С любовью по сезонам

Морозные недели миновали. Заспанные холмы снимали белые шубы, нагие горы острыми пиками пронзали облака. Журчали и разливались реки, по скалам текли серебристые ленты ручейков. Природа дышала освободившись от тисков мерзлоты. Но за пределами безмятежности все же бродила тревога. Когда вдали от дома, в чужих краях, даже запах свежей земли и первых цветущих растений не тот. Резкий и режущий нос, воздух колкий. Но солнца ореол грел одинаково, будь ты в Ро’оде или Эсшае, чем тешила себя Тисс. Стоя на террасе, потянула лицо в сторону лучей, согревала сердце грезами, что вот-вот прогуляется избитыми и знакомыми тропами королевства. Скорее бы. На спину легли чьи-то руки, погладили плечи. Девушка уловила ноты сладковатого ягодного аромата и расслабилась, откидывая голову назад. — Ты так вкусно пахнешь, что хочется съесть. — обернулась, целуя в щеку. Веллора весело хмыкнула, смело обняла за талию. Ее золотистые локоны щекотали шею. — Не дракониха, чтобы есть эльфов. — Мой не ест, ему больше овечки по душе. — Эта новость не может не радовать. Обе засмеялись, нежась в компании друг друга. Леди эя Эменлия… ее отдушина, покой, муза – женщина, с которой делила боли и утеху, радость и тоску. Единственное пристанище в злосчастной империи, события в которой стали настоящим испытанием для молодой чародейки. — Тебя что-то беспокоит? — поинтересовалась, дотягиваясь подбородком до ключицы. — Столько пережито, столько всего пройдено. Я боюсь неизвестности, как будут дела обстоять в дальнейшем. — она повернулась, встречаясь с понимающим взглядом. Зеленые глаза переливались, как роса на нетронутой луговой траве. Но блеск в них мерк, стоило задуматься о нерешенных вопросах. Еще эя Вэдтри корила себя за слабость, нагружая проблемами ту, кто не до конца оправилась после утраты. — Прости за это. Веллора промолчала, зарылась пальцами в волосы Тисс на висках, приблизилась и соприкоснулась лбами. Тело дало ответ, пульс ускорил свой бег. — Нет, дорогая. Страх – абсолютно нормальное явление, но не давай ему брать верх. Оглянись – эсшайская чародейка покоряет небеса Ро’од, летунья, бороздящая просторы верхом на существе из другого мира. Ты мост между нашими государствами, твоими руками строится новый союз. — на ресницах Тисс застыли слезы, одна скатилась по скуле и эя Эменлия поймала ее поцелуем, накрыла губы. — Держись, скоро вернемся домой. — Что бы я без тебя делала. — момент ласки прервал порыв ветра, девушки поёжились и поспешили обратно в дворец. Уже лишенные игривости шагали длинным коридором, обсуждали грядущее торжество. Из года в год Шианвэд гудел, пестрил букетами первоцветов – символы плодородия и пробуждения. Заливался смехом горожан, песнями бардов, словами поздравлений. Дети становились в круг и танцевали на площади, это отражало цикличность смены времен года. Столица веяла свежеиспеченным сладким хлебом – подаяние богам в знак благодарности за хороший прошлый урожай и на богатый будущий. На прилавках в каплях конденсата блестели налитые соком фрукты. Вечерами запускали фонарики в небо, освещая небожителям дорогу до земли. Также традиция подчеркивала единение с обитателями, скрытыми за грозовой завесой – их связывал огонь, однажды опустившийся в края Ро’од, и тем же путем вернувшийся к истокам. В Эсшае обычая придерживались иначе – на крыши домов цепляли фонари со светлячками, и ровно в полночь освобождали, чтобы те летели навстречу лесу. В этом заключалась идея перехода от темных зимних ночей к светлым весенним дням. Народ Ро’од забыл о невзгодах, забыл о минувшей трагедии, потере принцессы, коей суждено восседать на троне подле принца, а не быть отпетой на его родине. Помнили лишь те, кто пережил горечь утраты, и все еще искали виновника злополучного дня. Развлекаться казалось Тисс неправильным, пока убийца бродил безнаказанным. Но выражать недовольство недипломатично, как и вертеть носом при виде радостных местных. Смирилась, натужно натягивая дружелюбную гримасу. Незримая ладонь леди эя Эменлии всегда лежала на плече, а значит, чародейка находилась под ее защитой. Остановились возле покоев эя Вэдтри, стоило обсудить вечер в честь праздника. Девушки шептались у двери, уже прощаясь. — Император устраивает бал в честь Дня весеннего равноденствия. Конечно, больше инициативу в организации проявила Лаимир. Нужно потерпеть, будет шумно, много знати посетит мероприятие. Официально мы близки к переговорам и решении о мире, но неизвестно, что у тех на уме. — Мы не ударим в грязь лицом, но так хотелось бы их по уши искупать. Советница хитро сощурилась, усмехнулась. — Или