Та самая метка

      — Папочка, что с тобой? Тебе больно? — ребёнок испуганно смотрел на папу, стоящего в ванной и вытирающего кровь со своего лица. Он привык к синякам, которые папа «случайно» ставил себе, но кровь видел впервые.       — Всё хорошо, детка, случайно порезался. Ты же знаешь, твой папочка такой неуклюжий, иди в комнату, закройся и ложись спать, одень наушники и включи новую запись, я скачал тебе сказку, тебе понравится, она про драконов.       — Папа, пойдём со мной, хочу спать на твоих ручках, пожалуйста.       — Милый, я должен поговорить с отцом, так что не жди меня, уже поздно. Иди скорее в кроватку. Я люблю тебя, сыночек, ты же знаешь? Люблю сильнее всего на этом свете, — мужчина прижал к себе ребёнка и поцеловал того в лоб, оставив после себя кровавое пятно.       — А как же мой братик? Ты его тоже любишь? — ребёнок ткнул пальцем в папин уже большой живот. На что папа в ответ опустил рубашку ниже, пытаясь скрыть то, что скрыть уже не получалось.       — Тебя я люблю сильнее всего, ты моя душа.       — Я тоже тебя люблю, папочка, ты у меня самый лучший!       — Всё, теперь идём в спальню, — мужчина отвёл сына в комнату. Провёл ритуал, который проводил каждый вечер последние полгода: приготовил детский рюкзачок с едой и водой. Заряженный мобильный телефон, спрятанный под подушку, с номером полиции на быстром наборе. Рассказал в сотый раз, что нельзя открывать двери ночью, как бы в неё не стучались. Открыть можно только при определённом сказанном шифре, которые знали только они двое. Поцеловав сына в последний раз, мужчина вышел из комнаты и стоял рядом, пока не убедился, что замок изнутри щёлкнул.       Дальше, набрав воздуха в грудь, нужно было идти туда, куда не хотелось идти, туда, где уже ждут.       — Хван… — омега вошёл в гостиную, увидев своего мужа, который сидел в кресле и опустошал уже не первую бутылку виски.       — Что, уложил своего отпрыска, сука? — альфа поднял глаза на своего мужа, глаза были налиты пренебрежением и ненавистью. Он встал с кресла и на едва держащих его ногах подошёл вплотную. Провёл ладонью по щеке, а второй рукой погладил живот, а через мгновение нанёс кулаком сильный удар по этому же животу, на что омега свалился на пол и, громко скуля, лёг в позу эмбриона, пытаясь спрятаться.       Но это не помогло, уже ногой альфа нанёс второй удар по животу и, схватив кричащего омегу за волосы, потащил к дивану.       — Не ори, шлюха, иначе я тебя пристрелю. Раздевайся! Живо! — альфа швырнул дрожащее тело на диван, начал срывать одежду, разорвал рубашку и стянул штаны вместе с бельём. — Ты такой уродливый с этим пузом, — плюнул омеге в лицо, после этого нанеся ещё пощёчину.       — Пожалуйста, не нужно. Ты же обещал… обещал не трогать дитя, дай мне уйти, ты никогда нас не увидишь, я подпишу все бумаги, что скажешь, — дрожащим голосом он пытался достучаться до холодного и разбитого сердца мужа. Живот болел, ребёнок внутри притих, ещё не родившись, познавал всю боль и ужас этого мира.       — Ты ещё смеешь защищать ЭТО? Что, тварь, так хочется родить этого уродца, хочется, чтобы он был похож на того альфу, перед которым ты расставлял ноги? Или хочешь, чтобы был похож на тебя? Стал такой же шлюхой? — альфа начал расстёгивать ремень на своих брюках, неотрывно наблюдая за дрожащим и плачущим телом на диване, который когда-то был его любимым мужем, но всё меняется. Любовь проходит, предательство заставляет сердце замёрзнуть навсегда, лишившись чувств и здравого смысла.       — Ты мне за всё ответишь, я тебя так легко не отпущу. Нравится трахаться? Без проблем, муженёк, я тебе это устрою.       — Прошу, Хван, ради всего, что между нами было, пожалуйста, не нужно, — омега кричал, пытаясь встать, но выхода не было, он знает, входные двери напрочь закрыты, он не сможет сбежать, а если и сможет, никто ему не поможет. Влиятельный муж, и он, из простой семьи, без связей и имени, он никто, ему не поверят, не поймут. Всё что остаётся — это терпеть, ради сына, ради его будущего.       Альфа, проигнорировав все крики, перевернул омегу на живот, силой нажал на поясницу, придавливая сильнее, чтобы было больно, чтобы та тварь внутри сдохла. Омега под ним кричал, извивался, старался вырваться из крепкой хватки, за что получил ещё несколько ударов по спине и животу.       — За каждый твой крик, за каждое твоё слово я буду бить, и у твоей твари всё меньше шансов родиться.       И омега замолчал, прикусив нижнюю губу до крови. Было больно, было страшно. Да, он заслужил, предал, изменил, наказание понести должен, но ребёнок ни при чём, больно от мысли, что создание внутри него никому не нужно.       Резкая боль заставила скулить, сдержать крик было очень сложно. Альфа, схватив его за волосы, резко вошёл, сразу начиная двигаться быстро и грубо. Внутри всё дрожало, живот болел и сжимался в спазмах. Задний проход жгло, обжигало горячей кровью, что стекала по бёдрам. Ужас охватил сознание, в голове промелькнула мысль, что вот он, последний день его существования, лучше смириться, лежать неподвижно и ждать своего конца. В голове стоял звон, от дикой боли сознание начало покидать тело.       — Папочка… — звук слышался приглушённо, будто галлюцинация. Омега подумал, что это звучит лишь в голове, но через мгновение он повторился вместе с всхлипом, с трудом приоткрыв глаза, он увидел то, что видеть не должен был. Его сын, его маленький, единственный любимый альфа, стоял на лестнице и плакал, смотря на то, как его папу жестоко насилуют.       — Нет! Чан, беги! Убирайся отсюда, закройся! Быстро! — омега кричал так отчаянно и громко, срывая голос. Его сын не должен видеть, не должен быть там. Не должен смотреть глазами, наполненными страхом и ужасом.       — Нет, сынок, оставайся, понаблюдай за тем, кто твой папаша, какая он шлюха. Он променял тебя, променял меня, всю нашу семью на член, променял любовь к тебе на эту тварь в его животе. Он пал так низко, посмотри, нравится тебе видеть его нутро? Он родит и бросит тебя, бросит всех. Но я не дам ему это сделать, я убью его раньше. Я сделаю ему больно так, как он сделал больно нам, — альфа продолжил вбиваться в омегу, нанося удары, всё тело покрылось ссадинами, ягодицы и бёдра залились кровью. Омега уже не сопротивлялся, сознание покинуло его, а ребёнок внутри ожидал своего конца.       Чан быстро поднялся в свою комнату и сделал то, чему его учил папа: в случае опасности нужно звонить в полицию. Через пятнадцать минут отряд и скорая помощь уже были у дома. Они задержали насильника и забрали практически бездыханное тело омеги.       Пришлось делать экстренное кесарево сечение и на удивление всех врачей, ребёнок был здоров, чего не скажешь про его папу.       За жизнь омеги боролись ни один месяц, его изувеченное тело было лишь частью проблемы, ведь больше всего пострадала его душа и разум. Через долгих четыре месяца он был выписан из больницы. Но легче не стало, принять младенца было адски тяжело, он ненавидел его и ненавидел себя за эти мысли. Ненавидел себя, что такой неправильный, что всё испортил своими руками. Начал пить, мешая алкоголь с наркотиками, падая с каждым разом всё ниже и ниже.       В одну из очередных ночей, когда маленький омега разрывался в кроватке от голода, он не выдержал, схватил этого ребёнка и отнёс под двери местного приюта, после чего сбежал.       Думал, что сбежит от всех проблем, сможет начать новую жизнь вместе со своим единственным любимым сыном.       Но тот не вызывал прежних чувств, мир вокруг терял цвета, терял смысл. Казалось, сознание полностью погрузилось во тьму, из которой можно было выбраться, да только некому было протянуть руку помощи.       В очередной день, запивая антидепрессанты алкоголем, он наконец-то нашел выход. Выход, лишивший его боли навсегда. Взяв галстук уже бывшего мужа, он повязал его на люстре, которую так трепетно когда-то выбирал для детской, и повесился на глазах у кричащего от ужаса сына.       Эта картина навсегда запечатлелась перед глазами у малыша Чана. И мысль о том, что папе было очень больно, папу обижали и папа заболел, и всё из-за того братика. Тот братик убил папу, тот братик лишил Чана семьи и любви, тот братик заставил расти в детском доме. Тот братик должен быть наказан, должен мучиться так же, как мучился его папа, тот братик так же должен не захотеть жить.

