Бескорыстная любовь

Четыре года назад. — Говорил же, доставлю в лучшем виде, — голос Вадика раздался словно сквозь ватное одеяло, хоть тот и стоял совсем рядом, придерживая покачивающегося Олега за плечо. Обезбол перестал действовать еще в самолете, и боль в кое-как заштопанных ранах на спине и забинтованных пальцах ощущалась совершенно невыносимо. От шума аэропорта и гула самолетов, заходящих то на взлет, то на посадку в голове звенело не хуже, чем от контузии. Сосредоточиться на чем-то кроме необходимости держать себя на ногах, было практически невозможно. Из полукоматозного состояния его смог выдернуть только знакомый голос и не менее знакомые объятия вместе со всполохом рыжих волос перед глазами. — Серый, — прохрипел Олег, сгребая Сережу в объятия и зарываясь лицом в его плечо. Кажется, Разумовский говорил что-то еще, но хоть сколько-нибудь сосредоточиться на происходящем вокруг получилось только в автомобиле, когда то ли Вадик, то ли Сережа всучили ему в руки обезбол и бутылку воды. Впрочем, происходящее вокруг сузилось до Сережиного плеча, на которое Олег опустил голову и прикрыл глаза. Разумовский вопросами не донимал, только бережно гладил по предплечью, пока фоном вещал Вадик, кажется, рассказывая, какими окольными путями выискивал Волкова по всей Сирии. Наверное, позже Олегу обязательно достанется за все свои злоключения, причиной которых во многом был он сам. — Как ты? — осторожно спросил Сережа, спустя несколько часов, когда Олег с горем пополам сумел отмыться и не без Сережиной помощи сменить повязки на ранах и теперь пытался заново осознать преимущества ортопедического матраса и нескольких подушек под головой. — Паршиво, но жить буду, — Волков невесело улыбнулся, устраиваясь на боку рядом с Разумовским — на спине лежать было все еще невыносимо. — Так я правильно понял, что ты нанял Вадика, чтобы меня вытащить? — Ну, МИД с этой задачей не справился, — скривился Сережа. — Полгода впустую. Олег покачал головой. Еще бы они его нашли, когда он в лучшем случае фигурировал под позывным в отчетах минобороны. — Вышел на этого твоего Дракона через Алтана, — продолжил Разумовский. — Он, конечно, долго ворчал, что с такими заказами завязал, но по двойной ставке согласился. — Гарантирую, он тебя наебал, — фыркнул Олег, ставя в уме галочку ввалить Вадику за такие тарифы, но Сережа только пожал плечами. — Мне нужен был результат, потому что я не был готов тебя хоронить. Волкову хотелось отвести взгляд, да было некуда — Сережа лежал прямо перед ним и вглядывался в его лицо своими невозможно голубыми глазами. — Вадим так и не сказал, что с тобой произошло, — в словах Разумовского читался вопрос, и Олег тяжело вздохнул, понимая, что уйти от ответа не выйдет. — Меня крупно подставили, — он попытался использовать самые размытые формулировки, чтобы не было нужды объяснять расклад всех сил и наемнических группировок. — Пока я пытался ликвидировать последствия, загремел в плен и просидел там пару месяцев, пока не вломился Вад с гранатометом. Сережа молча смотрел на него, видно, пытаясь додумать все, что недоговорил Волков. В общем, лучше было, чтобы это сделало его воображение — выйдет менее кровожадно. — Ты туда не вернешься? — наконец, спросил Разумовский, все же решив не вдаваться в подробности того, чем был занят Олег на территории другого государства. — Не вернусь, Сереж. Обещаю, — возможно, раньше такое обещание далось бы Волкову с трудом. Но раньше он и не валялся в постели, неспособный двинуться от обезболивающего, вместо того чтобы пытаться зацеловать и залюбить Разумовского. В первый месяц Олег, как ему казалось, был абсолютно бесполезен. Даром что сам мог встать с кровати. Поначалу он пытался ворчать, чтобы Сережа перестал носиться вокруг него как сиделка, но тот каждый раз упирался, что все равно сам будет менять повязки и таскать Олегу еду в постель. Олег каждый раз тушевался и соглашался, хотя и понимал, что зрелище Разумовский наблюдает не самое приятное — половина спины в порезах, следах от хлыста и ожогах, два пальца на руках сломаны, три ногтя вырваны до мяса. Сережа ничего не спрашивал, не пытался выведать у Олега подробности. Только каждый раз, заканчивая очередную перевязку, осторожно обнимал и утыкался лицом в плечо. Олег гладил его по спине и тихо напоминал, что он жив, в Питере, а с остальным они справятся. Не так ему хотелось вернуться на гражданку, но приходилось работать с тем, что есть.

