Бескорыстная любовь

Дима в пару глотков почти полностью осушил бокал шампанского и только тогда смог с облегчением выдохнуть. Прошедшая неделя выдалась отвратительной — половину от нее Дима мотался по обыскам, на которые Стрелков всё-таки соизволил добыть постановления, другую половину сводил отчеты о том, сколько пакетиков для личного пользования было обнаружено в гараже Гречкина-младшего. В итоге четыре дня из пяти Дима возвращался домой ближе к полуночи вместо привычных восьми вечера. Больше всего его огорчали не сами переработки, а их абсолютная бессмысленность. Как и бессмысленность всего хаотичного затянутого расследования. В итоге большую часть субботы Дубин провел в постели, наивно пытаясь доспать норму сна за неделю. Август, кажется, не возражал и просто тихо валялся рядом с ним с книгой в руках. Уже к обеду он сказал Диме, что вынужден вечером совершить визит вежливости на юбилей к Ольге Исаевой, главе Росгарантбанка, который являлся одним из инвесторов проекта по обеспечению питерской полицией дронами Holt Int., и добавил, что Диме совершенно необязательно идти с ним. Дима, впрочем, тут же вызвался составить Хольту компанию. Он не горел желанием идти на очередную до неприличия богатую тусовку, но чувствовал необходимость сменить обстановку, чтобы отвлечься и не упасть в объятия нервного срыва. Допив шампанское, Дима, было, взял еще, но не успел сделать и глотка, как бокал из его рук забрала изящная бледная рука с едва заметными в клубном освещении темными пятнышками на коже. — Напиваться, когда ты на грани нервного срыва, очень плохая идея, Дим. — Сергей, если о делах, то можно не сейчас? — вздохнул Дима, с тоской глядя на бокал в руках Разумовского. — Никаких дел. Августа взял в оборот наш уважаемый губернатор, а это надолго, — Сергей положил ладонь на спину Дубина и повел в другой зал, где было тише и не происходило никаких перформансов. — Как ребенка с рук на руки передаете, — проворчал он, позволяя усадить себя на диван в самом тихом углу. — Меня так регулярно СБ передает Олегу, — невесело усмехнулся Сергей, усаживаясь рядом и протягивая Диме стакан минералки взамен шампанскому. Дима ответить ничего не успел, зато успел нервно дернуться от того, как по другую сторону от него прогнулось сиденье дивана. Он резко обернулся, ожидая увидеть Олега, но обнаружил рядом с собой довольно скучающего на вид Алтана. — Клуб поддержки людей на грани нервного срыва? — поинтересовался Дагбаев, затягиваясь электронкой и выдыхая облако сладкого дыма. Дима невольно кашлянул и махнул рукой, пытаясь отогнать его от себя. — Как видишь, — фыркнул Сергей. — Планируешь присоединиться? — Не сегодня, — Алтан снова затянулся и откинулся на спинку дивана. — Хотя этот ваш Стрелков, видимо, считает себя бессмертным. Дима едва сдержал полный усталости стон, но у Дагбаева, кажется, были другие планы. Он резко наклонился, кладя ладонь Диме на плечо, отчего тот невольно вздрогнул. — Не знаю, есть ли это в официальных бумажках, но твой временный начальничек решил сунуть нос в дела клана, поэтому ради своего же здравия возьми отпуск на пару недель, — понизив голос, произнес Алтан едва ли не на ухо Дубину и резко отстранился. — А если не возьму, то получу пулю в лоб? — вздохнул Дима, потирая кончикам пальцев лоб, чувствуя, как Разумовский положил ладонь на его спину и слегка погладил. Слова Дагбаева не прозвучали для него угрозой, скорее, предупреждением, но легче от этого не было. — Стрелять в тебя, естественно, не будут, но всем будет проще, если ты не будешь лезть под удар, — хмыкнул Алтан. — Раз уж ты теперь «свой». — Спасибо, — устало отозвался Дима, стараясь не думать, что за «своего» его теперь держит еще и самая настоящая мафия. *** Отпуск Дима, конечно же, не взял. Не то чтобы он не пытался, но Стрелков дал отказ. Поэтому в усталом мозгу Димы зародилась надежда словить шальную пулю, чтобы пару недель отдохнуть на больничном. К тому же, возможность словить пулю у него была вполне реальной. И, что казалось Диме самым странным, больше его волновала необходимость ехать