On The Way Home Together

Всё начинается как обычно – день, ничем не отличающийся от остальных. Мо Жань просыпается, вглядывается в спящего Чу Ваньнина с любовью и обожанием (прежде, чем поддаться похоти и желанию и первым делом взять его учителя утром), готовит полноценный завтрак, пока Чу Ваньнин встаёт, и потом они выполняют свои соответствующие дела на день. Мо Жань не знает, что особенного в сегодняшнем дне. Как и в остальное время, он во дворе дома занимается плотничеством, пока Чу Ваньнин возится со своими механизмами. Мо Жань смотрит вверх, сетуя на солнце и вытирая лоб, а потом его взгляд устремляется на Чу Ваньнина. Там, перед ним его учитель – глаза феникса, суженные в концентрации; нежные пальцы, обращающиеся с механизмами, как с хорошо настроенным музыкальным инструментом; худая фигура, окутанная слоями воздушного белого шёлка. В какой-то момент он начинает покусывать уголок губ, задумчиво хмурясь и смотря на одну из деталей в его руках. Голос в голове Мо Жаня – похожий на тот, который он использовал и использует как Тасянь-Цзюнь – ворчит: «Как осмелился этот Ночной Страж заставлять Чу Ваньнина кусать свои губы, только я имею право это делать». Мо Жань понимает, что не может отвернуться. Чу Ваньнин прекрасен. И неожиданно на него обрушивается осознание: – Я собираюсь жениться на нём, – шепчет он. (– Хм? Мо Жань, ты что-то сказал? – Ах, нет, учитель, просто думаю, что приготовить на обед!)

***

Дело в том, что Мо Жань женился на Чу Ваньнине до этого. По факту, даже дважды. За исключением того, что оба случая были до ужаса абсурдными – из-за сложившейся ситуации, из-за неуместной любви, но ни один… Ни один не был правильным. В этой жизни Мо Жань решительно настроен сделать это надлежащим образом. Если он собирается жениться на Чу Ваньнине в третий раз, он собирается убедиться, что это будет союз, благословлённый всеми тремя царствами, каждым существом. Если он собирается сделать это правильно, сначала ему нужно официальное, довольно старомодное, традиционное предложение. Но в этом и заключается проблема: Мо Жань не знаком со свадебными традициями. Его мать никогда не выходила замуж традиционным образом, и, возвращаясь ко времени, когда он женился (дважды) в его прошлой жизни, он уже был императором мира совершенствующихся, и никто не осмеливался заставлять его придерживаться стандартов. Поэтому Мо Жань сообщает Чу Ваньнину, что он идёт в город, встаёт на свой меч и летит весь путь до Шу, приземлившись на пике Сышэн. В частности, в комнате Сюэ Мэна, где он сидит, занятый размышлением над скучными свитками главы ордена. Мо Жань запрыгивает через окно: – Йоу, Мэнмэн. Сюэ Мэн кричит. После того, как Сюэ Мэн успокоился («КАКОГО ХУЯ, ПСИНА?!»), после того, как Мо Жань искренне объясняет свои намерения, и после того, как Сюэ Мэн переживает остановку сердца, он кивает. – Очень хорошо, – говорит он, пытаясь сохранить спокойное выражение на лице так сильно, как только может. – Это ожидаемо после всего, что произошло. – Это не пойдёт тебе на пользу…унизить учителя, не придав ему…статуса. Сюэ Мэн выглядит так, будто собирается расплакаться. Мо Жань сожалеет о своём решении попросить Сюэ Мэна о помощи и раздумывает над тем, чтобы подождать полночи для появления сознания Тасянь-Цзюня, пока Сюэ Мэн не справится с этим. – Тем не менее! Ваши отношения могут быть необычными, но ты женишься на учителе надлежащим образом. Мо Жань сидит прямо: – Да. Пожалуйста, Сюэ Мэн, обучи меня тому, что я должен сделать. Сюэ Мэн торжественно кивает и заваривает им обоим по чашечке чая. – Ну, это список вещей, которые ты должен сделать…

***

Два дня спустя Мо Жань с корзинкой, полной вещей и товаров, направляется к лесной поляне позади их дома. По традиции, как Сюэ Мэн учил его во время длинной и тяжёлой лекции, предполагается принести помолвочные подарки семье невесты, чтобы попросить руки их маленькой капустки. Но дело в том…у Чу Ваньнина нет родителей, если не учитывать этого мудака Хуацзуя. Поэтому Мо Жань решается на вещь получше. Посреди поляны, где деревья стоят наиболее плотно, он встаёт на колени. – Я хотел бы официально добиться руки Чу Ваньнина в браке! – он заявляет пустому лесу. – Я принёс подарки! Лес остаётся таким же тихим. Это не имеет значения. Мо Жань достаёт содержимое своей корзины: выдержанное вино, традиционную свадебную выпечку (сделанную вручную, чтобы показать искренность его намерений), и наконец золотые слитки. Золотые слитки были раздобыты Тасянь-Цзюнем вчера загадочным образом, и Мо Жань не копался в воспоминаниях, чтобы увидеть, где он достал их. Обычно он возвращает золото, украденное другим его «я», но в этот раз оставляет всё, как есть. В конце концов это ради благой цели. Он искренне кланяется и закрывает глаза, усердно молясь освоих благородных намерениях, когда… – Спасибо, Мо-Цзунши! – пищат знакомые голоса. Мо Жань открывает глаза как раз вовремя, чтобы увидеть нескольких духов рисового пирога, хватающих его корзину и тут же убегающих. – Мы благословляем ваш союз с Шэнму Сяньцзюнем! – пищат они, а затем исчезают из поля зрения Мо Жаня. Ну, тогда это разрешает помолвку.

