Та самая метка

      Проносясь сквозь ночные пейзажи, чёрный внедорожник мчался по трассе. Времени мало, чтобы не перехватили, не заметили, нужно прибыть в место назначения в самые кратчайшие сроки.       Намджун сидел на переднем сиденье, наблюдая в зеркало за спящим позади омегой. Его невинное лицо, белокурые волосы, нежный запах ванили — это всё заставляло сердце стучать быстрее, не похоть, нет, жажда убить, наказать, жажда смерти.       Капельки пота стекали по вискам, дыхание постепенно ускорялось. Дела очень плохи, альфа понимал, что что-то не так.       Через пятнадцать минут ваниль проникла в каждую клеточку организма, насытила лёгкие. Клыки прорезались, глаза чернели, а вены на руках становились больше. Гон.       Совершенно не по графику, неожиданно и с большой скоростью прогрессии. Намджун понимал, ещё несколько минут, и сознание начнёт покидать его. Он убьёт Чимина без сожалений.       Единственное правильное решение пришло в голову неожиданно, возможно, этот росток здравомыслия посадил в его голову именно тот альфа, которому он звонил прямо сейчас.       — Помоги мне, найди меня, сейчас. У меня гон, я еле держусь, — дожидаться ответа надобности не было. Намджун знал — ему помогут. Это тёплое чувство надёжности грело сердце.       Остановив машину на обочине, он вышел и отошёл подальше. Чтобы как можно меньше вдыхать раздражающий аромат, иначе не выдержит.       Охрана остановилась за ним. Попробовав узнать, в чём причина и какие дальнейшие действия, но в ответ услышали только грозный рык со словами: сесть в машины и не высовываться.        Как и ожидалось, через двадцать минут на горизонте показался пикап. Из него выбежали двое знакомых альф.       — Эй, Джун, ты как? Ты слышишь меня? — Джин бил по щекам Намджуна, что успел облокотиться о дерево, и старался прикрыть нос своим рукавом. Это были последние минуты осознанности. Несколько раз он срывался к машине, но останавливался в последнее мгновение. Он человек, он обещал держать себя в руках. Услышав знакомый голос, пульс ускорился. Внутренний альфа заинтересовано поднял уши. И взял контроль в свои руки. Схватив за шею опешившего Сокджина, он притянул его к себе, зарываясь носом в запаховую вену. Приятно. Запах лимона успокаивал, глаза прикрывались, от нужного феромона захотелось спать.       — Чёрт, какого хуя вообще? — Джин опешил от таких действий. По правде говоря, подбегая к альфе, он приготовил нож. Ведь знал, ведь даже видел эту особенность Намджуна, его гон — это жажда смерти, насилия, жажда крови и повиновения, но видеть доминантного, сильного альфу, обнюхивающим твою шею, притом тихо и томно вздыхающего, было крайне неожиданным. — Давай, дружок, вставай, пошли в машину, — взяв за плечи Джуна, он поднял его с земли и потащил в сторону пикапа. — Хоуп, помоги мне, этот шкаф фиг сдвинешь с места, — но вот что было ещё более неожиданным: как только тот подошёл к альфе с другой стороны, Намджун моментально подобрался и грозно прорычал, показывая красные, горящие огнём глаза и выпуская ещё большую порцию феромона.       — Блять, Джин, походу, ты его сучка, и он не разрешит никому ближе подойти, — Хосок не упустил возможности подколоть друга, приглушая смех своим кулаком. Только вот Джину не до смеха. Опуская ещё раз свой взгляд на Намджуна, прижимающегося к нему ещё крепче, обнимающего его талию и обнюхивающего все доступные участки кожи, он начинал понимать: впереди чертовски тяжёлая неделя.       — Хосок, вези Чимина в аэропорт, вместо Намджуна ты будешь сопровождать его. Веди себя осторожно, омега чертовски разбит, а после пробуждения будет ещё и напуган. Введи в курс дела родителей Юнги и позаботьтесь о мелком.       — Ты хочешь остаться с Джуном? Серьёзно?       — Он позвонил мне, сдержался, не тронул никого. Теперь я обязан о нём позаботиться.       — Будь осторожен, чувак, он зверь. И не забудь, в среду нужно отвезти еду.       Джин просто кивнул, он не боялся, этот зверь сейчас походит больше на ребёнка, нуждающегося в заботе и ласке. Ведь в этом есть доля правды, Намджун никогда не знал любви, он не умел ничего, кроме как убивать и не чувствовал ничего, кроме ненависти. Намджун впервые доверил кому-то себя, и Джин не может его предать.       Усадив альфу на пассажирское сиденье пикапа, подумал с минуту, что делать дальше, повёз его к себе домой, по пути позвонив Юнги и своим людям, сообщая о непредвиденной смене планов.

