Я видел хорошее даже во всём твоём плохом

      После ухода Чимина, внутри Юнги всё перевернулось.       Окутала злость на себя. На ситуацию. Он не хотел, чтобы Чимин увидел его таким.       Чимин был прав, Мин и не прекращал употреблять не на день. Единственное различие было в препаратах. Он перешёл на таблетки, дабы не было так заметно. Каждый раз уезжая на работу, Юнги знал, что там его ожидает одна маленькая таблеточка, позволяющая чувствовать себя лучше. Уберёт лишнее раздражение, тревогу, ненужные мысли. И даже, то, что его обман может причинить боль любимому, его не страшило. Ведь если Чимин не узнает, то и не расстроится. Логичнее некуда. Дома наркотики Мин больше не хранил вообще, а всё находящееся в квартире выкинул по приказу Пака. Но был у него один припасённый в шкафу шприц про который он нарочно промолчал, оставив его на всякий случай.       Друзьям о том, что не бросил употреблять он тоже ничего не сказал. И хоть они подозрительно поглядывали, всё равно молчали. Юнги любит Чимина. Безумно любит, но даже полностью осознавая это, Мин не может отказаться от привычного образа жизни. Его это просто напросто не отпускает, и он продолжает нырять с головой в это отвратительное грязное болото. Совершенно не жалея себя.       На таблетках долго сидеть не получается, они уже спустя некоторое время перестали давать желаемый эффект. Поэтому пришлось принимать радикальные меры, ведь если Чимин увидит его в полностью трезвом состоянии, то сразу раскусит враньё. До каких пор получиться врать, Мин тоже не знал, но пока эта проблема и её решение отложены в долгий ящик. Долго не медля он берёт один единственный шприц в его столе и идёт в ближайший свободный на ближайшие несколько дней конференц зал. Решая, что уединиться там не такая уж и плохая идея.       Кабинет как и ожидалось был пуст. По центру стоял длинный стол, а за ним много чёрных мягких стульев. Юнги сел на самый первый попавшийся стул и немного поразмыслил. Жгута конечно же с собой никакого не было, как и ничего обеззараживающего, поэтому пришлось импровизировать. Вместо медицинского жгута — ремень, стянутый с брюк, а спиртовые салфетки, заменил коньяк стоящий в шкафу, для деловых гостьей. Юнги, потянувшись за коньяком, почувствовал резкое волнение. Страха не было, лишь осознание, что нужно действовать быстро и аккуратно. Один неверный шаг - и все может закончиться плачевно. Он знал, что время играет против него, и каждый миг был на счету. Пиджак снят, рукав рубашки закатан, а дыхание стало волнующим.Юнги затянул ремень на руке, чувствуя, как его сердце колотится в ритме ожидания. В подставке на столе стояли сухие салфетки и взяв одну из них, он пропитал её в коньяке, протерев будущее место укола. Колпачок шприца с характерным звуком упал на стол, а после и вовсе скатился на пол.       Он закрыл глаза, стараясь подавить воспоминания о Чимине — о его улыбке, о том, как тот смотрел на него с заботой. Эта нежность лишь усиливала его ненависть к себе. С каждым всплеском адреналина мысль о том, что он может разрушить всё, что так бережно строил с Чимином, казалась более невыносимой. Шприц оказался неожиданно холодным, когда он прижал его к коже. Сосредоточив все внимание на этом моменте, Юнги проколол вену с легкостью, ведь делал это уже тысячу раз. Он не мог позволить себе думать о последствиях. В его голове крутились обрывки фраз: о любви, доверии, страховке, как будто его мысли могли напомнить ему о том, что это всё неправильно.       Как только препарат оказался в его крови, мир вокруг него как будто расплылся. Уходила тревога, сменяясь лёгкостью и расслаблением. Юнги откинул голову на спинку стула, позволяя себе забыться. Этот выдох не был облегчением — это предательство. Но в тот момент в его душе не осталось места для сожалений.       Главное — не думать о Чимине.       Главное — забыться.       