Fortier ac firmiter | Сильно и крепко

Jucundissimus est amari, sed non minus amare.

Очень приятно быть любимым, но не менее приятно любить самому.

***

      Владимир достаточно быстро сменил гнев на милость как только увидел Юлия, лежащего перед ним на столе из красного дерева с полностью обнажённым торсом. Князь судорожно вдохнул до предела раскалённый воздух в лёгкие и коснулся обеими руками шеи Юлия, медленно продвигаясь вниз по направлению к нежной груди.              Юлий ощутил как мурашки ползут по коже от этих жарких и жадных прикосновений по его телу. Князь остановил свои пальцы в районе сосков и слегка сжал их, отчего Юлий тихо застонал.              Сейчас Владимир имел полную власть над непослушным Юлием, и это не на шутку заводило его. Князь ревновал Юлия, а слухи только усугубляли ситуацию, поэтому Владимир судорожно ловил каждый миг, каждую секунду, проведённую со своим темноволосым любовником.              — Поклянись, что ты только со мной… Что ты только мой, — прохрипел Князь, настойчиво подбираясь к брюкам Юлия, уже расстёгивая податливый ремень, нетерпеливо вытаскивая его из брюк вовсе.              — Опять ты за своё, Князь… Или ты так меня дразнишь? — томно и расслабленно промямлил Юлий, совсем не ожидая того, что Владимир сделает в следующую секунду.              — Отвечай мне, Юлий, посмотри мне в глаза! Я хочу знать… — Князь схватил Юлия за горло, требуя ответа и уже слабо себя контролируя.              — Боже, Князь, ты такой горячий… У меня уже стоит колом, прошу, трахни меня поскорее…              Князя тоже возбуждала эта опасная страсть, которая сейчас разгоралась между ними.              Опасность — вот что было их красной нитью, связующим звеном. Их личной Римской Империей.              Каждый из них хотел обладать и подчиняться, но всё это было так опасно. В мире, в котором они жили, доверие не значило ничего, а контроль считался единственным способом иметь то, что ты хочешь.              Но у них всё было не так. Они уже успели узнать, что такое настоящая близость, от которой сводит внутренности и кружится голова. Такая, от которой чувствуешь себя полностью обнажённым перед толпой вооружённых врагов.              Пока пальцы Князя настойчиво сжимали нежную тонкую шею, Юлий с ухмылкой вспоминал многочисленные ошибки своей молодости: одноразовые встречи в отеле, какие-то грязные поцелуи с молодым охранником штаба, оргии с кокаином, секс в джакузи, в кадиллаке, в частном самолёте…              Но всё это не могло теперь стоять в одном ряду с тем, что давал ему Князь. Юлий нашёл в нём такую крепкую опору, что даже несмотря на свой любвеобильный нрав, он боялся предать доверие своего Владимира.       Возможно, впервые в жизни он действительно не знал, что будет делать, если лишится этого взгляда, этих сильных рук, этих ласковых губ на своём теле…              — Знаешь, Князь, мне даже иногда страшно подумать, в кого ты меня превратил… — Юлию было тяжело говорить, поэтому он лишь сдавленно шептал. — Я хочу трахаться только с тобой. И не потому, что ты мой босс. Просто… Я только твой.              Эти слова прозвучали так откровенно и красиво. Наконец, Владимир, явно удовлетворённый ответом, совершенно не отдавая себе отчёта в своих действиях, резко стянул с Юлия длинные чёрные брюки вместе с бельём и бросил всё это на пол.              Князь провёл горячими пальцами по животу Юлия, и ощутил, что тот уже просто изнывал от желания.       Член Юлия жаждал разрядки, и Владимир как будто невзначай коснулся его, покрывая при этом шею Юлия своими собственническими поцелуями, оставляя красные отметины.              Юлий носил водолазки, потому что Князь просил его об этом. Сам он совершенно не стеснялся того, что кто-то «помечает» его таким бесстыдным способом.              — Чёрт, я же сказал всё, что ты хотел, Князь. Зачем ты меня мучаешь? Давай же…              Владимира уже не нужно было долго уговаривать. Он оторвался от нежной шеи Юлия и достал смазку из ящика стола, которая всегда лежала там для подобных случаев, и выдавил немного себе на пальцы.       Затем он второй рукой опять схватил Юлия за горло, пригвоздив к гладкой поверхности стола.              Юлий закусил губу, почувствовав, как горячие пальцы аккуратно, но настойчиво входят внутрь.              Он был искушён в сексе, попробовал множество поз и практик, но почему-то теперь именно этот простой секс с Владимиром сводил его с ума.              