Секрет, который я не могу рассказать

      Тишину танцевального зала нарушали только прерывистое дыхание и судорожные всхлипы. Сердце бешено стучало прямо в висках, а жар, растекшийся по телу, грозился воспламенить все вокруг, вспыхивая россыпью мурашек по чувствительной коже.       Этот поцелуй был ни на что не похож и был откровением для Алекс. Горячие губы парня обжигали, а горечь кофе, что он пил перед практикой, сейчас казалась самой изысканной сладостью, что она пробовала в своей жизни.       Сюрреалистичное восприятие происходящего только усиливалось вместе с настойчивостью губ. Хотелось быть еще ближе, теснее, жарче. Прижаться крепче, ощутить руки на своем теле, плавясь как воск под яркими лучами солнца.       Весь мир за стенами танцевального зала перестал существовать, сужаясь до чувств, что сейчас бушевали внутри Алекс.       Руки парня поднялись выше, ласково обхватывая ее шею, и Алекс, отрываясь от губ, откинула голову, прижимаясь затылком к зеркалу позади нее. Вокруг было почему-то очень темно, но она не обратила внимания на это, желая вновь погрузиться в те ощущения, от которых она так долго бегала.       — Сынмин… — словно против воли сорвалось с ее губ. Жалобно, просяще. Будь Алекс в более адекватном состоянии, она непременно бы разозлилась на себя, но сейчас ей было плевать, она ждала когда желанные губы вновь прижмутся к ней.       Но вместо этого она почувствовала, как рука парня все крепче сжимала ее шею. Алекс распахнула глаза, но ничего не увидела перед собой кроме кромешной тьмы. А рука сжималась все сильнее, заставляя метаться в попытке освободиться, цепляясь за будто каменные пальцы, сдавливающие ее горло.       — Сынмин?.. — прохрипела она, и тьма задвигалась, когда лицо парня приблизилось к ней, и Алекс сдавленно замычала, разглядев его.       — Какой еще Сынмин? Ты забыла, что ты обманщица? — Чан зловеще усмехнулся, сильнее сжимая ее шею, не обращая внимания на сопротивление. — Ты не заслужила, маленькая лгунья.       Мир вокруг резко начал темнеть и вдруг разбился, оглушая звонком телефона. Алекс вскочила, путаясь в одеяле и, словно пытаясь убежать, дернулась в сторону, с грохотом падая с кровати. В стену тут же застучали, и именно этот звук наконец-то помог ей понять, что она находится в кошивоне, в собственной постели.       Со стоном потирая ушибленное бедро, Алекс нащупала телефон рядом с подушкой и не глядя взяла трубку.       — Хей, систер, я тебя разбудила, что ли? — голос Элен раздался как-то слишком громко, и Алекс сморщилась.       — Спать в выходной — не преступление, — она потерла шею, на которой до сих пор ощущались скрюченные пальцы.       — К счастью, иначе нас бы давно посадили, — захихикала сестра. — Слушай, я только сейчас выяснила, что у меня нет платья, а до вечеринки совсем немного времени осталось. Давай завтра съездим в ТЦ?       — Вдвоем? Оу, окей, — Алекс растерянно посмотрела на трубку. — Но у меня в час будет фотосессия в студии, не знаю, правда, с кем, мне Марен только адрес скинула и сказала, что кожу заживо снимет, если я опоздаю.       — Да, вдвоем, как в старые добрые времена. Значит, завтра в десять утра встречаемся у ТЦ, — и, коротко попрощавшись, Элен положила трубку.       Кряхтя, Алекс поднялась с пола. Разговор немного отвлек от жутко реалистичного кошмара. Да, если честно, ей хотелось не анализировать его, а поскорее забыть. Поэтому сейчас она планировала забить выходной как можно плотнее, чтобы не думать лишний раз о знаках, что подавало ей собственное подсознание через сны.