***

      — Говори, — мужчина сидел в машине с тонированными стеклами, закуривая сигару.       — Мы узнали, что он жив. Его покрывает Мин Юнги. Его охрана повсюду. Мы пытаемся выяснить их местоположение, но они постоянно передвигаются.       — Шуга… время идёт, а он не умнеет. Найдите его омегу, через него мы получим всё, что нам нужно, — воспоминания о Шуге давались мужчине сложно, так как они заставляли проявлять эмоции, чувство ненависти застилали обычно холодный разум. А рука моментально потянулась к кольцу на безымянном пальце.       — И ещё одно, наш человек из военных доложил, что они были у них в штабе, скорее всего, пытаются работать вместе против Вас, Господин. Мы усилим охрану, но советуем всё-таки покинуть город сейчас, так как Вас ищут ещё люди Намджуна, слишком опасно.       — Нет! Я и так слишком долго ждал. Я готов к этой войне. Моих людей больше, мы сильнее и влиятельнее, то, что мы победим — очевидно. Сейчас главное, чтобы вы все действовали чётко по плану. Найдите Кима и его дружка, они мне нужны живыми. Пора нам поговорить.       — Да, Господин.       — И скажи мне, что насчёт того альфы из «Изумруда»?       — Мы нашли его, за ним ведётся наблюдение. Я не думаю, что они близки, метки на нём нет, телефон пробили — там чисто, они не встречаются, общих знакомых тоже нет. Да и не из простой семьи он. Это династия Чон.       — Отлично, так даже интереснее. Старик Чон, давно пора показать ему место на пенсии, у меня появилась новая идея. Это сработает в нашу пользу. Сделайте так, чтобы они встретились. Неважно как, но они должны сблизиться, — новая мысль в голове заставила улыбку появиться на лице. Это отличный шанс для ещё одного ножа, который будет вставлен в сердце. — Ваше новое задание: заставить Кима влюбиться в этого Чон Чонгука, мне плевать, как вы это сделаете, но действуйте аккуратно, никто не должен догадаться.       Получив новое задание, второй мужчина покинул машину, а первый, наконец, выдохнул, расслабляясь от осознания, что уже близок, наконец-то его план, составленный многие годы назад, приходил в действие, наконец-то все те, кто сделал больно ему и его семье, понесут наказание. Он заберёт всех близких людей Кима, накажет всех, а сам будет наблюдать за тем, как тот будет увядать, за тем, как смерть ему покажется лучшим вариантом.       — Папочка, скоро я отомщу за тебя.