Ремень вернулся на своё законное место, как и пиджак. Сев на тот же стул, Юнги снова запрокинул голову вверх, ловя очередной приход, но расслабиться не получилось. В кабинет запыхавшись вошёл Чонгук.       — Юнги, тебя там Чимин ищет. Переживает, что трубку не берёшь... — Чон остановил свой взгляд на ещё не выкинутом, использованном шприце, а потом на поникующем лице Мина. — Так и знал, что ты наёбываешь в наглую. Вот теперь иди к Чимину и делай вид, что максимально в адеквате, а после поговорим.       — Ты ему расскажешь? — встал Юнги направляясь к выходу из кабинета.       — Нет, ты сам ему всё расскажешь, — твёрдо произнёс Чон.       Юнги выбежал из кабинета , идя быстрым шагом к своему, стараясь не запыхаться. В голове миллион мыслей и один вопрос: «Почему он приехал?»       Не запыхаться не получилось, дыхание сбилось, в голове туман беспросветный. Заветное вещество действовало и продолжало его всё больше расслаблять и допускать в голову мысль, что Чимин пришёл просто, потому что соскучился. Перед входом в свой кабинет Мин старался отдышаться и поправить одежду. Открыв дверь он натянул улыбку надеясь на счастливое развитие событий, но его надежды сразу же рухнули, стоило увидеть выражение лица любимого.              Напряжён как струнка. Злость, которую сложно прятать.                   Разочарование, блещущее в самых прекрасных на этом свете глазах. Сердце пропустило неприятный удар.       Всё стало ясно, когда Чимин задал свой вопрос. В глазах потемнело и стало страшно как не было никогда. Это был страх потери. Чимин уже знал и оправдываться смысла нет. Он закопает себя только глубже. Врать тоже не стоит. Юнги почувствовал себя на расстреле, а глаза смотрящие на него напротив заменяли целую публику, заставляющую чувствовать унижение перед смертью.       Все страхи продолжали подтверждаться. Только вот безумно больно смотреть на такого Чимина. Разбитого, сломленного. Хотелось подойти, крепко-крепко зажать в объятиях и сказать как же сильно он его любит. Но Юнги сейчас не имел никакого права. Он лжец, предатель, уёбок не держащий своих собственно сказанных слов. Он должен падать в эти прекрасные ноги и молить о прощении. Не о какой гордости речи не шло, если дело касалось одного единственного, белобрысого паренька. Юнги больше не тот, что был в начале их знакомства. И пусть говорят, мол люди не меняются. А вот Юнги старался меняться ради своей любви. Старался... И в тоже время нет. Единственное, что он должен был изменить, на самом деле изменить не смог. А сейчас всё застыло... Чимин попросил закатать рукава, продолжая обвинять во лжи, полностью обоснованно. Сердце пропустило кульбит и забилось ещё чаще, выдавая волнение. Чимин требовал, кричал . Юнги не мог оторвать взгляда от Чимина, его голос резал слух как лезвие.              Каждое слово обжигало, словно острые иглы, уколы совести. Чимин требовал правды, искал в его взгляде подтверждение своим худшим опасениям. Он знал, что в словах любимого кроется настоящая боль, и эту боль было невозможно игнорировать.На секунду время остановилось, в дыхании повисла тяжесть. Чимин, обиженный и подавленный, не собирался отпускать его просто так. Юнги осознал, что на этот раз придется заплатить цену, которую он никогда не хотел бы платить. Делать нечего. Не хотелось проходить эту точку невозврата, но назад дороги нет. На всё есть своя цена. Юнги расстёгивал пуговицы как можно медленнее, но Чимину это быстро надоело и он сделал всё сам, открывая взор, на свежее место укола. С его глаз падали слёзы, одна за одной, а Мин был готов сейчас собственноручно застрелиться. Лучше умереть, чем видеть любимого человека в таком состоянии, за которым наблюдать было невозможно. Его сердце разрывалось и уродовало само себя, причиняя боль.       Юнги пытался просить прощения, падать на колени, молить. Но всё без толку... Чимин ушёл... Оставив за дверью самого ничтожного человека в своей жизни...       