red 458 & black R1

      В жизни каждого человека метания и сомнения неизбежно занимают своё место, играя ту или иную роль. Однако порой их становится слишком много — настолько, что под их тяжестью даже сделать вдох кажется невероятно трудной, почти непосильной задачей. Сомнения сковывают разум, парализуют волю, загоняют и заставляют теряться в бесконечных лабиринтах мыслей.       Неосознанно люди нередко становятся своими главными врагами. Они сами ставят себе преграды, усложняют жизнь, создают трудности, которые порой кажутся перебором — тем, что им не преодолеть. Они сомневаются в каждом шаге, боясь ошибиться, боясь поступить неправильно по отношению к кому-то, и в итоге оказываются в ловушке собственных страхов. И в такие моменты особенно важно найти опору — в себе, в окружающих, в мечтах и целях, в чём-то, что способно вернуть ощущение устойчивости и уверенности.       Но пока всё остаётся на своих местах.       Сейчас здесь тишина.       Вокруг — ни души.       Ладони в перчатках без пальцев крепко сжимаются вокруг ручек руля. Чёрный Ямаха Р1 мягко урчит, отдавая приятной вибрацией в тело. Чонгук плавно выезжает с остановки, направляясь на давно изученный маршрут.       Ночной Сеул сияет миллионами разноцветных и искусственных огней, не позволяющих мраку окутать его полностью. В жилых районах, особенно в столь поздний час, машины встречаются редко. Чем дальше Чонгук отдаляется от центра, тем тише и пустыннее становится вокруг.       Рёв двигателя мотоцикла, усиливающийся с каждым новым рывком скорости, служит ему своеобразным освобождением. Чонгуку не нужно кричать, чтобы выпустить накопленный негатив. Просто дайте разогнаться до 130 километров в час и более на пустой загородной трассе — сразу станет легче.       И это стало привычкой с недавних пор.       Все эмоции и навязчивые мысли, заполнявшие голову, мигом растворяются в гуле трассы, рассекаемой громким рыком Ямахи.       Чонгук полностью отдаётся ночи и своему байку. Весь и без остатка.       С того самого дня, когда сердечный приступ отца словно торнадо перевернул им всем жизни, находиться дома стало невыносимо до удушающей тошноты.       Дома давят ненужные эмоции.       Дома мучает бессонница.       Дома незнакомые люди. С которыми и знакомиться-то не хочется.       Но здесь, на пустынной трассе, ничего из этого нет. Здесь Чонгук сосредоточен лишь на громком рёве двигателя, на стремительно исчезающих под колёсами белых линиях разметки и мелькающих мимо фонарных столбах.       Здесь исчезает тот горький ком отвращения к самому себе.       И это как маленький глоток свежего воздуха.       У Чонгука остались только ночные поездки, иллюзия того, что дома всё в порядке, и Чимин.       О боже, драгоценный Пак Чимин.       Розоволосый любитель дурацких скинни-джинсов и высоких скоростей, лучший друг Чонгука со времён средней школы, а также владелец шикарного белого Кавасаки Ниндзя 1000 Эс-Экс. Который ему безумно подходит.       Их знакомство произошло сразу после того, как Чимин перевёлся в их школу из-за переезда. И, несмотря на множество противоположностей в характерах, они быстро нашли общий язык и с тех пор стали неразлучны. Всегда плечом к плечу в любые трудности, всегда рядом друг с другом — чтобы поддержать, выслушать или, как в случае Чонгука, просто посидеть рядом в тишине, отвлекая от тяжёлых мыслей.       Чонгук привык справляться с трудностями в одиночку. Его принцип прост: «Мои проблемы — мне и разбираться». Хотя он и понимает нутром, что держать всё в себе вредно, попытки выговориться оставляли его с ещё большим грузом. Это чувство тяжело объяснить словами, но оно раз за разом заставляло замыкаться.       Чимин это понимает. Он не лезет с расспросами, уважая внутренние границы друга. Знает, что люди по-разному переживают трудности, и просто остаётся рядом, предоставляя Чонгуку ту поддержку, которая ему действительно нужна.       Одна из серьёзных трудностей, ставшая настоящим препятствием для Чонгука, пришла в виде 17 апреля — дня, когда у его отца случился сердечный приступ, ставший заверщающим.       Для сына, который искренне любил своего отца, несмотря на все его ошибки, это уже должно было быть тяжким ударом. Но кому, как не близкому другу, всё время находящемуся рядом, несложно было бы заметить, что помимо смерти родителя, Чонгука гложет и что-то ещё. Что-то более глубокое. Вот только, увы, для Чонгука семейные проблемы всегда были табу, которое не должно выходить за стены дома.       Поэтому Чимин ищет любые способы отвлечь и растормошить друга. Зная, что Чонгук в последнее время только и ищет повод выйти с квартиры, Пак зовёт его с собой куда только можно. Одним из таких приглашений является и поездка на гоночную точку. Мол, взгляни на гонку: развеешься, может и передумаешь — захочешь поучаствовать.       А ведь гонки — это единственное место, куда Чимин всё ещё не теряет надежды затянуть Чонгука. И это не спроста: у того есть пиздатый мотоцикл, отличные навыки, и он на «ты» с высокими скоростями. Но, несмотря на всё это, Чонгук ни разу не приходил смотреть гонку лично, ограничиваясь только записанным видео.       Однако в этот раз, к ожиданию Чимина, он всё же соглашается на приглашение.

