Его божество

— Позволь скрасить твое одиночество, — сказал Кэйа. В шумной таверне резко стало тихо. Мужчина, к которому он обратился, поднял голову. Он сидел в одиночестве, никто близко не подходил к нему. Его аура выражалась очень черными неприятными облаками, которые могли увидеть обладатели Глаза Бога, так иногда подсвечивались хиличурлы, поэтому Дилюк не сводил с него взгляда. Кэйа поднял бутылку вина из одуванчиков, атмосфера вокруг гостя наладилась, и люди заняли столы рядом. Кэйа довольно сел напротив мужчины. — Хм, — неловко засмеялся Кэйа. Мужчина следовал за ним от Ордо Фавониус до Доли Ангела, потом занял стол, с которого легко просматривалась барная стойка, где напивался Кэйа. Поэтому Альберих решил пересесть за его столик, чтобы выяснить, чего желает сталкер. Всё-таки ему не хотелось, чтобы чужеземцу было запрещено посещать лучшее пивное заведение Мондштадта. Кэйа махнул рукой, ставя бутылку на стол, а следом два бокала на тонкой ножке. Он откупорил бутылку и разлил вино. — Спасибо, — сказал мужчина. — Капитан кавалерии, Кэйа Алберих. А вы? Я впервые вижу вас в Монштадте. — Да, я странник без родины. Дайнслейф. — В таком случае отведай это вино, местная диковинка. Уверен, ты никогда не пробовал подобное, — Кэйа улыбнулся и с видом ценителя покрутил бокал, чтобы жидкость обвила стенки сосуда, показывая знающему человеку, что вино высшего качества. Дайнслейф понюхал напиток. Аромат был насыщенный. — Нынешний хозяин изменил рецепт, стало лучше, чем прежде. — За вас, Ваше Вел… Сэр Кэйа. Улыбка озарила лицо мужчины, когда они соприкоснулись краями бокалов. Дайнслейф положил руку на ладонь Кэйи. Тот согласно сжал чужую ладонь и поднёс бокал к губам, Дайнслейф последовал его примеру. Между ними завязалась светская беседа ни о чем. Кэйа всё время улыбался, чувствуя, как мужчина выводит на его ладони руны. «Я нанял Сошедшего, хочу рассказать ему о Каэнри’ах. Если о нем говорилось в пророчестве, то до возрождения Каэнри’ах осталось немного времени», — диалект Каэнри’ах лился из-под пальцев мужчины. Кэйа согласно кивнул. Он надеялся, что Путешественник посодействует им в этом. Пророчество никогда не ошибалось. Они не закончили бутылку, когда решили продолжить общение за пределами таверны, где было меньше ушей. Тем более её хозяин пялился на них весь вечер. Разбираться с Дилюком Кэйа хотел меньше всего. — Слышал, ты продался Путешественнику за 500 моры, — сказал Кэйа, расслабившись. Давно не используемое наречие было приятно языку. — Мне тоже заплатить тебе, чтобы ты посетил мою квартиру? Дайнслейф усмехнулся. Кэйа потянулся за кошельком, но чувствовал лёгкое прикосновение к пояснице. — В прошлые годы эта сумма была моим жалованием, — признался он. — Сейчас на эти деньги ничего не купишь. Они засмеялись. Кэйю пьяно повело в сторону, но внимательный Дайнслейф притянул его к себе. — Статуя находится в Храме на территории Ли Юэ, они проведут ритуал в годовщину рождения Барбатоса, — прижавшись плечом к Дайнслейфу, заговорил Кэйа. Тот кивнул. Благодаря проклятью Кэйа чувствовал скопление божественной энергии. Хотя статуя и не находилась на пересечении артерий земли, камень впитал в себя благословение и молитвы, поэтому источал энергию. — Они встретятся. Она не упустит возможность позвать его с собой. Не дай им объединиться. — Они похожи, но в то же время совершенно разные. — К сожалению, мы ошиблись в первый раз. — Мне жаль. Дайнслейф, после падения Каэнри’ах, отправился в кругосветное путешествие с Сошедшей, которую встретил среди обломков. Она идеально подходила на роль Пророка из пророчества. Кэйю