Та самая метка

      Тьма и навязчивый запах сырости — это первое, что привлекает внимание.       Затем чувствуется боль в запястьях, видимо, от наручников. Горло пересохло и требует хоть каплю воды. При попытке пошевелиться резко начинает болеть левое бедро и голова. Но пошевелиться всё-таки хочется, так как по ощущениям тело занемело в одном положении.       — Очнулся? —тихий голос послышался из другого конца комнаты. Кто-то начал подходить к постели, но из-за отсутствия света можно было разглядеть едва уловимый силуэт. Он подошёл со стаканом воды, как знал, что это самая желанная жидкость сейчас.       — Ну? Успокоился наконец-то? Мне нужна твоя ясная голова, Намджун, так что, будь добр, соберись уже в кучку.       — Я убью тебя.       — Я слышу это уже давно. Ты можешь только обещать, — альфа, наклонившись ближе, напоил водой Джуна, после поставил пустой стакан на тумбочку рядом.       — Кто ты? — Намджун постарался хоть немного рассмотреть того, кто перед ним, но это с трудом удавалось, зато высокий и приятный тембр голоса отпечатался отчётливо.       — Кем я только не был за эти четыре дня, начиная от конченого придурка и заканчивая недоальфой. Ты мне комнату развалил и залил всё своей спермой, смердит теперь, как в твоём притоне. Впервые вижу таких неадекватных, как ты.       — Скажи спасибо, что, сидя со мной, ты жив. Пока жив. Если не объяснишь, какого черта здесь происходит, это изменится!       — Происходит то, что мы спасаем твою шкурку. Не за просто так, конечно. Ты, дорогой мега-альфа, связался не с теми людьми.       — Какими ещё, к черту, не теми людьми, что ты несёшь?       — С теми, которые тебе флешку нашу отдали, тебя поймали за хвост, как тупую омежку, а ты даже не понял.       Намджун напрягся, в голове пытаясь воспроизвести и переварить сказанную ему информацию, он не понимал, кто с ним говорит, где он находится, не понимал, при чём тут флешка. Но в голове всплыло лицо того, кто её дал. Мысленно врезав себе по роже за то, что не пробил по базе, кто принёс ему столь ценную информацию.       — Кто ты? И чего ты хочешь?       — Вот, умный мальчик, начинаешь уже говорить путные вещи. Я хочу, чтобы ты рассказал мне про тех, кто тебе передал информацию и на каких условиях, хочу, чтобы рассказал мне всё, что знаешь. В ответ, я обещаю тебя не убивать.       — Ха-ха, суровый альфа, и почему я должен верить тебе?       — Я не мафия, в отличие от тебя. Мне не нужен твой грязный бизнес и тем более твоя грязная душа. Мне нужна только информация, чтобы я мог вернуть то, что принадлежит мне по праву.       — Коп? Я прав? Я не сотрудничаю с полицией, можешь сразу пускать пулю мне в лоб.       Намджун услышал в ответ ухмылку и шаги, а затем, через мгновение яркий свет. Глаза сразу заболели, захотелось спрятаться, так как свет был очень ярким, и с непривычки голова разрывалась от боли и давления.       Немного переждав, глаза он всё-таки медленно открыл, пытаясь рассмотреть, где вообще находится. А это оказалась что-то похожее на больничную палату, правда, довольно старую и побитую временем. Краска на стенах местами отсутствовала, на полу была серая потёртая плитка, койка, на которой лежал прикованный Намджун, тоже была старой, именно от неё был запах сырости и да, ещё стойкий запах спермы и самого альфы.       Осмотревшись, взгляду попался наконец-то тот, с кем он говорил минутой ранее. Перед ним стоял альфа, довольно высокий, взгляд был суровым, но что самое важное, он был в военной форме. Это давало понять, что схватили его не мафиози, не полиция, а именно военные, у которых была украдена та самая флешка.       — О, теперь не бросаешься на меня, значит, всё-таки рассудок вернулся. Теперь послушай меня, Намджун, на тебя вышли очень серьёзные люди, серьёзнее, чем твоя несчастная свора головорезов. Чем конкретно ты им не угодил, я не знаю, но подобраться к тебе они решили через одного омегу, того омегу, которого ты ждал. Это очень серьёзный пункт. Мне нужно, чтобы ты рассказал мне всё, что знаешь.       — Я ничего не знаю. Один альфа притащился ко мне, дал флешку в обмен на то, что я покалечу того омегу. Я не знаю, кто он и откуда. Затем нарисовался этот бракованный, предложил себя, мы договорились о времени. Когда начался мой гон, он не пожаловал.       — Он пришёл. Пришёл, но в другой номер, — Джин задумался, пытаясь составить кусочки пазла в одну картинку.       — Альфа, ты должен понимать, что где бы я ни был, мои ребята найдут меня и уничтожат тут всех.        — Я бы посмотрел на это, — Джин улыбнулся и с издёвкой взглянул на альфу. — Отдыхай, пока есть возможность. Я скажу, чтобы тебя покормили и помыли, невозможно дышать в этой комнате.       — Нравится запах настоящего альфы? — Намджун усмехнулся и подмигнул Джину, из-за чего у второго подступил внезапный приступ тошноты. Он ничего не ответил, просто молча покинул палату, велев закрыть его и охране не отходить.       — Ну, как он?       — Я думаю, он ничего не знает. Просто похотливый, извращённый альфа. Не знаю, добьёмся ли мы от него хоть чего-то, но отпускать нельзя. Если они ищут его, то, возможно, рано или поздно покажут себя.       — Я пробил ту информацию, что ты просил, всё подтвердилось, ты был прав. Хотя это удивительно, я мало представляю, как все эти события совпали.       — Это для тебя они совпали, а для других — это тщательно спланированные действия. Они уже приехали?       — Да, ждут.       — Пойдём, нам предстоит интересная беседа. И дай команду покормить того супермена и выдели ему новую комнату, там дышать невозможно.

