свою вину. Я умею признавать ошибки. А ты свою кажется так и не признал… — вздыхает подросток и берёт кожаный чёрный топ в руки, а затем аккуратно расстегивает молнию на нём и подходит к зеркалу, захватив такие же кожаные штаны. Чонгук раздражённо смотрит на свой такой же «комплект», меньше всего в жизни желая надевать вот «это»… Топик ещё ладно, он часто такие носит… Но вот штаны… Чонгук ненавидит их!.. Даже сейчас, когда он взрослый… Не хочет носить этот ужас! Такой узкий, и неприятный… Не настолько плохо уж он себя и вёл, чтобы такое наказание заслужить!.. — Это просто, блять, печенье! Устроили из этого трагедию какую-то… Ещё и Юни сказал, что я предатель… Чимин рассердился… Намджун вот на наказание отправил, и сказал, что мне нужно думать о своём поведении… Все ко мне так относятся, будто я убил кого-то!.. Хочу, чтобы меня наказывал Намджун! Он мой доминант! — плаксиво произносит Чонгук и пинает ногой брюки, нахмуриваясь. — Тем не менее, контракт ты час назад подписал, — с небольшой улыбкой произносит Хосок, натягивая на себя брюки, — У тебя было право отказать. Ты этого не сделал, Чонгук-хён. Мальчик раздражённо цокает и быстро надевает на себя топ, а затем принимается за штаны, следуя примеру младшего. Чем быстрее он это наденет, тем быстрее снимет… Ну, Чонгук надеется на это… Потому что то, насколько неприлично кожа облепляет все его тело… Это просто невыносимо… Чонгук любит комфорт в одежде… А тут им даже и не пахнет… — Мне кажется, или ты впервые за жизнь при мне не разу не матернулся за целые десять минут? Прям достижение! — хихикает Чонгук, пытаясь хоть немного поднять себе настроение, и отвлечься от этого пиздеца, — Такой образцовый мальчик, мм… — Потому что во время наказаний я веду себя скромно, в отличие от некоторых. И умею сохранять своё достоинство, даже в критических ситуациях, и в тех, которые мне очень не нравятся. Я осознаю, что заслужил это наказание. Заслужил неудобный костюм, не самые комфортные условия, и не самые комфортные действия, которые будут происходить по отношению ко мне. Естественно я не буду сквернословить, ведь это крайне неуважительно по отношению к моему доминанту, так как именно его, а не только себя я буду представлять в плохом свете, если буду вести себя, как стерва, во время наказания. В обычной нашей жизни, я имею право себя так вести. Но во время наказания я должен думать о своём поведении и осознавать ошибки, чтобы больше не попасть в ситуацию, из-за которой меня наказывают. А не зарабатывать на новое наказание, — абсолютно спокойно объясняет Хосок и присаживается на пол на колени, а ладони кладёт сверху на них, выпрямив спину. Чонгук удивлённо поднимает брови, смотря на младшего. Да… Сокджин нихуёво его воспитал… Правила поведения он знает на все сто, как и исполняет. Чонгук тоже прекрасно всё это знает. Но вот с исполнением немного проблемка… Потому что он искренне блять не понимает, что такого он сделал!.. Эти мысли уже порядком достали мальчика, и он решает оглядеться, чтобы отвлечься от этого всего… Комната большая, светлая, что крайне непривычно для него… Так как с папочкой они проводят сессии в тёмных помещениях чаще всего. Две двуспальные кровати, которые соединены между собой, и застелены постельным бельём, бежевого цвета… Три шкафа, один из которых для одежды, а второй… Боже, Чонгук даже думать не хочет о том, для чего эти шкафы… И что в них находится… В общем, кажется, не самые милые и детские вещички… Перед кроватями висит большое зеркало, которое так и хочется закрыть чем-нибудь… С одной стороны от кроватей письменный стол и два стула, на котором стоит ноутбук и валяются какие-то книжки… А со второй стороны пустое пространство. Как раз там сейчас сидит Хосок… И придётся сидеть, блять, Чонгуку… Судя по всему… — Господи, какая же неудобная хрень… — отчаянно стонет Чонгук, разглядывая себя в