хотели познакомить с ней для совершения ритуала и очищения греха Каэнри’ах, но в последний момент встреча не состоялась. Девушка вписала своё имя в историю Тейвата и не смогла называться «Пророком». — Она рассказывала о своем брате, которого ей нужно найти, но мы обошли весь Мондштадт, который близок к порталу между мирами, и не нашли его. Она решилась поискать его в других регионах. Он мог оказаться где угодно, — говорил Дайнслейф, когда через десять лет после катастрофы, нашел Кэйю и его отца, чтобы отведать их крови и провести ритуал очищения. Возможно, это было самым сильным воспоминанием из прошлого. После молитвы Дайнслейфа, из предплечья Кэйи начала течь кровь. Дайнслейф услужливо подставил под его руку чашу. Отец и Дайнслейф выпивали по полной чаше, а Кэйа довольствовался парой первых глотков. По словам старших ему не нужно много. Следы разрушения сразу исчезли с лица Дайнслейфа, а Кэйа почувствовал, как глаз переставал болеть. Каждое десятилетие Дайнслейф находил их и проводил ритуал. На самом деле для ритуала не требовался такой короткий промежуток времени, достаточно и пятидесяти лет — но Дайнслейф хотел чаще, чтобы быть уверенным, что проклятье не тронет Кэйю и его отца. Когда Крепус Рагнвиндр нашел его, Кэйа сбежал от своего отца, обратившегося монстром. Тогда Кэйа понял, почему Дайнслейф проводил ритуал настолько часто — отец был заражен. Он обращался постепенно, сначала его глаз, потом вся правая сторона чернела и гнила. Потом чернота переходила на левую сторону, пока полностью не захватывала тело. Сгнившая кожа обрастала шерстью. Отец внезапно сильно подрос. А затем изменился до неузнаваемости. «Кэйа, убей меня!» — говорил он. Кэйа не мог. Почти пятьсот лет отец пил его кровь и не обращался, если он выпьет сейчас, то исцелится. Монстр едва не откусил его руку, кровь потекла теперь из раны. Молитва будто бы не успокаивала отца, а наоборот сводила с ума. Кэйа должен был запрыгнуть на его лицо и всадить нож между глаз — там было слабое место так называемых «лавачурлов». Отец бы обратился пеплом. Но Кэйа оставил отца и бежал. Кровь не останавливалась, Кэйа видел вдали поселение и отправился туда. Люди всегда сочувствовали худому и голодному мальчику с изуродованным лицом. Ему повезло, его нашли. Кэйа соврал об отце, который защитил его от лавачурла и обещал вернуться. Фермеры и Господин Крепус обошли весь лес, но не нашил следов его отца. Лавачурла они убили. Крепус усыновил его. Кэйа был слабым ребенком. Борьба проклятья и божественной силы съедали его глаз. Врачи Мондштадта разводили руками, не зная, как остановить гниение глаза, зараженного кровью хиличурла. Без ритуала Дайнслейфа он не мог поддерживать вечную молодость, которую обещал сохранить до воссоздания Каэнри’ах. Поэтому позволил телу расти, вместе с сыном приемного отца. Минули годы. Больше двадцати лет прошло с последнего ритуала. Пятьсот лет с катастрофы. Время летело. Внезапно активизировалась Бездна, появился исчезнувший Сошедший, брат нынешней Принцессы Бездны. Дайнслейф тоже изменился, проклятье разрослось на всю правую сторону. Теперь ритуал на крови не поможет ему. Нужно нечто иное, что даст им близкое и глубокое соединением тел и жидкостей. Секс. Кэйа повернул ключ в замке и пропустил гостя в квартиру. — Проходи. Квартира у Кейи была небольшая и состояла из двух этажей по две комнаты на каждом. Кэйа сразу зашёл на кухню и поставил бутылку на стол. Стаканы нашлись в верхнем шкафчике. — Выпьем за путешественника? — Кэйа расстегнул запонки и закатал рукава. Весь вечер он терпел длинные рукава. Его наряд сегодня был