***

      — «Dolce gabbana»? — Элен изящно махнула тонкой рукой в сторону бутика, и Алекс скептически окинула взглядом выставленную в первых рядах коллекцию.       — Ты хочешь быть похожей на клумбу?       — Если ты планируешь критиковать все дизайнерские коллекции, то так мы дойдем до масс-маркета, — драматично вздохнув, Элен решительно направилась в сторону другого отдела. — О, «Givenchy». Я вижу много шифона!       — Потрясающе, — Алекс даже не сделала попытки изобразить восторг.       — А ты что бы хотела? Может, кожа? В моде красный, но с твоим цветом волос это будет перебор… — Элен задумчиво рассматривала вешалки, выбирая одежду на свой вкус.       Расслабившись, Алекс просто следовала за сестрой. Такие походы были привычны дня них еще с университетских времен. Элен часто порывалась накупить наряды и одеть Алекс словно куклу, но та каждый раз стоически сопротивлялась, выбирая одежду, полагаясь только на свой вкус. Пусть Элен и страдальчески вздыхала.       Впрочем, это не мешало ей отводить душу при выборе сценических костюмов, хоть там уже приходилось воевать с Марен.       — Зеленый бархат? — выцепив вешалку с платьем, Элен приложила его к Алекс, примеряясь.       — Я что, по-твоему, рождественский эльф?       — Скорее уж Гринч… А как насчет белого шифона? — она даже не успела приложить платье, как Алекс неуловимым движением скользнула в сторону рядов с черной одеждой. — Боже, ну опять ты будешь как Мартиша Аддамс!       — «Ты отвратительная женщина. Тебя гложет злость и жадность. Мы могли бы стать друзьями» — процитировала Алекс один из своих любимых фильмов, даже спиной чувствуя, как Элен закатила глаза.       — Давай это будет хотя бы атлас?.. — обреченно простонав, она, сдавшись, поплелась за Алекс.       Спустя пару часов, когда они все-таки смогли подобрать красивое блестящее платье для Элен и очень необычное, но все же черное платье для Алекс, а так же туфли и сумочки для них, они наконец-то сели в кофейне.       — Вроде все купили, — устало вытянув ноги, Элен задумчиво покрутила в руках чашечку с горячим кофе. Кофе со льдом она не признавала.       — В бюджет вписалась? — Алекс посмотрела на кучу брендированных пакетов рядом с ними. Ее покупки сильно уступали в цене, но она просто банально жадничала отдать миллион денег на вещь, которую наденет раза два в лучшем случае.       Обеих сестер обеспечивали родители. Корпорация «Ричмонд» досталась братьям от отца, который в свое время оказался в нужном месте и в нужное время, сколотив состояния буквально из воздуха. И после его смерти управление на себя полностью забрал его старший сын, Питер Ричмонд, сумевший по наследству вместе с акциями получить ушлый характер. Хотя, если честно, компания с тех времен нисколько не разрослась, но, как минимум, твердо держалась на плаву.       Отец Алекс же получал пассивный доход от владения акциями и занимался своей фермой, куда переехал вместе с женой еще до рождения Алекс. С братом он практически не общался и не особо любил о нем говорить, поэтому немало удивился, когда Алекс сообщила, что собирается учиться вместе с Элен в одном университете, а потом и работать на него в группе. Но Алекс никогда не лезла к нему в душу, видя, что он не торопится сообщать о причинах их разногласий. Питер же в принципе был не самым разговорчивым человеком. Его не сильно интересовала группа, хоть и явно нравились положительные новости по просмотрам и финансам. Единственное, что его заботило, это чтобы Элен выглядела всегда в лучшем свете. И не важно, как при этом его дочь себя чувствовала или что думала по этому поводу.       К тому моменту, как, поступив в университет, сестры только начали общаться вживую после долгой переписки, Алекс была уверена в том, что Элен ее золотая клетка более чем устраивала: полный кошелек с безлимитом на все и громкое имя отца неплохо упрощали жизнь, решая огромное количество проблем и открывая многие двери.       Но узнав сестру получше, Алекс поняла, какая плата взымалась за это. Элен никогда не была достаточно идеальной, что бы она ни делала. Бесконечные упреки, недовольства и ругань сопровождали любую беседу с отцом, даже если она приносила табель с высшими оценкам. Если Питер был чем-то доволен, это всегда компенсировалось другими придирками.       