зеркало, — Оно слишком плотно обтягивает мои ягодицы и впивается в одно место, которое находится между ними! Или она… Блять, штаны эти короче! — Не поверю, что тебе не нравятся эти ощущения, — тихо смеётся Хосок, всё же немного выходя из образа «хорошего мальчика», — Ты любишь, когда тебя трахают в жо… — начинает подросток, но сразу же затыкается, когда дверь номера открывается. К ним заходит Сокджин с лёгкой улыбкой на губах и подходит к подростку. Он присаживается перед ним на корточки и смотрит в глаза, нежно поглаживая по волосам. — Всё хорошо, Хосоки? Ты не передумал? Нормально себя чувствуешь? — задаёт сразу несколько вопросов подряд мужчина, а Чонгук в это время плюхается на кровать и смотрит в потолок, думая о том, насколько этот мир несправедлив. — Нет, хён… Всё хорошо. Я приму наказание, как хороший мальчик. Хочу быть лучшим мальчиком для своего хёна, — шепчет Хосок, и мягко улыбается старшему, когда тот нежно целует его в лоб. — Умница, детка. Помни про стоп-слово и «жёлтый» — если будет некомфортно. Люблю тебя, — ласково шепчет Сокджин и поднимается с пола. — Я тебя тоже… — смущённо отвечает подросток и Сокджин удовлетворённо улыбается и выходит из комнаты, отправив младшему воздушный поцелуй напоследок. Хосок тихо хихикает и переводит взгляд на насупившегося Чонгука, который просунул обе ладошки в штаны и слегка оттягивает их, пытаясь сделать предмет одежды более свободным… Выглядит это крайне забавно, если честно. Чонгук и правда ненавидит штаны… Хотя у него и нет того, из-за чего можно почувствовать вот прям ДИСКОМФОРТ… Природа не наделила так сказать… Да и Хосока тоже. — А мой «хён» сейчас развлекается на улице где-то… Не поцелует меня в губки перед сессией… — обиженно бормочет Чонгук, дуя губы. — Ну, у тебя часто бывают сессии с разными доминантами, а у меня это первый раз с кем-то другим… Поэтому Сокджин-хён и волнуется за меня, ясно, блять? Ой! То есть блин… Кхм… — быстро исправляться подросток и прикрывает рот руками, — Ты лучше сядь рядом со мной… Нам же сказали, сидеть на полу, на коленях… И ждать… — Да даже подушек нет на этом грёбанном полу! — фыркает Чонгук, не сдвигаясь даже на миллиметр, — Не буду я жопу морозить просто так… До начала сессии ещё пять минут… Успею прис… — начинает Чонгук, но замолкает, когда дверь снова открывается и на этот раз заходит уже далеко не Сокджин… — Здравствуйте, — здоровается с небольшой ухмылкой парень, и присаживается на пол, рядом с Хосоком, принимая ту же позу, что и он. Чонгук смотрит на него, прищурившись. Одет он так же, как они, только на лице ещё и яркий макияж, со стрелками, тёмными розовыми тенями и красной помадой… Боже, спасибо большое, что им хоть так краситься не пришлось… Но эти кожаные штаны… С каждой минутой их всё больше и больше хочется сжечь. — Здрасьте… — фыркает Чонгук и присаживается на кровати, стараясь не смотреть в сторону старшего, вместо этого он начинает рассматривать свой маникюр, который видел уже раз пятьсот за последний день, но можно и ещё посмотреть, лишним не будет… Уён тихо усмехается и наклоняет голову в бок, наблюдая за обиженным мальчиком. — Почему ты лежишь, малыш? Вроде тебе ясно объяснили условия, и то, как сессия должна начинаться. Я не прав? — спрашивает спокойно старший, а Чонгук кидает на него злобный взгляд, судя по всему, пытаясь прожечь его им. — Ты такой же сабмиссив, как и я! Так что сиди и помалкивай, блять! Сам разберусь, что мне делать! А ты закрой рот и смотри в… — гневно произносит Чонгук, но резко закрывает рот, когда замечает мужчину который стоит в дверном проёме и с интересом наблюдает за ним, сложив руки на груди и приподняв брови в изумлении, — Ой… — намного тише произносит Чонгук и замирает, испуганно смотря на него. — Казалось бы, что сабмиссив одного из самых известных доминантов в Теме, должен быть очень хорошо обучен, знать этикет и