***

      Случилось так, что среди всей так называемой команды в строю остался только Юнги и его новоиспечённый ручной пёс, Чонгук. Так он его прозвал, за глаза, конечно.       Тот хорошо выполнял поставленные задачи, стараясь контролировать себя и свои действия.       Хотя удержаться и не избить найденного омегу Ким Джисона, что на деле оказался Чон Джихэном, сукой Ли Чана, он не смог. Но это даже пошло на пользу, ведь после сломанного третьего ребра, носа и пары пальцев на руке, приправленного сверху правильными словами Юнги о его дальнейшей судьбе, Джихэн охотно открыл рот и рассказал много интересной информации.       О том, что был подослан Чаном специально с целью убедить Тэхёна в существовании фантастической истории исцеления при помощи так называемого ритуала «Вырывания проклятой метки», что согласился перед этим лечь под Намджуна для убедительности сказки. Все эти слова вызывали в Чонгуке всплеск ярости, его омегу водили за нос, держали за идиота, обманывали. Он отомстит каждому, не даст возможности на спасение.       Весь дальнейший диалог вёл исключительно Юнги, запрещая касаться омеги. Он вытащил все нужные факты, узнал всю известную омеге подноготную и только после этого сказал долгожданное: «Можно», неторопливо покидая здание. Что происходило с тем омегой, он не знает, слышал лишь крики, но это уже не волновало. Чонгуку нужно было дать возможность выплеснуть эмоции и агрессию, иначе толка бы от него не было.       Через час Чонгук сел в машину к Юнги, его одежда была в крови, дыхание ускорено, костяшки рук кровоточили, феромон ощущался с привкусом агрессии и злости, но постепенно стихал. Повернувшись на заднее сиденье, он, взяв свой рюкзак, достал оттуда футболку. Это небольшое количество ткани отдавало лёгким шлейфом жасмина, она принадлежала Тэхёну. Нежно зарывшись в неё носом, Чонгук закрыл глаза и глубоко вдохнул. Призрачное присутствие пары рядом успокаивало, сердце начинало биться реже, дыхание восстанавливалось.       — Ты грохнул его? — тихо спросил Юнги, заводя мотор.       — Ты же сказал: не убивать. Он дышит, но мне жаль, жаль, что вся проделанная Тэхёном работа — восстановить это ебаное тело — насмарку.       — Всё так, ты забрал то, что тот получил незаслуженно.       Чонгука интересовали ответы, он находился всё это время в каком-то замкнутом круге, метался, как белка, пытаясь найти омегу, Ли Чана, но совершенно не понимал логики этой компании: что они делают, каких действий придерживаются. Постоянно к чему-то готовятся, но ничего толком не предпринимая.       — Что дал этот омега? Он говорил какой-то бред: про друзей Чана и его дела. Я ничего не понимаю. У вас столько людей в подчинении, оружие, своя военная база, хоть танком к нему едь. У вас снайперы, киллеры. Вы можете убить его в два счёта, я не могу понять, зачем всё это?       Юнги, не поворачивая голову в сторону Чона, вёл машину и курил сигарету, выпуская дым в открытое окно.       — В этом и есть твое отличие от Тэхёна. Истинность — это слияние двух противоположностей, что будут дополнять друг друга, в целом создавая идеальный тандем. Ты силён, прыток, сообразителен, вспыльчив, но совершенно не дальновиден. Тэхён же, в свою очередь, спокоен, рационален, слаб в какой-то мере, но чертовски умён. Он думает на пять шагов вперёд. Власть, сила Ли Чана заставляет идти за ним сотни людей. Они подчиняются ему, уважают, как лидера. Такие же люди есть и у меня, у Намджуна, у Джина. Если мы просто ликвидируем Чана, начнётся бойня. Ты не понимаешь этого, за своего хозяина они будут мстить, не разбираясь, кто прав, а кто нет. Погибнет очень много людей, Тэхён это понимал. Это первая причина, вторая — убивать слишком легко, нужно заставить понять, прочувствовать ту боль, что он принёс. Месть — то блюдо, что подают холодным, ты слышал? Конечно, нет. Чонгук, ты читал «Граф Монте — Кристо»?        — Серьёзно? Поговорим о литературе? — Чонгук вопросительно выгнул бровь, не понимая, в какое русло идет разговор.       — Ещё бы, основа основ холодной и выдержанной мести. Тэхён почерпнул оттуда очень нужную информацию. Первый пункт мести: «Разорить врага». Дальше идёт «Театр», книга номер два, я не читал тоже, но Тэхён сказал, что только полный профан не читает мировую классику, но да ладно. Пункт номер два: «Разрушьте его карьеру». И самое вкусное, как для меня, роман «Страсть новой Евы». Иначе говоря, третий пункт мести: «Заставить так же страдать».       Сейчас Чонгук, скорее всего, словит нервный тик, ожидая хоть какого-то объяснения, а в итоге получив лишь краткий курс по истории литературы. Не понимая, что нужно делать: плакать или смеяться, или врезать Юнги, который захотел с ним играть в идиота.       — Выдыхай, малой. От напряжения даже феромонами своими вонять начал на всю машину. Я отреагировал так же, когда он начал это всё выкладывать. Намджун вообще накинулся на него, говоря, чтобы тот, червь книжный, топал в библиотеку и не лез во взрослые дела. Но на деле, всё намного глубже. Вся сила Ли Чана держится на его связях и доверии с правительством. Тем нужно иметь своего человека на улицах, иметь возможность контролировать количество изготовления наркоты и оружия. При этом забирая жирный кусок прибыли себе. Проще говоря, все их доверительные отношения держатся на бабках. Значит, что нужно сделать? Нужно это доверие разрушить. Ради этого я отдал практически весь свой капитал, оставляя немного, что перевёл на счёт Чимина.       Чонгуку бы диктофон включить, да переслушать всё пару раз, ибо голова сейчас лопнет от полученной информации.       — Ты что сделал? Причем тут твои деньги и деньги Ли Чана?       — Мы создали левый счёт на имя Чана, кинув на него очень крупную сумму. Затем подкупили людей в разных структурах, государственных и среди улиц, чтобы те пустили слух, что Чан делиться не хочет, подгребает всё к своим рукам, общак не делит, что такой вот он недобросовестный человек. После чего с помощью друзей Намджуна за рубежом мы тайно провезли партию оружия, довольно крупную. Провезли тайно, а вот продали открыто и громко, от имени того же Ли Чана, а вырученные деньги так же легли на тот, созданный нами счёт. Наверху уже знают, что оружие было продано, зафиксировано, но денег нет. Они поднимают шум, недовольство и недоверие к Ли растет в геометрической прогрессии, как бы тот ни пытался оправдываться. Он всё понимает, но на каждый его довод мы кидаем только больше денег на его счета, подставные, личные — уже не важно. Мы сжираем его, разоряем тем, что даём деньги. Утратив поддержку со стороны правительства он станет обычным бандюком, многие отвернутся от него. Ибо в нашем мире честность перед своими людьми, честность в бизнесе — это самое важное. Он лишится авторитета, его карьера начнет катиться к чертям, а когда люди Намджуна, да и сам Намджун, начнут забирать свою корону и свои улицы, это будет ключевой момент. И дальше остаётся третий пункт. Нужно заставить его прочувствовать всё, что чувствовал Тэхён. Он должен ходить по улицам, оборачиваясь, он должен бояться каждого шороха, каждого шага, должен утратить смысл жизни, он должен ждать, что за ним придут. И уж поверь, мы придём.       — Твою ж мать… да вы…       — О нет, Чон, не мы, а он. Всё до мельчайших деталей придумал Тэхён. Открытие счетов, фейковые документы, поставки, доносы на верх. Он чёртов гений, психолог, аналитик и хуй знает. Характер сучий, но вот мозг золотой.       Чонгук тоже не дурак, он понял весь план, это действительно хороший план, эти люди работают вместе так слажено, подобно швейцарским часам. Не понятно только одно: если всё так прописано наперёд, если есть поддержка со стороны друзей:       — Юнги, в это всё вышесказанное не вписывается его смерть, ты не думаешь? Это глупо…       Юнги понимал смысл этих слов и видел эти всё ещё красные глаза, они не меркнут, альфа находится постоянно в состоянии боеготовности мстить за своего истинного. Юнги не спеша поднял свою руку и положил на плечо Чонгука, слегка сдавливая. Он чувствовал, что дать хоть небольшую поддержку сейчас — правильно.       — Послушай, Чонгук, поучись у своего истинного умению шире смотреть на ситуацию, подключая к этому только холодный разум и отключая эмоции. Очень полезный навык.       — Ещё больше можешь налить неопределенности в свой ответ?       — Могу. Мин Юнги всё может, знаешь ли, — потрепав Чонгука по волосам, он усмехнулся и снова закурил сигарету, слишком уж стало эмоционально, альфа такого не любит.       — На каком этапе сейчас вы находитесь?       — Вчера его вызывали снова на ковёр, я думаю, это в последний раз, они не верят ни единому его слову. Его люди тоже начинают шептаться, приходит время Намджуну вступать в игру, только вот эта скотина решила, что для гона сейчас лучшее время. Но это не страшно, за эти дни закрепим только появившиеся мысли в головах его банды.       — Почему Намджун, а не ты? Ты тоже сильный альфа, ты тоже занимался тем же, что и он.       — Я, Чонгук, должен платить по счетам. Я говорил тебе, что каждого из нас изменили эти полгода. Я получил второй шанс в виде того придурковатого истеричного блондина ванильного, я этот шанс терять не хочу. Занимаясь тем же, что и раньше, я подставляю Чимина под удар, каждый мой конкурент будет знать, что он — моё слабое место. Я не хочу. Намджун же более сильный и более целеустремлённый, за ним идут его люди, какой бы мразью он ни был. Хотя, знаешь, что-то мне подсказывает, что после его возвращения улицы изменятся тоже.       — Тэхен… это часть плана? Он ведь… жив?       — Ты спрашиваешь или утверждаешь, Чонгук?       А Чонгук молчал. Так как, чтобы ответить, нужно понять сначала для себя. До этого дня он был потерян, дезориентирован, не знал, куда двигаться, но теперь он знает ответ, если Тэхён жив, он должен придерживаться его плана, и он себя обязательно покажет. Если Тэхён мёртв, он выполнит его последнюю волю, он отомстит за своего мальчика.