Two daddies and Two babies

Семь лет назад. Чимин заходит в лес, а следом за ним заходит бурчащий себе под нос недовольства Намджун. — Мы только пришли, а мне уже хочется обратно… Чем мы будем заниматься здесь? Я думал, что ты меня на свидание позвал. А тут даже сексом-то особо нигде нормально и не займёшься… Начнёшь, а в жопу ёж уткнётся… Да здесь практически ничего нет! Ни интернета, ни прочих удобств, я бы рехнулся, если бы жил в шалашике на лесной полянке! — бубнит Намджун, идя рядом со спокойным младшим. — У тебя получилось рехнуться и с интернетом, и прочими удобствами, милый. А ещё, для тебя свидание это исключительно соитие? Глупо, — вздыхает Чимин, уверенно шагая вперёд. Он знает этот лес как свои пять пальцев. Чимин провёл здесь всё детство и юность, для него это родной дом. Его порой угнетает то, что ему пришлось уехать из этого чудесного места, но, к сожалению, выбора не было. Он хотел танцевать, а обучать танцам зверюшек… Не очень перспективно. Хотя в детстве он пытался проводить такие «мастер-классы», зверюшки просто смотрели на него в недоумении и не понимали, чего он от них хотел. — Почему глупо? А чем на них ещё заниматься? Даже если сначала мы бы поехали в какой-нибудь ресторан, после приехали бы в отель, занялись там этим, да и всё, — усмехается Намджун. Чимин снова вздыхает и качает головой, останавливаясь. Он разворачивается к старшему и смотрит ему в глаза пронзительным взглядом. — Я собирался сегодня заняться интимными вещами, а не сексом, — сообщает Чимин, складывая руки на груди. — Ну вот! Секс — это буквально интим! Ты противоречишь сам себе! — возмущается мужчина, смотря на младшего непонимающим взглядом. — Есть вещи куда интимнее секса, милый, — с улыбкой произносит Чимин и берёт руку старшего в свою, а затем переплетает их пальцы. Намджун немного краснеет и смотрит на него смущённым взглядом. Чимин довольно хихикает про себя. Такой Намджун ему определённо нравится больше. Искренний Намджун без этой напыщенной самоуверенности. — Зачем тебе моя рука?.. — недоуменно спрашивает Намджун, нахмуриваясь. — Уверен, что во время секса ты так не смущаешься, — с тихим смехом произносит Чимин и продолжает идти, не отпуская большую ладонь старшего. — Ты хочешь сказать, что уровень интимности определяется уровнем смущения?! Ну, знаешь ли, если я тебе сейчас скажу штаны с себя стянуть, ты тоже смутишься! Значит стягивать штаны, это тоже инти… — начинает Намджун, но замолкает, видя как парень останавливается и стягивает с себя штаны, оставаясь абсолютно спокойным. — Подобные вещи для меня интимными не являются, — объясняет Чимин с небольшой улыбкой. — Пиздец, ты точно псих… Ещё б трусы с себя снял… — шокированно произносит Намджун, смотря на него большими глазами. Чимин улыбается шире и опускает и бельё вниз, абсолютно ничего не стесняясь. Всё равно вокруг них никого нет, а Намджун бы увидел это и так, в будущем. — Ничего такой… Р-Размерчик… — запинаясь и краснея произносит Намджун. Чимин надевает всё обратно и продолжает идти дальше, крепко держа руку старшего. Он не собирается отпускать. И не только руку. Намджун молча идёт следом, обдумывая действия парня. Что ещё для него является не интимным, интересно? И что является кроме держания за ручки? Зачем вообще держаться так, это же неудобно… Да и вообще, Намджун не понимает, зачем нужны все эти нежности. Обнимашки-целовашки — точно не для него. От этих мыслей его отвлекают виды вокруг. Красиво. Много различных деревьев, яркие цветы, и река, которая блестит где-то вдалеке… Сейчас самый разгар лета, и днём жутко жарко, но сейчас уже вечереет и дует прохладный приятный ветерок. Правда красивое место, но всё это выглядит слишком скучно… — Мы сейчас дойдём до берега и там присядем. Я взял с собой покрывало, так что будет удобно, — с небольшой улыбкой произносит Чимин, сворачивая влево. — И что мы будем делать? Ты даже не взял ничего поесть, и мне сказал, чтобы я не брал… — недовольно бурчит Намджун, ускоряя шаг. — Мы будем разговаривать, милый. И делать интимные вещи. Без секса и еды. Свидание может обходиться и без них, мне очень жаль, что ты не знаешь этого. Судя по всему, свидания, которые были у тебя, всегда были однотипными, и в них не было ни капли искренности, — с небольшой печалью в голосе произносит Чимин, снова поворачивая, только на этот раз уже вправо. — У меня были чудесные свидания! Не нужно меня, блять, оскорблять здесь! Будто ты гуру отношений! — агрессивно и громко возмущается Намджун, на что Чимин только тихо смеётся. — Ты милый, когда начинаешь злиться. Думаешь, что можешь напугать меня. Но ты в такие моменты напоминаешь маленького котёнка, который пытается изображать льва и думает, что выглядит круче и опаснее всех. Очаровательно, — хихикает