'T komt goed || Всё будет хорошо

Две тысячи двадцать первый год Леуварден, Нидерланды Йост Вливаю в себя остатки белого вина, что последние десять минут бультыхались на дне фужера в моих руках, громко ставлю ёмкость на стол, рывком поднимаясь со стола. Мартен проводит языком по зубам, со спокойным и непоколебимым выражением лица смотря на меня с Элиасом. – Курить? – Спрашивает брат. Кратко киваю, ища в карманах брюк пачку сигарет. Элиас передаёт мою зажигалку, который тот успел забрать, чтобы я хоть какое-то время не курил. Благодарно киваю, накинув поверх рубашки массивную куртку. Выхожу на своеобразную лоджию, на которой практически не было людей. На толстых перилах собралась огромная белая полоса из снега. Пошатываясь, подхожу к перилам, одним ловким махом руки скидываю снег вниз, зажав между губ сигарету. Руки постепенно покраснели, мешая полному функционированию конечностей. Чертыхаюсь, когда не могу нажать на чёртовую кнопку, разжигая внутри себя ещё большую агрессию. Спустя пару неудачных попыток, у меня получается дать огоньку и почувствовать проходящий в лёгкие дым. Рядом со мной становится мужчина, прикрывает рукой сигарету в зубах, чиркая своей зажигалкой. Не поворачиваюсь в его сторону, зная, что это Мартен. Он кидает пару взглядов на меня, затем скидывает гору снега, опираясь о холодную и мокрую поверхность. – Я вижу, что ты хороший мужик. Только вот, идёшь ты не в том направлении, – Начинает Мартен, выдыхая дым прямо мне в лицо. Моргаю пару раз, чувствуя, как от дыма заслезились глаза. Его слова я окидываю безразличным молчанием и таким же взглядом, пытаясь показать всем видом, что мне плевать. – я послушал твои песни перед тем, как встретиться с тобой, – усмехается, – чувак, это полное дерьмо. – Сероглазый усмехается, стряхивая пепел в пустую пепельницу. Сжимаю кулаки, громко сглотнув злость, которая уже комом собралась в горле. – Без обид, говорю как есть. Ты на этом далеко не уедешь. Я могу предложить тебе то, от чего ты не должен отказываться. – Я не собираюсь с тобой сотрудничать, man, – хмурюсь, – даже если и не «уеду», тебя это каким образом-то заденет? – Мой голос выражает удивительное спокойствие, за которым прячется моё раздражение со злостью. Этот мужчина точно не из простых, я это чувствую. Мартен усмехается, преподнося сигарету к губам. Он расправляет плечи, став в несколько раз шире и больше. – Йост, или как тебя там, сейчас очень внимательно послушай меня, – Мужчина кладёт руку на моё плечо, встречаясь с моим взглядом, – если не хочешь, чтобы твоя, и без того не полная семья пострадала, а родные для тебя люди не захлёбывались в собственной крови вместе со слезами, будь добр, пойди мне на встречу. – Сероглазый мужчина сплёвывает около моего ботинка, самодовольно улыбаясь, чувствуя надо мной дикую власть. Моё сердце сжимается от услышанного, а перед глазами всё плывёт. Мерзкое лицо жениха моей сестры раздваивается, превратив себя в подобие какого-то монстра. – Я ведь знаю, что пришлось пережить тебе, Элиасу и моей любимой Изи, – Специально выделяет слово «моей», в очередной раз выдохнув дым сигареты мне в лицо. Прикрываю веки, чтобы не чувствовать обжигающее глаза пощипывание. – и, я думаю, тебе будет больно потерять кого-то из них, не так ли? Оно ведь подобно смерти твоих родителей. Ты будешь проживать это вновь и вновь, вспоминать заполненные кровью лица своих близких и винить себя. Йост, оно тебе надо? – Высокий мужчина отталкивает меня от себя, прищурившись