Князь наклонился к Юлию и страстно поцеловал его прямо в губы, одновременно наказывая и спасая. Заражая и исцеляя.              Убивая и воскрешая.              И Юлий отвечал ему взаимностью. Хотя он и не любил признавать, но такие поцелуи заставляли его тело трепетать, а разум затуманивался и как будто на время вообще покидал его голову.       Он обхватил Князя за спину обеими руками, нещадно впиваясь в неё ногтями, явно намереваясь оставить там красные полосы.              Владимир продолжал осторожно входить в Юлия двумя пальцами, а затем и тремя. И когда он почувствовал, что Юлий расслабился от его движений, то выпустил наружу всю свою страсть и желание.              Князь направил член ко входу и ощутил, как анус Юлия сжимается, не пуская его внутрь.              — Расслабься, — зашептал Князь своему партнёру на ухо, прерывисто дыша и еле сдерживаясь от дикого желания поскорее овладеть любимым разгорячённым телом.              — Тебе ли меня учить, Княже, — Юлий легко укусил Владимира за ухо, и тот совершенно потерял контроль.              Больше не церемонясь, Князь вошёл сразу почти на всю длину, не в силах себя как-то останавливать. Слова Юлия действовали на него подобно тому, как действует красная тряпка на быка.              — Ох… — Юлий закатил глаза от удовольствия, наконец-то почувствовав крепкий горячий член внутри. Он ощущался так глубоко, так нужно, так правильно.              Несколько минут в кабинете были слышны лишь скрипы мебели, прерывистые или долгие стоны Юлия, звуки ударяющихся друг о друга тел, тяжёлое дыхание Владимира.              Юлий запустил руки в волосы Князя и не хотел отпускать, пока тот трахал его так ритмично, так самозабвенно, как умел только он.              Они смотрели друг другу в глаза, пока ещё не в силах разговаривать. Иногда Юлий просто обожал поболтать во время секса, но сегодня почему-то все слова казались ему лишними.              Он любовался своим Владимиром. Его руками, через которые проступали вены, его широкой грудью, аккуратными сосками, волосами, выбившимися из причёски, и нависающими над глазами, полными какого-то ненормального обожания.              — Если бы ты сейчас не делал то, что делаешь, я бы подумал, что ты какой-нибудь святой… Ооо… Мхм… — Юлию нравилось смущать Князя всеми доступными способами, шутить над тем, что тот с таким трудом признавался себе в своих тайных желаниях, — Князь, ты так хорошо грешишь, что я скоро кончу!              Владимир, охваченный страстью, и сам был уже близок к оргазму. Он грезил тем, чтобы они всегда кончали вместе. И так как в данный момент именно он был ответственный за них двоих, то он нашёл в себе силы остановиться.              — Я хочу, чтобы ты всегда помнил, каково это — кончать со мной, — тихо сказал Князь, пытаясь отдышаться. Он провёл пальцами по лицу Юлия от подбородка ко лбу и взялся за его волосы одной рукой.       Затем он облизал указательный палец другой руки и прислонил его к губам Юлия, который одобрительно застонал в ответ на его действия.              — Ну, тогда я бы не советовал тебе останавливаться, — прошептал Юлий, и палец Князя легко проскользнул к нему в рот, отчего оба уже начали заходить за все мыслимые и немыслимые грани их общего удовольствия.              Вскоре Князь сам застонал и сильнее сжал мокрые волосы Юлия, а Юлий, в свою очередь, почувствовал, как внутри него разливается горячая сперма и член Владимира неистово пульсирует.              Юлий закрыл глаза, и его член, направляемый тёплой требовательной рукой Князя, начал изливаться ему на живот.              — И кто ещё из нас дьявол… — довольно простонал Юлий, неспешно открывая глаза, чтобы увидеть перед собой раскрасневшееся лицо Князя и прижать его к себе ещё крепче.              Крепко.       Они всегда обнимались после секса. Князь практически падал сверху на обессиленного Юлия и прижимал его к себе так, что хрупкие кости начинали издавать хруст.              Он так боялся, что Юлий мог быть всего лишь его видением, наваждением. Миражом. И это было по-настоящему страшно, так, что каждый раз Владимир как будто проверял, что Юлий всё ещё здесь. С ним. Его.              — Князь… Когда-нибудь ты меня точно задавишь, — с улыбкой возмущался Юлий, облизывая пересохшие губы.       Он нежно погладил Князя по голове, словно ребёнка. Он знал, как сильно тот в нём нуждается, и что это, по сути, его единственная слабость.              И Юлий любил быть этой слабостью. Сильно.              Сильно и крепко.