***

      Гоночная точка выглядит словно отдельный мир. Местные называют её Хэнбогга́м.       Он расположен в пригороде. Здесь есть большая мастерская, которая когда-то, по всей видимости, была заводом; пару пристроек, используемых организаторами и гонщиками, а также несколько жилых трейлеров, размещённых на специально отведённой для них стоянке.       Вокруг припарковано множество мотоциклов и спорткаров, а поблизости разбрелись их владельцы: кто-то прислонился к своим машинам, куря или ведя беседы, а кто-то с интересом разглядывает конкурентов, либо же всё вместе. Впереди, где-то вдалеке, установлены массивные колонки с подсветкой, из которых льются мощные биты, разжигающие толпу.       Некоторые, кто не участвует в гонке, уже держат в руках полупустые бутылки с алкоголем. Кто-то делает ставки, переговариваясь с товарищами о шансах гонщиков и шелестя крупными купюрами.       Неподалёку раздаётся смех компании из пьяных парочек, а с противоположной стороны доносится скрип колёс. Лёгкий апрельский ветер разносит запахи бензина, сигарет и лёгкого перегара. Чонгук шаркает подошвой своих «Мартинсов» по гравию, отрывает взгляд от таких же, как он, приехавших посмотреть на гонку, рассыпавшихся по Хэнбоггаму людей, и поворачивается обратно к друзьям, не особо стараясь включиться в диалог.       — Да он уже с ума сходит с этих мелких, — продолжает Хосок, — весь вечер мне жалуется, что даже его "охуенный" плейлист не может перебить громкость их ржача.       О ком идёт речь, знает только говорящий Хосок и слушающий его Чимин, потому что Чонгук пропустил всё мимо ушей, разглядывая непривычную ему обстановку.       — Джин-хёну просто грустно, что он не может посмеяться с современной молодёжью, ибо не понимает их шуток.       Хосок смешно фыркает, несогласно мотая головой. Чонгук не знает этого Джина, но судя по взгляду Чимина, который он ловит на себе, видимо, скоро узнает.       — Джин – наш главный механик, — поясняет тот, словно читая мысли. — Ты ещё встретишь его, он рядом с маршалами у старта всегда стоит.       Чон кивает вместо ответа, и машинально бросает взгляд к импровизированному старту, что здесь также служит и финишем. До этого ему объяснили, что первым заездом всегда идут мотоциклисты, а потом уже водители спорткаров.       До начала гонки остаётся около десяти минут — за это время заканчивают проверку заброшенной трассы и подтягиваются те, кто ещё не приехал.       Честно говоря, ему действительно интересно посмотреть на то, как Чимин гоняет «вживую». В кавычках, ибо увидит он лишь маленькую часть, а остальное — на экране смартфона через прямой эфир с натыканных по трассе камер организаторов. Тем не менее, такую запись Чонгук видел лишь однажды, когда Чимин психанул из-за того, что друг всегда был либо занят, либо уставший, и решил показать ему гонку, гордясь своим стабильным вторым местом. Не сказать, что сейчас Чон менее уставший, но это уже скорее ментальное, чем физическое. Даже думать об этом не хочется.       