и высоко поднимая голову. Облизываю обсохшие губы, чувствуя, как в теле появляется лёгкая дрожь. Она явно не от холода. – Что ты, блять, несёшь? – Сквозь зубы произношу я, сокращая между нами дистанцию. Лицо Мартена нисколечко не изменилось, лишь выдавливая подобие сожаления на себе. – Просто согласись на мои условия, чувак. – Он достаёт из внутреннего кармана куртки небольшой пакетик с белым порошком, оглядываясь по сторонам. Прикусываю губу, отрицательно покачав головой. – Интересно, какой такой ты сетью ресторанов управляешь, раз занимаешься такой хуйнёй? – Тоже оглядываюсь по сторонам, боясь, что кто-то может услышать наш разговор, или чего похуже, увидеть в руках Мартена запрещённое вещество. – Я действительно управляю сетью ресторанов, но они не приносят столько прибыли, как это. – Улыбается сероглазый мужчина, пряча пакетик во внутренний карман. Большим и указательным пальцем приглаживаю светлую растительность над губами, чувствуя нарастающую тревогу. – Нет, я не соглашусь на это. – Отступаю от него на несколько шагов назад. Глаза Мартена вмиг темнеют, заставляя меня облиться новой порцией холодного пота. – Вспомни, что может быть, не пойди ты со мной на сделку, чувак. Я лишь хочу наставить тебя на правильный путь, путь к богатству и блаженной жизни. – Нет, только попробуй что-то с ними сделать... – А то что? – Улыбается, склонив голову набок. – Расскажешь полиции или кому-то, считай, что ты труп. Меня посадят, но моих людей по Европе много, кто-то из них да найдёт тебя. – Вздыхает, выкидывая окурок в пепельницу и отряхивая руки от пепла. – Ты в любой момент можешь передумать и позвонить мне, а пока, оглядывайся в темноте. – Мартен несколько раз хлопает меня по плечу, неспеша покидая лоджию. Смахиваю капли пота с лица, чувствуя, как в горле перестало хватать воздуха. Будто бы кто-то кольцом сжал мою шею, препятствуя попаданию кислорода внутрь. Выкидываю недокуренную сигарету в пепельницу, взглядом метаясь по лоджии. Никого, кроме официанта здесь нет. За окном в тихой и успокаивающей обстановке тихо посмеивались люди, наслаждаясь компанией друг друга. Чувство рвоты подкатило к горлу, от чего я, снеся голову, побежал в уборную, пробегая между столов, случайно задевая чей-то стол и слыша в свою сторону неприятные слова. Бегу дальше, не обращая внимания на брата с сестрой, что взволнованно проводили меня взглядом к самому туалету. Последнее, что я слышу, так это противный голос Мартена, который что-то успокаивающе твердит им. Меня вырывает. Руки, как и тело дрожат над толчком, не в силах остановить нарастающую и, как будто бы мешком на голову падая, тревогу. Из меня льётся противного цвета жидкость, заляпав стенки белоснежного унитаза. Когда мой организм полностью опустошился, нажимаю на кнопку смыва, спиной опираясь о стенку кабинки. Вытираю рот тыльной стороной руки, пытаясь отдышаться. Внутри кабинки повис неприятный запах, от которого меня тянет ещё раз хорошенько проблеваться, но уже не выйдет. Слёзы текут по щекам, снимаю очки трясущимися руками, оставляя их около себя. Не вижу ничего, кроме окутанной слезами пелены. Всё будто бы давит на меня, заставляя почувствовать всю тяжесть мира. Воздуха не хватает, жадно хватаю его ртом, но этого не достаточно. Прикрываю лицо ладонями, пытаясь вдохнуть, но из меня выходят жалкие всхлипы, оставляя после себя небольшое эхо в пустоте уборной. Сгорбившись, моё тело бесконтрольно содрогается от постоянных всхлипов и трясучек, которое