Мать же Элен ни разу не участвовала в этих беседах. Если честно, Алекс вообще ни разу не видела и не слышала ее после того случая, как они приезжали к ним на ферму и спешно уехали после того, как девочки сбежали спать на сеновал. Хотя спустя годы Алекс подозревала, что это была далеко не единственная причина для спешного отъезда.       Внешне Элен и Алекс были копиями своих отцов-близнецов и от молчаливой красавицы Элен взяла разве что мягкость и внешнюю хрупкость. Поэтому и от этих разговоров она могла лишь трястись и глотать слезы, судорожно кивая на любые обидные слова своего отца. А потом долго рыдать в своей комнате, сколько бы лет ей ни было.       — Он не ограничен. Отец на Корею одобрил безлимит. Так что я могла бы и тебе оплатить что-то подороже, — Элен бросила быстрый взгляд на их покупки.       — Ты знаешь мой ответ, — Алекс примирительно улыбнулась.       Как только появилась возможность, Алекс старалась зарабатывать на себя сама. Репетиторство, работа официанткой в клубе, написание курсовых, раздача листовок. Пусть у ее семьи и были средства, чтобы оплатить ей обучение, но детство на ферме приучило ее трудиться. И хотя тяжелой работой ее никогда не загружали, больше вкладываясь в ее образование и творческое развитие, родительский пример перед глазами был слишком показательным. Поэтому и сейчас она старалась откладывать деньги, что зарабатывала от деятельности группы, не стремясь потратить их на шмотки и развлечения, а надеясь вложить их потом во что-то стоящее.       — Какая ты упрямая, — отпив большой глоток, Элен поморщилась. — Ну и крепкий же здесь кофе!       — Дядя не звонил тебе? — осторожно спросила Алекс, делая вид, что не в курсе ответа, который ей поведала Хлоя в клубе.       — Звонил, — тяжело вздохнув, сестра помешала кофе ложечкой. — Все то же самое. Недостаточно идеально дышу.       — Блин, сис, мне правда жаль… — сочувственно поморщившись, Алекс не стала узнавать подробности, видя, как сестра побледнела от одного только вопроса.       — Ох, давно мы не шопились, — явно стремясь перевести тему, преувеличено бодро воскликнула Элен. — Надо будет еще раз сходить, пока мы в Сеуле. Тут столько крутых магазинов, с ума сойти. Увезу с собой мешок корейской косметики, — она замолчала на пару секунду и вдруг добавила: — Не верится, что нам скоро уезжать, даже как-то грустно.       — Впереди еще съемки клипов, — Алекс поспешила отогнать от себя неприятное чувство, возникшее от этих слов. — Да и чистовики финальные не записаны до сих пор, ребята там постоянно что-то правят…       — Жалко будет с ними расставаться потом, да? — с явным намеком протянула Элен, с любопытством поглядывая на сестру.       Хмыкнув, Алекс все же кивнула.        — Естественно. Они — настоящие профессионалы. Ну, и красивые парни, чего уж скрывать.       Словно охотничья собака, почуявшая дичь, Элен сделала стойку, услышав нужные ей слова.        — Ты уже решила, будешь ли поддерживать с ними связь после отъезда?        Нужно было отшутиться или перевести тему. Но внезапное осознание вдруг с силой кольнуло в груди. Непрошенные воспоминания о прикосновениях полезли в голову, окрасившись тревожной горечью неопределенности. Ведь фактически у них с Сынмином ничего же и не было. Ни разговоров, ни обещаний, только постоянная ругань и смущающие, но такие будоражащие поцелуи. Какие вообще у них отношения? И хочет ли она, чтобы эти отношения существовали в принципе? А он?..       Американо в ее стакане вдруг резко стал слишком невкусным. Элен же, жадно впитывающая все эмоции на лице сестры, сочувствующе улыбнулась и накрыла ее руку своей.       — Ну, это тоже опыт. Ты не расстраивайся…        Резко перебив ее, Алекс вскочила из-за стола.       — О боже, время-то уже! Я опаздываю на съемки, вот я растяпа. Марен меня убьет! — и, схватив свои многочисленные покупки, она спешно клюнула сестру в щеку и понеслась на выход, не обращая внимания на попытки Элен ее затормозить.        На самом деле времени было целый вагон. Но разговаривать с Элен на действительно волнующие ее темы было как-то подозрительно опасно. Доверие к сестре, которое, казалось бы, выстраивалось по кирпичику, должно было быть крепкой стеной вокруг их отношений. Но оно треснуло, как дешевый тонкий пластик, встретивший первый же камень.        