в еду чего подлить? Не насмерть, так. Помучиться недельку другую от несварения желудка. — Ваше коварство, леди. — на секунду она задумалась, сколько крови имперцев пролила Веллора. Многие ли последнее, что услышали перед кончиной, это свист ее, летящих точно в цель, стрел. — Не прощаемся. — коротко поклонившись, эльфийки разминулись. Предстояло подготовиться к вечеру лицедейства, лести и лжи. Сумрак окрасил горизонт синими оттенками, засиял россыпью звезд. С помощью магии на территории дворца замерцали оттенками радуги уличные фонари. На входе приглашенных встречала арка из зеленых вьющихся растений, ленты и цветы окутывали высокие колонны, гирлянды ивы развесили на окнах. Музыка дополняла композицию, ненавязчивая игра струнных инструментов отражалась от каменных стен. Императорский дом наполнился гамом – сотни голосов прихожан, цокот каблуков и хохот. В нарядных костюмах и платьях, с плетеными косами и высокими прическами гости пришли воочию лицезреть наряженные императорские владения, разбредались по залу, толпились возле бокалов с вином, шли к фуршету. Царящая атмосфера пиршества могла вскружить голову, но не Тисс. Она силилась во всей суете уловить силуэт Веллоры, ведь рядом с ро’одской свитой чувствовала себя ягненком, угодившем в лисью нору. В их речах скрыты помыслы похуже острых кинжалов, пускай и демонстрировали снисходительное дружелюбие. То комплимент бросят, то улыбку пошлют, то напрямую скажут о своих намерениях. “Не желаете скрасить мое одиночество по окончании вечера? Больно вы мне симпатичны” — сам развлекайся. А скучно, мой дракон случайно хвостом столкнет с обрыва. И полакомится заодно. Мысль эя Вэдтри позабавила, наглому воздыхателю отказала в почтительной форме, хотя и в мыслях звучала более грубая формулировка. Незнакомые лица сменялись узнаваемыми, с кем-то даже была рада повидаться. Лорд со Генэш рассказывал о планируемом вылете, как вдруг запели мелодию, зазывающую пуститься в пляс. Яркие юбки закружились по бальному залу, хлопки и топот разносились по всему помещению. Быстрый ритм и резкие движения, шумом провожали зиму, гнали, чтобы та передала природу на заботу весне. Пробудили бьющие из гор родники, стряхнули остатки снега с ветвей елей, разбили кромку льда, что покрывал озера. Так в сумасшедшем вихре, меняясь взглядами, наконец увидела ее. В бирюзовом шёлке грациозная фигура, будто волна плыла от одного партнера к другому. Танец нельзя назвать отпускным, развязным – каждый поворот тела отточенный и плавных, но присутствовала в них хищная натура. Немым криком она обращалась:“Смотрите! Сейчас вы не сводите взор, а когда-то служили мне мишенью. Среди вас есть предатель, убийца дорогой моему сердцу племянницы. Будь я осведомлена, кто ты, пополнила бы коллекцию очередным умертвленным имперцем”. Голубая ткань широких рукавов взметались ввысь крыльями сизоворонки, блондинистые локоны падали на оголенные лопатки. Зона декольте наоборот скрывала пышную грудь, подчеркнутую золотистыми узорами. Чародейка, очарованная красотой, застыла на месте. Мимика передавала тот спектр пережитых эмоций, что не принято озвучивать в приличном обществе. По позвонку пробежался жар, девушка испытывала возбуждение, сравнимое с тем, что навещало после восполнения энергии. Не вовремя. Тисс отвлекли, принц Тай протянул раскрытую ладонь, приглашая на танец. — Позволите, леди эя Вэдтри. С вас тут глаз не сводят, думаю, почему бы не дать повод позавидовать. Да и от отца вас уберегу. — Уверена, не только я краду внимание достопочтенной публики, но и другие дамы им не обделены. А уважаемому императору следует сопроводить ту, что готова с ним станцевать. Еще ноги оттопчу, и признаться… — Прошу простить, Ваше Высочество. Но леди обещала танец мне. — горячие пальцы бережно сомкнулись вокруг её кисти. Не успела замешкаться, как Веллора мягко взяла ее под локоть и натянуто улыбнулась принцу. Губы эя Эйни превратились в тонкую полосу, но затем мужчина переменился. Ухмыльнулся, коротко поклонился и медленно удалился. Похоже, личные догадки о взаимной симпатии двух эсшайских эльфиек, верны. Да и слухи ползут по столице, как мрачные тени по уголкам замка. Но какое дело до них влюбленным, нашедших друг друга в диком круговороте народностей, что вертелись по центру, сродни заведенному механизму. И лишь между ними повисла безмятежность, контрастирующая на фоне происходящего. Они вальсировали менее импульсивно, общались, осуждающе поглядывая по сторонам. — В Эсшае весну встречают не так бурно. А здесь ополоумели, или пьянят крепкие медовые наливки? — негромко съязвила Тисс своей