***

Следующая вещь, которую нужно сделать, чтобы благословить их союз – установить брачное ложе. Было легче сказать, чем сделать, потому что…потому что, ну, Мо Жань уже делит постель с Чу Ваньнином каждую ночь. Дело не в том, что он не может разобрать кровать и построить другую, – Чу Ваньнин точно будет упрекать его за расточительность, а злить Чу Ваньнина – последнее, чего он хочет. (Он пытался объяснить это Сюэ Мэну, но этот девственник, услышав слова «учитель», «кровать» и «я», закрыл уши руками и отказался слушать.) Ну, Мо Жань пытается. Чу Ваньнин не позволяет купить ему новую кровать, поэтому он просто устилает старую алым шёлком. Проходит три дня, когда Чу Ваньнин спрашивает его о новых простынях. Сознание Мо Жаня сейчас в руках Тасянь-Цзюня, и Тасянь-Цзюнь не лжец, как эта лживая шлюха, этот Мо-Цзунши. (Тасянь-Цзюнь честный и чистосердечный в отличие от этой псины!) – Оу, – говорит Тасянь-Цзюнь. Он смотрит на простыни. Он смотрит на ожидающего Чу Ваньнина. Потом он чувствует, что его накрывает волна вдохновения. – Это для воссоздания нашего прошлого, – торжественно произносит Тасянь-Цзюнь. Он объясняет, что в этой ролевой игре, он будет играть плохого, злого повелителя, а Чу Ваньнин его (добровольный) пленник с войны. Затем он хватает Чу Ваньнина и оскверняет его на красных простынях. Чу Ваньнин шипит, притворяется, что сопротивляется, но в конечном итоге соглашается с ролевой игрой. – Ах, ах! – он рыдает, когда Тасянь-Цзюнь трахает его, грубо и быстро. – Ты…Как ты осмелился…! – Ты мой, Бессмертный Бэйдоу, – шепчет Тасянь-Цзюнь, мрачно смеясь. – Всё под небесами принадлежит Этому Достопочтенному, и ты не исключение. – Я никогда не подчинюсь тебе…! Этой ночью Тасянь-Цзюнь и Чу Ваньнин тщательно проверяют алые простыни на прочность. Когда Мо-Цзунши возвращается после полуночи, остаток ночи он проводит, утопая в зависти.

***

И, конечно, Мо Жань никому не может доверять, даже себе самому. Накануне, когда он проснулся как Тасянь-Цзюнь, он подумал про себя: «Ёбанные традиции!» Тасянь-Цзюнь размышлял в его углу большую часть дня – почему он был императором мира совершенствующихся! Земля и моря принадлежали ему, и Чу Ваньнин всегда будет его человеком. Почему он должен искать благословения у неба и земли, когда боги и призраки и так трепещут перед ним? Поэтому, во время их шестого раунда за ночь, спустя долгое время после того, как они прекратили их ролевую игру в повелителя демонов и его пленника с войны, Тасянь-Цзюнь решает, что он сделает предложение. К чёрту эту псину-цзуши! – Чу Ваньнин, – хрипит Тасянь-Цзюнь в ухо Чу Ваньнину. – Ваньнин. Золотце. – Мо Жань, – скулит Чу Ваньнин, царапая пальцами спину Тасянь-Цзюня. Тасянь-Цзюнь шипит от этого чувства и прежде, чем он успевает подумать, слова сами срываются с его губ: – Скажи, что ты мой, – он требует, сильнее вжимая Чу Ваньнина в матрас. – Скажи, что ты выйдешь за меня. Скажи, что ты моя жена. – Ах, ах, да, я твой, – рыдает Чу Ваньнин. – Я выйду за тебя, я буду твоей женой. – Хорошо, – прорычал Тасянь-Цзюнь. Он поднял стройные бёдра Чу Ваньнина, усеянные любовными укусами, которые он оставлял на протяжении ночи, и практически сложил Чу Ваньнина пополам, почти со звериным рвением входя в него. И вот как в настоящее время Мо-Цзунши находится сидящим на кровати, рядом с оттраханным Чу Ваньнином. И читая записку от Тасянь-Цзюня. «ХАХА, ЛОХ!!» – читает Мо Жань нацарапанное Тасянь-Цзюнем послание. «Я СДЕЛАЛ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ВАНЬНИНУ ПЕРВЫМ, И ВАНЬНИН СКАЗАЛ, ЧТО ВЫЙДЕТ ЗА МЕНЯ. ЧУ ВАНЬНИН МОЙ. ХАХАХАХАХА.» Мо Жань заканчивает чтение тем, что сжигает записку.