Чимин. — Да ты на меня и на себя посмотри, кто из нас тут маленький котёнок-то… — фыркает Намджун и поджимает губы. — Ты, — спокойно и без сомнений отвечает Чимин, снова сворачивая. — Пф, ну конечно… Господи, куда мы идём? У меня сейчас голова кружиться начнёт… Нет чтобы в нормальное место на машине приехать? Нужно тащиться в самую глушь, а вдруг нас там кто-нибудь сожрёт? Знаешь, какой компанией я владею? Не все, знаешь ли, такие же свободные, как ты… Я за деньги с людьми не сплю, — усмехается Намджун и останавливается из-за того, что Чимин резко замирает. Чимин даёт ему сильную пощёчину и Намджун шипит, прикладывая руку к ушибленному месту. — Я не позволю оскорблять себя и свою работу. Я выступаю в клубах, танцуя на шесте. Но я не взаимодействую с гостями этих заведений. Я не стриптизёр. Хватит меня оговаривать. Ты занимаешься сексом при людях, многие, чтобы на эти мероприятия попасть, платят деньги. Кто из нас тут проститутка, милый? — расслабленно спрашивает Чимин, на что Намджун сильно краснеет и опускает взгляд в землю, — Больше меня так не называть. Иначе будут плохие последствия. — Ну и какие же?.. — тихо спрашивает Намджун, продолжая идти следом за младшим. — Я могу заставить тебя думать, что ты собака. Будешь ходить на четвереньках и лаять, перестанешь осознавать то, что ты человек. И не будешь осознавать это до того момента, как я захочу, — рассказывает Чимин с небольшой улыбкой. — Да ладно, ещё скажи мне, что ты мысли читать умеешь… Гипнотизёр хренов… — бубнит Намджун себе под нос, нахмуриваясь. — Многие мои сеансы записаны на камеру, хочешь посмотреть? — с милой улыбкой интересуется Чимин, доставая свой телефон. — Нет! — быстро отказывается Намджун, понимая, что младший не шутил, — Я и так всё понял! — Какой хороший и сообразительный мальчик, — хвалит его Чимин с довольной улыбкой и поглаживает по голове. Намджун зло смотрит на него и уворачивается, продолжая идти вперёд. Чимину немного смешно от такой реакции. По глазам Намджуна, в тот момент когда Чимин хвалил его, было ясно видно, что старшему нравится. Но он боится это признать. Естественно. — Сколько нам ещё идти? Такое ощущение, что уже вечность идём… — недовольно ворчит Намджун, идя по неровной тропинке. — Ещё три минуты. Нужно уметь быть терпеливым. У тебя этот навык отсутствует. Будем работать над этим. Он отсутствует почти у всех людей, — спокойно отвечает Чимин, рассматривая зелёные деревья. Так невероятно пахнет. Его любимый запах природы. Самый родной и незаменимый. Он очень сильно скучает по нему, находясь в городе. В городе же не пахнет. В городе воняет. Обычный человек, который всегда там жил, не чувствует этого. Но когда Чимин первый раз приехал туда, ему стало плохо от такого большого количества вони. Запах бензина, запах от дыма сигарет, запах от заводов… Среди кирпичных зданий практически не было деревьев, кислород отсутствовал в принципе. Сейчас Чимин живёт в районе, где очень много зелени, но и то, она не может компенсировать отсутствие свежего воздуха полностью. Поэтому минимум раз в неделю Чимин приезжает домой. И дышит полной грудью. — Я терпеливый! И вообще, обычно это я учу терпению, послушанию, покорности и так далее. А ты тут систему пытаешься сломать! Ещё и угрожаешь собачку из меня сделать, ну точно псих… — совсем тихо произносит Намджун, на что Чимин довольно улыбается, — А ещё, я думал, что ты весь такой идеальный. Но оказывается и в тебе есть недостатки. Презираешь всех остальных людей, да? — Людей нет. А тех, кто соответствует этому слову только исходя из внешности — да. Часто люди оказываются нелюдимыми. Слишком часто. Кстати, ты испугался угрозы про собачку так сильно? А я уверен, что ты бы выглядел очаровательно, если бы я тебе это внушил. Ещё раз назовёшь меня психом сегодня, и будем проверять это на практике. У меня есть даже поводок в рюкзаке. На всякий случай, — с милой улыбкой произносит Чимин, выходя к озеру. — Ты всегда с собой такое таскаешь?! — возмущённо спрашивает Намджун, стаскивая с Чимина рюкзак и открывая его, проверяя содержимое, — Пиздец… Поводок, нож, шокер, песочные часы, амулет крайне странного вида, какие-то таблетки, вода с вишней… Кто вообще пьёт воду с вишней?! — Я пью. И не смей брать мои вещи без разрешения, так вообще-то делать нехорошо. Имей уважение. Если ты думаешь, что все должны иметь его только исключительно к тебе, ты неправ. Я тебя совсем сейчас не уважаю, ты ведёшь себя просто отвратительно и некультурно, давай я сейчас в твоих вещах рыться начну? Естественно, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь себя слабее, чем я, и пытаешься доказать мне свою крутость и физическую силу. Потому что ты с меня рюкзак стянуть сможешь, а я с тебя нет. Но милый мой, я могу