Глупое горячее влюблённое сердце

Стив смотрит на него тем самым своим осуждающим взглядом, немного злой и сильно взволнованный, Баки почти физически ощущает, как тяжело ему держать себя в руках. На мгновение даже становится стыдно за эту самоволку, он отправился на одиночную миссию в последний момент и толком не предупредил, и необходимость проветрить голову сейчас кажется ему действительно хреновым оправданием. Баки смотрит на сведённые, нахмуренные брови, напрягшиеся скулы и поджатые в узкую полоску губы, и ему чертовски жаль, что Стиву приходится терпеть всё его дерьмо день ото дня: его дырявую память — в голове лишь жалкие огрызки их общих воспоминаний, его ночные кошмары, перепады настроения и паранойю, и вишенкой на торте — его любовников. — Заебал со своими закидонами, — ворчит Брок за спиной раздражённо. Вот уж кто никогда не стесняется высказать Баки всё с лихвой. — Мы волновались, — переводит Джек с мудацкого на человеческий. Из всех троих он кажется самым спокойным и терпеливым, но это так же обманчиво, как молчание Стива, и если вывести Джека из себя... Чёрт, Баки не хочет проверять, чем это может закончиться. — Простите, — он прижимается к Стиву, извинительно целуя сухими губами в висок, кожей чувствует его влажный, горячий выдох и тяжёлые руки, смыкающиеся вокруг талии. — Я не хотел вас беспокоить. — Ты должен предупреждать хотя бы одного из нас, когда собираешься разворошить очередное осиное гнездо, — отчитывает его Брок. В воздухе повисает так и неозвученное «и перестать делать это в одиночку». — Он хотел сказать, что мы всегда тебя прикроем, — Джек смотрит на Брока с укором, и Баки очень хочется его сейчас поцеловать. Он непременно сделал бы это, если бы только руки Стива не удерживали его, словно в тисках, в тесных объятиях. — Роллинз, как же бесишь, — закатывает глаза Брок. Баки на это больше не купится, не теперь, когда знает, что эти двое не прочь покувыркаться и без него. Но ему самому нужны они все: до последней косточки, до финального вздоха, до черты и за ней. Без них он сам не цельный, потерянный и ненастоящий — механическая кукла из живой плоти. — Не смогу без тебя, — Стив целует его лицо, хаотично касается горячими губами шершавых, небритых щёк и надбровных дуг, переносицы и ямки на подбородке, выдыхает Баки в приоткрытые влажные губы, — не хочу без тебя больше. И в этом признании столько выстраданной нежности, острой тоски и яростной любви, что Баки плавится и сдаётся. — К чёрту, — шепчет он в тёплый рот, вдыхая такой родной, домашний запах Стива, — идёмте в постель, потом поругаемся. Ему не нужно оборачиваться, чтобы убедиться — Брок и Джек следуют за ними через узкий тесный коридор, Баки слышит шаги и дыхание, чувствует их на каком-то совершенно ином уровне, словно они вплавлены ему под кожу прямо в глупое горячее влюблённое сердце. Стив опускается на край их огромной, сделанной на заказ кровати и позволяет Баки оседлать свои бёдра, тянется к заклёпкам на плотной куртке, нетерпеливо раздёргивая все разом — чудом не вырвал, да и хрен бы с ними, пока он такой порывистый и жадный. Крепкие ладони Джека ложатся на живот, обжигая прикосновением через ткань лонгслива и обнимая его со спины целиком. Он почти такой же огромный как Стив, и чувствовать их одновременно с обеих сторон — умиротворяюще. Броку не нужно персональное приглашение, он втискивается в их тесный сэндвич сбоку, укладывая подрагивающую от возбуждения металлическую ладонь Баки себе на задницу, вплетает сильные мозолистые пальцы в его волосы, спутанные, отросшие за последние месяцы до лопаток, и оттягивает назад, вгрызаясь голодным, плавким поцелуем в его искусанный рот. Баки алчуще стонет, сминая в ладони тугую, мускулистую ягодицу, толкается языком, пытаясь перетянуть инициативу в поцелуе, подставляет крепкую шею под губы Стива и Джека. Иногда ему кажется, что если бы мог — он сожрал бы их целиком, навсегда запирая внутри себя, или позволил бы им сделать это с собой. Его любовь искажённая и больная, но иначе Баки уже не умеет. Джек влажно выдыхает, легонько прикусывая и оттягивая зубами чувствительную мочку, обводит языком ушную раковину и его губы после властных Броковых ложатся на припухший мягкий рот Баки с контрастной, вышибающей воздух из лёгких нежностью. Они торопливо раздевают его в шесть рук и обнажаются сами, не давая ни мгновения передышки, их слишком много для Баки, он чувствует настойчивые, требовательные руки везде: горячие сухие