передало моё не самое лучшее состояние. Сконцентрироваться не удаётся, паническая атака перебивает это дело, захватывая в пучину страха и тревоги. – Мне больно, – невнятно шепчу я, случайно головой ударяюсь об стенку кабинки и, даже не чувствую боли. Хотелось оказаться в объятиях Мелиссы, в тех самых тёплых и родных, которые бы точно помогли мне прийти в себя. Но она находится за сотни километров от меня, даже не догадываясь, что происходит сейчас со мной. Мне её не хватает. На ватных ногах выхожу из запертой кабинки, опираясь обеими руками об раковину. Моё сердце бешено стучит, дыхание всё такое же обрывистое. Руки трясутся, но уже не так сильно. Смотрю в зеркало, пугаясь того, что вижу перед собой. Опухшее лицо, лопнувшие капилляры в глазах и сухие губы. Набираю в ладони воду, умываюсь и полоскаю рот после принуждённого опустошения организма. Внутри меня осталась такая же пустота. Будто бы что-то переломили во мне вновь, только с особой силой, словно готовились к этому всю жизнь. Заправляю пятерню в волосы, судорожно сглатывая накопившуюся во рту слюну. Дверь уборной открывается, пропуская внутрь спокойную джазовую музыку и благоприятную атмосферу, что так и лилась оттуда. Я не удосужился посмотреть на человека, вошедшего в уборную, окатив себя ещё одной порцией холодной воды. С подбородка и носа капали капли воды, пробуждая во мне хоть что-то. – Йост, всё нормально? – По правую сторону от меня становится Элиас, кладя руку мне на плечо. Он заглядывает мне в очи, округляясь в глазах, когда видит мой замученный вид. – Что с тобой, братик? – Элиас трясёт меня за плечо, пытаясь привести в чувства. Но, я и так всё осознаю, но, что я ему скажу? – Уже всё нормально, плохо что-то стало. – Хрипло отвечаю я, встречаясь взглядом с обеспокоенными глазами брата через зеркало. Сжимаю под руками сильнее раковину, чувствуя вину за то, что ему в который раз приходится нервничать из-за меня. – Последний бокал вина был однозначно лишним. – Усмехаюсь я, проведя ладонью по лицу, смахивая остатки капель с себя в раковину. – Йост, ты выглядишь так, будто бы ты из запоя не выходил месячного. Не может быть такого от пару бокалов вина. – Хмурится старший, разворачивая меня к себе лицом, – расскажи. Опускаю голову, встряхивая мокрыми волосами в разные стороны. Меньше всего хотелось сейчас как-то оправдываться перед братом, а уж тем более сидеть за одним столом с Мартеном и делать вид, будто бы всё отлично. Будто бы он не угрожал мне несколько минут назад. А, может быть, уже и не несколько минут. Я не знаю, сколько точно времени прошло. – Всё хорошо, Элиас, пойдём. Нас заждались уже, наверное. – Выдавливаю из последних сил улыбку, подталкивая брата к выходу. Сажусь за шикарный стол, надеваю на себя очки, протяжно выдыхая. Иза обеспокоенно смотрит на меня, теребя ткань своего платья. И я вновь чувствую угрызение совести за то, что приношу близким людям столько переживаний и боли. – Йост, тебя не было почти час. Всё хорошо? – Сестра, что сидит по правую сторону от меня берёт меня за руку, заглядывая в глаза. – Да, уже всё отлично, плохо стало просто. – Вру. Чувствую пристальный взгляд Мартена на себе, но голову не поворачиваю. Делаю вид, что не было того ужаса, что происходил со мной пару минут назад. И это самое ужасное – делать вид, что всё хорошо, когда изнутри просто разрывает от боли и несправедливости. Разве я заслужил то, что сейчас происходит со мной? Что ещё должно произойти, чтобы полностью сломить меня?