Закинув вещи в кошивон, Алекс успела без опозданий приехать в небольшую студию, которая находилась на соседней автобусной остановке от агентства. Очень удобно.        У дверей ее нетерпеливо ожидала Марен, которая выглядела так, будто Алекс опоздала на три часа, минимум. Но препираться с ней не было никакого настроения.        — Давай быстрее, вас тут всего двое, должны быстро отснять. Я хотела еще сегодня успеть в агентство, — поторопила ее менеджер, подталкивая в спину в сторону визажистов.        — Двое? А почему так мало? — удивилась Алекс и постаралась вежливо улыбнуться визажистке, которая показалась ей смутно знакомой.        Визажистка посмотрела куда-то в сторону двери и подобострастно улыбнулась вошедшему. И эта восторженная щенячья улыбка услужливо напомнила, где же она видела эту девушку.        — Ынсо, дай, пожалуйста, помаду, я все стёр, — приближающийся голос Сынмина стал последней деталью в этой картине. — Добрый день, Алекс.        — До этого момента, разве что, — лучезарная улыбка вкупе с сарказмом сделала свое дело, и Сынмин страдальчески выдохнул. — У нас фотосессия к балладе?        — Детективные способности у тебя на уровне. Младшей школы, правда.        Она ударила его ногой даже прежде, чем успела обдумать, что делает. Впрочем, элемент неожиданности не помешал ему со смехом увернуться.        — Сынмин-щи, не могли бы вы?.. — с ледяными нотками в голосе обратилась к нему визажистка, намекая на то, что он мешает ей работать.        Вздернув бровь, Алекс оценила обращение и насмешливо посмотрела на айдола. Тот же даже для вида не смутился и вопреки явному желанию окружающих спокойно уселся на соседнее кресло, наблюдая за тем, как с Ынсо тщательно смывает с Алекс ее утренний макияж.       Недовольно поджав губы, визажистка молча продолжила работать, игнорируя взгляд айдола. Впрочем, тот на нее явно и не смотрел. В какой то момент Алекс покосилась на него, и он, словно того и ждал, показал ей язык.       — Очень по-взрослому, — пробормотала Алекс, закрывая глаза, пока Ынсо наносила на ее лицо тон.       Ответом ей стал короткий смешок со стороны Сынмина. Его явно ничего не смущало. А вот визажистка очень недовольно пыхтела, но, несмотря на явную неприязнь, накрасила она быстро и вполне неплохо, пусть и полностью в корейском стиле. И выглядело вполне себе мило. Другая девушка уложила волосы мягкими волнами, придавая образу мягкость и женственность.       Когда Сынмин все-таки ушел переодеваться в соседнее помещение, Алекс принесли ее сегодняшний наряд: белую мягкую блузку и бежевые твидовые брюки в классическом стиле, а на ноги просты классические черные туфли с круглым носом и ремешком.        Удовлетворённо осмотрев получившийся образ, стафф куда-то весь резко испарился, показав Алекс в сторону двери и щебеча что-то настолько быстро, что она перестала их понимать.        За дверью оказалась сама студия, подготовленная к сегодняшним съемкам. Старые чемоданы, сложенные вокруг, стол с раритетной печатной машинкой и целая куча пожелтевших фотографий и нотных листов, художественно раскиданных вокруг.        Поздоровавшись с фотографом, знакомым ей менеджером «Stray Kids» и другим неизвестным ей персоналом, Алекс поторопилась встать рядом с Сынмином, который со скучающим видом сидел на одном из чемоданов. На нем была черная рубашка и простые, но явно очень дорогие, немного укороченные брюки, суженные к щиколоткам, демонстрируя голую кожу.       — Вау, голая кожа щиколоток. Верх разврата! — тихо шепнула Алекс, намекая на обычно закрытую одежду айдола.        — Зато на тебе впервые так много ткани. Ты не запуталась в брюках? — Сынмин непринужденно улыбнулся фотографу, который возился с аппаратурой, выбирая нужный ракурс.        — Хотел бы увидеть побольше кожи? — дерзко ухмыльнувшись, Алекс покосилась на айдола, но споткнулась о его внезапно серьезный взгляд.        — Возможно, — не меняя выражения лица, ответил он.       Если бы Алекс умела краснеть, то сейчас ее щеки точно залило бы краской смущения. И она мысленно поблагодарила подоспевшего менеджера.        — Так, концепция очень простая, — он встал рядом с фотографом и сразу же начал объяснять задачу. — Песня о чувствах после расставания, поэтому главные герои живут в своих воспоминаниях, не имея возможности вернуться друг к другу. Давайте начнем с простого. Сядьте вот в тот угол и развернитесь.        