Юнги застыл у порога, не в силах осознать, что произошло. Каждый вздох давился болью, а мысли метались, словно пойманная птица в клетке. Он слышал, как шаги Чимина удалялись, как последний штрих к картине, которую он сам же разрушил.       "Почему я не удержал его?" — вопрос грыз фоновой тишиной, отравляя каждую секунду его существования. Его с ног до головы окутала злость и ненависть к самому себе. Эти чувства накрыли его полностью, не давая держать чувства в себе.       Отвращение к своей персоне с каждой секундой росло всё больше. Эмоций стало настолько много, что они стали давить на него изнутри. От незнания, что теперь делать и как теперь ему быть он громко закричал срывая глотку, выпуская своё отчаянье. Сейчас всё попавшееся под горячую руку было безжалостно скинуто или порвано. Некогда важные документы теперь уже утратили свой статус. И значили не больше обычных мешающих бумажек. Шкаф с папками громко рухнул на пол, как и рабочий стол, привлекая внимание работающего персонала, но никто не решался прервать его буйства. Каждый в здании знал его характер и если ему бы что-то было нужно, он бы сказал.       Таблетки лежавшие в перевёрнутом столе были растоптаны в пыль. Теперь от них невозможно было бы получить какое-то удовольствие. Теперь они причиняли только боль.              После того как в кабинете ничего не осталось. Он обессиленно упал на стоящий у стены диван. Сил больше не было, а пожар ярости чутка утих. Он закрыл лицо руками пуская одинокую мужскую слезу, полную боли и страдания. Как же оказывается в это мире всё тяжело. Один неверный шаг может привести к большим проблемам и хорошо если их ещё можно решить.... Или нет?       В голове Юнги продумывал до мелочей свою извинительную речь и теперь уже без единого лживого обещания. Мин уверен, что после того как Чимин немного остынет, они обязательно сядут и поговорят вкладывая в эти слова всю свою любовь друг к другу. Если потребуется, Мин себе голову расшибёт, но своего добьётся. Он не намерен отпускать этого невероятного паренька сделавшего его самым счастливым на этом белом свете. Мин даже готов лечь в клинику в доказательство своим словам. Он всё переживёт, всё перетерпит...       В пустом кабинете раздался глубокий голос Юнги. Сейчас ему необходимо поговорить, пусть даже с самим собой.       — Я не знаю, существуешь ты Господь или нет, но я прошу тебя... Прошу впервые в своей ебучий жизни... помоги мне. Я сделаю всё, что угодно.Только прошу... пожалуйста. Пусть Чимин не отвернётся от меня.Я не смогу без него жить... Не знаю, поймёшь ли ты меня, но я готов жизнь за него отдать ни на секунду не задумавшись. Этот милый и светлый человечек моё всё и весь мой мир теперь крутится только вокруг него. Я прошу тебя Господи. Пусть сегодняшний ад кончится, — по его щеке вновь одиноко скатилась слеза.       Для себя он решил, Чимин больше не будет из-за него плакать. Он больше не разочаруется в нём. Мин всё для этого сделает. Чимин будет только улыбаться, показывая свои прекрасные глаза, что сияют ярче любых на небе звёзд, они просто меркли в сравнении с этим взглядом. Его улыбка будет освещать Мину правильный путь в этом тёмном, сыром мире. За каждый проведённый с ним день он будет благодарить всех на свете существующих богов за предоставленную возможность находиться рядом...       Юнги не знает, сколько пролежал так, но по тому, что его спина затекла предполагает, не один час точно. Внезапно почти выбивая дверь влетает запыханый и перепуганный Чонгук. Его не волнует бардак в кабинете или состояние друга. Он явно пришёл не утешить. Глаза Чона бегают не позволяя сфокусироваться на одной точке. Крепкая грудь вздымалась и опускалась, показывая взволнованность.       — Он всё знает... — убрав руку от лица тихо произносит Мин.       — Ещё хуже! Мне звонил Тэхён, нам срочно надо ехать к тебе! Чимину стало плохо! — на повышенных тонах сообщает Чон.       Юнги тут же вскакивает с дивана и они вместе несутся к парковке. Сердце болезненно застыло, а мозг отказывал напрочь. В горле пересохло, перед глазами все плыло, но это его не останавливало. Встречаясь с углами и лестницами на своём пути, о которые ударялся. Мин не замедлялся и рассеянное зрение его совершенно не тормозило.       — Едем на твоей, я не смогу сесть за руль сейчас.       Чонгук одобрительно кивнул и они выбежали на парковку, прыгая в его иномарку. Машина сразу же двинулась с места по направлению дороги оставляя за собой чёрный след от колёс. Им очень повезло избежать пробки и нарушая все правила дорожного движения. О них они думали в самую последнюю очередь. Стрелка спидометра росла всё выше, но это никого не пугало, а казалось медленным. В этот страшный для сердца момент хотелось не ехать в машине, а телепортнуться по одному щелчку пальцев. Нога сама непроизвольно потрясывала в быстром движении вверх и вниз.       — Чон, объясни, что с Чимином? — потребовал Мин не сдерживая беспокойства.       — Я и сам ничего не знаю толком. Мне позвонил в истерике Тэхён и сказал, что позвонил Чимину и тот вёл себя странно. Он сразу понял, что-то не так и сразу же поехал к вам домой. Чимин был без сознания. Тэ позвонил и сказал нам срочно приехать... — Чонгук продолжал ехать напряжённо сжимая руль.       Мин замолчал не произнеся больше не единого слова. Тревога в груди была невыносимой и казалось её невозможно вынести. Каким-то шестым чувством он понимал, что Чимин сейчас больше всего нуждается в нём. Торопить Гука было уже просто некуда, он и без того прекрасно понимал ситуацию волнуясь не меньше. Спустя пятнадцать минут они уже поднимались в лифте на нужный этаж. Около подъезда стояла машина скорой помощи и то, что она до сих пор стояла, вселяло надежду на то, что всё хорошо и Чимина просто приводят в чувства.       Возможно Чимин просто перенервничал, а увидев Юнги забудет обо всём и кинется ему на шею крепко обнимая. С короткой мелодией дифт остановился выпуская без того нервных парней. В глаза бросились открытые настежь двери и стоящие около неё санитары в форме. Они в мгновенье око подскочили к двери, собираясь войти внутрь, но им преградил вход высокий и крупный по телосложению медицинский работник. Из квартиры доносился раздирающий плач Тэхёна и женский чёткий голос, стараясь его успокоить, но получалось плохо. Стало в миллиард раз страшнее, ведь голоса Чимина не было слышен. Это напрягало больше всего.       — Туда нельзя, кто вы такие? — спросил преграждающий путь мужчина.       — Я хозяин квартиры, а это мой друг, — сказал Юнги кочнув головой в сторону Гука.       — Пропускай... — стоящий рядом санитар коснулся рукой плеча коллеги.       Оба мужчин отошли слегка в сторону пропуская парней. В глаза сразу же бросились несколько фельдшеров и ещё один санитар. Всё здесь совсем непонятно, Чимина не было видно до сих пор. Зато плачь Тэ не утихал, а кажется становился лишь сильнее. Чонгук не раздумывая не секунды бросился к возлюбленному. Сердце замирало от ожидающего его ужаса. Теперь плачь Тэ стал чуть приглушённым, видимо он уткнулся в грудь Чонгука, продолжая лить слёзы.       — Юнги... Тебе лучше сюда не ходить... — сказал Чон, его голос был подавлен и болезненно хриплым.       И это стало последней каплей его терпения. Он обязан знать, что с его сокровищем всё хорошо. Мин медленно проходит в гостиную и видит стоящую посередине каталку, на которой лежит длинный, чёрный мешок закрытый на молнию. В этот момент мир под ногами оборвался спуская его до самого ада. Голова невероятно сильно закружилась, прямо как на той карусели в парке аттракционов. Тело совсем потеряло опору заставив пошатнуться.