***

— Ты какой-то мрачный, — осторожно заметил Сережа, обнимая Олега со спины. Тот лишь мог порадоваться, что, наконец, это не вызывало боли. Впрочем, это было едва ли не единственным поводом для радости после какого-то невыносимого светского раута, на который его вытащил Сережа под предлогом того, что Волкову пора заново осваиваться в обществе. — Я не знаю, как ты общаешься с этими людьми, — честно ответил Олег, поглаживая Разумовского по предплечьям. — Я думал, что лицемернее генералов, прилетевших в Сирию за новыми звездочками, никого не встречу, но они в разы хуже. — Понимаю, — невесело усмехнулся Сережа, прижимаясь губами к Олеговой шее. — Они совершенно невыносимы. — Я могу не ходить в следующий раз? — Олег… — Помню-помню, социализация, — тяжело вздохнул Волков. Пресловутую социализацию он проклял и в следующий раз. И потом проклинал каждый раз, когда Сережа вытаскивал его в свет. Единственным своим спасением Олег считал возможность спрятаться в самый дальний угол с бокалом виски или хотя бы вина. В конце концов, ни единую светскую беседу он поддержать не мог — не следил ни за искусством, ни за бизнесом, ни за сплетнями, которые иногда так любили обсудить случайные собеседники. Не делало ситуацию и лицемерие, сквозившее почти в каждом разговоре и, наверное, каждом слове. В какой-то момент Волков начал замечать это и за Сережей, когда тот общался с партнерами по бизнесу и десятками знакомых. Но, по наблюдениям, Сережа был одним из немногих, кто умудрился сохранить человеческое лицо и не боялся показывать его на людях. Отдушиной для Олега внезапно стали Сережины визиты в их старый детдом, который он, кажется, перестроил с нуля и регулярно отчислял туда огромные суммы, следя за тем, чтобы каждый рубль ушел исключительно на благо воспитанников. Волков каждый раз пользовался тем, что Разумовский был занят беседы с учителями и воспитателями, и почти на весь день пропадал, общаясь с детьми. Кому советовал, как лучше отбиваться от хулиганов, кому помогал разрешить конфликт, с которым не могли совладать воспитатели, кого просто выслушивал и поддерживал. По крайней мере, на несколько часов получалось не чувствовать себя бесполезным и чужим. Да и дети по какой-то неведомой ему причине его любили. Наверное, чувствовали когда-то «своего». Но и тяжелее было возвращаться к пресловутой бессмысленной богатой жизни, ко всем недостаткам которой добавились и назойливые журналисты, решившие докопаться, что за новая фигура появилась рядом с владельцем соцсети «Вместе». Общение с прессой у Олега сразу не задалось — когда перед лицом оказался очередной объектив, а за ним и слепящая глаза вспышка, он не выдержал и рявкнул на журналиста так, как делал это в армейке, когда кто-то из отряда начинал борзеть, а заодно и пояснил, в каком именно месте окажется вспышка. О том, что тем самым обеспечил себе на неделю постоянные упоминания в СМИ, Волков как-то не подумал. — Олег, у меня есть контакты хороших специалистов, — не выдержав, предложил Разумовский, когда после очередного мероприятия Олег провел больше часа на балконе, планомерно выкуривая очередную пачку сигарет. Он предлагал это уже не первый раз за прошедшие месяцы, но Волков не находил в себе силы согласиться на то, чтобы выворачивать душу наизнанку перед незнакомым человеком. К тому же, чего он там не знает — контуженный, раненный, не знает, куда себя приткнуть и как общаться с людьми на гражданке. Благо, что спиться пока не пытается. — Сереж, пристрой меня в СБ, — вместо ответа попросил Олег. — Или хотя бы телохранителем найми, а? Не могу шататься без дела. — Телохранителем ты точно так же будешь со мной мотаться, Волч, — скрестив руки на груди и облокотившись о стеклянную стену здания, ответил Сережа. — Только будешь еще везде искать опасность. Тебе это надо? — Я хоть при деле буду, — Волков был готов взмолиться, но понятия не имел, как объяснить Разумовскому, что существует с ощущением, что загнивает заживо без какого-либо дела. — Волч… По виду Сережи Олег уже понял, что его ответ все еще отрицательный. Вздохнув, он выкинул окурок прямо с балкона и направился внутрь квартиры, проигнорировав Сережину попытку перехватить его за руку.