заставить тебя его мне отдать самостоятельно. Поэтому будь аккуратнее и послушнее. Я вижу, что ты очень боишься показаться мне слабым. Но твои жалкие попытки выглядеть «крутым» не увенчиваются успехом. Обычно так себя ведут детишки. А не те, кому за тридцать, — спокойно объясняет Чимин, берёт рюкзак у него из рук и достаёт плед, расстилает его и садится. — Хватит тут свои догадки мне рассказывать. Ничего я не пытаюсь… И вообще, хватит на меня давить… — недовольно бормочет Намджун, присаживаясь рядом с младшим. — Я не давлю, говорю лишь факты. Я уверен, что ты милейшее создание, которое просто боится показать свою слабость. Поверь мне, этим страдают очень многие доминанты. Они привыкли брать всё на себя, им в любой ситуации нужно быть сильными, они не имеют прав на ошибки и на слабость. Перед своими сабмиссивами. Но не перед всем остальным миром. Большинство из нас нуждается в заботе и ласке, особенно тот, кто отдаёт её, например, после сессий. Думаю, ты ухаживаешь за своими сабами? Если у них случилась истерика, ты успокаиваешь их, обнимаешь. Aftercare — практически обязательная часть сессии. Но о тебе никто не заботится после них. Ты вынужден всегда только отдавать. Но неужели тебе самому не хочется получить немного нежности? — спрашивает Чимин, разворачиваясь к старшему и проводя ладонью по щеке мужчины. Намджун вздрагивает и убирает его руку, снова нахмуриваясь. Ни в какой заботе он не нуждается, что за чушь вообще… Не хочет он держаться за ручки и чтобы его гладили… Он и так хорошо справляется. Он сильный. И никакая нежность ему не нужна. Правда, может, то, что сделал Чимин было немного приятно сейчас… Поглаживание по щеке… Но это неважно! Намджун до этого обходился без таких жестов и сейчас сможет обойтись… — Ты так руку мою отдёрнул, будто я тебя обжёг. Неужели это ощущается так? — с интересом спрашивает Чимин, заглядывая в глаза старшего. — Да, — врёт Намджун и отводит взгляд в сторону, тихо фыркая. — Врёшь. Было приятно. В моём присутствии врать бесполезно, — спокойно произносит Чимин, продолжая смотреть в глаза Намджуна. Мужчина снова смотрит на Чимина, и ему кажется, будто тот пожирает его своим взглядом… Его глаза такие глубокие, такое ощущение, что в них можно утонуть или заблудиться. Такое странное ощущение… Похожее на какую-то лёгкость… — Да, было приятно… — признается Намджун, сам не понимая, зачем он это делает. — Умница, нужно всегда говорить правду, — с ласковой улыбкой произносит Чимин, не отрывая от него взгляд. Чимин снова поглаживает Намджуна по щеке и в этот раз он уже не дёргается. Прекрасно. Чимину это определённо нравится. — Хорошо… — тихо соглашается Намджун, переставая видеть смысл спорить. А зачем? Младший в любом случае прав… Так что зачем врать и дерзить?.. Резко Намджун теряет смысл в этих действиях. И не может понять, почему желание за себя постоять куда-то исчезло… Будто испарилось в этом глубоком взгляде. — Хороший мальчик, — с довольной улыбкой произносит Чимин и поглаживает его по волосам, — Ты любишь, когда тебя хвалят, правда? Но тебе этого так не хватает. Внушил себе, что ты этого не заслуживаешь. Заслуживают только другие. А раньше был только один другой. И все внимание, похвала и ласка уходила ему, да, милый? — нежно спрашивает Чимин, снова оглаживая щёку старшего. Чимин видит, как из глаз старшего начинают капать слезы, а губы дрожать. Он аккуратно обнимает его за талию, продолжая смотреть в глаза, полные печали. Эта печаль была в них всегда, просто Намджун искусно маскировал её своей самоуверенностью. — Они… Они… Всегда любили его… Всё внимание ему, похвала, подарки, объятия… Всё… А мне… Мне ничего… — произносит дрожащим голосом Намджун, слезы продолжают течь по его щекам, а в горле встаёт мерзкий ком. — Тебе тогда нужны были объятия и прочие нежности, верно? Маленькому Намджуну нужно было всё это так сильно… — с сожалением в голосе произносит Чимин, вытирая его слёзы, — Но ему не дали того, чего он хотел. И теперь взрослый Намджун думает, что ему это и не надо. Что всё это глупости и пустая трата времени. Точнее, старается так думать. Но в глубине души хочет, чтобы его любили. Не чтобы его уважали или боялись. А чтобы любили, — последнее слово Чимин выделяет, и Намджун начинает рыдать, утыкаясь лицом в плечо младшего. — К-когда м-мне б-было шестнадцать… Брат отвёз меня к психиатру… Мне поставили диагноз «биполярное расстройство», и родители просто сдали меня в психушку… Насильно… Избавились, как от н-ненужной вещи… Я б-был там п-полгода… Было так ужасно и отвратительно… — сквозь рыдания произносит Намджун и всхлипывает, даже не чувствуя себя жалким. Ему кажется, что рядом с Чимином он может плакать… Может показывать и рассказывать то, что так долго копилось внутри. И