Юнги замер на месте, его сердце остановилось на мгновение. Черный мешок,словно притянул к себе все осознание. Он не мог поверить в то, что происходит, во все его представления о мире, где Чимин всегда будет рядом. Вокруг стояли медики, их лица были серьезными, и каждый из них словно предчувствовал приближающуюся бурю.       — Где Чимин? — еле слышно выдохнул Мин, чувствуя, как перед глазами все плывет. Словно туман окутывал его разум, не позволяя осознать реальность происходящего он продолжал глазами искать любимого.       — Вы родственник? Можете назвать дату рождения? Опознать сможете? —спрашивала девушка фельдшер.       — Что? — недоумевал Мин, не успевая улавливать вопросы. — Кого опознать? — Юнги в огромном шоке смотрел на друзей. Ким уже охрип, а по лицу Чонгука безмолвно катились слёзы. — Где Чимин?       Женщина с папкой возможно поняла недоумение парня.Сквозь пелену отчаяния он увидел, как медики переглянулись и одна из них кивнула. Возможно, что-то в их взглядах предвещало плохое. Ноги покидали его, и было ощущение, что он скоро упадет. Все, чему он когда-либо придавал значение, казалось, разваливается на части, и его мир полностью изменился навсегда. Она молча подошла к каталке и немного расстегнула чёрный пакет с громким звуком бегунка по молнии. На ватных и в этот момент, кажется переломанных ногах, Юнги подошёл к рядом стоящей женщине. Его взгляд переместился сразу на приоткрытый чёрный мешок. В этом небольшом отверстии показалось лицо. Бледное как мел, а некогда румяные щёки принимали синеватый оттенок. Юнги не понимал, что чувствует, но его просто разрывало на атомы, а слёзы градом лелись на белое лицо. Мин целовал синие губы ничего не желая понимать. Дикий шок, и если бы ему сейчас отрубили конечности он бы даже не почувствовал этого. Ведь то, что он испытывал сейчас было гораздо, гораздо хуже любой физической боли. Полное неверие происходящего и лишь усилившийся крик Тэхёна не позволял ему теряться в ступоре. Юнги взял холодное лицо Чимина в свои ладони.       — Чимина... Мой медочек, — задыхаясь начал Мин. — Открой глазки, пожалуйста. Давай с тобой поговорим, можешь даже не слушать меня, а просто разговаривать. Я так перед тобой виноват, прости меня. Я так тебя люблю. Больше жизни... — Мин продолжал рыдать, а со стороны казалось, что он совсем сошёл с ума от горя.       Подойдя ближе тот самый санитар осторожно отвёл Юнги чуть подальше, а женщина закрыла молнию, пряча лицо Пака.       — У вас ещё будет время попрощаться. Вы скажете, есть ли у него родственники? Вы сообщите или это сделать нам? — сухо спрашивала она.       — Вы, что блять делаете?! Откройте этот ебучий пакет! Он ведь там задохнётся, вы что творите?Откройте! Живо я сказал, ему там плохо, ему будет тяжело дышать, — Юнги подошёл к пакету и полностью расстегнул его, сразу же замечая огромный синяк на сгибе локтя...       Увидев эту картину он ничего не говоря кинулся к шкафу в спальне и выкинув оттуда всё содержимое шприц так и не нашёл. Так же быстро вернувшись обратно он подошёл к Чимину.       — Чимина... солнышко, скажи мне, что за синяк на твой руке. Расскажи правду и обещаю, злиться не буду. Только давай поговорим? — Юнги выглядел со стороны ненормальным, он будто бы сошёл с ума продолжая разговаривать с уже мёртвым человеком.— Чимина, пожалуйста… — прошептал Юнги, всё ещё держа его лицо в своих руках, как будто пытался вернуть тепло.       Его сердце колотилось, каждый удар был эхом невыносимой боли. Он видел, как по щекам Чимина текли слёзы, которые никогда уже не высохнут. Неужели это конец? Кровь на его руках становилась холодной, как и его чувства. Каждый миг ожидания был вечностью. Память о том, как они смеялись вместе, как делили радости и печали, обжигала душу.       — Я не могу оставить тебя! — закричал он, не в силах сдержать эмоции. Мир вокруг внезапно погрузился в темноту, и единственным светом оставались воспоминания о Чимине.       