Frenesi

      – Снег. – восхищенно говорит Тэхен, подставляя руки под падающие холодные снежинки. Он с улыбкой ловит их и поднимает голову к небу, полностью затянутому густыми новогодними тучами.       Холодный ветер пробирается под зимнюю куртку, заставляя поежится и спрятать нос в край мягкого шарфа светло-коричневого цвета. Чимин рядом с ним тоже стоит с улыбкой.Он сильнее завязывает пальто, застегивая его до самой шеи и накидывая шарф на голову. В этом году этот снег первый.       – Говорят, что с кем встретишь первый снег, с тем проведешь всю жизнь. – тихо проговаривает Чимин, облизывая сухие от холода губы. Смотрит в восхищенные глаза друга, обожающего зимнее время года, и с улыбкой тоже подставляет ладони под снежинки.       – Если мне суждено провести всю свою жизнь именно с тобой, я буду только рад. И Тэхен ни разу не лукавит. Чимин для него слишком важен. Если бы у него была возможность, он бы пропал из этого мира лишь вместе с другом. Он пытался построить отношения, но ничего не вышло. Они продлились несколько месяцев, не переходя черты, потому что в пятнадцать лет хочется лишь держаться за руки и гулять по набережной. Но в их отношениях не было уюта и тепла. Партнер, устав от детской наивности, решил бросить все и найти себе кого постарше.       В отношениях нет отдельного «я». Есть только «мы», которое нужно скрепить вместе, чтобы не распалось и не сломалось. Чимин был прав, потому что в отношениях Тэхена нужного «мы» не было никогда.       – Тебе придется быть со мной всю жизнь. Куда ты денешься? – мягкая улыбка и тихий смех друга заставляет Кима почувствовать себя лучше. – Я всегда буду рядом.       Я всегда буду рядом.

***

      Тэхен чувствует, как все его тело сжимает тоской и обидой. Он смотрит в родные глаза Чимина и не может поверить, что он стоит сейчас перед ним: немного исхудалый, усталый и слишком сильно напуганный. Его плечи видимо трясутся толи от страха, толи от легкого холода, к которому Тэ уже успел привыкнуть за долгие дни месяца, который тянулся слишком долго и мучительно. Смотря в родные глаза, единственное что понимает парень — ужасно соскучился. Если бы вся эта ситуация не была настолько ужасной, он бы с объятиями кинулся вперед, не скрывая слез на лице.       Но Чимин тут. Тут, это в чертовом борделе, в чертовой Испании, где таких как они за людей не держат. Чимин тут, так же, как и он сам, станет игрушкой, которую будут использовать только так, как хочется клиенту. У них тут права голоса нет, и вряд ли когда-то появится. Не здесь и не у них.       – Тэ… – Чимин шепчет дрожащим голосом, протягивая бессильные руки к нему. Хочет дотронуться, чтобы заставить себя поверить, что все тут происходящее никакая не шутка воображения.       Позади них, пока они прижимаются друг к другу, Сокджин начинает задавать аккуратные вопросы, на которые, ожидаемо, пока что не получает никаких ответов. Он стоит и просто смотрит на то, как плачут два испуганных ребенка, пытаясь найти защиту в таком же испуганном и поломанном, эмоционально себе подобном.       Со временем, не выдерживая, Джин уходит на кухню, желая принести теплого чаю им всем и чего-то перекусить их новому соседу. Оставляет их одних наедине со страхом потери и воспоминаний.       Через долгие минуты Чимин смог успокоиться. Сидел на кровати Тэхена, держа еле теплую чашку травяного чая, и грелся в его объятиях. Не желал отлипать ни на минуту, боясь, что весь этот отчасти приятный мираж исчезнет. Поднимал испуганные, красные глаза на каждого, когда кто-то двигался, и даже малознакомого Сокджина не желал выпускать из комнаты. Из единственного места, где за долгое время почувствовал себя безопасно. И в этой безопасности он впервые смог заснуть, крепко прижимаясь к боку друга.       Ничего не говоря, Сокджин забрал из рук Тэхена две полупустые чашки, оставляя их на тумбочке. Укрыл парней одеялом, чтобы не замерзли, и с тихим пожеланием хорошего сна выключил свет, беззвучно укладываясь на свою кровать.       На утро к ним наведался охранник, который часто выполнял поручения Сонхо. Обещая привести Чимина самостоятельно, Тэ закрыл двери и начал аккуратно будить друга, чтобы не испугать спросонья. Трогал его напряженные даже во сне плечи и нежно гладил по спине, пытаясь делать все так, как делал когда-то давно — еще до того, как все это произошло.       Он позволил себе улыбку. Трогал и разрешал, следя за тем как сонный и ничего не понимающий друг чмокал губами и моргал опухшими от вчерашних слез глазами.       – Когда у тебя выходной? – спрашивает Тэхен, как только Чимин выходит из кабинета Сонхо. Тот хмурится и, видимо, пытается уложить всю полученную информацию у себя в голове.       – В воскресение и понедельник, по-моему. – отвечает, облизывая сухие от стресса губы. И Тэхен понимает, что эти два дня выделены и Сокджину. Возможно, можно будет поговорить об этом с Сонхо. Если у них троих будет выходной в один день, это будет лучшее что тут может произойти.       – А смены когда? – чуть тихо спрашивает, потому что по отношению к Чимину это звучит слишком пошло и неправильно.       – Ночью, начиная с субботы.       Поджимая губы, Тэхен опускает свои ладони на плечи друга, несильно сжимая в виду поддержки. И лишь когда тот махает головой, говоря таким способом, что все не так уж и плохо, он кивает. Просит подождать пару минут и идет к Сонхо, чтобы попытаться поговорить про свои выходные.              – Тэхен? Что-то случилось? – удивляется Сонхо, поднимая на него глаза.       – Сонхо, а можно мне взять выходные по воскресениям и понедельникам? – с надеждой спрашивает, складывая руки на груди.       – Ем, думаю да. Нужно будет только поменять тебя с кем-то.       Сонхо несколько минут тратит на просмотр чего-то в своем компьютере. Облизывает губы и кивает.       – Передашь Чимину, что у него выходные по субботам и воскресениям?       – А Чимину можно оставить?       – Тогда передай это Сокджину.       – А Сокджину можно? – уже более неуверенно спрашивает, начиная кусать губы, когда Сонхо цыкает, кидая на него злостный взгляд.       – Тэхен, что ты от меня хочешь? Я не могу всем поставить выходной как у тебя. Кто работать будет? Многие приходят в наш бордель по воскресениям, и хотят найти парня по вкусу. Что делать, если все красивые парни выходные? – молчание, за которое старший вздыхает, закатывая глаза. – Передай своим сожителям, что ваши выходные будут попонедельникам и вторникам. И чтобы уши мои не слышали, что ты плохо работаешь. Тэхен, продам.       Смеясь, Тэхен выходит из кабинета с улыбкой. Насколько страшна его реальность не была, Сонхо ему помогает, за что он ему благодарен.       Сокджин отреагировал на новость с удивлением, но против ничего не сказал. Лишь улыбнулся и пообещал, что свои выходные они будут проводить наверняка не скучно, даже несмотря на то, что выходить из борделя им нельзя.       Суббота это один из тех дней, когда наплыв клиентов слишком большой. Тэхену кажется, что весь бордель за этот день пропитывается запахом слишком вычурных и дорогих духов, потому что приходящий клиенты даже своим запахом хотят показать силу и свое богатство.       Парни провели более получаса в гардеробной, пытаясь найти вещи, которые были заявлены в анкете пожеланий клиента. Имя, висящее в строке сверху, было Тэхену уже знакомым. Неделю назад этот мужчина уже приходил к нему. И не то чтобы это было плохо, в какой-то момент Тэ смог даже расслабится. Именно поэтому этот клиент не вызывает у него отторжения. На нем уже виднелся самый простой костюм, похожий на спортивный. Этот клиент немного повернул на спорте, что может подтвердить его тело, почти полностью слепленное из мышц и силы.       Сонхо как-то сказал, что клиентов по субботам теперь станет еще больше, потому что это будет последним днем в неделе, когда будут работать иностранцы-корейцы.       Чимину они нашли нужную одежду быстро. Простая пижама заставила их немного посмеяться, но больше все же удивиться. Стоя перед зеркалом в светло-розовой пижаме, Пак смотрел на свое отражение и хмурил брови.       – Не хмурь брови. – говорит Джин, подходя к нему сзади. Он кладет свои руки на чужие плечи и сразу же ощущает легкую дрожь. Первую ночь никто не переживет без стресса.       – Я похож на манекен в детском отделе одежды.– вздыхает, резко дергая головой в сторону.– Мне просто любопытства ради интересно посмотреть на человека, который заплатил за это.       – Ты выглядишь очаровательно. – успокаивает его старший, пропуская между пальцами правой руки свои немного отросшие волосы. Нужно будет сказать Сонхо, что пора было бы их подстричь.       Чимин вздыхает. Он и правда не понимает ничего. Он не ханжа, и партнеры у него уже были, просто тогда и он тоже не против был. Все было взаимно и желанно. И Чимин открыто наслаждался каждой секундой своего секса, что в роли актива, что пассива. А тут, хочешь или нет, ты должен лечь под незнакомца и раздвинуть ноги, как бы противно это не звучало.       Парень хотел бы не думать о том, где и почему он находится. Не хотелось думать о причинах и мотивах. Если бы была возможность, Чимин бы просто-напросто перестал думать и погрузился в этот мир разврата с головой. Потому что постоянное переживание и загрузка себя заставляют себя чувствовать слишком грязно и отвратительно. Он станет использованным уже через какие-то полчаса. Его используют и сразу же забудут, потому что все это для состоятельных толстосумов не имеет никакого значения. Они заплатили деньги, получили что хотели и на этом, пожалуй, все.