Следуя указаниям, они сели на пол, не глядя друг на друга, и фотограф сделал пару пробных снимков. Фотосессии были давно привычны, и Алекс с легкостью переключилась на работу, стараясь не думать ни о чем (или ни о ком) смущающем.        — Вот так, больше печали. Алекс, посмотри на Сынмина, а потом прямо в кадр. Да отлично, — менеджер наперебой с фотографом раздавали указания, и ребята едва успевали следовать им. — Повернитесь в разные стороны, взгляд в никуда. Помните, вы хотите быть вместе, но это неосуществимо, и это ранит вас обоих из-за невозможности что-то изменить.        Простые указания для фотосессии вдруг всколыхнули в памяти утренний разговор с сестрой. Она словно вновь услышала голос Элен: «Ты уже решила, будешь ли поддерживать с ними связь после отъезда?». А какая она, их связь с Сынмином?       Можно было сколько угодно отрицать, что он ей небезразличен. Придумывать кучу отговорок для самой себя, что все это — какие-то дурацкие совпадения, и все не так, как кажется, ведь когда-то она решила, что вся эта романтика — чушь собачья.        И дело было даже не в том, что ее тело реагировало на него, как ни на кого из раннее встреченных парней. Хотя физиологический вопрос пугал Алекс, и интенсивность своей реакции на айдола она все еще не могла объяснить, но все это было явно серьезнее.        Сейчас Сынмин даже не касался ее, сидя спиной и позируя для их совместной обложки. И до этого, когда он привычно дразнил ее, будто и не было их совместных поцелуев, она чувствовала, что что-то безвозвратно изменилось, словно Алекс шагнула в пропасть и теперь могла только лететь вниз на бешенной скорости.       Но что, если только она одна это так воспринимает? Алекс не хотела давать названий чувствам, что горели в душе, как будто бы тогда это все станет реальным, но не признать, что они есть, она не могла. А вот что по этому поводу думал сам Сынмин, у нее не было ни малейших идей. Может, она его просто раздражала, как он ей прямым текстом и сообщал неоднократно? И все эти поцелуи ничего не значили для него, и вообще он…        Теплые пальцы коснулись ее руки и легонько сжали.       Паника, начавшая набирать обороты, резко схлынула. Менеджер что-то говорил про хорошие кадры, щелчки камеры трещали, словно оживленный хор сверчков, но все это ушло на второй план, оставляя только теплоту, что растекалась по всему телу, скапливаясь в самом сердце.       Спустя пару часов они успели попозировать во всех углах этой студии, при этом держась на расстоянии: коснись бы Алекс айдола ближе положенного даже просто для снимка, ее могли бы потом прилюдно сжечь. Но Алекс была уверена, что тот момент, когда Сынмин взял ее за руку, был не виден из-за ракурса, и это чувствовалось небольшим общим секретом, известным только им двоим. И, когда менеджер с фотографом были полностью довольны отснятым материалом, их отпустили.        Сделав еще несколько селфи в полученных образах для карточек и постов в инсту во время промо, они по очереди дали небольшое интервью подоспевшему оператору, что снимал видео для влогов и толкеров. И пусть у Алекс был опыт съемок, но весь этот айдольский движ, если честно, немного пугал, поэтому она просто ходила за Сынмином, игнорируя Марен, которая шипела ей, чтобы она выглядела более милашно на камеру.       Видя ее неуверенность, Сынмин отвечал на все вопросы на камеру, рассказывая концепт и общую идею, пока Алекс стояла рядом и глупо улыбалась, надеясь, что выглядит не как полная идиотка. Вбросив пару предложений под одобряющий взгляд айдола, она решила, что ее долг на сегодня выполнен. Марен, скрипя зубами, отпустила ее домой, и Алекс, быстро переодевшись и не смывая макияж, поторопилась на выход из студии.       На улице было неожиданно тепло, и она остановилась, чтобы вдохнуть полной грудью зимний воздух, когда рядом с ней выросла до боли знакомая фигура.       — Отлично сегодня справилась, — мягкий голос Сынмина не стал неожиданностью, но от его слов разлилось тепло на душе. Как же просто ее подкупить.       — Спасибо, — внезапно смутившись, Алекс бросила на него взгляд. Сынмин в маске на половину лица и черной кепке был практически неузнаваем, если бы не черные внимательные глаза, что сейчас смотрели на нее.        И она почти успела утонуть в этом взгляде, пока следующие слова не выбили ее из колеи:        — Как насчет свидания?