невероятно сильно давило и душило его. — Со мной ужасно там обращались… Даже не давали никаких лекарств… Просто держали запертым в комнате, выходить можно было только поесть с остальными психами… Родители заплатили за такой «аттракцион». После этого чудесного времяпровождения мне поставили ещё один диагноз — «дереализация и деперсонализация». Я переставал понимать, кто я и что я… Что вообще происходит, где я нахожусь… Были постоянные провалы в памяти, иногда в ней всплывало то, чего не было никогда… Родители стали ненавидеть меня ещё больше, называли психом и ужасным сыном… Они любили только моего брата… Только, блять, его! Никого больше, только, блять, моего старшего брата, он был идеалом! Его любили, по-настоящему любили! А меня всегда, блять, ненавидели! Всегда! — зло вскрикивает Намджун и дёргается, начиная рыдать ещё сильнее, — Мне не разрешили лечиться! Не покупали лекарства! Хотели, чтобы мне было ещё хуже! Я хотел сдохнуть от всей этой безвыходности! Но не мог этого сделать!.. Я ничего не мог сделать!.. — вскрикивает мужчина, захлёбываясь в слезах. — Мне так жаль, милый. Очень жаль… — искренне произносит Чимин и нежно гладит старшего по спине, — Ты умница, что выдержал всё это. Такой невероятный умница. — Меня никто раньше не хвалил… Никогда… Я бы не поверил, если бы кто-то другой так сказал… Но тебе я верю… — всхлипывает Намджун, стараясь дышать ровно, — После того как мне второй диагноз поставили, через месяц я снова проходил диагностику… И поставили третий диагноз — «тяжёлая депрессия». Но меня опять не лечили, и всё пошло на самотёк… И так до семнадцати лет… Я всегда мучился, лет с пяти уже чувствовал себя нездоровым… Но для меня это был вариант нормы, стало всё невыносимым в подростковом возрасте… У меня было четыре попытки суицида… Уже после этой долбанной психушки, в которой меня держали, как в тюрьме… Хоть умирать было и страшно, но я пытался… Не получалось… Ничего не получалось… — дрожащим голосом произносит Намджун и всхлипывает, продолжая тихо плакать. Об этих историях не знал никто. Он никого не посвящал, боялся рассказать… Боялся осуждения со стороны. Но рядом с Чимином ему не страшно. Есть некое чувство безопасности. И чувство того, что есть кто-то сильнее, кто может тебе помочь… Обычно Намджун сам самый сильный и всем помогает… А тут вот… Слабенький на первый взгляд Чимин… — То, до чего они тебя довели, — просто ужасно. Ты правда молодец, что смог всё это выдержать. Ещё в первую нашу встречу я понял, что с тобой что-то не так. Что тебя что-то сильно беспокоит. И не в данный момент, а в принципе. Ты об этом никому не говорил, верно? — нежно спрашивает Чимин, поглаживая старшего по спине. — Да… Даже психотерапевтам… Я менял их несколько раз… Но никто из них конкретно об этом не знает… Для меня, тема прошлого — табу. А сейчас мне было очень легко об этом говорить… — тихо произносит Намджун, снова заглядывая в глаза младшего. Его взгляд такой невероятный… Намджун снова залипает на него, тонет в приятной теплоте и спокойствии. Обычно в глазах своих сабмиссивов он видит боль, отчаяние, наслаждение. Три эти эмоции чередуются между собой. А эти глаза совсем другие. Будто Чимин и не человек вовсе. Намджун мог бы смотреть на него вечность… — Спасибо, что открылся мне, милый. Для меня это очень ценно. И я вижу, что тебе стало немного легче. Ты же сейчас получаешь помощь, правда? Принимаешь лекарства, проходишь курс психотерапии? — спокойно спрашивает Чимин, заправляя прядь волос за ушко старшего. — Да… Я всё это делаю, меня признали адекватным… Ну, иногда у меня бывают всплески… Например, одну неделю прям очень плохо может быть… Я обычно сижу дома, не взаимодействую с людьми, тем более с сабами… Мне увеличивают дозировки… Я сейчас очень внимательно отношусь к своему здоровью, — серьёзно произносит Намджун и хлюпает носом, вытирая слёзы, — В повседневной жизни это оказывает сильное влияние, если я таблетки не пью… Но я не пропускаю время, когда их нужно пить. У меня всё по расписанию, то утром, то перед завтраком, следующее вечером, потом за ужином, потом ночью, а потом прямо перед сном… И так по кругу… — вздыхает Намджун, — К психотерапевту я сейчас хожу раз в две недели… После приёмов становится легче… Когда в семнадцать я сбежал, можно сказать, от родителей, то сам сразу же пошёл к врачу… И с тех пор поменял нескольких, но ходить продолжаю… — Очень хорошо, что ты занимаешься своим здоровьем. Ты огромный молодец, Намджун. Что не бросил это всё и не решил просто умереть. Я горжусь тобой, — шёпотом произносит Чимин и целует его в щёку. — Мне такого ещё никто не говорил… — тихо произносит Намджун и смотрит наверх. Звёзды. Так много. В городе практически не видно звёздного неба, а тут… Так ярко и