ночью на задержание в компании Стрелкова, Грома и СОБРа вместо так не хватавшего ему сна, нежели угроза получить пулевое. Еще в отделении Дубин успел высказать напарнику все, что думал об операции по задержанию остатков людей Гречкина, которые, по данным какого-то мутного источника, назначили стрелку с людьми Бехтиева. В выражениях он не стеснялся — дали о себе знать вымотанные нервы. Гром, привыкший к спокойному и уравновешенному Диме, настолько опешил, что не стал спорить, да и с того момента предпочел помалкивать. Сам Дима тоже предпочел отмалчиваться всю дорогу, молча принимая все распоряжения Стрелкова. На месте Дима остался в оцеплении здания заброшенного склада, карауля один из входов. Привалившись бедром к капоту одного из автомобилей, Дубин нервно вертел в руках рацию и прислушивался к происходящему внутри. Раздавалась стрельба, но эфир молчал. — Да не кипишуй, — бросил стоящий рядом с Димой собровец, заметив его нервозность. — Начальник ваш долбоеб, конечно, но ребята профессионалы, сработают. — Знаю, — сухо отозвался Дима, в очередной раз расстраиваясь, что его в силу внешности принимают едва ли не за курсанта. — Не первый раз на задержании. — Но первый раз с начальником-долбоебом? — Есть такое дело, — Дима фыркнул, в очередной раз тревожно поглядывая на рацию. Через десять минут он понял, что тревожился он не спроста. В эфир вышел Игорь, сообщая, что Стрелков ранен, трое вооруженных преступников покинули здание, остальная территория зачищена. Отправив людей преследовать сбежавших, Дима вместе с собровцем зашел в здание, напряженно держа пистолет наготове. Использовать его, впрочем, не пришлось — людей то ли Гречкина, то ли Бехтиева, то ли бог знает кого или уже повязали, или ликвидировали на месте. Игорь передавал Стрелкова медикам. Насколько мог оценить с расстояния Дима, тот был достаточно хреново ранен в живот. Стараясь не думать, что «начальник-долбоеб» может не выкарабкаться, Дима в глубокой задумчивости обошел помещение. Взгляд зацепился за руку одного из тел, лежащих на полу тел. Рукав на ней задрался, обнажая небольшую татуировку. Дубин опустился на корточки, разглядывая вблизи — татуировка изображала хищную птицу, то ли сокола, то ли ястреба. — Нашел чего? — подойдя к Диме, поинтересовался Гром. — Кто сказал, что здесь будут люди Гречкина и Бехтиева? — задал встречный вопрос Дубин. — Стрелков не сообщил, кто источник, — ответил Игорь. Дима тяжело вздохнул и поднялся на ноги. — Это люди Дагбаевых, Игорь, — констатировал факт он, глядя на напарника. — Куда лез Стрелков? — Мы теперь вряд ли узнаем, — поморщился Гром. — Я не поверю, что он тебе ничего не говорил, — сухо сказал Дима, внимательно глядя на напарника. Тот выглядел напряженным, постоянно отводил взгляд. — Что, думал прищучить разом все головы гидры? И Бехтиева, и Дагбаевых, и Разумовского? Хотя я все еще не понимаю, как сюда вписывается Сергей, — последнее Дубин добавил специально, зная, что Гром так и не оставил своих попыток найти связи «Вместе» и компании Хольта. — Сергей, значит, — хмыкнул Гром. — А может, и верно Стрелков тебя не подключал. — К чему, Игорь? — К тому, что твой святой Разумовский закупал у Хольта камеры по сильно завышенной цене, — огрызнулся Игорь. — Документы мы достали, сможешь взглянуть. Может, глаза, наконец, откроешь на своих дружков. Дима глубоко вздохнул, стараясь не реагировать на выпад Грома. — Хорошо, покажешь, — спокойно продолжил Дима. — Товарищ лейтенант, — прервал Диму собровец, с которым он стоял у входа, — одного задержали, двое ушли. — Спасибо, — ответил Дубин и снова обратил свое внимание на Грома. — Командуй, Игорь, ты тут старший по званию. *** — Федор Иванович, отстраните меня от дел Гречкиных, — без лишних предисловий попросил Дима. Только придя с утра в отделение, он направился в кабинет к Прокопенко. Ему стоило больших трудов не высказать все еще вчера Игорю. Раз уж Диму считают товарищем ненадежным, то зачем его привлекать к делу? Проводили бы свидетелем, раз с его стороны слишком много личных контактов с фигурантами дела. — Дим, ну, чего