ладони Стива, окутывающие бёдра мягким, ровным теплом, ладони погрубее и в мозолях, принадлежащие Броку, проворные и умелые, сминающие грудные мышцы в горстях без всякого такта, и основательные, шероховатые Джековы, медленно растягивающие его ягодицы в стороны. Губы на коже Баки мягкие и твёрдые, влажные от слюны и обветрено-щекочущие, грубо пятнающие засосами у ключиц и едва ощутимые вдоль выступающих позвонков. Он тянется к Стиву и с жадностью вылизывает его мокрый рот, щипает Брока за нагло торчащий тёмный сосок, выкручивая до хриплого сладкого стона, лихорадочно, вслепую шарит ладонью по твёрдому Джекову животу, едва задевая кончиками живых, тёплых пальцев бархатистую чувствительную головку. Баки захлебывается в ощущениях и тает от невыразимой, острой нежности, что чувствует к ним в этот момент, жадничает, пытаясь ощутить всем собой как можно больше чужой обнажённой кожи, желая втиснуться, вплавиться глубоко под рёбра, туда, где сбивчиво, сильно колотятся их сердца. Джек целует его в плечо и мягко, но настойчиво надавливает на поясницу, заставляя прогнуться в спине сильнее и улечься грудью на Стива, утыкаясь носом в местечко за ухом. Баки знает, что если лизнуть там, упруго надавливая языком, Стив вздрогнет, покрываясь мурашками, и грех не воспользоваться этим сакральным знанием. Он отвлекается на щелчок флакона со смазкой, оглушающий в тишине пропахшей их горячими, влажными телами спальни. Ладони Стива по-хозяйски мнут его ягодицы, чуть оттягивая для большей доступности, и крупные, длинные пальцы Джека обводят анус, мокро проталкиваясь. Чуткие, настойчивые и жаркие — два сразу, они словно выворачивают Баки наизнанку, делая мягким и податливым, жаждущим и хнычущим от предвкушения скорой заполненности. Он приоткрывает рот и громко, с влажным всхлипом выдыхает на каждом толчке, приподнимаясь и плавно раскачивая бёдрами, чтобы глубже насадиться на растягивающие его пальцы. — Попроси его член, — Брок ощутимо шлёпает по одной из гладких округлых ягодиц, оглаживает место удара и повторяет ещё несколько раз, нетерпеливо сжимая собственный ствол в кулаке; головка багровая до болезненного, и Баки поскорее хочется приласкать её губами. — Давай, детка, я знаю, как сильно ты хочешь получить член Стива в свою жадную мокрую дырку. — Пож-алуйста, Стиви, — его голос подавленный и умоляющий, — я так хочу почувствовать тебя внутри. — Умница, — низко и хрипло, на грани с шёпотом хвалит его Стив, удерживая за дрожащие бёдра. Он каменно твёрдый, невообразимо горячий и приятно-гладкий, пахнет пряно и влажно, лижет широко раскрытый, развратно-алый Бакин рот и капитанским тоном приказывает, — повернись к Джеку лицом. Баки разочарованно скулит, он то рассчитывал получить сегодня больше одного члена за раз, но послушно меняет положение, устраиваясь задницей на его мощных бёдрах, и Стив помогает ему принять каждый дюйм, придерживая и направляя. Баки удобно укладывается затылком в ямку чужого плеча, прикрывая глаза и концентрируясь на собственных ощущениях: на том, как распирающе и правильно его наполняет член, как розовые тугие соски Стива на каждом толчке трутся о его выгнутые лопатки, как лицо обжигает дыханием, а яйца грубым прикосновением мозолистых пальцев. Он вздрагивает, когда мокрая упругая головка толкается между губ, настойчиво их раздвигая и въезжая по гладкому языку в рот, распахивает глаза, встречая наглый взгляд и прекрасно дерзкую ухмылку Брока — как раз из-за неё у Баки ноги подгибаются каждый раз, когда она прилетает адресно, только для него одного. Он позволяет трахать себя глубоко в горло, не замечая испачканных слюной и предэякулятом подбородка и щёк, и возмущённо стонет, не понимая, почему замедлился Стив, пока знакомая тяжесть не придавливает его сверху. Джек изнутри восхитительно нежный и очень тесный, он редко позволяет взять себя (Баки хватит пальцев единственной живой руки, чтобы посчитать, сколько раз ему перепадало, и он готов немедленно кончить от самого факта). Баки плавно раскачивается, поддерживаемый ласковыми надёжными руками, и глубже погружаясь в обволакивающее бархатистое тепло Джека. Он разваливается на части от жара и восторга и в то же время чувствует себя невообразимо живым теперь, когда они в нём, а он в них настолько, насколько это возможно. И когда Джек наклоняется и длинно лижет его горло до самого подбородка, подбираясь к растянутым вокруг Брокова члена губам, его накрывает выкручивающим, всепоглощающим оргазмом.