Одёргивает ушедшего в себя Чонгука рука Чимина, дружески закинутая на его плечо.       Его уже осознанный взгляд цепляется за Хосока, разговаривающего с подошедшей к нему компашкой, очевидно, очередных знакомых. Которых у него тут, как понял Чонгук, просто дохуя.       — Через пять минут заезд, я пойду, — голос друга сбоку. — Доступ к эфиру у тебя есть, так что не смей отрывать от меня глаз!       Чимин забавный. Он говорит это, отходя от него вприпрыжку спиной вперёд.       — Не буду, хён, — Чонгук слабо улыбается весёлому настрою Чимина. — Хорошего заезда! — зеркально повторяет прощальный на время чужой взмах рукой.       Взглядом провожает друга, седлающего свой Кавасаки, и отвлекается на освободившегося от желающих поболтать Хоби. Теперь его очередь закидывать руку Чонгуку на плечо. Может себе позволить, ведь, даже учитывая то, что встречались они всего несколько раз на вечеринках, куда его таскал с собой Чимин, харизма и обаятельность Хосока всё равно успели покорить Чонгука. Этот человек, кажется, способен разговорить и вызвать улыбку даже у мёртвого.       — Когда Чимин-и рассказал мне, как ты гоняешь по ночным трассам, я удивился, как он всё ещё не затянул тебя сюда, — начинает он, и Чонгук сразу догадывается что последует дальше.       — Гонять по трассе можно и возвращаясь с работы, а вот ехать куда-то на край города время есть не всегда, — полуправда. Время действительно часто было ограничено, ведь нужно было отоспаться, чтобы потом с силами принять вновь свалившиеся на плечи с утра пораньше дела, благодаря отцу. Сейчас же... Давать задания уже просто некому. Вторая причина – нежелание видеть толпы людей. И это даже не из-за какой-то там интровертности, а попросту из-за отсутствия настроения.       Отсветы фонарей и фар оставляют голубые, жёлтые и красные пятна на мелких камешках гравия. Задумчивый взгляд Чонгука невольно задерживается на этом.       — Ммм... Могу тебя понять, — Хосок похлопывает его по плечу. И он уже собирается что-то добавить, но вдруг его перебивает громкий визг шин.       Они одновременно поворачиваются, а их взгляды сразу же цепляются за красный силуэт резко тормознувшего неподалёку спорткара. Итальянская Феррари 458.       Чонгук вопросительно поднимает бровь, глядя на то, как люди расступаются, освобождая место для «корыта» — богатенького владельца, поднявшего пыль и создающего ненужный шум.       — Это ещё чё за попугай? — вырывается само собой.       Хосок прыскает в кулак.       — Наш чемпион. Вечно умудряется обогнать меня на полпути, — говорит он, но в его голосе не звучит ни капли обиды. Чонгук не поворачивает голову в сторону Хосока, наблюдая за открывающейся дверью Феррари со стороны водителя. — Его Ким Тэхён зовут.       Вот только этого Чон уже не слышит, потому что «попугай» оказывается ебучей тигрицей в шубе с дохуя пафосным и, чёрт бы его побрал, красивым лицом.       А ещё, или Чонгуку кажется, но он только что столкнулся с этой светской тигрицей взглядом.       И тот, блять, обжигает.