***

Весь оставшийся вечер, когда я с Элиасом и Флорой шли домой, когда переступили порог квартиры, я был сам не свой. Я вглядывался в каждую пробегающую мимо собаку, боясь, что сейчас может произойти то, о чём говорил Мартен. Я напрягался каждый раз, когда рядом с нами останавливалась какая-то машина, или пристально смотрел кто-то из проходящих людей. Элиас явно заметил моё состояние, но при Флоре говорить ничего не стал. Не переодевшись из уличной одежды, выхожу на балкон, усаживаясь на мягкий стул, поставив локти на колени и подперев голову руками. Нога часто подрагивает от переизбытка негативных эмоций. Тёмный силуэт высокого мужчины проходит на балкон, пододвигая стул и садясь напротив меня, приняв мою позу. – Йост, ты сам не свой. Ты очень изменился после разговора с Мартеном. Что он тебе наговорил? – Старший брат окидывает меня одновременно строгим, но переживающим взглядом, хрустя своими пальцами. Мотаю головой в разные стороны, не желая вспоминать тот ужасный диалог, произошедший сегодня вечером с женихом моей старшей сестры. Не его, а моей. – Элиас, не дави, и так голова трещит. – Стону я, перемещая руки на заднюю часть шеи, чутка надавив на неё. – Ничего он мне не наговорил, всё нормально. Блондин качает головой, нахмурившись, смотря себе под ноги. Потерев переносицу и подумав, Кляйн старший переводит на меня взгляд голубых глаз, строго говоря. – Я не хочу этого говорить, но придётся. – устало откидывается на спинку пошитого стула старший, так же устало прикрыв веки. – Я заметил напряжение между тобой и Мартеном. Оно и между нами было, но не такое, какое было между вами, Йост. Я видел в его глазах что-то такое, что намеревает испортить тебе жизнь. Когда вы ушли, Флора с Изой тоже увидели напряжение между вами. Иза очень переживала за тебя, потому что знает тебя так же хорошо, как и я. Когда Мартен вернулся, я видел его самодовольную и мерзкую улыбку. А когда ты выбежал, ты был будто бы сам не свой. Весь бледный и... растерянный, что-ли? Иза тогда начала расспрашивать Мартена что с тобой, он говорил, что сам не знает, но я всё ещё чувствовал что-то неладное. – Мужчина вздыхает, берёт маленькую бутылку воды из упаковки, что находится недалеко от него, откручивает крышку, делая пару глотков жидкости. – Ты пропал почти на час, Иза чуть-ли в истерику не упала. Ты ведь знаешь, что она мисс сентиментальность, – мы оба усмехаемся, но улыбка с лица брата проходит, когда он начинает говорить следующее. – когда я увидел твои красные глаза и дрожащие руки, я всё понял. Йост, я не глупый, как, может, ты думаешь. У тебя была паническая атака. Почему ты не говорил, что страдаешь этим? – Я не знаю. – Тихо отвечаю я, виновато опустив голову. Я вспоминаю те дни, когда после смерти родителей меня впервые охватила паническая атака. На молодой организм это повлияло очень плохо, от чего я стал чаще болеть, а так же часто не появлятся в школе, чему, к слову, я был очень рад. В те дни, когда я был дома, меня никто не задирал, и не приходилось проживать ту боль, что копилась внутри меня все одиннадцать лет школы. Are we too young for this? Элиас вздыхает, заправляя пятерню в волосы. Я вижу, как он переживает за меня, вижу, что хочет помочь мне, но что, если это в первую очередь касается его безопасности? Сгорбившись, к горлу стал подкатывать ком, который проглотить, сколько бы я не пытался, я не мог. Вместе с ними и слёзы, которые я прячу, склонив голову практически к коленям. – В моих глазах ты потерянный и сломленный жизнью ребёнок, которому рано пришлось повзрослеть, Йост. И мне очень жаль, что тебе приходится проходить через всё это. Я не знаю, что Мартен тебе наговорил, но я вижу, что это что-то серьезное, раз ты не хочешь говорить об этом. Была бы такая возможность, я бы забрал всю ту боль и он все трудности, которые сейчас испытываешь ты. – Голос брата постепенно начинает дрожать. Мои плечи содрогаются от пронзившей насквозь сердце боли. Кляйн старший поднимается на ноги и протягивает мне руку. Смотрю с пары секунд на него, затем хватаюсь за неё, оказываясь в крепких объятиях брата. Он обнимает так, будто бы хочет таким способом укрыть меня от всех проблем и всех жизненных трудностей, что ходят за мной по пятам. Не сдержавшись, слёзы потекли из глаз, стекая по щекам и впитываясь в футболку родного брата.

***

Голова ужасно болит. Даже две таблетки, которые я выпил с утра не помогали. Элиас ушёл на работу, говоря, что постарается вернутся перед моим отъездом. Флора считалась полноценной хозяйкой этой квартиры, так что с самого утра гудел пылесос и шкварчала на сковородке яичница. – Йост, иди завтракать. – Зовёт меня невестка брата с кухни, продолжая что-то готовить. Лениво потянувшись, кидаю телефон в домашние шорты, сонно проходя на кухню, где вкусный запах яичницы окутал каждый миллиметр помещения.