правила поведения лучше всех тех, кто находится в этой комнате сейчас, — спокойно говорит мужчина и заходит в комнату, закрывая дверь на замок, — Однако, он ведёт себя совсем не так, как положено. Не принял нужную позу для начала сессии, разбросал свои вещи, так еще и смеет командовать и указывать другим участникам сессии, что им делать, используя при этом бранную лексику, — продолжает Сан, присаживаясь на кровать рядом с Чонгуком, который усердно пытается изобразить статую. Хосок наблюдает за этой парочкой с интересом, прикусив губу. А он предупреждал Чонгука, между прочим… Однако, его сейчас интересует больше не провинившийся мальчик, а тот, кто сидит рядом с ним. Ведь выглядит мужчина достаточно… Сексуальненько, да… Тёмно-серый деловой костюм, белая рубашка под ним, чёрный галстук, чёрные туфли... Уложенная назад короткая стрижка и открытый лоб без чёлки… Ещё и круглые очки, которые очень идут мужчине и подчёркивают его острые черты лица… Он похож больше на модель, чем на доминанта… Очень красивый. И у него выразительные глаза… Из которых исходит какая-то давящая властность. Что-то похожее на взгляд Чимина, только тут ты себя чувствуешь более слабым что ли… Как будто тебя подавляют… Как хорошо, что этот взгляд сейчас направлен не на него, а на Чонгука. Подросток ему совсем не завидует… — Ты забылся, Чонгук. Вы все для меня одинаковы сейчас. Ты не можешь вести себя абсолютно отвратительным образом, только из-за того, что у тебя «крутой» доминант, и у тебя было больше сессий, чем у остальных. Ты не можешь командовать, брать на себя роль доминанта, не уважать других участников сессии. Так делать нельзя, — строго произносит Сан, а Чонгук виновато опускает глаза в пол и прикусывает губу. — Извините… — совсем тихо говорит мальчик и ойкает от неожиданности, когда мужчина резко спихивает его с кровати, из-за чего тот падает на пол, еле как успев сгруппироваться. Чонгук пытается встать, но старший не даёт этого сделать и сильно давит на спину мальчика ногой, из-за чего тот снова падает, только на этот раз уже на живот и распластавшись по полу, тихо хныкая. — Я не разрешал тебе вставать на ноги. Знаешь, кто может ходить, как нормальные люди? Хорошие мальчики. А вот ты к ним не имеешь вообще никакого отношения. Ты ни разу не хороший мальчик. Поэтому вставай на четвереньки и принеси сюда свою одежду, которая валяется в углу, — спокойно приказывает Сан, а Чонгук сильно-сильно краснеет и смотрит в сторону Хосока и Уёна, которые с очень большим интересом наблюдают за ним… Он уже жалеет, что вёл себя ну… Не очень хорошо… Потому что ему не особо хочется делать такие вот штуки… На глазах у других… Нет, это конечно даже возбуждает немножко… Но с другой стороны… Очень стыдно… Прям очень… — Чонгук, специально для тебя и для Хосока я разъясняю. Когда я говорю что-то делать, это нужно выполнять. Если вы этого делать не начинаете, я начинаю считать. Один, два, три и так далее, считаю секунды до тех пор, пока вы не начнёте это делать. Количество этих секунд, например пяти, может означать что угодно. От пяти шлепков, до пяти ударов током, которые вам придётся вытерпеть в качестве наказания. К Уёну это тоже естественно относится, просто он уже в курсе такой системы, — с небольшой улыбкой произносит мужчина, кидает взгляд на своего возлюбленного, а затем снова возвращается к Чонгуку, становясь строгим и суровым, — Один, два, три… Чонгук несколько секунд удивлённо смотрит на него, а затем переступает через себя и идёт, как ему велено… На четвереньках. В этих узких штанах — это пиздец какое испытание… Когда он подходит к грустной кучке вещей, он понимает, что не может взять в руки одежду, стоя на четвереньках… Это физически невозможно… — Бери своим грязным ртом и неси сюда, — подсказывает Сан, из-за чего Чонгук очень и очень сильно краснеет. Он же не собачка… Но кажется другого выхода