Та самая метка

      Юнги, видимо, нужна новая квартира, так как эту он разгромил, начиная со своего кабинета, где был сломан стол и шкаф, а кресло по частям лежало в разных углах комнаты, в кухонной зоне перебита вся посуда и немного ещё досталось гостиной: теперь там не хватает пары ваз, журнального стола и окна.       Но чего он хотел — добился, немного пар сбросить получилось, гнев начинал отступать. Голова была забита грустью, страхом и болью, но это не его эмоции, это были эмоции Чимина, он их чувствовал каждой клеточкой. Одна его часть хотела просто уйти, хотела напиться и перебить парочку мелких банд своими руками. Но он понимал, что не сможет сделать и шага из своей квартиры, не сможет отойти от истинного. Сердцем он был в той ванне, но головой бежал очень далеко. Но ведь мы знаем, что сердце всегда сильнее разума.       Открыв двери ванной, он увидел Чимина, который лежал всё там же на холодном полу, закрыв голову руками и свернувшись калачиком. Он не плакал, но его тело дрожало. Юнги чувствовал страх, оседавший на кончике языка неприятной горечью. Подойдя к Чимину, он сел на корточки и погладил его по волосам, в ответ омега затих, даже перестал дрожать и, кажется, дышать:       — Можно я позвоню папе и Тэхёну, перед тем, как ты убьёшь меня?..       — Глупый ты, Чимин, маленький и глупый, — Юнги взял его на руки и понёс в спальню. Аккуратно положив на кровать, укрыл тёплым одеялом, а сам обошёл и лёг с другой стороны.       — Тебе нужно кое-что запомнить, Чимин. Я такой, какой я есть, я псих, я взрывной, я грубый, я жестокий, я властный, я собственник и очень ревнив. Я ценю свободу, потому что провёл четыре года в тюрьме. Поэтому меня так настораживает присутствие истинного, который эту свободу может забрать. Я ненавижу корыстных и глупых людей. Я вообще не люблю людей, не люблю подпускать кого-то близко. Не строю отношения и не играю в любовь со всякими соплями. Со мной сложно и, главное, со мной опасно. Я плохой человек, Чимин, я делаю плохие вещи и я не понимаю, что ты можешь делать рядом со мной. Я не знаю, что нам с тобой делать, как строить дальнейшую жизнь. Но знаю, что пока у тебя течка, что-то решать и говорить бессмысленно. Сейчас нам нужно это просто пережить, и потом мы поговорим ещё раз, — Юнги посмотрел на притихшего омегу, его дыхание стало спокойнее, хоть тот и дрожал. Не понятно только: от страха или от холода.       — Я могу помочь тебе, если ты захочешь, я хороший любовник и могу быть сдержанным, несмотря на то, что являюсь доминантом, этого ты можешь не бояться. Я не порву тебя и брать грубо не буду, так как даже при очень огромном желании это мне просто не позволит моё сердце. Моя сущность боготворит тебя, не знаю, за какие такие заслуги она выбрала именно тебя, но факт остаётся фактом. И запомни, что брать тебя против твоей воли я тоже не буду, твоё «нет» для меня приоритет. Я помогу тем, что буду рядом, тебе нужен мой запах, ты это знаешь. Решаешь сегодня здесь ты. Я это позволяю. А сейчас просто иди сюда, я успокою тебя, иначе у меня такое чувство, что я лежу в виброкресле, ты так сильно дрожишь.       Юнги притянул к себе Чимина и заглянул в его лицо. Оно было мокрое от слёз, заплаканные, напуганные глаза опухли, волосы влажные, и челка прилипла ко лбу. Он выглядел таким разбитым и уставшим, хотя ещё несколько часов назад перед Юнги стоял красивый омега, с прекрасным милым лицом, сексуальным телом и чертовски пухлыми и аппетитными губами, что так и манили к себе. Сейчас же от того омеги и след простыл. Юнги чувствовал за это вину, хотя был ли он виноват?       — Давай, наклонись к моей шее, мой аромат тебя успокоит, я когда-то читал об этом.       — Но я…       — Без но, ванильный. Делай, что сказано, — Юнги старался говорить чётко, но мягко, боялся спугнуть и без того напуганного омегу.       