ты так сразу? Присядь, — Прокопенко кивнул на стул и, поднявшись из-за стола, принялся заваривать чай. — Ты хоть спал сегодня? — Два часа, — честно ответил Дубин, тяжело опускаясь на стул. — Такие решения с недосыпа не принимаются, — Федор Иванович вручил Диме кружку с горячим чаем и поставил рядом с ним блюдце с печеньем. — Коньячку плеснуть? — Да, пожалуйста, — вздохнул Дима, рассеянно наблюдая, как Прокопенко достает из ящика стола фляжку и щедро добавляет в чай коньяк. — Так зачем мне тебя отстранять? — спросил Федор Иванович, когда Дубин отхлебнул из кружки, морщась от алкогольного привкуса. — Я ненадежный. Дружу с фигурантами дела. Мне нельзя на сто процентов доверять, потому что я могу прикрывать людей, которых считаю своими друзьями, — перечислил Дима все, что мог припомнить. — Даже Игорь во мне сомневается. — Разве не Игорь тебя к работе с этими людьми привлек? — Прокопенко приподнял бровь, кажется, искренне недоумевая. — Да, но вместо расследования я занялся своей личной жизнью, — нервно усмехнулся Дима, сжимая дрожащими руками кружку. — Съехался с главой иностранной оружейной корпорации. Сдружился с главой самой крупной соцсети и его… Другом, который непонятно чем занимается на гражданке. А Игорь подозревает, что у Сергея какая-то незаконная сделка с Августом. В такой ситуации я не могу заниматься расследованием. — Вы же ведете дела Гречкиных… — Но вчера на складе были люди Дагбаевых и Бехтиева, — Дима осторожно отставил кружку на стол, понимая, что еще немного и он выплеснет горячий чай на себя из-за ходящих ходуном рук. — Хотя Стрелков говорил, что мы должны взять остатки группировки Гречкина-старшего… — Дубин осекся и глубоко вздохнул, пытаясь успокоить накатывающую то ли панику, то ли истерику. — Я понял, Стрелков пытается сделать то, что двадцать лет пытались сделать мы, — вздохнул Прокопенко. — А я ему говорил, что следаки позубастее головы сложили, пока пытались хотя бы подкопаться к Баатару. Дима слушал в пол-уха, чувствовал, что его начинало потряхивать. То ли бессонная ночь сказалась, то ли вчерашнее задержание стало последней каплей для его нервов. Стянув с носа очки, Дима закрыл лицо руками, уже и не пытаясь сохранить лицо перед Федором Ивановичем. В конце концов, тот всегда демонстрировал понимание к Диминым проблемам, даже когда тот был совсем зеленым стажером. — Я уже не знаю, где друзья, а где враги, Федор Иванович, — выдавил из себя Дубин. — Те, за кем я должен следить или кого должен арестовать, прикрывают мне спину и помогают, а те, кого я считал коллегами и друзьями, подозревают меня черт знает в чем, — отняв ладони от лица, он поднял взгляд на Прокопенко. — Если не отстраните, то хоть отпуск дайте. Я так больше не могу. Федор Иванович тяжело вздохнул, поднялся из-за стола, подошел к Диму, кладя руки на его плечи: — Хотел бы, Дим, но не могу. Дима вздрогнул и совсем сник. На глаза навернулись слезы, горло сдавило. Свои последние силы он пустил на то, чтобы не разрыдаться прямо здесь и сейчас. — На сегодня даю отгул, — продолжил Прокопенко, похлопывая Диму по спине. — А там оформи себе больничный недели на две или сколько тебе надо, чтобы оклематься. Уж с бумажкой-то тебе друзья помогут, м? Так, чтобы кадры наши не докопались. А я глаза на это закрою. Дима громко шмыгнул носом и кивнул. — С-спасибо, — выдохнул он. — Да не за что, Дим, — Прокопенко махнул свободной рукой. — Честно скажу, мне бы не хотелось, чтобы ты выгорел, сломался и ушел, но выбор твой. Я пойму. Дубин снова шмыгнул носом и снова кивнул. — Спасибо, Федор Иванович, — просипел он, не без труда поднимаясь на ноги и слабо пожимая протянутую руку Прокопенко. — Я пойду тогда? — Иди-иди. Отдохни только нормально, — на прощание сказал ему Федор Иванович. Дойти до своего рабочего места оказалось сложной задачей. Оказавшись у своего стола, Дима накинул на плечи пальто и тяжело опустился на стол. — Дим, ты чего? — попытался подать голос Гром, подходя к Дубину. — Игорь, просто не трогай, ладно? — хрипло попросил Дима, понимая, что еще одно слово, и он пошлет напарника