нет… У него уже три неизвестно чего будет в будущем, из-за этих дурацких секунд… Добавлять как-то уж совсем не хочется… Поэтому мальчик берет юбку и топик в зубы, и тащит её к мужчине, чувствуя на себе три пары глаз… И две из них смущают слишком сильно… Хосок с интересом наблюдает за мальчиком, который выполняет своё «мини-наказание». Чонгук выглядит крайне мило сейчас… Покрасневший, с небольшим блеском в глазах, и со слюной, которая стекает с уголка его губ, из-за того, что рот занят… Такой хорошенький. — Вот так, — кивает Сан и берёт у него изо рта одежду, складывает её и откладывает в сторону, — Теперь таким же образом иди к остальным и принимай позу, в которой ты должен был быть ещё десять минут назад. Целых десять минут из нашей сессии потратил только на себя. Такой эгоистичный и наглый мальчик. Чонгук ещё больше смущается, когда идёт на четвереньках, и слушает эти достаточно обидные, но правдивые слова… Он наконец-то доползает до своего места и садится на колени, выпрямляет спину, а руки складывает на колени. Он напряжённо смотрит на мужчину, думая, а сделал ли он всё так, как нужно?.. Или он снова ошибся?.. — Хорошо, теперь мы наконец-то можем начинать, — с небольшой улыбкой произносит Сан, смотря на трёх сабмиссивов, которые сидят перед ним, — Разговаривать можно, как между собой, так и со мной, но только вежливо. Ко мне обращаться как «Мастер». Стоп-слово, если хотите остановиться. «Жёлтый» — если будет некомфортно. Сделаем паузу и разберёмся. На мои вопросы отвечать словами, а не жестами. Всем понятно? — спокойно спрашивает Сан, переводя взгляд то на одного, то на другого. Все трое почти одновременно отвечают «да», и Уён тихо усмехается про себя, наблюдая краем глаза за Хосоком, который в обычной жизни ведёт себя очень борзо. Что логично, ведь он ещё подросток. Но сейчас он демонстрирует очень хорошее поведение, в отличие от кое-кого. Сокджин не только хороший врач, но и хороший доминант. Монстр конечно тоже неплохой… Но вот саб у него крайне капризным бывает. И наглым. — Умницы. Я думаю вы все прекрасно понимаете, почему мы здесь собрались сегодня. Вы все очень сильно накосячили. Кто-то курил, врал, и хамил, — произносит медленно Сан, многозначительно смотря на Хосока, который пристыженно опускает голову в пол, — Кто-то украл чужую еду, наврал, и очень сильно расстроил своих любимых людей, — говорит мужчина, и поворачивается к Чонгуку, — А… — Это просто печенье! Обычное, блять, печенье! — нервно вскрикивает Чонгук, и сжимает кулаки, не понимая, что все так к нему прицепились из-за этого! — Между прочим, это нежное клубничное печенье в форме хеллоу-китти, покрытое ванильной глазурью сверху и посыпанное кондитерской посыпкой! Самое любимое печенье Юни! — встревает Уён, возмущённо объясняя. — Чон Уён! — окликает его Сан, и парень тут же смотрит на него, — Я в твоей помощи не нуждаюсь вот уж совсем. Сиди тихо и слушай, хорошо? Спасибо за разъяснение, но Чонгук всё это и сам прекрасно знает. Спокойно, — серьёзно говорит Сан, а Уён кивает, послушно закрывая рот. — Чонгук, не матерись… — совсем тихо шепчет Хосок, но вздрагивает из-за того, когда Сан смотрит на него этим своим взглядом… — Как мило, мы тут уже подсказки раздаём? Помощь зала? — с небольшой усмешкой произносит Сан и садится перед подростком, не отрывая взгляд от его глубоких глаз, — Ты славный мальчик, Хосок. Это правда очаровательно, что ты пытаешься помочь, но тут так же, как и с Уёном. Чонгук прекрасно знает про то, что ругаться, а особенно матом, во время сессии нельзя. Однако, он продолжает нарушать правила одно за другим, — произносит Сан и возвращается на кровать, усаживаясь и смотря на старшего мальчика, который недовольно смотрит на него. — Кстати, Мастер, можно вопрос? — подаёт голос Уён, и смущённо улыбается, когда Сан смотрит на него, — Вот Хосок курил, Чонгук печенье