Чимин медленно приблизился к альфе и провёл носом по плечу, это очень смущало и пугало, он боялся сделать лишнее движение, но течка и истинность брали своё, заставляя идти на поводу у инстинктов. Запах стал ощущаться сильнее, но этого было мало, хотелось большего. За то время, что Юнги громил дом, Чимин успел понять, что без присутствия запаха, без присутствия альфы становилось совсем дурно. Несмотря на страх смерти, несмотря на обиду, было тяжело просто дышать, будто воздух забрали. Это его пугало — такая сильная потребность в человеке, которого он даже не знал и боялся.       Преодолевая страх, он осторожно приблизился к шее и вдохнул полной грудью. Да, это было прекрасно, будто маленькие фейерверки в голове. Запах заполнял лёгкие и разум, страх стал притупляться так же, как и боль, но просыпалось новое чувство — возбуждение. И новое желание — присвоить обладателя запаха себе.       Хотелось ещё больше, поэтому он робко обхватил одной рукой шею Юнги и прижал её к себе, начал водить носом, обнюхивая шею и ухо. Затем опять спустился к шее, вплотную к самой запаховой железе, и слегка мазнул языком место, где ставится метка, в ответ услышал приглушённый стон. Это испугало Чимина, он попытался отодвинуться.       — Нет-нет, прости. Всё нормально, я контролирую себя. Просто… черт, это так приятно. Можешь продолжать, если хочешь, я буду молчать.       — Прости, я выхожу за рамки. Мне достаточно просто запаха, — Чимин осторожно отпустил шею Юнги и немного отодвинулся на соседнюю подушку.       — Хорошо. Ты сможешь поспать? Или, может, хочешь есть? Я бы предложил тебе блокаторы, но должен огорчить тебя: рядом с доминантными альфами они не работают, уж прости, такой ты «счастливчик».       — Я не знаю, может, я бы поспал, но живот болит, не уверен, что засну.       — Давай я всё-таки отнесу тебя в джакузи, тебя это успокоит и расслабит. Я выйду из ванной и не буду смотреть на тебя.       — Хорошо, давай…       — Пойду наберу воду, приготовлю всё и отнесу тебя.       Юнги, быстро сделав все манипуляции, вернулся к кровати и подошёл к Чимину, чтобы взять его на руки и отнести в ванную.       — Ты сможешь сам раздеться?       — Я не уверен, я попробую, — с футболкой Чимин кое-как справился, но вот со штанами были проблемы: они были мокрые и прилипали к телу. Чтобы их снять, нужно было твёрдо встать на ноги, что у него не получалось.       — Давай так. Держи халат, надевай его и завязывай. Я осторожно сниму с тебя штаны и бельё, но смотреть не буду, окей? — Юнги подошёл к омеге, протягивая белый банный халат. Когда тот кивнул, одобряя действия, он надел его на Чимина, а затем приподнял омегу с края джакузи на себя, одной рукой держа за талию, а второй пытаясь расстегнуть тому штаны.       — Мне нужны две руки, так неудобно. Обними меня за шею, только крепко, чтобы ты не упал, — не дав ответить Чимину, он закинул его руки себе на шею, и тот повис на альфе, как обезьянка на своей маме. Сам альфа уже двумя руками расстегнул пуговицу и осторожно пытался расстегнуть ширинку, так как чувствовал колом стоящий член омеги. Расстёгивал он плавно и медленно, пытаясь не прикасаться к телу, но всё же пару раз случайно задел постепенно оголяющуюся кожу, что вызвало приглушённый стон омеги прямо на ухо альфе.       — Тише-тише, моя ванилька, я стараюсь не касаться, но тебе явно нужно покупать штаны на размер больше, эти тебя обтянули так, что их легче разорвать на тебе, чем снять, — кое-как справившись со штанами, Юнги принялся снимать с омеги боксеры.       — Чёрт, ты такой мокрый, что с белья капает, я не знал, что омеги так могут течь, — голос Юнги стал на тон ниже. Контролировать себя было сложно, потому что когда на тебе висит течный, голый и при этом истинный омега, который ещё и всё это время обнюхивает тебя и пахнет, как чертов ангел, мозг начинает постепенно отключаться. Альфа понимал, что нужно быстро выходить из ванной и желательно пойти где-то подрочить в тишине, иначе можно сойти с ума.       — Я никогда, так не тёк… и живот так не болел никогда.       — Прекрасная штука — «истинность», не правда ли? — сарказм Чимин бы оценил, если бы не новый приступ боли. Юнги, взяв его на руки, поставил в джакузи.       — Я сниму халат, смотреть буду только в глаза, — во время этого щёки омеги приобрели пунцовый от смущения оттенок.       Юнги посадил его в воду. Да, он смотрел в глаза, но это было жутко тяжело, запах ванили стал настолько насыщенным, что, кажется, за ним Юнги перестал чувствовать свой запах, хотя априори он должен быть сильнее.       — Я включу тебе музыку, расслабься, не знаю… сделай что-то сам, не маленький, если что-то нужно будет или захочешь вылезти, позови меня, буду в спальне.              Альфа покинул ванную, а по помещению разнеслись первые ноты Two Feet «Twisted». Мягкое звучание обволакивало слух нежной вуалью, заставляя глаза прикрыться. Горячая вода с пеной расслабляла, а пар, который наполнил комнату, позволял медленно и спокойно дышать и хоть немного отвлечься от сильных феромонов альфы.       Чимин много думал, думал о том, как ему быть дальше. Как построить свою жизнь с наименьшими потерями. Ведь до этого дня он даже не планировал выходить замуж, его устраивала его жизнь, работа танцором, ему нравилась свобода, в этом они были похожи с Юнги. Он не нуждался в любви, да, он ходил на свидания с альфами, но все казались ему такими поверхностными, предсказуемыми, а оттого неинтересными. Всегда было ясно, чего от них можно ожидать. Это не нравилось Чимину, поэтому он никого к себе не подпускал, ограничиваясь, максимум, пьяными поцелуями. Секса ему хватало и с Тэхёном, так как с ним это был островок безопасности, нежности и понимания. Он знал, что его любят и не обидят. Да, эта любовь дружеская, но чувства при этом очень искренние и настоящие, в отличии от фальшивых чувств и слов альф.       И сейчас нужно променять это всё на альфу, которого даже не знаешь. На альфу, с которым не будет безопасно, на альфу, из-за которого до конца своих дней нужно ходить и оглядываться, ожидая ножа в спину. Это казалось безрассудством, но при этом что-то зацепило Чимина, тот характер, который, возможно, был отдалённо схож с его собственным, или же то, как альфа пытается взять себя в руки и контролировать хоть как-то ситуацию, хотя Чимин прекрасно чувствует его злость, растерянность и шок. Он понимал, что каким бы сейчас суровым и страшным не хотел казаться Юнги, ему тоже страшно.       Этот калейдоскоп эмоций и мыслей ужасно выматывал, течка набирала обороты, не давая спуску. Спазмы боли были сильными и, казалось, становились только сильнее. Чимин понимал, что прошло не более двадцати минут, но без запаха альфы состояние ухудшалось. Прекрасно. Если это будет продолжаться всегда, то придётся стать собакой Юнги, бегая везде за ним следом и обню…       — Ах… боже… — тело резко пробрало сильное возбуждение, ноги подрагивали, а член даже в воде пульсировал, будто сейчас он спустит без какой-либо стимуляции. При этом боль в животе никуда не делась, все эти чувства смешались в один коктейль, как на американских горках. Вот ты поднимаешься вверх к наслаждению и предвкушению, а через минуту тебя уже уносит вниз к боли и отчаянию, и так по кругу.       Это сводило с ума, хотелось хоть немного ласки и внимания. Он никогда не проводил течку сам — был довольно поздним цветочком, и течка застала его аж в восемнадцать, и с тех пор рядом всегда был Тэхён, а сейчас он сам, и что делать, он мало соображал.       Поэтому Чимин очень робко притронулся к себе, начал водить рукой по шее, груди, пощипывая слегка соски и проверяя свою реакцию. Было приятно, хотелось продолжить. Вторую руку он опустил на живот, поглаживая его, медленно накрыл свой твёрдый член, плавно проведя рукой по стволу. В паху прошелся разряд тока, стало настолько приятно, что он не удержался от протяжного низкого стона. Голову откинул на бортик джакузи и закрыл глаза, медленно водя рукой вверх и вниз. Вторая рука блуждала по телу. То возвращалась к чувствительным соскам, то слегка царапала грудь и живот.       