прекрасно сияют. — Я буду говорить тебе это очень часто. Ты заслужил, правда заслужил. Я не умею врать, милый, — с нежной улыбкой произносит Чимин и обнимает мужчину за шею, нежно целуя в лоб. — Спасибо… Знаешь… Я тут подумал, в лесу не так уж и плохо… — с небольшой улыбкой произносит Намджун, — Я бы мог просидеть с тобой всю ночь... Ты любишь только лес?.. — Я люблю себя и свой дом. А мой дом — это лес, и он наполнен чудесами. Одно чудо сидит прямо передо мной в данный момент, — с ласковой улыбкой произносит Чимин и чмокает покрасневшего старшего в пухлые губы. — Мне даже выпендриваться уже как-то не хочется… — тихо вздыхает Намджун и немного улыбается младшему. И Чимин видит, что эта улыбка искренняя. Такая маленькая, почти что незаметная, но настолько драгоценная. Он аккуратно прикасается кончиками пальцев к губам старшего, а затем нежно целует его, прикрыв глаза. Намджун сразу же отвечает и обнимает его за шею. Чимин чувствует немного солёный привкус из-за слез мужчины, которые совсем недавно были на этих самых губах. Этот поцелуй совсем не французский, не глубокий, без языков и укусов губ до крови. Они целуются очень нежно и через несколько минут прекращают. Чимин целует его в уголок губ и встаёт, потянув за собой мужчину. — Смотри, видишь звезды? — с улыбкой спрашивает Чимин, тыкая пальцем в небо. Намджун кивает и смотрит на него непонимающим взглядом. — Каждую секунду на небе звезды умирают. Но вспыхивают новые. Пять минут назад умерла звезда, которая олицетворяла несчастного и одинокого Намджуна. Потерянного. Но вместо неё зажглась, родилась на свет новая. Намного больше и лучше. И будет жить она намного дольше, чем та. Она олицетворяет счастливого Намджуна, с поддержкой и заслуженной похвалой. Того, который может быть иногда слабым и беззащитным, который имеет право на объятия и ласку. Это ты сейчас, милый. Ты новая звезда на небе. И я хочу быть спутником рядом с тобой, позволишь мне? — с ласковой улыбкой спрашивает Чимин, приобнимая старшего за талию. На глазах Намджуна появляются слёзы и он кивает, крепко обнимая младшего. Неужели теперь рядом с ним всегда будет это ощущение тепла, нежности и безопасности? Он правда заслужил это? Не верится… — Теперь я люблю не только себя и свой дом, но ещё и одно особенное чудо, которое сейчас здесь присутствует. Я люблю тебя, Намджун. И уверен, наша любовь будет только расти в будущем, — с счастливой улыбкой произносит Чимин, поглаживая старшего по волосам. Намджун будет счастлив, Чимин знает это. И знает, что будет счастлив рядом с Намджуном. Раньше ни с кем он не чувствовал чего-то настолько родного. Того, чего раньше ему не хватало. Не самоуверенного, идеального доминанта, а хрупкого и нежного, очень сильного на первый взгляд человека. Настоящего. И он знает, что в дальнейшем они будут всё больше открываться друг другу. Это лишь начало. Рождение новой звезды. А возможно, даже не одной. А сразу двух.

***

Настоящее время. — Так-так-так, Чонгукки берёт с собой вот это платьице, и вот это, и вот это! — довольно перечисляет мальчик, запихивая предметы одежды в небольшой чемоданчик. Юнги наблюдает за этим поджав губы и ему немножечко грустно… Совсем самую капельку… Новый друг Чонгукки позвал его к себе домой с ночёвкой! Так круто, Юни никогда нигде не был в гостях, кроме дома Сокджина…Но он все-таки не совсем его друг… А вот друг Чонгукки — практически его ровесник, им бы было интересно познакомиться и поболтать… Юнги очень сильно хочет этого. — Чонгукки, а можно Юни тоже поедет в гости?.. — тихо спрашивает мальчик, обращая на себя внимание старшего. Чонгук задумывается и быстро мотает головой, спустя несколько секунд размышлений. — Я не думаю, что это возможно… Тебе будет скучно! И вообще, тебе лучше конечно же остаться дома! Чтобы ты себя хорошо чувствовал! — уверенно произносит мальчик. — Я просто… Плохой, да?.. Хуже, чем ты… Буду мешать всем там… — шёпотом произносит Юнги и всхлипывает. — Ой-ой! Юни, не плачь… — обеспокоено бормочет мальчик, бросает платье на пол и подбегает к младшему, крепко обнимая его, — Просто я думаю, что хёни тебя не отпустит… Как ты там спать будешь, да и вообще, тебе же сложно без хёни… А он с нами поехать не сможет… Я только из-за этого так сказал… — Мгм… А если папочка разрешит, я смогу поехать?.. — с надеждой спрашивает Юнги, уже представляя, как они будут веселиться втроём! Наверняка они смогут потанцевать или посмотреть мультики вместе, которые нравятся Юни! Может, его любимый мультфильм, про цыплёнка ПьюПью и крольчонка Моланг. Он бы с удовольствием показал этот чудесный мультик другу Чонгука! — Конечно! Чонгукки только за! — с улыбкой произносит мальчик, активно кивая, — Будем тусить все вместе! — Тогда я пойду спрошу у папочки! — радостно вскрикивает Юнги и сползает с кровати, — Скоро вернусь! Он бежит на кухню, чтобы узнать, можно ли. И он уверен, что папочка разрешит! И они правда будут тусить, Юни правда поедет в гости! Так замечательно, он так рад сейчас… Мальчик подбегает к двери кухни и прислушивается к голосам, которые раздаются из-за неё. Точнее, к крикам…