***

— Олег, какого хрена?! — Разумовский швырнул Олегу под ноги маленький зип-пакет с белым порошком внутри. Наверное, стоило сразу заметить, что что-то идет не так. Наверное, в тот момент, когда Олег, пару месяцев шарахавшийся от любых проявлений светской жизни, как по щелчку пальцев влился в тусовку, не пытаясь залить дискомфорт виски в самом тихом углу. Наверное, надо было изначально сообразить, что человеку, который провел значительную часть своей жизни в горячих точках, не сможет вернуться к нормальной жизни самостоятельно. Сереже подумалось, что он мог заметить и расширенные зрачки, и усилившуюся бессонницу, и повышенную раздражительность, и то, как из их совместной жизни резко пропал только наладившийся секс. В его голове крутился еще десяток различных «а вот если бы», но сейчас был только чертов пакетик с кокаином и виноватый взгляд Олега, в который Разумовский не поверил ни на секунду. — Зачем? — осипшим от нервного перенапряжения голосом спросил Сережа. — Так проще, — лаконично ответил Олег, отводя взгляд. — Ты же знаешь, как я отношусь ко всем этим тусовкам. — Ты мог бы не ходить, — беспомощно ответил Разумовский, понимая, что звучит по-детски. Он ведь сам каждый раз вытаскивал Олега на очередной раут или прием. Думал, что тому так будет проще влиться в общество и привыкнуть к новой обстановке. — Если тебе нужна помощь… — Какая помощь, Сереж? — с горькой усмешкой перебил его Волков. — Запихнешь меня в дурку, чтобы я оттуда вышел идеальной содержанкой? Запрешь в четырех стенах? — Что? — Сережа отшатнулся словно от пощечины. Впрочем, секундный шок резко сменился злостью. — Ты сам себя слышишь вообще? Мне не нужна содержанка, мне нужен ты. Живой, здоровый и без кокаина в карманах. Волков покачал головой и, сделав нерешительный шаг к Серёже, положил ладонь к нему на плечо. — Сереж, давай честно, мне тут не место, — тихо сказал он, прежде чем опустить руку и пойти к выходу из комнаты. — Опять сбегаешь? — Разумовский невесело усмехнулся, не оборачиваясь ему вслед. — Дальше подпишешь очередной контракт и свалишь обратно в Сирию на этот раз с концами? — слова прозвучали ядовито, но Сережа чувствовал, как горло сжимается от тревоги, что Олег действительно так сделает. — Там мне не придется строить из себя того, кем я не являюсь, — сухо, но хотя бы честно ответил Олег. — Тебе не надо никого из себя строить, ты знаешь? — Разумовский нашел в себе силы оглянуться и взглянуть на Олега. Выглядел тот загнанным и довольно несчастным. — Если ты хочешь обратно в военку, то я… — Мне не нужны погоны по блату, — отрезал Волков. — Мне не нужна высокая должность или хобби на пару лямов, я… А, неважно. — Нет уж, договаривай. — Я не хочу и не могу бесцельно существовать от тусовки до тусовки. Или ты думаешь я от скуки предлагал хотя бы в СБ меня пристроить, раз любовник-телохранитель для тебя это слишком? — внезапно раздраженно ответил Олег. — Или что, низковато для жены миллиардера? — Ты сейчас на меня вину пытаешься перевесить?! — Сережа сжал кулаки, давя в себе желание отвесить Олегу пощечину. Скорее всего, он очень быстро об этом пожалеет, учитывая взвинченное состояние Волкова. — Иди куда шел.

