Fragmented

Над крышей колледжа, рассыпав свои звезды, раскинулась непроглядного неба тьма; там же, над головой, плясали окрашенные вспышками проклятой энергии восьмиричные спирали галактик. Ночной воздух щипал им щеки, нашептывая обещание приближающейся зимы и того, что времени у них остается все меньше. — Готовы? — обратились к пустому тренировочному полю; и даже колышущиеся травинки не смогли бы уловить последовавший ответ: — Мы готовы. Говоря откровенно, это проба вслепую. Экспериментирование. Сугуру длительное время был вполне твердо убежден, что ему не суждено овладеть своей территорией. Его техника была слишком диковатой, слишком нестабильной, слишком зависимой от внешних факторов, чтобы позволить ему достичь должного уровня контроля. Сатору так и не узнает этого наверняка. Но сейчас — руками они, следуя чистым инстинктам, прочерчивали путь. Магия — это про силу, а у Сатору ее всегда было в избытке. Магия — это про баланс, и Сугуру жаждал его, сколько себя помнит, всю свою жизнь. Однако это было не силой, не балансом, это было руками, вскинутыми в надежде найти другие во тьме. Ритмом танца. Близостью объятий. Единством союза. Все восемь глаз закрылись. Видеть, осязать, слышать возможно только силой двух сердец, переплетенных своими собственными артериями, навсегда связанных воедино. Протягивая ладонь, простираясь сквозь тьму. Робко, полно страха и надежды. Подушечек пальцев коснулись, скользяще, всполохи вырвавшейся изнутри их проклятой энергии. А после они, обжигаемые жалящими до мозга костей вспышками гаснущих звезд, погрузились в ледяную глубину пустынного космоса. Все восемь глаз открылись. Два легких расширились. Один рот растянулся в хищной улыбке. Мы это сделали. Слова не были произнесены ни вслух, ни мысленно. Они просто были, отпечатав свое существование в реальности без единого звука или единой буквы. Само пространство вокруг было тем, кто говорил, тем, кто думал, черепом, раскрытым и выставленным напоказ во всем своем величии. Под их стопами растянулся уходящий в бесконечность звездный простор. Безмятежный. Совершенный. Не поддающийся определению своей формы: вода, стекло или же просто необъятное продолжение неба над ними, сливающееся само в себя, из двух в единое. В нем нашлось отражение их собственного «я»: мутная, сверкающая фигура, состоящая из глаз и ниспадающих каскадом волос. Друг, возлюбленный, самость. Сплошь острые зубы. Острые зубы во рту, острые зубы возвышающиеся над. Почтенный караул из резцов — обелисков, царапающих гладь течений небесной бездны, и собирающих своими заостренными концами выступающие едва заметные капельки крови из надрезов — окружил их, венчая их владения. Как думаешь, на что мы способны здесь? Касанием этой мысли в их груди цвела сила — мощь, потенциал; шепот страстного желания познать и больше. Пальцы сгибаются, и звезды приходят в движение, кружась, кружась, скручиваясь, скручиваясь, каждый цикл — оборот жизни. Вырезая в звездном своде концентрические круги, проливая ручейками кровь, что не достигнет, не коснется нижнего неба. Отращивая крылья, хвосты, руки. Материализуясь знакомыми проклятиями, что отдаются, пускаются в бесконечный, — кроваво-красный дребезжащий гул и щелканье челюстей, стремящихся пожрать друг друга, — хоровод в их новом доме. Сам мир вращался вокруг них, и сами они были миром. Бьющимися в унисон сердцами. Разыгравшимся голодом. В этом они отыскали для себя искомый ключ. На все.