Медики переглядывались, их глаза полны сочувствия, но Юнги не видел этого. Он был зациклен на Чимине, его голос звучал всё тише. Каждый глоток воздуха давался с трудом, но он не собирался сдаваться.       — Ты должен бороться, медочек! Я здесь, я с тобой!       Смело, с отчаянием и безумной надеждой, он продолжал шептать слова любви, ожидая, что хотя бы одна из них достигнет его сердца. Он не мог позволить себе верить, что всё потеряно, пока не услышит ответ, который так боится услышать, но его всё же озвучивают.       — Пак Чимин, умер примерно сорок минут назад от передозировки наркотиками. Соболезнуем вашей утрате, — сочувствующе произнесла женщина фельдшер.       Юнги упал на колени закрывая лицо руками находясь в диком смехе перемешанным с воем дикого зверя, что навсегда потерял свою любимую вторую половинку.       — Это всё из-за меня! — кричал Юнги громко ударяя кулаком об пол, — я убил его! Всё из-за меня! Мы так сильно поругались...       Фельдшер дала знак двум санитарам, что бы те вывозили тело и Юнги с пугающими глазами заметил пытаясь схватиться за каталку вставая на ноги.       — Я прошу вас, умоляю, не забирайте его у меня, прошу вас. Я не выживу, — его дыхание замедлилось, тело не давало ему вздохнуть. Лёгкие будто сжались не впуская в себя воздух. В глазах мутнело всё сильнее, но он продолжал держаться за последнюю возможность. Будто от этого Чимин внезапно воскреснет.       — Несите успокоительное и кислород! — сквозь туман услышал Мин. И последнее, что он увидел это кислородная маска и удаляющаяся на скрипучих колёсах каталка.

***

       Юнги стоит в окружении многих незнакомых ему людей и единственные кого он знает это его друзья пришедшие проститься с Чимином, в последний раз увидеть его. На ровном газоне, на железной подставке стоял белый как снег гроб с золотыми узорами на нём. После того как Юнги более менее стал верить в происходящее. Ну как, он просто безостановочно находился в прострации, его слёзы пересохли. Под глазами поселились огромные синяки из-за недосыпа. Мин не спал уже две ночи, ведь стоило ему закрыть глаза как перед ним словно наяву появлялся улыбчивый Чимин. Просыпаясь с мокрым лицом и испариной на лбу, он невольно начинал задыхаться в истерики жадно хватая воздух. В эти тяжёлые два дня пока Чимин находился в морге, у него в квартире ночевали Джин и Намджун, они тоже были убиты горем, но больше всех оставались в здравом уме. Чонгук находился с Тэхёном, которому сейчас было нелегко. Юнги он видеть не хотел и при его виде повторял лишь одно: "Это ты его убил". Чон решил, что им не стоит пока видеться и лишь звонил по телефону узнать состояние друга.       Мир для Юнги перестал существовать как только он увидел своего любимого одетого в белоснежный костюм лежащего в гробу. А ведь в таком костюме Мин хотел увидеть его совсем в другом месте. У алтаря держащего его за руку. И теперь все эмоции будто снова возвращаются. Казалось, что в его душе эти два дня всё же жила какая-то надежда, но теперь она разбилась как и он сам.       Вокруг этого милого, прекрасного ангела стояло много людей в чёрной одежде, не сдерживающих плач. Юнги не обращал на них внимания, ему было всё равно ведь сейчас он теряет большую часть себя. Он стоял и пристально смотрел запоминая каждый изгиб уже впалого лица. Люди подходили и уходили позволяя другим попрощаться с Чимином. И только Юнги не отошёл ни на миллиметр. На безымянном пальце красовалось аккуратное колечко и Мин положил свою руку на него не обращая ни на кого, внимания, он последний раз припал к губам любимого, роняя горькие слёзы на уже посиневшем лице. Он отстранился смахивая свои слёзы с любимого лица, получая осуждающие взгляды от некоторых взрослых, но не от родных Чимина, его бабушка и дедушка подошли к уже сидящему на коленях Мину и присев рядом с гробом своего внука крепко обняли его закрывая собой его горькие слёзы ото всех.       — Не плач сыночек... — нежным голосом проговаривала на ухо бабушка. — Иначе он тоже там будет много плакать.Но сама она к своим словам не прислушивалась горько плача в плечо парня.       — Он тебя любил Юнги, — сказал дедушка легонько похлопывая по плечу. Его слёзы катились по щекам, дорожкой тянулись слёзы застревая в возрастных морщинах.       Мин сначала удивился их осведомлённости, но потом вспомнил как Чимин рассказывал с огромным теплом про своих бабулю и дедулю и все вопросы отпали понимая, что они хоть и издалека, но всё же для подстраховки наблюдали за жизнью любимого внука. Все трое встали на ноги и ещё раз на последок обняв его прошли к остальным присутствующим.       Юнги ощутил, как мир вокруг него стал серым и бесформенным, словно краски его жизни выцвели навсегда. Каждое дыхание у него давилось в горле, и он не знал, как жить дальше без Чимина. Каждый гудок далёкого автомобиля, каждый шёпот людей вокруг становился напоминанием о том, что его любимого больше нет. Эти моменты, когда смех и радость заполняли их дни, теперь были просто позабытыми мгновениями, утонувшими в море горя.       Тем временем, его друзья замедленно подходили к нему, стараясь поддержать и утешить. Джин, с уже заплаканным лицом, позвал его к себе, но Юнги не хотел ни с кем говорить. Он просто стоял там, внимая каждому шёпоту ветра, как будто тот мог вернуть Чимина. Теперь он понимал, что эта связь между ними была не просто физической, это была душа, вплетенная в его собственную, и оторвать её невозможно. Собравшись с силами, он посмотрел на гроб ещё раз. Он не мог допустить, чтобы любовь, которую они делили, увяла. Поэтому, полагаясь на воспоминания, Юнги сгреб в кулак все свои эмоции, чтобы сохранить их, пусть даже в виде тихой молитвы, веря, что Чимин где-то рядом, охраняет его от небес.       Юнги закрыл глаза и стал вспоминать моменты, когда Чимин весело смеялся, во время прогулки по парку, наслаждаясь простыми радостями жизни. Эти воспоминания, хотя и горькие, давали ему какую-то надежду. Он представлял, как Чимин, держа его за руку, говорил, что любовь никогда не умирает, а лишь трансформируется. «Ты всегда будешь частью меня», — шептал он мысленно, как будто Чимин мог услышать его.       Постепенно вокруг него стали собираться друзья, создавая тихий круг поддержки и только Тэхён на него даже не смотрел, показывая всем видом своё безразличие к его персоне. Они понимали, что Юнги нуждается в тишине, но их присутствие говорило громче любых слов. Джин осторожно положил руку на плечо Юнги, напоминая ему о том, что даже в этой тьме есть возможность для света. Каждый из них узнал, что горе не уходит, но находит новые формы.       Юнги открыл глаза и увидел солнечные лучи, пробивающиеся сквозь облака. Он вдруг почувствовал прилив тепла, словно Чимин подарил ему это мгновение. Попрощавшись так с ним.       Закапывание могилы оказалось ещё болезненнее. Осознание, что — это последний раз когда Юнги его видит било по сердцу и душе просто с невероятной силой. Он не давал закрыть крышку гроба и опустить его в землю отталкивая людей. Мин словно озверел не подпуская никого. Намджуну и Чонгуку пришлось держать друга под руки, что бы он не натворил глупостей. Все понимали его боль, но в данный момент Чимина нужно было отпустить и чем быстрее он это переживёт тем лучше.       Домой Юнги отвозил Намджун в полной гробовой тишине. Мин выглядел убитым и до невозможного бледным. Ким даже в кошмаре представить себе не может, что тот сейчас чувствует.       — Юнги, ты до сих пор употребляешь? — спросил друг разрывая уж слишком давящую тишину.       — Нет... Тот день был последним, — твёрдо отрезал Мин.       — Знаю, такое возможно не уместно спрашивать, но... как ты себя чувствуешь?       —Ты имеешь в виду ломку? У меня её ещё не было, но я больше не прикоснусь к этому...       — Это правильное решение, — озвучил Нам продолжая вести машину.       — Я надеюсь, что смогу все это пережить, — тихо произнес Юнги, глядя в окно, где мчались мимо, серые улицы. Каждый поворот напоминал о Чимине, о том, как они вместе гуляли, делясь мечтами и смехом. Теперь эти самые места были наполнены тенью утраты. Намджун понимал, что слова не способны облегчить страдания друга. Он просто молчал, желая поддержать его, даже если это означало просто быть рядом. В сердце у него росло понимание, что Юнги нужно время, чтобы смириться с этим ужасом.       — Знаешь, — продолжил Юнги, — я думал, что смогу его защитить. Но я сам же его убил, это всё моя вина. Если бы я не оставил дома этот ебучий шприц. Если бы я не был конченым нариком, — Юнги сжимал руки в кулаки до побеления костяшек, стараясь утихомирить свои эмоции хоть на немного.       — Ты не виноват. Это лишь ужасное стечение обстоятельств, — пытался объяснить друг.       — Не надо, прошу... — тихо сказал Мин       Намджун кивнул, ощущая, как тяжело это должно быть для Юнги. Взяв друга за руку, он сказал:       — Мы все вместе, и мы пройдем через это. Чимин всегда будет с тобой, пока ты не забудешь о нём. Он жил и любил, а теперь его свет будет жить в тебе.       Юнги отвернулся к окну выпуская очередную горькую и очень тоскливую слезу.       По прибытии домой, парень устало откинулся на спинку дивана, его руки были холодными. Он закрыл глаза, выдыхая все переживания, которые его тяготили. В голове всплывали образы: Чимин смеется, их вечеринки, тихие прогулки под луной. Каждый момент был как заклинание, позволяющее ему ощутить его присутствие. Вся квартира была пропитана его запахом. Его вещи находились на своих первоначальных местах и Юнги не позволял к ним даже прикасаться. Стоило взглянуть на журнальный столик как в его голове будто проекция появился счастливый, домашний, белобрысый парнишка с яркой как солнечный свет улыбкой. В его руках были карты, а щёки слегка надуты из-за своего проигрыша. Каждый миллиметр этой квартиры был пропитан Чимином, каждая вищица напоминала о нём.       Намджун, присев рядом, заботливо положил руку на плечо друга. «Ты не один, Юнги», — тихо произнес он, понимая, что поддержка действительно важна сейчас. Юнги кивнул, желая поверить в эти слова, но понимал, что путь вперед будет тяжелым. Ведь, несмотря на все страдания, он знал — любовь к Чимину останется с ним навсегда.       — Мне остаться с тобой? — спросил Ким пытаясь посмотреть Мину в глаза.       — Я хочу побыть один... — устало потёр вески брюнет — Я не сорвусь это уж точно, не парься.       — Хорошо, я понял, тогда я пошёл, если, что... позвони мне пожалуйста, — с этими словами Намджун вышел из квартиры, легонько хлопнув дверью.       Для Юнги этот хлопок сработал как сигнал к небольшому расслаблению. Впервые глаза, что не смыкались двое суток просят отдыха. Не раздеваясь Мин лёг на подушку вдыхая любимый и родной запах белобрысой макушки. Поджимая под себя колени. Его тело снова стало подрагивать.       — Приснись мне медочек. Я так по тебе скучаю. Без тебя я больше не чувствую себя живым. Тебе наверное было так же больно... как сейчас больно мне. Без тебя в этой квартире очень пусто.Весь уют в ней ушёл вместе с тобой. Прости меня, но я не смогу долго прожить без тебя. Я такой ублюдок, самый жалкий ублюдок на всём белом свете. Люблю тебя Чимин. — Юнги сквозь пелену слёз говорил с пустотой отчаянно веря, что его медок сейчас его слышит.       Покрепче обхватив подушку руками, будто бы вместо неё сейчас его любимый он закрыл глаза.       Теперь его мозг отчётливо представлял его счастливую мордашку с пухлыми растянутыми в улыбке губами. Юнги улыбался всё дальше проваливаясь в сон из которого он больше никогда в своей жизни не хотел бы выходить...