***

Олег посмотрел в зеркало в нелепой позолоченной раме и салфеткой стер остатки порошка под носом. На собственное отражение смотреть было тошно. Раздражало все, начиная от гладковыбритой челюсти и заканчивая неприлично дорогой черной рубашкой вместо родного камуфла. После того разговора, кажется, все пошло по пизде. Пару раз они пытались поговорить, но срывался то Сережа, то Олег. Кончилось все тем, что пересекались они только когда засыпали на разных сторонах кровати подальше друг от друга. Где-то в глубине маячила мысль, что в общем-то Сережа был прав. Ему нужна помощь. Он не справляется. Ни с жизнью на гражданке, ни с кучей освободившегося времени, ни с еженощными кошмарами, ни с тупой хронической болью от старых и не очень ранений. На поверхности было желание до кучи пойти к бару и нажраться, чтобы уж точно не страдать ни от собственных мыслей, ни от отпечатавшегося в памяти беспокойного взгляда Сережи, ни от паршивой попсовой музыки, ни от косых взглядов. — Так и знал, что ты здесь, — раздалось одновременно с хлопком двери. Олег машинально вскинулся, собираясь сразу послать вошедшего, но перед ним оказался мальчишка из Дагбаевых, с которым, кажется, был дружен Сережа. Алтан, кажется. — Чего тебе? — огрызнулся Олег, поняв, что тот пришел по его душу. — Если он опять по твоей вине загремит в дурку, я не посмотрю на то, как он за твою облезлую шкуру цепляется, и лично размажу тебя по ближайшей стене тонким слоем, — практически прошипел Алтан, глядя на Олега взглядом, полным такой искренней ненависти, которую он не ожидал от практически незнакомого человека. — Что, прости? — переспросил Волков. Слух выцепил единственное «опять». За все прошедшие месяцы Сережа лишь единожды упоминал, что пьет таблетки от тревожки, но тогда Олега это хоть и напрягло, но не удивило. — И после обязательно перескажу все твои мутные делишки, которыми ты был так увлечен, пока я твоего благоверного за шкирку к Рубинштейну тащил, чтобы он не вскрылся, — продолжил Дагбаев, кажется, с трудом удерживаясь от того, чтобы не ударить Олега. Тот, впрочем, и сам отшатнулся словно от пощечины. — Так что, будь добр, возьми себя в руки, скатайся на рехаб и будь хорошим песиком, если еще жить хочешь, — даже не ожидая какой-либо реакции со стороны Волкова, Алтан развернулся и вышел из туалета, громко хлопнув за собой дверью и оставляя Олега наедине с единственным вопросом «какого хрена?»

***

— Что, Поварешкин, пропесочил тебя золотце? — как ни в чем не бывало поинтересовался Вадим, найдя Олега у барной стойки с уже, кажется, пятым стаканом виски. — Ты бы вообще не мешал, раз уже торчишь. А то так и отъехать недолго. — Что за история с дуркой? — проигнорировав слова Вадика, спросил Волков. — А что, твой лисенок не рассказал? — хмыкнул Дракон. — Там долгая история, но, если вкратце, то Алтан его как-то подобрал в одном сортире с лютой паничкой и разодранными руками. А добрый доктор Рубинштейн уже положил его на несколько недель в стационар и накормил волшебными таблетками, чтобы лисенок дождался тебя живым и относительно здоровым. Олег поднял взгляд на Вадима, пытаясь сосредоточиться на его лице и понять, это приколы у него такие или Сережа действительно утаил свой отлет в дурку. Получалось хреново — в глазах двоилось, почему-то дышать стало трудно, в груди тянуло тупой болью. Паничка или всё-таки Вад был прав и заливать вискарем очередную дорогу было плохой идеей? — Пойдем-ка на воздух, а то тебя ведёт, Олеж, — внезапно мягко сказал Вадим. Волков и не заметил, как сильно покачнулся, рискуя навернуться, если бы Вад его не придержал. — А лучше к доктору, чтобы ты тут не окочурился. Олег только и смог кивнуть, пока Дракон практически потащил его к выходу из клуба. — Давай-давай, не отключайся, — слова Вадима доходили до мозга с трудом, как бы Волков ни старался на них сосредоточиться. Последним он осознал, что, кажется, в лицо ударил морозный воздух, а Вадик спешно набирал на телефоне какой-то номер.