***

— Так нельзя! Ты не понимаешь этого?! — громко спрашивает Намджун, складывая руки на груди. — Ты меня учить будешь?! Я знаю, как лучше! А то, что кажется тебе, не всегда соответствует реальности! Я ещё раз говорю: нет, — серьёзно отвечает Чимин. — Ты будешь его всю жизнь на привязи около себя держать? И никуда не отпускать? Феликс позвал их двоих в гости, можно его отпустить туда, ничего страшного не произойдёт! Наоборот, это очень хорошо для него… — начинает Намджун, но его прерывают. — Хорошо? То есть, если у него там случится нервный срыв или истерика, это будет хорошо? У тебя странные понятия о том, что такое хорошо! — нервно усмехается Чимин, прикрывая глаза рукой. — Там двое взрослых людей, да даже не двое, трое! Что может такого страшного случиться?! — возмущается Намджун, прожигая младшего взглядом. — Всё, что угодно! Я с этими взрослыми людьми не знаком, и я не знаю, что может прийти им в голову! Юнги остаётся дома. Точка. Вместе с Тэхёном он будет дома, пока мы будем на работе, — спокойно отвечает Чимин.

***

Юнги слышит фразу: «Юнги останется дома». И у него внутри что-то ломается. Он отбегает от двери и запирается в ванной, присаживаясь на холодный пол и начиная тихо плакать. Недавно, когда он был у папочки на танцах, один танцовщик сказал ему вслед, что он несамостоятельный. Что он ничего не может без папочки… Но это неправда! Юни очень сильно любит папочку, но в гостях смог бы побыть без него! Он бы справился… Тем более, рядом был бы Чонгукки… Но он не заслуживает. Заслуживает только Чонгукки. Он работает, он чаще бывает взрослым, он крутой… А Юнги совсем не крутой. Хотя он старается работать над собой… Но пока что у него не настолько сильный прогресс, чтобы хвастаться чем-то. Поэтому он не поедет в гости… — Юни б-больно… — шёпотом произносит мальчик и всхлипывает, вытирая слёзы кулачком. Он достаёт из шкафа свою любимую резиновую игрушечку Ариэль, с которой любит купаться, и крепко её обнимает, зажмуриваясь. Всё будет хорошо, он сейчас успокоится и пойдёт чистить зубы, а потом ложиться в постельку… А без гостей — ну, как-нибудь обойдётся… Да… Если папочка запретил, значит ему и не нужно… Хотя он так хотел повеселиться… Чонгукки показывал ему фоточки этого самого Феликса, он такой милашка… Но, к сожалению, завтра Юни не сможет с ним увидеться… Сердечко болит… Грустно…

***

— Так, ну ты не путай, пожалуйста. Бан Чана я знаю пять лет, ты тоже с ним виделся, у него одна из самых кристально-чистых репутаций. Хёнджина я знаю два года, тоже очень хороший и добрый доминант. Они оба сосредоточенны не на садизме, а на эстетике, поэтому вряд ли у них даже такие наклонности есть. Феликс — новенький саб, который очень вряд ли как-то сможет навредить, он вроде ровесник Чонгука и щупленький, худенький, низкий мальчик. Конечно, немного невежливый, но вред этим принести не сможет. Банчан и Хёнджин практикуют вместе с ним little space. Банчан изучает и практикует это дольше, чем я. Он очень опытен в этом и сможет обращаться с Юнги по достоинству. Я отправил ему те же списки, как тогда, когда Тэхён сидел с ними. Он всё внимательно изучил, и сказал, что готов взять на себя ответственность за них. Я считаю, что нужно дать Юнги эту возможность. Их дом в десяти минутах езды от нашего, если что, мы сможем приехать их забрать в абсолютно любой момент. Да и Юнги последнюю неделю спит очень хорошо, а его эмоциональное состояние стало намного лучше. Он стал меньше плакать и переживать. Сейчас у него обычно хорошее настроение, и я думаю, что это будет хорошим опытом, — объясняет Намджун и видит, как выражение на лице Чимина меняется. — Так… Ладно… Я скажу так, если Юнги сам захочет и скажет мне, то я ему разрешу. Просто ставить его перед фактом тоже неправильно будет. Если он захочет, я разрешу и он поедет. Если нет, значит нет. Извини, что я тут распсиховался, очень голова болит… Погода меняется, а я не молодой уже… — горько усмехается Чимин и встаёт из-за стола, подходя к старшему и обнимая его. — Всё хорошо, милый. Не переживай, — ласково произносит Намджун и целует его в макушку, — Хочешь примем ванну? С какой-нибудь бомбочкой… Там, с ядрёно-фиолетовой, которая пахнет, как моя жизнь, но тебе нравится… — Эй, они с запахом лаванды! И очень вкусно пахнут, между прочим… Я совсем не против, пошли, — с мягкой улыбкой соглашается Чимин и берёт его за руку, направляясь в ванную комнату.