спутнице, чтобы никто не подслушал. — А я предупреждала. Ха-ха! Ро’од гуляет, как в последний раз. — Бедные драконы, летуны по утру будут хмельным духом травить. — Ох, пол империи измучается от похмелья. Так в кураже замешался трепет, касания хаотично падали на спину, на талию, и все спускались ниже. Затерялись во власти ласки, увлеклись и здешняя суматоха походила на буйный ветер. Хотелось спрятаться и согреться наедине, нежась в объятиях сплетенных тел. Без лишних фраз, эсшайская советница повела эя Вэдтри прочь от толпы. Опомнилась эльфийка, когда захлопнулась дверь, ведущая в ее покои. Губы накрыли поцелуем, почти выбивая почву из-под ног. Веллора притянула лицо Тисс к своему, прижала чародейку к стене. Сладостный, как спелый плод, поцелуй, им упивалась, вбирая без остатка. Язык лучницы прошелся по небу, уверенно и настойчиво, что воздух со стоном удовольствия покинул легкие. Кончики пальцев нашли завязки корсета, ловко распутали, освобождая грудь. От прохлады горошинки сосков затвердели, девушка скользнула по ним жарким дыханием. Мучаясь от нужды оказаться ближе, так же иступлять и испытывать в агонии, чародейка потащила не менее разгоряченную спутницу на хлопковую постель. Дорогие ткани пали на пол, теперь предстали обнаженными. Сидя напротив, изучали участки тела глазами, а после – поцелуями. Ключицы, грудь, выступающие ребра, плечи, изгиб шеи. Кожа обеих запечатлела труд, приложенный для достижения целей. Ожоги или затянутые раны Тисс, белые полосы шрамов Веллоры, побывавшей ни в одном бою. Это история женщины, чьи руки запятнаны кровью, в зрачках отпечатался страх и ненависть, скованный в нефритовых кольцах радужек. Эя Вэдтри без стеснения вела кистью к влажным складкам ее лона, для большего удобства, уложила эльфийку на кровать, расположилась сбоку. — Ты невероятно красивая. — сказала томно на выдохе, дотрагиваясь клитора леди эя Эменлии, зубами прикусила мочку уха. — Ох… — стенания зависли в темноте. Веллора заерзала, ногтями царапала изголовье кровати позади. Самое прекрасное зрелище наблюдать, как любимая изгибается, веки дрожат, ступни сминают простынь. Разделенные расстоянием, мечтали свидеться вновь. Слышать свое имя, произнесенное родным голосом, перекидываться взглядами, делиться размышлениями – все мелкие взаимодействия, по которым вдали оставалось отчаянно скучала. Поцелуй, как оберег, на гладкой щеке и редкие письма, что перечитывала, воображая приватные беседы. Полная луна нарушала близость, подсвечивала два силуэта. Лучница, уже будучи на грани неги, притормозила чародейку. — Что-то не так? — спросила, удивленно глядя. — Нет, просто теперь моя очередь. Она ловко вывернулась и нависла над Тисс, поцеловала в солнечное сплетение, на коже выступили мурашки. Кулон эя Эменлии охладил подтянутый живот, впадину пупка, губы вели дорожку все ниже, пока не сомкнулись на сплетении нервов и импульс пробежал по позвонку. Эсшайка вскрикнула, приподнялась на локтях, чтобы наблюдать за стараниями доставить ей удовольствие. Когда обе изрядно устали подталкивать друг друга к краю, Веллора оседлала бедра Тисс. Трение нежной кожи, мягко и не спеша, потом наращивая темп. Пульсация все учащалась, напряжение достигло критичной точки и окутало дрожью, сваливая обессиленных девушек на мокрую постель. Тишину, нарушаемую биением сердец, прервала эя Вэдтри. Пока лежала на предплечье эльфийки, взор ее прикован был к украшению на шее лучницы. Маленькие камушки отражали бледный лунный лик. — Ты любила мужа? — Уважала. — вяло пробормотала эсшайка, едва приоткрывая веки. — Мой интерес к мужчинам мерк с каждым прожитым годом. Я слишком была занята политикой, чтобы обращать на это внимание, личные связи всегда уходили на задний план. Давала себе волю задуматься, так всегда вопрошала, а зачем я с ним живу? Он был опорой и его смерть, безусловно, меня пошатнула. Однако большего сказать не могу. — она в упор посмотрела на Тисс. — А ты когда-нибудь любила? — Нет, но сейчас, кажись, впервые испытываю это чувство. — откровения сами вырвались наружу, надоело молчать об этом. Смерть почти хватала и забирала в свои владения, риск быть ею плененными крайне велик, и откладывать признания на неопределенное будущее, совсем глупо. Веллора улыбнулась, притянула эя Вэдтри еще ближе, зашептала на ухо. — Тогда мы его разделим на двоих. Уснули по утру, когда солнце вышло из-за гор, карабкалось по небосклону и пачкало облака малиновыми красками. На веточках плодовых деревьев, словно коконы бабочек, распускались пушистые цветки. Птичья трель звучала отовсюду, неслась по воздуху с весенним теплым ветром.