Тело было наэлектризованным, каждое прикосновение чувствовалось, как удар тока. Хотелось больше и грубее, рука стала двигаться быстрее, стоны стали громче, было стыдно, казалось, что его могут услышать, поэтому он вставил себе два пальца в рот и начал посасывать, словно самую вкусную конфету, хотя хотелось совсем не конфету… хотелось чего-то другого, пряного и мускусного.       В голове сам собой возник образ Юнги, его чёрных длинных волос, в которые хотелось зарыться пальцами, его таких красивых, покрасневших и искусанных губ. Хотелось ощутить на себе его потемневший и глубокий возбуждённый взгляд, хотелось его сильных рук на своей талии, хотелось уткнуться в его вкусно пахнущую шею, хотелось его всего и навсегда.       Рука двигалась всё быстрее, Чимин мычал себе в пальцы, пытаясь заглушить стоны. Мало, очень мало, хочется чувствовать ярче, сильнее. Хочется его рядом. Без Юнги плохо. Ему нужен его альфа рядом.       Течка набрала полные обороты, полностью поглощая, больше нет Чимина, есть только инстинкты, которые приказывают быть рядом с истинным.       — Юнги-я… пожалуйста…       В ответ была тишина. Чимин чувствовал слабый запах мускуса, он где-то рядом, Чимин чувствовал его сильное возбуждение и волнение. Но ему было плевать на второе. У него течка, значит, его альфа должен быть рядом, ведь всё очень просто сейчас.       — Юнги, мне плохо, пожалуйста…       Чимин продолжал двигать рукой, представляя, что это вовсе не его рука, а Юнги. Глаза были закрыты, рот приоткрыт, губы раскраснелись от длительного посасывания пальцев, он постанывал между теми моментами, когда звал Юнги к себе. Становилось только хуже, возбуждение погрузило в бездну, и чем глубже было погружение, тем больше потребность утянуть истинного с собой на самое дно.       — Я умоляю, хотя бы запах… ах…       Дверь открылась, Юнги зашёл в ванную, весь красный и растрёпанный. Феромоны возбуждения, исходящие от него, накрыли Чимина, словно лавина, что вызвало очередной стон омеги.       — Бля-ядь… — Юнги смотрел на Чимина, пока тот дрочил себе в ванной, смотря ему прямо в глаза, взгляд был затуманен, он явно не соображал, где он и что делает, лицо красное, влажные и опухшие губы немного приоткрыты, грудная клетка тяжело и часто вздымается. Все это выглядело настолько сексуально и по-блядски, что у Юнги звёздочки перед глазами закружились.       — Пожалуйста, Юнги-я, дай мне запах… прошу тебя, — Чимин смотрел ему прямо в глаза, умоляюще, прося хоть немного помочь, побыть с ним рядом.       Юнги сложно было сопротивляться. Он хотел того же, готов был кончить только от вида Чимина в этой ванне. Медленно подойдя к джакузи и присев на колени позади Чимина, альфа обнял того за плечи и повернул его голову к себе, уткнув омегу носом прямо себе в шею. Сам, не выдержав, сделал так же — опустил голову к шее Чимина и глубоко вдохнул. Его запах сводил с ума. Он прижал Чимина к себе ещё ближе, чем вызвал стон. Эти блядские стоны доведут Юнги до греха.       — Тише, я здесь. Постарайся контролировать себя, будешь так стонать, и я не выдержу, Чимин-и.       Чимину снесло голову от запаха истинного, от его низкого голоса, от его прикосновений к шее, от его сильных рук, которые прижимали к себе, от его ощутимого возбуждения, всё вместе делало невероятно хорошо. Он водил языком по шее Юнги, слизывая его феромоны, пробуя их на вкус. Хотелось больше контакта, поэтому он начал покрывать лёгкими поцелуями шею и скулу везде, где мог достать.       — Ах, Чим… мин, хватит, остановись, я же не железный, — у Юнги закружилась голова оттого, как это было приятно и возбуждающе. Ранее он никому не позволял касаться своей шеи, считая это слабостью только омег. Но учитывая то, как он сейчас мурчал и ластился, как кот, постанывая в ухо Чимину, то утверждение явно было неверным.       — Мне мало тебя, хочу больше запаха, хочу чувствовать тебя везде, — Чимин старался повернуться лицом к Юнги, запах альфы усилился, стал таким насыщенным, что казалось его скоро можно будет не только почувствовать, но и увидеть и потрогать. Это просто уносило Чимина в другое измерение, отключало разум до конца. Хотелось раствориться в этом наслаждении.       — Чимин, остановись…       А Чимину было всё равно, он хотел, и он должен был получить это. Поцелуи стали напористее, он уже посасывал шею альфы, оставляя заметные следы, а одной рукой зарылся в волосы альфы, притягивая к себе всё ближе. Посасывал мочку уха, целовал скулу и щеку.       Юнги от этих действий медленно сносило крышу, он начал вылизывать шею Чимина, покусывая её, он понимал Чимина, так как тоже хотелось вонзить свои клыки глубоко в шею, хотелось сделать своим этого сумасшедшего омегу, который уже, схватив за волосы альфу, тянет его на себя, пытаясь отыскать его губы.       — Милый, тише, хватит, мне уже дурно от твоей ванили, дай мне уйти, пока я ещё способен на это, — Юнги выговаривал каждое слово с таким трудом, будто ему в горло заливали раскалённую лаву, он не хотел этого говорить, не хотел уходить, но обещал Чимину, что не тронет. Да когда он вообще стал таким джентльменом? Ещё несколько дней назад он трахал какого-то омегу в отеле, пока тот весь порванный, умолял его отпустить, и Юнги было плевать, он наслаждался и упивался теми криками, а тут он изо всех сил пытается уберечь этого непорочного ангела, боясь дышать на него.       — Мне нужен мой альфа, мой альфа должен позаботиться обо мне… ах… Юнги-я — тело омеги пронзает разряд тока, Чимин содрогается в безумном оргазме, выкрикивая имя альфы. Тело дрожит, а губы тянутся к Юнги, умоляя о нежности.       — Черт, детка, что же ты делаешь… — Юнги, схватив волосы Чимина, повернул его на себя и впился поцелуем в его губы. Как только они прикоснулись к друг другу, оба издали протяжный стон. Чувства, накрывшие их, были сравнимы с глотком воды в бесконечной пустыне, сравнимы с глотком свежего воздуха, когда тебе всю жизнь перекрывали кислород. Это полный разрыв всех шаблонов, это наслаждение, которое растекается по твоим венам, это наркотик, от которого невозможно отказаться, эти губы, которые вызывают зависимость, если их попробовать хоть раз, отказаться дальше будет невозможно. Что-то происходило в телах и головах обоих, какие-то бесконечные химические реакции, они будто осознавали сейчас, что роднее, любимей, ближе, нужнее человека, чем тот, кто рядом, не существует. В этом вся истинность, она никогда не ошибается, несмотря ни на что, на всю разницу внешнюю, она выбирает самую идеальную и подходящую половину для тебя. Она выбирает твоё отражение.       Их поцелуй был страстным, торопливым, они хотели насытиться друг другом. Юнги провёл языком по нижней губе Чимина, на что тот сразу издал стон. «Такой чувствительный», подумал альфа. Их языки, танцуя, сразу же слились в одном темпе. Они больше вылизывали друг другу рот, чем целовались, помечая и заявляя свои права. Чимин отстранился от губ, начал выцеловывать лицо, глаза, нос, щеки, хотелось пометить этого альфу, чтобы везде был запах омеги, чтобы он принадлежал только ему.        Но вдруг альфа отстранился, отсев от омеги подальше. Внезапно стало так пусто, что омега неосознанно заскулил. Альфа же, схватившись за голову, рассмеялся. Он старался привести себя в чувство и понять, что вообще случилось.       — Это такой бред, я вообще не понимаю, как это всё возможно.       — Юнги-я, что такое? — Чимину было тяжело говорить, дыхание сбилось, глаза всё ещё прикрыты.       — Чимин-и, дорогой, у меня начинается гон. Гон, который закончился только месяц назад. Какой же бред…       — Иди ко мне… — Чимин чувствовал эти феромоны, но сейчас ему плевать, ему было хорошо в объятиях альфы, и он хочет вернуть это ощущение.       — Я не смогу остановиться, возможно, ты возненавидишь меня, когда течка закончится, Чимин.       — Ты нужен мне… сюда…       Юнги подошёл к Чимину и посмотрел ему прямо в глаза, сказав тихо одними губами:       — Прости, я не сдержал обещание, — после, наклонившись, он подхватил омегу на руки и, крепко прижав к себе, понёс в кровать. Пути назад нет, Чимин-таки утянул его на самое дно искушения и наслаждения, и сейчас, с этого дна никто не хочет уходить, здесь хорошо, здесь приятно, здесь живут их сердца, их любовь, наслаждение.       Аккуратно положив мокрое и разгорячённое тело Чимина в постель, альфа начал покрывать его поцелуями, вылизывать шею, ключицы, целовать и покусывать грудь, кусать соски, а его руки блуждали по упругим бёдрам и талии.       — Какой же ты вкусный, Чимин-и, я хочу облизать всего тебя.       — Да, пожалуйста…       — Мне нравится твоё упругое тело, твоя кожа такая красивая и бархатистая, а задница, блядь, она такая упругая и накачанная, я подпорчу её сегодня. Хочу видеть её в красных отметинах, укусах и на моём члене. Ты так скулил, чтобы я пришёл к тебе, но даже не представляешь, на что ты подписался, детка, — Юнги снял свою одежду и сел у ног Чимина. Он облизывал и посасывал каждый палец на ноге, вылизывал стопы и поднимался выше к бёдрам.       Чимин в это время стонал и выгибался, не мог найти себе место оттого невообразимого удовольствия, что он получал от Юнги, который был таким ароматным, таким сексуальным, что невозможно было оторвать от него глаз.       — Твоя смазка уже течёт по бёдрам, как же её много, и всё для меня, — альфа слизывал смазку с бёдер, кусал их, оставляя дорожки из укусов и засосов. — Обожаю ваниль. Давай, детка, попробуй, какой ты вкусный, — Юнги, набрав двумя пальцами смазку, сунул их Чимину в рот, наблюдая, как тот сразу начал их посасывать. — Вкусно?       — Юнги…       — Да, детка?       — Прикоснись ко мне…       — Так сильно хочешь кончить? Вот так хочешь? — один палец плавно погрузился в анус до упора.       — Ммм… о, боже… да-да! — у Чимина уже звёздочки перед глазами, всё кажется каким-то нереальным. Удовольствия так много, что, кажется, тело сейчас разобьётся на атомы и улетит куда-то в небеса. Ему так хорошо рядом с альфой, что он сам не верит, что так может быть. Что эти руки могут быть такими нежными, а губы такими мягкими. Юнги в это время покрывает поцелуями внутреннюю сторону бёдер и трахает его уже двумя пальцами так нежно и осторожно, будто омега фарфоровая ваза. Второй рукой он ласкает его член мучительно медленно и нежно. Несмотря на гон, несмотря на собственное возбуждение, он ставит Чимина выше себя и его удовольствие выше собственного.       Чимин понимает: доминантный альфа встал перед ним на колени и склонил голову. Это возбуждает ещё сильнее, это сводит с ума. Чимин хочет чувствовать, как Юнги окажется у его ног, как будет только его, только для него.       Течка полностью поработила сознание. Сил терпеть такие приятные прикосновения альфы не было. Нужно всё и сейчас. Впервые у омеги появилось такое огромное желание прочувствовать альфу. Испытать его силу, его мощь, его зависимость от тела истинного.       — Покажи мне… — простонал Чимин уже от трёх пальцев в себе, что аккуратно растягивали узкий проход омеги.       — Что показать?       — Ты… Господи, Юнги… — говорить было трудно, рот был способен лишь выдавать стоны и несвязные слова, — ты сказал… сказал, я не представляю, на что подписался… Чёрт, Юни… покажи, покажи, на что…       Терпение омеги лопнуло. Внутренняя сущность сходила с ума от томительного ожидания узла внутри себя. Собрав последние силы, омега скинул альфу с себя и оседлал его.       — Какого хера, детка?       — Хватит, альфа. Я может и пахну ванилью, но всю эту ванильную поебень я не люблю. Дай мне свой узел здесь и сейчас, иначе я сойду с ума, — Чимин смотрел на Юнги, у которого глаза на лоб полезли, а у самого же омеги в глазах черти плясали, это была жёсткая и опасная провокация, но очень хотелось уже прочувствовать этот момент единения.        Воспользовавшись замешательством альфы, Чимин взял его крупный член в руку и направил в себя, медленно садясь до упора. Это ощущение в корне отличалось от секса с Тэхёном. Член альфы был в разы больше, толще, горячее и… приятнее? Боли практически не было, то ли из-за течки, то ли из-за чрезмерно долгой растяжки. Было лишь ощущение некого облегчения, принятия, правильности. В голове была лишь одна мысль: «он с истинным, он нашёл себя, свою половину и теперь ему чертовски хорошо».       — Блять, как же охуенно… — у Чимина слёзы полились из глаз, а тело подрагивало от наслаждения.       — Нетерпеливый омега. Так ты хотел, ванильный? — Юнги вышел из Чимина, а затем опять резко вошёл до упора, из-за чего тот даже крикнул от неожиданности.       — Это всё… на что способен доминантный альфа? А разговоров-то было…       — Кто-то от течки растерял последние мозги? Не дразни меня, Чимин-и, иначе потом будешь умолять меня остановиться, — Юнги был немало удивлён сменой настроения омеги и тем, какие вещи он вытворяет на члене альфы, как дразнит, но тем не менее, это очень возбуждало, хотелось поиграть с ним, хотелось вынудить просить об остановке.       Но у Чимина были иные планы, останавливаться никто не собирался, вместо этого он сам начал двигаться.       — Может, мне нужно научить тебя трахаться, Юни, может, не было опыта с омегами, быть может, за решёткой приходилось только подставлять попку, ты не стесняйся, скажи, я научу, — лицо Чимина украсила сумасшедшая улыбка. Играть с альфой, провоцировать его оказалось жутко возбуждающе.       — Ах, ты ж мелкая дрянь, — опущение доминанта стало последней каплей. Юнги схватил Чимина за волосы и притянул к себе. Руками зафиксировав бёдра, он начал вдалбливаться в него жёстко и быстро.       У Чимина закружилась голова, казалось, что сейчас он потеряет сознание. Но, постепенно привыкая к бешеному темпу, он начал ощущать подходящую волну удовольствия. Огромный член альфы задевал простату при каждом движении, заставляя тело омеги выгибаться, а ноги мелко дрожать. Стенки ануса идеально принимали в себя член, с каждым движением выделяя новые порции смазки. Идеальное сочетание, ведь иначе и быть не может у истинной пары.       Юнги крыло, хотелось выебать всю дурь из этого омеги, хотелось, чтобы тот просил прощения и умолял остановиться и быть более нежным, но вместо этого он услышал громкие развратные стоны.       — Это… блять… это всё, на что ты способен? — Чимин простонал это ему на ухо, больно прикусывая мочку.       — Ты сумасшедший, Чимин, ты знаешь? Я порву тебя.       Омега поднялся с груди альфы, принимая позу наездника. Руками он упёрся в грудь и начал двигаться сам, виляя бёдрами, выводя неведомые рисунки, растягивая себя ещё больше, постепенно ускоряясь, каждый раз насаживаясь до самых яиц. Голова в наслаждении давно была откинута назад, а приоткрытый и влажный от слюны рот издавал по-блядски прекрасные стоны. Ему плевать, порвётся он или ещё что-то, он улетал, улетал от удовольствия, которого не испытывал раньше, и был готов бороться, как хищник, за каждую минуту на этом охуенном, созданном только для него, члене.       — Сука, я такого ещё не видел, какой же ты прекрасный, — Юнги улетал вместе с Чимином, он дико залип на этой прекрасной картине, омега был настолько красив и сексуален, что если бы можно было получить оргазм глазами, то альфа кончил бы по меньшей мере раз десять.       — Пиздишь, как омега, Юнги. Ты такой болтливый и такой сентиментальный, что мне хочется тебя выебать и увидеть тебя стонущим подо мной. Давай, покажи мне альфу, милый.       — У тебя такой грязный ротик, ваниль, ему место только на моём члене, — Юнги двигает бёдрами навстречу движениям омеги, вгоняя член глубже.       — Быстрее… мой альфа!       Обняв Чимина за талию и немного приподнявшись, он начал трахать омегу быстро и жёстко, смазка от такого напора брызгала в разные стороны, пачкая кровать, а по комнате разносились громкие стоны Чимина и приглушённые — Юнги.       — Еще жёстче, Юнги!       — Чёрт, ты псих, я сейчас порву тебя.       — Мне похуй, я сказал, жёстче! Давай!       — Ебаный ты псих, обожаю… — Юнги приподнял омегу за бёдра, входя как можно глубже и жёстче, отключив все стоп-краны и концентрируясь только на ощущениях и на запахе Чимина. Тот кричал, стонал, матерился, находился в каком-то экстазе, а через минуту кончил, теряясь в самом сильном оргазме за всю его жизнь, выкрикивая имя альфы и пачкая всё своей спермой. Юнги же излился в Чимина через мгновение, как только услышал своё имя, для него это был такой же крышесносный оргазм. Голова кружилась от этого сумасшедшего омеги, которого он теперь точно никуда не отпустит ни на шаг.       — Ты можешь так трахать только меня! Понял? — Чимин упёрся лбом в лоб альфы, пытаясь отдышаться и наконец-то чувствуя узел внутри себя.       — Даже если бы я хотел так трахать других, то никто бы не выдержал, ты самый сумасшедший. Ты, чёрт возьми, провокатор. С чего ты вообще решил, что имеешь право мной командовать?       — Потому что я понял, Юнги-я, ты сделаешь всё, что я скажу. Скажу, чтобы ты трахал нежно, ты будешь нежным, скажу, чтобы выебал меня, как последнюю шлюху, ты сделаешь так. Ты будешь делать для меня всё, потому что желания истинной пары выше собственных, ты же это тоже понял, ведь так? Поэтому ты боишься. Но уже поздно, ты мой альфа, каждая твоя частичка принадлежит мне.       Чимин начал выцеловывать лицо Юнги, нежно, едва касаясь, целовал и сминал его губы, продолжая шептать откровения альфе и явно наслаждаясь сцепкой.       — Твой запах свёл меня с ума, теперь я хочу его ощущать постоянно. Я хочу чувствовать твои руки на своей талии, а твой член должен быть во мне. Ты не знаешь, но раньше я ненавидел альф, презирал, все они были такими скучными. До этого дня я был уверен, что в моей жизни никогда не будет места для альфы, но истинность распорядилась иначе. Первые часы я был в шоке, не понимал, как ты можешь быть моей идеальной половинкой, но теперь, думаю, я понял, почему моя судьба — это отбитый на голову, непредсказуемый мафиози. Ты моё дополнение, ты то, чего не хватает мне, в тебе есть сила, в которой я нуждаюсь, в тебе есть защита, которой мне так не хватало. В тоже время ты необычный, чёрт, да ты такой же сумасшедший, как и я, — улыбнулся Чимин. — Моя судьба, я принимаю тебя, да будет так, — в эту же секунду омега вонзает свои клыки в шею альфы, ставя там свою метку.       — Ах… блядь, Чимин, что ты делаешь? Альфа должен первый ставить метку! Боже, ты псих, я с тобой себя омегой чувствую. Ты самое сумасшедшее, что со мной случилось за всю мою жизнь, а я многое повидал, уж поверь, но я в восторге от этого. Я согласен с тобой. Мы дополняем друг друга, ты моя светлая сторона, мой блондин, ангел, ваниль. Ты мой ян. Я принимаю тебя, я у твоих ног. Истинность это или что-то другое, мне плевать, но больше я тебя никогда не отпущу, — Юнги хватает Чимина за волосы, притягивая к себе, и вонзает ему в шею свои клыки, вызывая этим протяжный стон.       Вот он — момент единения. Эта истинная пара сегодня связала себя крепкими узами. Она оплетена красными нитями судьбы и запечатана брачными метками. Этот обряд сильнее печати, крепче любого брака, он нерушим. Теперь их сможет разлучить лишь смерть.       — У тебя даже кровь вкусная, мой ванильный ангел, — альфа осторожно зализывает место укуса, из которого вытекают струйки крови.       — Хочешь? Можешь попить.       — Ты самый чокнутый и сумасшедший омега этого города.       — Хм, как Харли Квинн?       —Да. Моя Королева Готэма.

И не дай бог, кому-то обидеть королеву.