куда подальше. — Ладно-ладно, — пробормотал Игорь, возвращаясь на свое рабочее место. Еще несколько минут Дима рассредоточенно смотрел на пол перед собой, собирая остаток сил на то, чтобы вызвать такси и уехать домой. Возможно, стоило позвонить Августу или Отто, но ему казалось, что если скажет хоть слово, то сразу расплачется. В какой-то момент перед ним возникла пара тяжёлых ботинок. Очень знакомых ботинок. — Валя? — хрипло выдавил Дима, поднимая взгляд и обнаруживая перед собой Калигари. — Я хотел подать заявление, но… — Да, сейчас, — не дал ему договорить Дубин, разворачиваясь к столу и беря в руки шариковую ручку. Та ожидаемо выскользнула из дрожащих пальцев и с тихим стуком упала на пол. — Сейчас, — повторил он, чувствуя, как по щекам начинают течь слезы. Он никак не думал, что последней каплей для его нервов станет упавшая ручка. Дима попытался выдавить из себя извинение, но вместо любых слов громко всхлипнул, сам испугавшись своей реакции. Валик опустился на одно колено и, подняв ручку, положил ее на стол. — Тебе нужна моя помощь? — осторожно спросил он, внимательно глядя на Диму. — Забери меня домой, пожалуйста, — с трудом выдавил из себя Дима. Кивнув, Валик поднялся на ноги и, взяв Диму за руки, помог встать ему, одновременно отмахнувшись от предложившего помощь Грома. Быстро убедившись, что Дубин забрал с собой все необходимое вроде телефона, ключей и паспорта, Калигари вывел его на улицу, одновременно вызывая такси. Благо, адрес особняка Хольта был ему известен. В такси Диму настигло чувство вины. Валик же пришел подавать заявление. Вдруг у него произошло что-то серьезное, а тут Дубин со своим нервным срывом из-за упавшей ручки. — Прости, я… — начал, было, Дима, но Валик, сидевший рядом с ним на заднем сидении, мягко сжал его ладонь. — Не извиняйся, я не мог бросить тебя в таком состоянии, — спокойно ответил Калигари. — Подам заявление в другой раз. — Что-то серьезное? — все же уточнил Дима, стараясь сосредоточиться на чем-то не связанном с причиной его состояния. — У меня соседи постоянно разбрасывают мусор по лестничной площадке и ночами дебош устраивают. Устал терпеть, — объяснил Валик, беря ладонь Димы в обе свои руки. — Ждало несколько месяцев, и еще день подождет. Ничего страшного. Дима шмыгнул носом и тяжело привалился плечом к плечу Валика, не находя в себе сил сидеть вертикально. — Спасибо, — выдохнул он, прикрывая глаза и стараясь просто ровно дышать. Поддержать нормальный разговор он все равно сейчас не мог. — Не за что, Дим, — Валик продолжил гладить его по руке. — Если захочешь обсудить, я всегда на связи. Дубин слабо кивнул и попытался сосредоточиться на том, что сейчас окажется дома, возможно, в объятиях Августа, а потом просто завалится в постель и проведет в ней часов двенадцать, пока нервный срыв хоть немного не отступит. А потом все же обязательно воспользуется советом Федора Ивановича и возьмет липовый больничный, чтобы не отъехать в дурку от очередного упоминания Гречкиных, Бехтиевых и прочих. Дима открыл глаза только когда автомобиль затормозил. Валик вышел первым и помог Диме сначала выбраться из салона, а потом и дойти до двери. Открыл им Отто, чье суровое лицо от вида бедного Димы в слезах стало еще более хмурым. Забрав у него пальто, он что-то сказал по-английски — Дима не смог разобрать — и через мгновение в прихожей появился Хольт. — Дима, darling, что случилось? — взволнованно спросил он, в ту же секунду заключая Диму в объятия. Не в силах что-либо ответить, он уткнулся Август в грудь и громко всхлипнул, осознав, что больше не может сдерживать ни дрожь, ни слезы. — Я забрал его с работы в таком состоянии, — объяснил Валик. — Перенесите сегодняшнюю встречу, — бросил куда-то в сторону Хольт тоном, не терпящим возражений. — Спасибо, Валентин, — мягче и тише добавил он. — Не за что. Присмотрите за ним, — отозвался Калигари. — Of course, — ответил Август и с лёгкостью подхватил Диму на руки. Протестовать у Дубина сил не было. Обвив руками шею Хольта, Дима уткнулся носом в ворот его рубашки и наконец дал волю слезам.