***

Час спустя. Намджун любуется красным Юнги, который лежит на кровати абсолютно обнажённый, с разведёнными ногами и тяжело дышит. Он умоляюще смотрит на старшего, облизывая свои губки. Мужчина входит в него и негромко стонет, слыша тихий всхлип младшего. — Сейчас будет приятно, малыш… — хрипло произносит Намджун и наклоняется, расставляя руки по две стороны от тела мальчика, а затем начинает медленно делать толчки. Юнги тихо постанывает, но не перестаёт хныкать, что очень напрягает мужчину. Он останавливается и видит, как мальчик начинает в голос рыдать, закрывая лицо руками. Намджун сильно пугается и выходит из него, берёт на руки и обеспокоено смотрит. — Солнышко, что случилось? Тебе больно? Я сделал что-то слишком грубо? Что-то болит? — испуганно тараторит Намджун, а мальчик качает головой. — Юнги просто тупой, глупый, ужасный и несообразительный. Поэтому он не заслуживает того же, что заслуживает Чонгукки!.. — навзрыд произносит Юни, размазывая сопли по лицу. — Солнце, о чём ты?.. — совсем ничего не понимая, спрашивает Намджун. — Чонгукки можно в гости! Потому что Чонгукки работает! Потому что Чонгукки часто взрослый! А Юни маленький и из-за этого плохой! Плохой-плохой-плохой!.. — повторяет мальчик и даёт себе пощёчину, после этого начиная реветь ещё сильнее. — Господи, зайка… — вздыхает Намджун и убирает его руку, аккуратно целуя ушибленную щёчку, — Ты нас подслушал, да? — Немножко… — кивает Юнги и всхлипывает. — Ты тоже поедешь завтра в гости… — начинает Намджун, и мальчик радостно вскакивает с кровати. — Юни тоже едет в гости?! Юни будет там спать прям по-настоящему?! Юни будет дружить с Фе… Фе… Феислиом! И его папочками! И мы будем ту… Чонгукки сказал модное словечко, хм… Тусить! Вот! Класс! Юни побежал собирать вещички!! — радостно кричит Юнги и выбегает из комнаты, оставляя Намджуна одного. Намджун смотрит ему вслед, приподняв бровь. Он, конечно, рад, что смог так быстро успокоить малыша, но то, что тот убежал голым, его немного смутило… Они тут вроде… Занимались чем-то… Намджун прокашливается и быстро натягивает на себя пижамные штаны, направляясь на поиски Юнги. От них его отвлекают разговоры, доносящиеся из комнаты Тэхёна. Он подходит к его двери и прислушивается, пытаясь разобрать кусочки фраз. Такое ощущение, будто он там ругается с кем-то… Намджун аккуратно приоткрывает дверь и видит Тэхёна, который сидит спиной к нему и смотрит в стену. Судя по всему, он его даже не замечает, продолжая свой «разговор». Только вот его телефон лежит на столе, наушниках в ушах нет, с кем он говорит?.. — Нет, ты ничего не понимаешь, в данный момент всё нормально… Ты тоже не прав, всё здесь хорошо… Нет… Это неправда… Они хорошие… М? Я так не думаю… Нет-нет… Меня любят… Нет, любят! Правда любят… Заслуживаю, хватит говорить чушь! — зло вскрикивает Тэхён, а Намджун невольно вздрагивает. Нет, он тоже конечно иногда сам собой разговаривает… Но Тэхён явно не сам с собой… У него там несколько собеседников… Это как-то… Напрягает немножко… — Всё-всё, успокойтесь… Нет, я так не думаю. Хотя, возможно… Насчёт суицида я пока не определился… Где-то пятьдесят на пятьдесят… Желание его совершить возрастает, когда вы все галдите одновременно, невозможно!.. Интересно, как думаете, у других людей тоже такие ужасные голоса?.. Ругаются между собой, обзывают меня… Ужас… — нервно усмехается Тэхён, — Нет, не как цель. Я не рассматриваю суицид как цель сейчас. Просто это запасной вариант. Если что-то пойдёт не так, можно будет умереть… Только благодаря этому убеждению и живу… Нет, я не буду его брать в руки! Замолчите, хватит… — бормочет Тэхён, прикрывая уши руками и мотая головой, будто пытаясь прогнать эти свои голоса. Намджун с широко раскрытыми глазами тихо прикрывает дверь и быстрым шагом идёт в свою комнату, натыкаясь на Чимина. Он хватает его за руку и заводит в нежилую комнату, запирая её на ключ. — Боже мой, ты полуголый со стояком в штанах затаскиваешь меня в кладовку и запираешь на ключ? Это новая сексуальная фантазия? — с усмешкой спрашивает Чимин, но улыбка пропадает с его лица, когда он видит, как напуган мужчина. — Тэхён… У Тэхёна… Тэ… — пытается начать Намджун, но запинается, опуская взгляд вниз. — Так, что случилось? Спокойно, милый. Что у Тэхёна? — спрашивает Чимин, приобнимая