специально подобран для Дайнслейфа, воздушная рубашка с длинными рукавами, корсет и узкие штаны, как подобает наряду принца. Повязка на глаз с характерными узорами Каэнри’ах, он давно убедился, что в Монштадте никто не знал значения узоров. — Позже. Он прижал Кэйю к кухонному столу. Тот лишь довольно ахнул и обернулся, чтобы поймать губы. — Мой принц, вы прекрасны. Кэйа засмеялся на комплимент и повернулся телом к мужчине. — Ты тоже очень красивый. Дайнслейф отнёсся к этому скептически, но решил поверить словам господина. Кэйа с усмешкой наблюдал, как тот бороться с желанием опровергнуть его слова. Губы снова нашли друг друга, и Кэйа с упоением отдавался поцелую. Голодный стон сорвался с его губ. Приятно целовать человека, поглощённого желанием, как и он. Его бывшие любовники не сравнились бы с ним. Дайнслейф стянул с него повязку. Кэйа повернул голову, чтобы Дайнслейф внимательно рассмотреть его почерневший глаз. — Ваш глаз — единственное место, пораженное проклятьем, — сказал мужчина. Его большой палец нежно провел по шраму под глазом. — Вы хотели вырезать его? — Нет, — усмехнулся Кэйа. — Этот шрам оставил мне сын приемного отца. Дайнслейф молчал. Нарочитое веселье не могло обмануть его. По выражению лица Кэйа понял, что Дайнслейф знал историю приемной семьи Кэйи. — Дайнслейф, позволь мне позаботься о тебе, — сказал Кэйа, отвлекая его. Он погладил член и опустился на колени. Дайнслейф смотрел на это с ужасом. Кэйа очень хорошо отсасывал ему. Спасительная энергия лилась через их соединение. Впервые Дайнслейф ощущал подобное. Сила божества, которой был наделён каждый представитель королевской крови, переполняла Кэйю, и он охотно и умело делился ей. Дайнслейф чувствовал, как вечная боль проходит, и видел , как пятна на теле становятся бледнее. Дайнслейф надавил на его голову, Кэйа подавился. Глаза его закатились, и он склонил голову на бок, чтобы соскользнуть с члена. Тяжёлое дыхание вырвалось изо рта. Кэйа приоткрыл рот, давая слюне вытечь. — Вы очень хороши, мой принц. Кэйа улыбнулся, надрачивая ему. В каждом движении скользило удовольствие. Член снова оказался во рту. Дайнслейф зафиксировал голову руками и начал вбиваться в рот. Когда он представлял Принца взрослым, он видел его на троне, во главе Возродившегося государства. Никто не мог перечить ему, никто не мог касаться. В реальности Кэйа был опытен в предоставлении удовольствия мужчине. Пугающе опытен, Дайнслейф заполнил расспросить принца про пугающий опыт в сексе. Дайнслейф очень надеялся, что принц жил только на зарплату Ордо Фавониуса и не промышлял незаконным. Он прижал к себе голову и кончил. Кэйа слегка забился, желая отодвинуться, но не мог. Божественная энергия устремилась в Дайнслейфа, он отдал ему немного своей кхемии. Кэйа откинулся назад, ударяясь об шкаф, и выглядел опьянённым. Сперма стекала из открытого рта, смешиваясь со слюной и во всем этом становилась испачкана рубашка и пол. Дайнслейф помог ему встать и потянул за собой. Он не знал планировку квартиры, поэтому не мог определить, где спальня. Так что решил довольствоваться диваном. Всяко лучше кафеля. Он снял с Кэйи рубашку и бросил ее на пол. Туда же отправились штаны и одежда Дайнслейфа. Как и предполагалось, Кэйа заранее подготовился. Его вход был влажным и растянутым, Дайнслейф создал из кхемии флакон с маслянистой жидкостью и принялся затягивать Кэйю. — Для меня честь заботится о вас, Мой принц. Кэйа откинул голову на подушку. Его ноги были широко раскинуты, член сочился смазкой. Дайнслейф обхватил его рукой. — Вам больно? — Нет. Член вошел легко, Кэйа зажмурился и