украл, это всё понятно, да… А меня за что наказывают?.. А то я немножко не понял… Мужчина тихо усмехается и подходит к шкафу, открывает его и что-то ищет, стоя спиной к сабмиссивам. — Тебя всегда есть за что наказывать, Уён. Поэтому, не переживай, ты тут не просто так. Подумай пока о том, что произошло сегодня утром получше, — произносит Сан, и разворачивается к младшим с тремя ошейниками в руках, один из которых чёрный и с цепью, второй розовый, а третий голубой. Чонгук смотрит на них и догадывается, кому предназначен вот этот, с длинной цепочкой… Такие догадки ему что-то совсем не нравятся… Вот прям совсем… Ещё если его тут таскать начнут… Это будет как-то уж слишком стыдно… Сан садится перед Уёном и аккуратно застёгивает на его шее розовый ошейник, проверяя, чтобы он не слишком сильно душил, затем переходит к Хосоку и застёгивает на его шее голубой ошейник, регулируя аксессуар, чтобы не нанести вреда подростку. — Спасибо за то, что выбрали для меня такой красивый цвет, Мастер… — тихо благодарит Хосок и Сан улыбается ему и гладит по щеке. — Пожалуйста, Хосок. Ты заслуживаешь такой красивый цвет, это один из моих любимых ошейников, — отвечает Сан и садится перед Чонгуком, обвивает вокруг его шеи чёрный ошейник, и застегивает его, крайне туго… — Я ж задохнусь… — раздражённо фыркает Чонгук и получает три сильных шлепка по губам, а затем отчаянно скулит, от силы этих «шлепков»… — Поверь мне, от такого очень сложно задохнуться. А ещё поздравляю, свои три секунды ты отработал, — спокойно говорит Сан и расстёгивает топ Чонгука, а затем сдёргивает его и откладывает в сторону, — Не заслужил сидеть одетым. Но заслужил вот это, — усмехается мужчина, достаёт из кармана два розовых зажима для сосков и быстро цепляет их на вставшие сосочки мальчика, очень сильно зажимая. Специально, чтобы младший испытывал дискомфорт. Всё-таки, у них тут не обычная сессия, а наказание. — Б-больно… — хныкает Чонгук, а Сан берёт зажимы кончиками пальцев и крутит их, принося ещё больший дискомфорт. — Конечно, плохим мальчикам должно быть больно. Всё, как нужно, — кивает Сан и отстраняется от него, смотрит на Хосока и кивает на кровать, — Залезай вон туда. Уён, к тебе это тоже относится. Чонгук, сидишь здесь и думаешь о своём поведении, — приказывает Сан и включает вибрацию на зажимах. Чонгук из-за этого тихо стонет и тут же горбится, но Сан возвращает его в изначальное положение, серьёзно смотрит на него и даёт пощёчину. — Чонгук, сидеть в позе, в которую я тебя посадил. Хоть на миллиметр сдвинешься, будет хуже. Спина должна быть прямой. Покажи мне, что ты не просто никчёмная сучка, а сабмиссив, который может выполнить хотя бы что-то, — строго говорит Сан, и мальчик всхлипывает, но кивает и старается держать спину прямо. В голове Чонгука сейчас происходит что-то странное… Его возбуждает то, как с ним сейчас разговаривают… Его возбуждает то, что мужчина наматывает цепь на кулак и сильно дёргает, чтобы он выпрямился… Его даже немного возбуждает то, что за ним наблюдают… Такое ощущение, что мозги плавятся… Сан отпускает цепь и садится на кровать, рядом с Хосоком и Уёном, которые терпеливо его ждут, сидя в такой же смиренной позе, как и до этого на полу. — Оба в коленно-локтевую, — приказывает Сан и снова подходит к шкафу, чтобы кое-что достать. Хосок в это время сильно краснеет, но делает тоже самое, что и Уён рядом с ним. Хорошо, что он сейчас одетый хотя бы… Боже, Уён так сильно выпячивает попу… Подросток надеется, что ему не надо будет так делать… Или не выпячивает и у него сам по себе такой… Кхм… Ну… Орех?.. Он её всё время качает что ли, не вылезая из зала?.. Круглая такая… Прям пиздеки круглая… Ещё и эти штаны, которые её подчёркивают… — Хосок, ты пытаешься съесть взглядом его задницу? — усмехается Сан, садясь за ними. Подросток сразу же краснеет и отводит взгляд в сторону, нервно