***

Смотрю на себя в зеркало в ванной, хмурясь при виде мешков под глазами и усталого взгляда. Вспоминаю вчерашний вечер, что стал для меня, кажись, одним из самых ужасных дней в жизни. Подобие улыбки сползает с лица, с каждой секундой сильнее сжимая раковину под руками. Костяшки белеют, но боли не чувствую. Чувствую только злость и безысходность. Мне плевать, если случится что-то со мной. Мне плевать, если меня будут поджидать в тёмных переулках и бить или снова угрожать. Мне всё равно. Единственное, на что мне не всё равно – если случится что-то с родными и близкими людьми. Я боюсь, что Иза может пострадать в его руках, чувствовать себя не любимой или чего похуже. Боюсь, что Элиаса будут караулить в переулках. Боюсь, что доберутся до Мелиссы, которая вообще не виновата ни в чём. Боюсь, чтобы не тронули Апсона с Мартином. Кусаю губы, сильнее сжимая челюсть, таким способом чтобы не чувствовать тревогу и боль внутри, но тщетно. Нежная кожа губ рвётся под давлением острых зубов, выпуская из себя кровь. Чертыхаюсь, открываю кран с холодной водой, дабы смыть красную струйку, что уже добралась до подбородка. Краем глаза замечаю синюю бумажку, неумело спрятанную под душевыми принадлежностями. Выключаю воду, вытирая об себя мокрые руки. С интересом смотрю на бумажку, аккуратно, дабы не порвать, достаю. На бумажке, что лишь с одного конца была синей, вижу две тусклые, розоватые полосочки. Хмурюсь, потираю костяшками глаза, надеясь, что мне кажется. – Флора, – Выхожу из ванной, пряча за спиной тест. Девушка через плечо смотрит на меня, вопросительно изогнув бровь. – Элиас знает? – О чём? – Кареглазая поворачивается ко мне лицом, сложив руки на груди. Хмыкаю, протягивая той тест на беременность. Лицо шатенки сменяется, вырисовывая на нём дикое переживание. Она прикусывает губу, а я улыбаюсь, начиная смеяться с реакции невестки брата. – Не знает, я понял. – Кладу тест на стол, с насмешкой наблюдая за растерянной девушкой. – Ты ему не скажешь? Мне хотелось бы самой об этом рассказать. – Говорит Флора. – Расскажу конечно, что за вопросы? – Улыбаюсь шире, видя, как она хмурится, явно ещё не привыкнувшая к моим тупым шуткам. – Та я же шучу, не парься. – Флора с облегчением выдыхает, бегло смотря на настенные часы, что виднеются из кухни в гостиной. – Можно тебя обнять? – Можно. – Чуть помедлив, я подхожу к ней, заключая в крепкие объятия. Я искренне рад, что у меня будет племянник или племянница, если, конечно, они решат оставить ребёнка, на что я очень надеюсь. – Скажи Элиасу, чтобы мне маякнул если что, чтобы я раньше времени не радовался. – Отхожу от смущённой девушки, всё не переставая улыбаться. Она заправляет кудрявые волосы за уши, так же смущённо улыбаясь и кивая в знак согласия.

***

Амстердам, Нидерланды Прошло всего пару дней с того вечера, но казалось, будто бы целый год. Я был на связи с Мелиссой чуть ли не каждую минуту, боясь, чтобы с ней ничего не случилось. Я выдыхал с облегчением каждый раз, когда видел её улыбку, но единственное, что меня смущало, так это изрядно исхудавшее тело девушки. Скулы стали выразительнее, мешки под глазами были подобно моим, а у меня, уж поверьте, за последние несколько дней они стали размером с целую Марианскую впадину. Когда она находилась в топе, готовя что-то вечером под приглушённым светом из вытяжки, я вглядывался в экран телефона, чтобы убедиться в том, что мне не кажется. К сожалению, не кажется. Она принимала это за что-то пошлое, но я ни разу об этом и не думал. Всё таки, когда тебе искренне нравится человек, ты не хочешь заполучить его тело и почувствовать только физическую связь. Хочется быть духовно связанными вместе, залезть в голову и душу, чтобы залечить открытые раны и показать, чего она на самом деле достойна. Но, как всегда, есть одно но. Я не тот, который покажет ей то, чего она достойна. Я не тот, который сможет дать то, что ей нужно. Даже если буду пытаться – я сломаю и себя, и её. Но уже поздно. Между нами ей что-то большее, то, что теперь не угаснет с течением какого-то времени. Элиас написал мне, что уже знает о беременности Флоры, даже отправил видео с его реакцией на это. Ребёночка те решили оставить, чему я был очень рад. Но долго радоваться не было времени, приходилось написать пару, на первый взгляд, неискренних поздравлений, откидывать гаджет в сторону и продолжать работу над альбомом и отдельным фитом с российским рэпером CMH. Работы в Амстердаме прибавилось немало. Каждый день я зависал на студии у Танту, бывало такое, что засыпал прямо на маленьком диване, на котором сам еле помещался. Мелисса переживала, что я стал меньше писать ей, думая, что у меня пропал интерес к ней или появился кто-то другой. Но это не так. Каждый раз, когда она говорила об этом, я сдерживался от того, чтобы не взорваться на неё, молчал по секунд тридцать, иногда и по минуте, затем спокойно, насколько мог говорил одно и то же, заверяя ту в обратном. Наша встреча перенеслась на несколько дней из-за моей работы, от которой уже я и сам хотел отдохнуть. Танту видел, как я рвался в Роттердам, кажется, даже догадывался почему. Поэтому он дал мне один день выходного, чтобы потом, когда вернусь в Амстердам, продолжить работу, и со спокойной душой отметить грядущие праздники.