приобнял Дайнслейфа, заставляя его лечь на себя. Божества всегда сияли, когда выделяли много энергии. Великий Грешник, божество всех грешников Каэнри’ах, тоже излучал свет. Он стонал от его члена, совершенно забывая про контроль. Артерии земли в этом месте сойдут с ума от сильного источника. Возможно, здесь можно поставить врата и телепортироваться в гости. Главное, чтобы Бездна не почувствовала его. — Мой принц, сосредоточьтесь на энергии, — вторил Дайнслейф. Он не чувствовал за собой греха за то, что осквернял святыню. Его божество, его принц, забылся в удовольствии и целовал его. Кэйа приоткрыл глаза. Черный сгнивший белок снова стал белым, радужка заплыла мутью. Глаз теперь не видел. Раньше Кэйа страдал от резкой потери зрения в проклятом глазу, врач Сумеру заказал носить повязку, пока не появится еще один глазной центр, и глаза не станут видеть независимо друг от друга. Дайнслейф в глазной науке не разбирался, но молодой принц был в восторге от незнакомых научных слов. — Вы хорошо справляетесь, — похвалил Дайнслейф. Молодой принц вырос, получил чин в чужой стране, даже божества даровали ему Глаз. Он проделал хорошую работу по выживанию на чужбине, в стране свободы. Он освоил кхемию и божественную силу. Он мог гордиться собой. Дайнслейф оторвал взгляд от лица господина и перевел взгляд на свои руки, сжимающие тонкую талию. Контраст цвета кожи теперь был ярок. Его съеденная разрушением рука вернула свой нормальный оттенок. Дайнслейф, насколько позволяла поза, оглядел свое тело, проклятье исчезало. Кэйа улыбнулся. — Быстрее, Дайн, — прошептал Кэйа. — Слишком много. Мне нужно выпустить всё. Дайнслейф послушался. Золотые церемониальные узоры проявились. Круг вокруг глаза, дальше по щеке на шею, затем узорами на груди и животе, к паху, затем кольцом опоясывали лодыжки. Руки тоже были окольцованы. Кэйа закрыл рот одной рукой, второй сжал подушку над головой. За зажмуренными веками не было видно свечения проклятого глаза, но Дайнслейф знал, что сосредоточение его божественной силы там, и оно не осталось безучастно. Дайнслейф вошел глубже и замер. Вспышка. Энергия Кэйи, казалось поглотила и его, других людей в городе, исцеляя их болезни и недуги.

***

— Они молятся тебе? — спросил Дайнслейф, должна быть причина, по которой в Кэйе так много энергии. Он знал ответ. Хиличурлы танцуют вокруг огня, восхваляя Великого Грешника, юного принца. — Да, иногда я могу слышать каждую молитву, — Кэйа налил вина из бутылки и залпом осушил. — Сейчас? — у Дайнслейфа возникали опасения насчет пьянства принца. Переработки, а может неудачные любовные дела? Нет, конечно, нет. Как любое божество, он слышит голоса людей, как Барбатос, которого воспевает хор, проводит дни с бутылкой. Электро Архонт вовсе заперлась в месте, где она не слышит голосов. — Да, — Кэйа облокотился на стол, казалось, ноги плохо его держали. Он был после душа, в полотенце вокруг бедер, вода стекала с длинных волос. Кэйа снова приложился к бокалу. Дайнслейф подошел. — О чем они просят? — он понимал язык хиличурлов, они поют: «Мы поем для тебя, ваш король, мы поем для тебя, ваш принц, мы — твои грешники». — О многом, просят дождь, хороший урожай, кабан попался в ловушку, цветы расцвели быстрее, зима была недолгая. Некоторые просят убить их, другие молят, чтобы я собрал армию и напал на… — Кэйа поднял голову. Дайнслейф понял, о чем он. Он бы тоже хотел уничтожить Небесный Порядок и отменить бессмертие. Кэйа удивился, когда Дайн забрал бокал, и потянулся за поцелуем. Дайнслейф не имел права оспаривать действия своего господина, но мог отвлечь его от алкоголя.