***

      Чимин помнит ту минуту жизни, когда на его голову одевали грубый и пыльный мешок. Помнит, когда его с него снимали, грубо захватывая волосы на затылке и причиняя резкую боль, которая терялась на фоне страха. Животного, сильного и заставляющего забывать, как дышать. Он помнит, как тряслось его тело и как из-за сухости во рту не мог нормально разговаривать.       Его страх заставлял чувствовать себя загнанным в угол зверьком, которого со всех стороны выхода окружали злые и голодные хищники. И сколько бы он не думал об этом глупом сравнении, ничего лучшего он придумать не мог.       Стоя возле двери в комнату, где его должен был уже ждать клиент, его тело тряслось точно так же: сильно, видимо и ужасно неприятно. Открыть дверь и войти внутрь не хватает смелости, потому что он понимает одно — после этого ничего прежним не останется.       Чимин видит насколько сильно изменился Тэхен. Он не хотел это воспринимать, потому что он пропал слишком давно. Прошло более двух месяцев, и сколько из них он провел именно тут — вопрос. Парень не хочет думать скольким клиентов он «обслужил» и скольких еще придется.       Тэхен изменился и это совершенно не потому, что прошло столько времени. Тэхен изменился, потому что его заставили. Заставили повзрослеть и вбить в голову то, что он всего лишь игрушка, которая нужна лишь до тех пор, пока он привлекает взгляды и желания.       Чимин вздрагивает, когда перед ним слишком резко открылись двери. Он, снова начиная трястись, прижал ладони, сжатые в кулачки, к груди. Смотрел на мужчину и поджимал губы, отклоняясь чуть назад. Мужчина, чей взгляд упал не него, был спокоен. Не выглядел раздраженным или недовольным задержкой в полчаса. Спокойные, ленивые карие глаза смотрели на бледное лицо парня из-под челки, которую тот легко смахнул назад, а затем выпрямил спину и наклонил голову на бок.       – Заходи. – говорит старший, отходя в сторону и пропуская. Он видит, что парень, стоящий перед ним боится, поэтому старается делать свой голос как можно более мягким.       Но парень все равно стоит истуканом и пытается выровнять свое нервное дыхание. Чимин не может ступить и шага. Смотрит и смотрит, пытаясь понять, что его ожидает. А мужчина смотрит лениво. Мужчина смотрит без злости за опоздание на долгие минуты. Мужчина не дает повода пугаться тона от раздражения, которое должно было появится от непунктуальности, которое стоило бы отложить в сторону за оплаченную сумму. Мужчина сморит не как животное на добычу. Не показывает своего возбуждения, не излучает желание. Мужчина смотрит как на друга, который лишь немного опоздал. Как на человека, который просто-напросто опоздал. Просто и легко.       – Слушай, я не против молчать и смотреть друг на друга все время, но все же, давай присядем. – выглядит уставшим, про что говорят немного видимые синяки под глазами.       – Я… – Чимин и правда пытается что-то сказать. Может быть извиниться, а может быть попросить помощи.       Он хочет попросить помощи.       Вздыхая, мужчина качает головой. Хватает парня за запястье и заводит в комнату, закрывая двери до щелчка. Доводит его до кровати и сразу же усаживает туда, нажимая на плечи. Пару секунд следит, после чего не на шутку пугается, потому что у Чимина мокрые глаза и слишком сбитое дыхание, совершенно не походящее на просто сбитое.       – Чимин, посмотри на меня. – просит, наклоняясь ближе к чужому лицу. Пытается словить взгляд испуганных глаз, что не получается. Потому легко хлопает по щекам, которые от состояния приняли розоватый оттенок. – На меня, Чимин. Сфокусируйся на мне.       Юнги не хочет звать никого им помогать, даже если и понимает, что причиной чужого страза стал именно он.       Пак смотрит в расплывшиеся для него карие глаза и ловит одобрительные кивки. Слышит тихую хвальбу и облегченный выдох, после которого и сам совсем немного успокаивается. Но смущение все равно приливает к щекам, а глаза застилает пелена слез. Он испортил свою первую смену. Наверняка запорол все что только можно. Остается надеяться, что Сонхо его не прибьет за это.       – Так, нет, нет. – снова слышит, медленно фокусируясь на стоящем брюнете. – Хочешь пить? Воды, лимонада?       – Что? – теряется, часто дыша. – Лимонад?       – Лимонад. – кивает, подтверждая. – Давай ты успокоишься, а я пока расскажу тебе что-то. Хорошо? – и видя частые кивки головой, выдыхает, прикрывая ненадолго глаза.       Пришел, называется, отдохнуть. Но главное, что с парнем все в порядке. Он чертовски испугался, когда понял, что с младшим что-то не так.       – Меня зовут Юнги. – говорит мужчина, садясь с другой стороны кровати.       – Чимин. – говорит, хоть и знает, что его имя известно. Сидит с баночкой лимонада с какими-то цитрусами и медленно пьет его через трубочку. Кидает короткие взгляды на несколько упаковок всякого печенья и совершенно ничего не понимает. – Мы не будем… Эм…       – Нет, Чимин, мы ничего не будет делать. Просто посидим и поговорим.Мне было скучно.       Ему было просто скучно. Проблемы состоятельных богатеев.       – Разве это не слишком дорого?       – Даже если так, то все в порядке. Главное, что это не перерастет в пьянку и ты не начнешь флиртовать со мной, пытаться затащить в постель и получить за это деньги.       – У меня было достаточно денег. Мне не за чем их получать.       – Прости? Тогда что ты тут делаешь?       – Ты думаешь я тут по своей воле сижу? – выходит немного грубо, но хмуря брови Чимин пытается не обращать на это внимания.       – Нет, я, конечно, знаю, чтоэто место не стоит только на фундаменте и где-то внизу есть зарытые кости, но разве все так плохо?       – Не думаю, что это самая интересная тема для разговора, – немного подумав, говорит парень. Если за его опоздание Сонхо промолчит, то за этот разговор, возможно, и нет.       – Во-первых, ты уже начал. – приводит аргументы, наклоняя голову чуть в бок.–Во-вторых, я отучился на полицейского, поэтому с криминалом дела иметь люблю.       – Ты полицейский? – глаза Чимина сразу же вспыхивают ярким огнем надежды. Если Юнги работает в правоохранительных органах тогда, возможно, он сможет им помочь. Возможно, потому что даже не смотря на место своей работы он находится тут. В борделе, где половина рабочих просто купленные на аукционе люди.       – Нет. – расстраивает, поджимая губы в улыбке, как только видит, как парень медленно сдувается. Он не хотел его расстраивать, но врать не получается. – Но у меня есть достаточно связей. Рассказывай, все равно у нас куча времени. – отпивая свой лимонад, просит, откидываясь на спинку мягкого дивана.       Кидая на старшего взгляды, Чимин облизал сухие от нервов губы и решил и правда рассказать все. Без подробностей, но так, чтобы его поняли. И его слушали, заинтересовано хмуря брови и задавая вопросы. Юнги знает директора этого борделя и даже истории некоторых птичек, как любит называть здешних рабочих. Он знает Сонхо, через которого все проходят и к которому, он уверен, он пойдет уже совсем скоро чтобы поговорить.       Потому что Чимин все еще ребенок. Девятнадцатилетний подросток, у которого должна быть вся жизнь впереди, а не чужие толстые кошельки, которые за ночь утех готовы отдать не одну тысячу.       – Если я предложу тебя купить, ты согласишься? – Юнги смотрит на свои часы, которые показывают, что до конца их времени, остаются считаные минуты. Уходить не хочется, хочется сидеть, слушать бредовые истории, пить лимонад и есть слишком песочное печенье.       – Я… – и смотрит, широко открыв глаза. Он не может поверить, что ему сейчас такое говорят. – Я не могу. Тут мои друзья. – тихо выдыхает, опуская взгляд на свои ладони. Сокджин тоже стал ему дорог за несколько дней.       – Я выкуплю вас обоих. – Юнги не отступает. Ему противно думать о том, что завтра в это же время вместо него тут будет сидеть непонятно кто, кто будет заставлять Чимина делать совсем не невинные вещи, как сегодня.       – Юнги, нас трое.       На какое-то время между ними повисает молчание. Чимин поджимает губы в то время пока старший смотрит на него, пытаясь что-то для себя решить.       – Мне нужно идти, много работы. – выдыхает, сглатывая горький ком в горле.       Ему срочно нужно к Сонхо. Ему срочно нужно к Чонгуку, чтобы тот вставил ему мозги на место. Ему срочно нужно с ним поговорить, потому что этот бордель слишком долго строился из костей. Хосе слишком далеко зашел.