***

Роттердам, Нидерланды Такси привезло меня в уже хорошо мне знакомое место, скрывшись за глубокими и тонкими уличками окраины Роттердама. Сегодня передавали потепление, но вместо него пришло похолодание. Я был не готов к такому, поэтому, стоя на пороге дома и дожидаясь девушку, мне казалось, что мои конечности просто окамянеют от холода. Дверь открылась, и за ней показалась совсем уставшая и замученная Мелисса. Она стояла в сером худи почти до колен, под которым наверняка были те домашние шорты, которых не было видно. Эванс пытается улыбнуться, пропускает, а потом и обнимает, почти навалившись всем телом на меня. Непонимающе смотрю на макушку девушки, прижимая ту к себе. Не думал, что наша встреча будет...такой. Брюнетка заваривает себе и мне кофе, иногда посматривая на меня своими до невозможности красивыми глазами. «Если влюбиться в зелёные глаза, то никогда не сможешь их разлюбить» Мелисса краснеет после моей просьбы, вжимаясь в кухонную тумбу, чуть прикусив губу и ни на секунду не отрывая зрительного контакта. Глупо, наверное, будет скрывать, что это в какой-то степени возбудило меня, побуждая в моей голове совсем иные мысли и желания. Вбираю побольше воздуха, когда она поднимает руки, помогая мне снять с себя лишний кусок одежды. Перед собой я вижу исхудавшее тело, что заставило нахмурится. Прикасаюсь к рёбрам, но сразу убираю руку, видя, как она реагирует на мои прикосновения. Я снова погрузился в свои мысли, вспоминая тот ужасный вечер, всё ещё боясь услышать от родных что-то связанное с ним. Не буду врать, я задумывался об сотрудничестве с Мартеном, твердя себе, что таким способом я могу обезопасить своих родных. Ро что, если это приведёт к чему-то хужему, чем есть на данный момент? Я в безысходности. Когда мне будут говорить, что безысходных ситуаций не бывает, я громко посмеюсь с этих слов, удивляясь тому, насколько узко мыслит этот человек. Если говорить о простых и бытовых проблемах, которые решаются всего за пару часов или дней, но что, если перед тобой постала такая ситуация, в который выбраться победителем будет сложнее, и проще всего сдаться и пойти на поводу? Всё происходило как в тумане. Я смутно помню всё, что было в этот момент, будто бы меня вообще там не было. Мелисса падает на пол, затем оказывается в моих объятиях, на минуту поддаваясь слабости, но отталкивает меня, говоря то, что вновь ломает внутри меня всё. «Как я могу доверять тебе, если ты не доверяешь мне?» Сложный вопрос, ответ на который я не найду. Если бы она знала, что стоит за моими плечами, вряд-ли бы говорила подобное. Но я не могу, мне нельзя. Затем помню её испуганный взгляд, когда мои руки превращаются в кулаки, таким способом контролируя агрессию и обиду, собравшуюся на неё. Не понимающе смотрю на неё, вновь проглотив комок злости в горле. Смутно помню, как оказался у неё в спальне в спальне. Помню горящие желанием глаза, соприкосновения наших губ, поцелуй, на который я не отвечаю, замерев, как камень. Но когда её рука оказывается на моей ширинке, пальчиком пытаясь подцепить ширинку моих джинс, я отталкиваю её, чувствуя внутри что-то одновременно приятное и не понимающее от действий девушки. Затем девушка плачет мне в шею, говоря, что всё портит. Не могу с ней не согласиться, поэтому просто молчу. Наши больные встречи не без драм, не могу сказать обратное. Мы лежим на кровати, крепко держа друг друга за руки, по-глупому смотря в глаза в полной темноте, но наши лица были настолько близко, что их очертания можно было увидеть даже сквозь темень. – Знаешь, – начинает девушка, – на самом деле то, чем я занимаюсь сейчас – не является моим горящим желанием. – Зеленоглазая переводит взгляд на потолок, мечтательно вздыхая. – Безусловно, что-то внутри меня любит брать интервью у людей или писать полезные статьи, но так же где-то глубоко внутри я понимаю, что это не то, чем бы мне стоило заниматься. – Почему ты тогда всё ещё работаешь в этой сфере, если она не подходит тебе по душе? – Непонимающе смотрю на девушку, которая разсоединяет наши руки, чтобы положить ладонь себе на живот. – Потому что мама ещё с раннего детства хотела, чтобы я писала какие-то политические газеты или тому подобному. – Усмехается. – Против неё я пойти не могла, поэтому послушно последовала её указаниям, – вздыхает, – и вот, я здесь, можно сказать, на не любимой работе, но другого выбора у меня нет. – Выбор есть всегда, Мес, – тоже кладу ладонь себе на живот, улыбаясь уголками губ, – в твоей ситуации тем более. Кем бы ты хотела стать? – Вопрос звучит как-то по-подростковому и наивному: но мне нравится, что рядом с ней мне не нужно казаться взрослым и серьёзным, задавая такие детские, но искренние вопросы. – Я с самого детства мечтала стать певицей или актрисой. Когда мамы дома не было, всегда включала песни на плеере, стараясь криво, не попадая в ноты петь, и знаешь, мне это нравилось. Так же я всегда любила учить длинные стихи или монологи, как-то разыгрывать их, представляя, что я на огромной сцене, и на меня смотрят много людей восхищённым взглядом. Но, судьба решила по-другому. – Пожимает плечами Мелисса, ловя мой взгляд на себе. – Что тебе мешает пойти и поступить в университет? – Йост, это не так всё легко, понимаешь? Мне нужно работать, чтобы хоть как-то обеспечить себя. К сожалению, за моими плечами не огромные суммы денег, с которыми я бы могла пойти учиться.