***

Наконец, спустя дни подготовки, Мо Жань считает, что он готов. С остервенело бьющимся сердцем, потеющими ладонями и искренней улыбкой он идёт к Чу Ваньнину, вооружённый двумя свадебными нарядами и коробкой ювелирных украшений. – Мо Жань? – Чу Ваньнин смотрит на него поверх своих свитков. – Что это– Мо Жань встаёт на колено перед ним. – Мо Жань?! Что ты– – Учитель, – Мо Жань поднимает взгляд на Чу Ваньнина – его бога, его спасителя, любовь всей его жизни – и расплывается в самой мягкой улыбке. – Ваньнин...Чу Ваньнин…Ты выйдешь за меня? Чу Ваньнин молчит. – Я знаю…Я знаю, что у меня нет многого. Я знаю, что я сделал много вещей – и хороших, и плохих. Я знаю, что я подвёл тебя– – Никогда, – яростно прерывает его Чу Ваньнин, уставившись на него своими глазами феникса. – Мо Жань никогда не подводил меня. Мо Жань снова улыбается, демонстрируя свои ямочки на щеках. Как ему повезло, что среди всех людей именно у него есть такой бессмертный, что смотрит на него с такой сильной заботой, с такой сильной привязанностью, с такой сильной любовью? – Но я обещаю тебе, – продолжает он. – Я всегда буду любить и оберегать тебя, всегда буду рядом с тобой. Я никогда не причиню тебе боль, и я никогда не оставлю тебя одного. Поэтому, пожалуйста…Давай поженимся, Ваньнин. Пожалуйста, скажи, что ты будешь моим. Чу Ваньнин продолжает хранить молчание. Но Мо Жань терпелив – у него есть всё время мира, и Чу Ваньнин… Чу Ваньнин заслуживает того, чтобы подождать. Чу Ваньнин тянется, забирая вещи, которые держит Мо Жань, и аккуратно откладывает их в сторону. Затем Чу Ваньнин поднимает Мо Жаня обратно на ноги. – Дурачок, – язвит он. Но его тон заботливый и ласковый, и сердце Мо Жаня сразу смягчается. – Я уже твой. Всегда был и всегда буду. –….! – Мо Жань хватает Чу Ваньнина, сгребая его в объятия. Он чувствует себя таким радостным, как будто он может сделать всё. На пике счастья, он поднимает Чу Ваньнина к небу и начинает кружить его. – Мо Жань…! Опусти меня обратно! – Нет, – упрямо произносит Мо Жань. – Как моему человеку, тебе никогда больше не придётся ходить в своей жизни. Я люблю тебя, учитель. –…Я тоже люблю тебя…Если ты сейчас же не спустишь меня, я никогда больше не выйду за тебя! Мо Жань смеётся перед тем, как аккуратно опустить Чу Ваньнина на землю и нежно поцеловать его, снова и снова, пока солнце не сядет, а день не сменится ночью.

***

Свадебная церемония является великим торжеством, запланированным Главой Ордена Сюэ Цзымином лично. Сюэ Мэн сказал, что он сделал это только ради учителя, и чтобы не потерять лицо Главы пика Сышэн. Он притворился, что это не имеет большого значения, просто неизбежность – но, когда началась чайная церемония, и Мо Жань с Чу Ваньнином поклонились ему для благословения, он разрыдался. – Ты…Ты…ТЕБЕ ЛУЧШЕ ХОРОШО ПОЗАБОТИТЬСЯ ОБ УЧИТЕЛЕ, ПСИНА! – он кричит перед тем, как выпить чай. Который они ему предложили. – Конечно, – Мо Жань тянется и берёт ладонь Чу Ваньнина в свою, переплетая их пальцы вместе. Смущённая улыбка, которую ему посылает Чу Ваньнин, стоит всего в этом мире. Они продолжают церемонию, совершая три поклона небесам, земле и друг другу – и таким образом, они женаты. Чу Ваньнин теперь его, так же, как и он Чу Ваньнина. Толпа кричит. Среди праздничной красной ревущей толпы, плачущего Сюэ Мэна, всё, что Мо Жань видит – это Чу Ваньнин. – Ваньнин, – Мо Жань шепчет так, чтобы только он мог его услышать. – Я люблю тебя. –…Я тебя тоже, – Чу Ваньнин смотрит на него из-под своей свадебной вуали, и сердце Мо Жаня переполняется любовью к нему. – Я люблю тебя, Мо Жань. И до конца своей жизни, во веки вечные, они остаются такими – женатыми и счастливыми в своей любви.