сглатывая. Он чувствует, как его руки заводят за спину, и заковывают наручниками, как и ноги. Наручники на ногах и руках соединяет небольшая цепочка. Хосок падает лицом на кровать, но Сан подкладывает ему туда подушку, так что дышать становится значительно легче… Судя по звукам, тоже самое он делает и с Уёном… Он с ним сейчас в абсолютно одинаковых положениях… И позах… Мальчик слышит, что с Уёна стягивают штаны с нижним бельём, припуская их, и сильно-сильно краснеет, когда чувствует, что с ним происходит то же самое… Теперь его голая задница выставлена на показ… Он чувствует большие руки старшего на ней, которые оглаживают его ягодицы, а затем и то, что они исчезают и теперь гладят судя по всему Уёна… Ну уж точно не Чонгука, который дрожит сидя в углу, находясь на грани потери связи с реальностью… Сан берёт в руки деревянный падлл, очень походит на лопатку для готовки еды. Только вот эта «шлёпалка» намного крупнее. И ещё, посередине на ней вырезаны два сердечка, что крайне мило, и оставляет хорошенькие следы при порке. — Я буду шлёпать вас по очереди, вы считаете. Общий счёт, а не каждый свой. Если кто-то один собьётся, будем начинать сначала. Хосок, выгнись в спине, — приказывает Сан и нажимает на поясницу мальчика, довольно хмыкая, когда тот показывает свою милую задницу. Начинаются шлепки, и Хосок чувствует первый шлепок на себе, второй просто слышит, так как он достаётся Уёну, третий снова чувствует на себе, и старательно считает, пытаясь ничего не упустить… Судя по звукам, шлепки которые наносит Сан Уёну, немного сильнее чем те, которые терпит его попа… Очень мило со стороны Сана, так как Хосок не переносит слишком сильную боль… — Пять… Шесть… — считает подросток, когда сразу два шлепка приходятся на его левую ягодицу, — С-семь… — запинается Хосок, когда ещё и третий удар прилетает только ему. Затем он облегчённо выдыхает, когда Сан начинает снова шлёпать Уёна, но на долго ему расслабиться не удаётся… Он чувствует, как пальцы мужчины входят в его дырочку, из которой очень сильно течёт… И блять… Что-то с этими пальцами не так… На них… Надеты кольца?!.. Боже, это такое странное ощущение… Мальчик хнычет из-за него и утыкается лицом в подушку, пытаясь понять свои ощущения. — Х-холодно… — тихо жалуется подросток, ощущая кольца слишком хорошо, а затем вздрагивает из-за шлепка, — Д-десять, ахх… — мальчик несдерженно стонет, когда старший добавляет ещё и третий палец, и снова с блядским, холодным кольцом, которое такое тяжёлое и странное… — Ну-ну, спокойно, Хосоки. Тебя никогда не трахали с кольцами, верно? Тебе нравится, судя по тому, как сильно ты сжимаешь мои пальцы. Ты ведёшь себя пока что лучше всех, поэтому заслужил немного удовольствия, даже во время наказания, — говорит Сан, шлепая Уёна, и слушая его тихий счёт, — Детка, погромче, из-за стонов Хосока не слышно тебя. Чонгук наблюдает за всем этим с пола, пытаясь не сойти с ума из-за слишком сильной вибрации на его чувствительных сосках, а ещё из-за того, что ему как-то надо блять сидеть ровно, хотя вообще непонятно, как можно сидеть ровно, когда такое ощущение, что ты сейчас в обморок упадёшь, если ещё хотя бы одну секунду с прямой спиной посидишь… В голове вертятся различные мысли, но наверное самая яркая из них, это то, что не стоило брать то печенье… И особенно не стоило врать Намджуну. И расстраивать Юнги… Есть же множество способов привлечь к себе внимание!.. Но он выбрал какой-то дурацкий… Теперь сидит тут… Но больше конечно расстраивает не это, а то, что он расстроил близких людей… Только сейчас он начинает понимать, какую боль им доставил… Не надо было… Просто не надо было трогать то печенье… Так делать было нельзя… — Чонгук, на кровать. Продолжим наш воспитательный процесс, — с усмешкой произносит Сан, расковывая Хосока и Уёна и переворачивая их обоих на спину, — Ложись рядом с Хосоком. Быстро.