***

Женский силуэт чётко очертился во тьме перед моими глазами, подчёркивая стройную фигуру девушки. Быстро пробегаюсь взглядом по её телу, спокойно выдыхая только тогда, когда она ложится рядом со мной, носиком касаясь моего плеча. После начало происходить всё, словно во сне. Моя кофта с футболкой отлетают на пол к худи девушки, так же оголяя неизведанную ею часть тела. Мелисса смущённо хихикает, пододвигаясь ближе ко мне. Мои пальцы блуждают по её спине, чувствуя каждый напряжённый участок её кожи. Эванс равномерно дышит, но иногда проскакивало обрывистое дыхание, заставляя меня всё больше и больше поддаваться искушению своих мыслей. Вот, Мелисса стягивает с моей помощью бюстгальтер, быстро припадая к кровати, чтобы я ничего не увидел. Улыбаюсь такому действию, затягивая её в объятия. Вставшие соски девушки упираются прямо мне в солнечное сплетение, спазмами отдаваясь где-то внизу живота. Она руки кладёт на мои плечи, отросшими ноготочками оставляя полумесяцы на коже. Руки гуляют по обнажённой спине Мелиссы, чувствуя всю мягкость и бархатность девичьей кожи. А ей это нравится, прижимается ко мне сильнее, приподнимаясь чуть выше, упругой грудью касаясь моей груди. Прикрываю веки, чувствуя волну возбуждения на себе. Как можно быть такой одновременно бесячей и той, с которой нахождение рядом равняется к снесению головы, отключая рассудок и поддаваясь только одним эмоциям? Из кухни зазвонил телефон девушки, противно вибрируя на деревянной поверхности. Девушка аккуратно выбралась из моих объятий, прикрывая грудь свободной рукой. Она поднимается на ноги, ища взглядом то, что можно было бы накинуть на верх. В голову лезут мысли, что моя звёздочка сейчас уйдёт, вновь оставив меня одного с внешними проблемами, оставив после себя лишь приятные воспоминания и прохладу на постельном белье. Мелисса непонимающе смотрит на меня, когда оказывается между моих ног и слыша глупые слова, скорее всего выставляя меня в глазах девушки полнейшим дураком. Когда комнату окрасил свет из кухни, я выдыхаю, опускаю голову вниз, запуская пятерню в волосы. Когда спальня стала пустой, на меня будто бы навалилось всё, что есть за пределами этого дома. Вся та тяжесть вновь оказалась на моих плечах, больно надавливая на них, как на открытую рану. Выхожу к девушке, видя её раздражённое личико. Подхожу к ней, обнимая со спины и оттягивая от стола, к которому та до побеления костяшек вдавливала ни в чём не повинный телефон.