***

      — Ты можешь нормально объяснить, что произошло? Я не понимаю, когда ты носишься из угла в угол!       — Да я не знаю, что именно тебе объяснять, я как будто в боевик попал!       — Расскажи всё по порядку и не забудь рассказать, откуда у тебя этот синяк на пол-лица!       — Я повёлся на трёп Джэфа и всё-таки решил провести свой гон в «Чёрном изумруде».       — Ты что сделал?! Да ты в своём уме? Да и его же взорвали, все новости трубят об этом. Погоди, ты что, там был? Да ты… всё, я звоню твоему отцу!       — Сону, успокойся! Всё хорошо, я же тут! Я пробыл там всего несколько часов, но этого мне хватило на остаток всей моей жизни.       — Ты придурок, он же тебя на понт брал, мол, первый гон — не в одиночку и с элитной шлюхой, и все дела, он же сам там никогда не был, ты знаешь?       — Да знаю я, знаю! Но хотел утереть ему нос, да и ошибки уже сделаны, что теперь говорить…       — Ну да… Стоп, какие ошибки? Чонгук, что ты натворил? Это что, ты взорвал тот клуб? Отвечай, альфа-переросток! Это тебя ищет весь Сеул?       — Нет! Чёрт, не до такой степени, я ни при чём… я просто… просто поставил метку омеге, с которым был…       —Ты что.?       — Да, я идиот, но мне крышу сорвало, представь, он был на подавителях, я даже запаха его не слышал, но мне так понравился, он был такой… красивый и сексуальный, и глаза его, я не могу их забыть, — Чонгук не врал, весь остаток своего гона он заперся дома и удовлетворял себя, представляя эти глаза и низкий сексуальный голос, он сходил с ума, не зная, куда себя деть, наверное, впервые ощущал такой всплеск эмоций.       — И что? Ты думаешь, что трахнуть омегу достаточно для того, чтобы поставить ему чёртову брачную метку? Ты в своём уме?! Какая разница: красивый он или нет, ты его не знаешь!       — Я не трахнул его…       — Идиот, мышцы вырастил, а мозг забыл. Как? Проходил мимо и упал зубами на его шею?       — Нет, я целовал его, он был так напуган, я хотел расслабить его, хотел, чтобы он возжелал меня тоже. Я ласкал его… ну, по-разному… а потом он начал стонать… и потом у меня пелена перед глазами, я начал опять целовать его, вылизывать его шею… и он наконец-то обнял меня… и потом я очнулся, когда мои зубы в его шее… В нём было что-то особенное, я что-то почувствовал, но не могу это объяснить…       — О, Господи, а я говорил, говорил, что нельзя проводить первый гон с незнакомыми омегами, у тебя же гормоны скачут, ты не можешь ещё себя контролировать. Ну и где он, тот омега?       — Я не знаю, Сону, в тот момент влетела охрана с оружием, они забрали его, а меня вырубили, я очнулся потом, кругом был шум и крики, и я выбежал из клуба, а потом он взорвался.       — Так, значит, он, скорее всего, мёртв. Ну, оно и к лучшему, не мучается.       — Сону, друг из тебя так себе, как и собеседник. Я не думаю, что он мёртв, не знаю, почему-то я уверен, что он жив, я как будто чувствую его.       — Так, а ну стоп. Послушай лучше, что тебе скажет твой Хён. То, что ты почувствовал, это не какая-то там особенная связь, это просто инстинкты самца во время гона, это наше нутро. И желание пометить своё, тоже нормально, все это ощущают, просто у нормальных альф хватает ума себя сдержать, а у тебя, видимо, не хватило. Забудь это как страшный сон. Тот омега либо мёртв, либо для него ничего не изменится, так как он шлюха.       — Я не думаю, что он шлюха, я в этом почти уверен. Я чувствую большую вину и долю ответственности. Понимаю — это дико, но я должен найти его и узнать, как он, попросить прощения, или может я…       — Я что? Может, фиганёшь обряд до конца, разрешишь поставить себе метку, и вы родите детишек, и будете жить счастливо в доме с белоснежной верандой и зелёным газоном? Не дури, не забивай себе голову ненужной ерундой. Ну, попался омега, ну, натворил ты делов, но подумай, метку ты ему не в библиотеке поставил. В «Изумруд» приличные омеги не ходят. Так что это шлюшьи проблемы, так сказать, издержки профессии. И подумай об отце, уж не считаю, что он тебя по голове погладит, узнав о «такой» партии для сына. А сейчас давай сгоняй умному хёну за пивом, и наконец-то поиграем в приставку, а то пока ты молчал неделю, я думал, с ума сойду от скуки.        — Может, ты и прав. В тот день явно никого приличного в «Изумруде» быть не могло… — «А, может, всё-таки могло», пронеслось в голове у Чонгука. Он направился в кухню, взял в холодильнике несколько бутылок пива и посмотрел в окно на ночное небо и на такую яркую и полную луну. — Прости…

***

      — Тэхён, ты что, плачешь? Что с тобой?       — Не знаю, Чимин-и, внезапно я почувствовал такую вселенскую тоску, что не смог сдержать себя, — резкое чувство грусти и сожаления накрыло омегу с головой. А свежая метка начала предательски жечь. «Только не это», подумал Тэхён, пряча свои догадки глубоко в сердце.