старшего. Намджун выдыхает и пытается собрать мысли в кучу. А что у Тэхёна? Он не врач, но вообще то, когда у тебя какая-то хрень в голове бубнит, это не самое адекватное, что может быть… А ещё у Тэхёна часто бывают глюки, теперь Намджун наконец понял, что это было. Когда они ложились спать в комнате Намджуна, Тэхен ему говорил, что на окне кто-то сидит и что этого самого кого-то нужно прогнать. Но там никогда никого не было… Младший просто пожимал плечами и говорил, что показалось. Да и вообще, Тэхён часто смотрит в одну точку, либо в место комнаты, где ничего нет… И он что-то видит?.. Это звучит так жутко… Просто психушка какая-то… — Я открыл дверь в его комнату, а он там… С голосами общался… Они у него в голове… — выпаливает Намджун и сглатывает, — Он ругался с ними… То есть не сам с собой… А прям с ними… Это так жутко выглядело… — Так… Давай ты выдохнешь и успокоишься, ладно? Ты цвета листа бумаги… — начинает говорить Чимин, но глаза мужчины прикрываются и он падает в обморок. Чимин успевает его подхватить и тихо вздыхает, открывает дверь и выносит его, аккуратно усаживая на пол, рядом с ней. Намджун открывает глаза и трёт их, зевая. — Ой… Там воздуха чуть-чуть мало было… — смущённо произносит Намджун. — Я заметил… Успокаивайся. Мы со всем разберёмся. Завтра мы вместе с ним едем к Сокджину, так что всё будет в порядке. Я догадывался об этом, и вообще, у меня есть предположения о его диагнозе. Будем исходить из того, что скажет Джин. А сейчас давай не падать в обмороки, пожалуйста… А то я тоже испугался… — вздыхает Чимин и присаживается рядом со старшим. — Чонгукки собрал чемоданчик! Из конца коридора доносится радостный визг и к ним подбегает мальчик, а пока он бежит, все вещи рассыпаются, оставаясь на полу. — Что тут происходит? — спрашивает Тэхён, который выходит из своей комнаты, и поскальзывается на одной из юбок Чонгука, валясь на пол. — Тэхён, ты чего бумкнулся?! — испуганно вскрикивает Чонгук и помогает ему встать, а сам в спешке начинает запихивать вещи обратно, — Сейчас платьица испачкаются… В это же время из комнаты Чимина выходит обнажённый, но светящийся от счастья Юнги, со своим чемоданом в руках. — Юни тоже всё собрал! Всё самое необходимое! — гордо произносит мальчик, ставя чемодан на пол. — А трусы ты где свои посеял?! — возмущается Тэхён, прикрывая руками глаза. — Я все-все-все убрал в чемоданчик… Господин, я одолжу трусики у тебя! — с довольной улыбкой сообщает Юнги и убегает в комнату мужчины. — Юнги! Я не ношу трусы! То есть ношу… Но не такие!! — возмущённо кричит Намджун, а Чимин тихо хихикает. — Ужас, как бы нам всем с этими сборами до завтра дожить… Смотрю, кто-то перевозбудился… И даже не знаю, про кого я, про бешеных мальчиков или про каменный стояк Намджуна, который в данный момент и правда трусы не носит… — смеётся Тэхён, прикрывая рот рукой. — Тэхён, замолчи! — возмущённо вскрикивает Намджун, становясь одного цвета с красным ковром, на котором стоит. — Так, милый, ты не кричи на него, а то стоять нечему больше будет, — предупреждающе произносит Чимин, подходя к Тэхёну и приобнимая его за плечи. — Стояк-стояк-стояк, Чонгукки узнал новое слово! Теперь он обязательно расскажет его своим новым друзьям! — довольно хихикает Чонгукки, выглядя максимально довольным. — Это не очень хорошее слово, милый… — начинает Чимин, но видит, как из комнаты Намджуна выходит Юнги. С трусами Намджуна на голове. — С Юни они падают, слишком большие шортики и кармашек непонятный! — возмущённо произносит мальчик, показывая на бельё, — Только на головке и держатся! — Вау, Юни, а выглядит модно! Предлагаю создать новый тренд, мы с Феликсом по телефону общались, и он мне про всякие модные тренды рассказывал! Будем носить трусы на голове! Гениальная идея!! — радостно произносит Чонгукки, хлопая в ладоши. Намджун прикрывает лицо руками, но чувствует мягкие объятья младшего мужчины. — Не переживай, милый. Мы сейчас успокоим всех троих. И пойдём спать спокойно. Всё хорошо, не нужно так сильно переживать. Они взбудоражены из-за завтрашней поездки, — шёпотом произносит Чимин и чмокает его в губы. Намджун немного улыбается ему и кивает. Главное — раздобыть свои трусы обратно. Которые на самом деле не его, а Чимина. Ну, и ещё они немного грязные… Но он об этом Юнги рассказывать не будет.