***

Открываю глаза, а вокруг тягучая темнота и сырость. Неприятный запах врезается в ноздри, заставляя поморщится от запаха крови и трупов. Что за чёрт? Оглядываюсь по сторонам, не видя перед собой ничего, что могло бы объяснить ситуацию вокруг. Наклоняюсь назад, спиной утыкаясь в холодную и мокрую стену. Внутри разрастается непонятная паника, то утихая то возрастая с новой силой. В виски отдаёт колющей болью, прикладываю пальцы к тому месту, с силой надавливая на них, будто бы это может чем-то помочь. – Кляйн, – окликивает меня знакомый голос. Резко поднимаю голову, и передо мной стоит Мартен. В его руках находился пистолет, который тот периодически перекидывал из руки в руку, с сумасшедшими глазами смотря на меня. Зрачки серых глаз были настолько большими, что ту серую радужку даже и видно не было. – как жаль, что ты не захотел пойти на мои условия... – Мартен приседает на корточки, дуло пистолета прикладывая к моему подбородку, ним повертев моей головой. – Что за чёрт происходит, блять? – Вырывается из меня в истошном крике. На белой рубашке мужчины выступила кровь, и было видно, что она довольно давно на ней. Мартен, словно псих улыбается, поднимается на ноги, направляет дуло на мои колени, по очереди выстреливая в каждое. Корячусь на месте, чувствуя невероятно сильную пронзающую боль в коленях, отдавая пульсацией в ноги. Кровь понемногу выступала из простреленного места, окрашивая собой одежду и сырой асфальт подо мной. – Блять, – Кричу я, с невозможной силой сцепляя челюсть, выгибаясь в таких позах, что обычному человеку это даже сделать не под силу. Мартен смеётся, переводя взгляд на чёрные шторы, под которым наверняка что-то было. Пот стекает по лицу, пока тело содрогается в невозможных спазмах, в попытке заглушить пронзающую боль. – У тебя ведь день рождение завтра, да, Йост? – Мужчина смотрит на меня, выжидая от меня хоть каких-то слов. Какое, к чёрту, день рождение? Что он несёт? – Молчание – знак согласия. Я тебе подарок подготовил. Мне кажется, тебе о-о-чень понравится. – Мартен рывком отдёргивает шторку, а за ней показываются искалеченные тела моих близких людей. Из меня вырывается крик ужаса, перерастающий в нечто нечленораздельное, слёзы текут по мокрому лицу, дыхание участилось, и я чувствовал, как медленно, но уверенно теряю контроль над своим разумом. Мартен громко смеётся, подобно злодеям из фильмов ужасов, делая пару выстрелов в безжизненные тела моих близких людей, будто бы наслаждаясь моими «сладкими» мучениями.

***

Резко поднимаюсь с кровати, чувствуя, как тело полностью покрылось холодным потом, подрагивая от приснившегося кошмара. Быстро оглядываюсь по сторонам, выдыхая с облегчением, когда понимаю, что всё ещё нахожусь в спальне Мелиссы. Во рту пересохло, захотелось воды. Встаю на ноги, тут же опираясь о стену. Ноги совсем меня не держат, словно в один миг превратились в вату. Простояв в таком положении около десяти секунд, медленно, не спеша выхожу из спальни, заглядывая в гостиную, где тихонько сидит на диване и что-то читает Мелисса, закинув ногу на ногу. Она на звук открывающейся двери оборачивается, встречаясь со мной взглядом. – Господи, Йост, что с тобой? – Журналистка отбрасывает чтение какой-то книги, подходит ко мне и берёт моё липкое лицо в руки, взволнованно разглядывая меня. – Кошмар приснился, уже всё хорошо. – Обхватываю ладонь девушки на своей щеке, поглаживая большим пальцем тыльную сторону руки брюнетки. – Пить хочешь? – Киваю. Мелисса подходит к кухонным тумбочкам, достаёт пластмассовый стакан, украшенный каким-то новогодним принтом, наливает воду из кулера, затем протягивает мне. – Спасибо.

***

– Обещай, что мы скоро ещё встретимся. – Шепчет Мелисса, носиком утыкаясь в мою шею. – Меньше, чем через неделю Новый год, думаю, мы сможем его отметить вместе. – Улыбаюсь, поглаживая девушку по спине. – Правда? – Зеленоглазая отстраняется от меня, как-то по-детски, по наивному смотря на меня. В её глазах зарождается надежда, и мне хочется сделать всё, что в моих силах, чтобы исполнить наше общее желание. – Правда, звёздочка, правда. – Чмокаю ту в носик, смахивая со своих волос снег, что превратил некогда уложенные волосы в мокрую субстанцию. Смотрю на время в телефоне, затем на поезд, что через несколько минут готов был отправляться в Амстердам. – Мне уже нужно идти. Я буду скучать. – Я тоже буду скучать. – Девушка тянется к моим губам, оставляя на них быстрый поцелуй. Улыбаюсь, на последок взглянув в её красивые глаза, нехотя отпускаю девушку, направляясь в сторону своего вагона.