***

      — Чем, чёрт возьми, напичкано его корыто? — вырывается у поражённого до мурашек Чонгука.       Этот Ким Тэхён просто, блять, бешеный.       Мотоциклисты уже отъездили своё, и это было действительно занимательное зрелище — не оторваться. Чимин, как и ожидалось, занял привычное второе место. Сейчас стоит рядом с Чонгуком, тоже устремив взгляд в смартфон, где транслируется заезд спорткаров.       Он смеётся, но в этом смехе есть какая-то нервозность.       — Этого никто не знает, — отзывается Чимин, не сводя глаз с экрана. — Иногда у меня появляется ощущение, что он даже родной матери никогда не покажет, что находится под капотом его Феррари.       Хосок не соврал. Тэхён именно умудряется обогнать его больше чем на полпути. Жёлтый 911 Порш Хоби уверенно держится впереди, и отрыв от Феррари кажется достаточно большим, чтобы предсказать победителя.       Но происходит что-то невероятное.       У красной Феррари словно открывается второе дыхание — и она набирает скорость с такой стремительностью, что зрители, собравшиеся у старта, начинают восторженно голосить, перекрикивая даже музыку.       Чонгук буквально чувствует, как напряжение с экрана передаётся ему через холод, пробежавший по спине. Он слышит, как Чимин тихо чертыхается себе под нос, а затем громко выдыхает, когда Феррари догоняет Порш за считанные секунды.       Сквозь ночь, громкие биты звучащей музыки и возбуждённый шум толпы эхом прорывается гул двигателя красной Феррари, приближающейся к финишу. Чонгук взволнованно оглядывается, опираясь бёдрами о свой мотоцикл, но тут же снова опускает взгляд на экран трансляции.       А там сумасшествие.       Тэхён не просто выигрывает — он будто издевается над всеми.       Дрон организаторов записывает сверху ошеломляющий вид на то, как между Феррари и Поршом растягивается огромный отрыв. Как пару минут назад, только теперь они поменялись местами.       — Охуеть… — шепчет Чонгук, чувствуя, как звук приближающейся Феррари пробирается под кожу ледяными, мерзкими мурашками.       Чимин беззлобно цокает, качая головой.       — И так каждый раз. Хоби уже и не знает, что ещё менять под капотом Порша, чтобы обогнать Тэхёна, — и даже несмотря на это «каждый раз», он всё равно звучит поражённо.       У Чонгука действительно кожа рук становится гусиной.       Толпа взбудоражена. Красное пятно появляется на горизонте. И спустя несколько секунд там же появляется жёлтое. Гул двигателей, перекрываемый восторженными криками, становится громче.       Феррари, миновав финиш, резко сворачивает в сторону, и её шины издают пронзительный визг, тормозя недалеко от людей. Вскоре следом останавливается и жёлтый Порш.       Толпа сразу устремляется к двум машинам, больше всего обступая Феррари. Её красная дверь открывается, и из спорткара выходит Ким Тэхён, являя миру свою самодовольную ухмылку.       На него устремлено множество взглядов: восхищённых, завистливых, недовольных, но неизменно прикованных.       Вопросы сыплются со всех сторон. Люди наперебой пытаются приблизиться, кто-то вытягивает телефоны, чтобы снять видео, кто-то выкрикивает его имя, кто-то прозвище. Чёртов «Чемпион», раздражающе достающий до ушей Чонгука даже на таком расстоянии.       А Ким не торопится. Он делает шаг вперёд, лениво потягиваясь, словно только что закончил обычную прогулку. А взгляд его, острый и уверенный, будто оценивает каждого, кто собрался вокруг.       — Полегче, ребята, — Чонгук с трудом улавливает голос Тэхёна сквозь общий гул толпы. — Я не отвечу ни на один вопрос, если вы все будете кричать мне в оба уха разом!       Звучит уверенно и немного насмешливо, будто он привык к такому вниманию.       — Пойдём! — отвлекает его Чимин, потянув за локоть. Он уже направляется к жёлтому Поршу, пока вокруг останавливаются спорткары других гонщиков, и Чонгуку ничего не остаётся, кроме как последовать за другом.       Его взгляд всё ещё невольно цепляется за Тэхёна, который держится прямо, словно гордый тигр на своей территории. Каждое его движение будто нарочно излучает величие.       Тем временем Хосок уже вышел из машины и ведёт оживлённую беседу с группой людей, опираясь о капот Порша. Он выглядит совершенно спокойно, будто второе место — это не поражение, а просто ещё один этап его жизни. Видимо, для него это стало привычным.       — Хоби-хён! — окликает его Чимин, широко улыбаясь. Названный поворачивает голову в сторону подошедших парней. — Ты был хорош. У Мингю вообще не было шансов забрать у тебя второе место...       Чонгук слышит эти слова, но они словно проходят мимо. Его шаг замедляется, гравий под ногами скрипит. Он не слышит ответ Хосока, не слышит последующий диалог и то, как Чимин зовёт его.       Чон потирает тыльную сторону шеи и оглядывается, чувствуя на себе взгляд.       И он ловит его. Взгляд Ким Тэхёна.       Снова.