Пять стадий принятия своей Тьмы

      Какими бы ни были мотивы Клары, когда она уходила, то выглядела крайне довольной. Стоило бы задуматься над этим, но единственное, чего хотелось на данный момент – закинуть в себя то, чем не так страшно блевать, а потом завалиться спать!       Сказано – сделано. Куриный бульон из кубика, дополненный сухариками, чашка чая, ложка сгущённого молока прямо в рот (последнее оказалось более-менее удачным лайфхаком из интернета), а потом спать на целых три часа до мягкого, но крайне неловкого пробуждения Саймоном.       Как же его ещё назвать, если Рейдж рефлекторно попыталась двинуть больной рукой, даже не осознавая степень пиздецовости данной идеи, Саймону в больную же челюсть. Руку перехватили, неудачно нажав на больную кисть. — Да ёбаный ты по голове! – нет, всё-таки материться лучше на русском. Душевнее, что ли. Правую руку прострелило вспышкой боли, вынуждая резко принять сидячее положение. До сонного мозга только спустя несколько мучительных мгновений дошла суть происходящего и к физической боли прибавились ещё и моральные терзания. – Блять, прости, я… — Ты уже сама себя наказала, – Саймон приподнял балаклаву, обнажая часть лица, после чего поцеловал каждый пальчик. Ещё бы ему не быть причиной травмы, вообще было бы идеально. – Выспалась? — Ну теперь уже точно не усну.       Лёгкая ухмылка на щитинистом лице с фиксатором челюсти и Саймон тянется коснуться губ губами. Усилием воли пришлось заставить себя не углублять поцелуй. — Вставай. Пройдёмся.       Захотелось чисто из вредности отказаться и демонстративно разлечься на постели. Болеет? Болеет. У Саймона на этот счёт оказались свои планы. Резкая хватка в районе локтя, и спустя миг Рейдж в вертикальном и злом положении. — Ты кем себя, блять, возомнил, Райли?! Что ещё за приказы? – от резкого рывка самую малость кружилась голова. Только потенциальное увеличение и без того долгого больничного удержало сержанта от попытки завязать очередную драку. Бесит, как же он бесит! – Тебя кто с женщинами вести себя учил? — Тебе лучше не знать, «кто» и «как». — Переучивайся, меня это не устраивает. — А больше тебе ничего не надо?       Саймон отпустил её руку, скрестив свои на мощной груди. Рейдж на пару мгновений задумалась, после чего выдала совершенно правдоподобно: — Кофе. С огромным количеством молока и капелькой Бейлиса.       Мужчина никак не проявил собственные эмоции и просто вышел. Свой гнев он выдал лишь громко хлопнувшей дверью, ведущей из сержантской кухни наружу. Рейдж издала то ли горестный стон, то ли просто странно зевнула, попутно выходя из своей комнаты на общую территорию.       К слову, там было… интересно: Кайл обрабатывал себе ссадины на руках, в то время как МакТавиш сидел с ватными дисками в носу и припухшим носом. Заметив Рейнфорт, оба лишь кивнули. — Интересно, на каких таблетках сидит Прайс, чтобы нас вытерпеть? – вопрос чисто риторический, марку антидепрессантов Рейдж как-то раз спалила. — Мешать такие лекарства с алкоголем он бы не стал, – Гаррик задумчиво почесал подбородок после того как отложил антисептик. – Точно нет. — Как скажешь. Что вообще случилось? — Неудачная тренировка с твоими новобранцами, – лениво отмахнулся шотландец, переводя взгляд с Кайла на неё. – Ты мне лучше скажи, что у вас с LT? — Ну, когда он ведёт себя хотя бы более-менее зрело…       Он наклонил голову немного изучающе, спросил явно не о том, о чём хотел бы знать на самом деле: — А такое вообще не на заданиях бывает? — Охуеть как смешно, – буркнула Рейдж, чувствуя, как лезут посторонние туда, куда их не звали.       Соуп чуть кивнул и отвернулся немного, перестав смотреть так пристально. Наверное, у всех голубоглазых людей такой взгляд, как будто душу вскрывают открывашкой. — Молчу.       Рейдж простучала задумчиво по столу пальцами здоровой руки, прикидывая, что сказать, чтобы ничего толком не отвечать: — Так вот, когда он не ведёт себя как засранец, то это вполне себе на что-то тянет. — А это всё как случилось? Только честно, – Кайл кивнул на её травмы, проследив взглядом за тем, как Рейдж подошла к полке с посудой и (не без заминок) достала себе кружку для кофе. — Абсолютно честно и без увиливаний – я об этого придурка поломалась. — Но при этом вы спите, – МакТавиш никак не мог уложить в голове то, что услышал. И явно не мог похвастаться излишками такта. – Чего всех вас тянет к этому… — По-английски, МакТавиш! — Долбаные англичане.       Дальнейший разговор прошёл в чуть более мирном русле.       Райли не подходил ещё дня четыре, вообще почти не пересекаясь с Рейнфорт, которая уже на второй день своего больничного начала ходить на тренировки, пусть и как наблюдатель.       Саймон на людях никак не выдавал себя, ночью сгорая от ревности и выплёскивая это единственным доступным ему способом: вытрахивая Рейдж почти каждую ночь по мере собственных сил. Весь грёбаный месяц больничного проходил в таком режиме и с одной стороны хороший секс улучшал как настроение, так и самочувствие, с другой же стороны… Это не отношения. Эта псевдоконспирация с «мы делаем вид, будто ничего не случилось, но вспыхиваем от ревности каждый раз, стоит кому-то подойти ближе чем на два метра и говорить дольше тридцати секунд» раздражала.       Бэмби ещё эта… Стоило рядовой почувствовать свободу от чужих посягательств на свое тело, как заработал стокгольмский синдром, не иначе. Пару раз Рейдж ловила себя на мысли, что, наверное, она и сама малость ревнует Райли к Бэмби. Понимала, что это беспочвенно, но…       Первый день после окончания больничного ощущался едва ли не праздником: сняли ограничения на тренировки и на радостях Рейдж загоняла будущих рядовых на плацу. А то после некоторых приходится снова насаждать дисциплину, порядок и добро. Не то чтобы МакТавиш был излишне мягким, просто совместные полевые учения буквально через пять дней, они станут неким своего рода экзаменом как для новобранцев, так и для Бэмби. А Рэйдж свою честь как инструктора посрамить пока не готова, хватило уже понижения.       И дело вовсе не в том, что она кокетничала с Райли. И даже не в том, что при этом она игнорировала МакТавиша, которого становилось откровенно жаль. Тяжело жить во френдзоне, когда по уши влюблён в безголовую девицу с кинком на рэдфлаги на грани стокгольмского синдрома.       Клара, что с её характером и неиссякаемой харизмой неудивительно, влилась в коллектив, периодически принося сестре сплетни и новую информацию по проблемам с женской частью базы. Сама Рейдж как в стену втыкалась. Репутация сурового сержанта работала против неё и прижать хоть одну из потерпевших просто не удавалось. Те уходили в глухую оборону и не признавались вообще ни в чём. Это дико бесило, но Рейдж попросту оказалась бессильна. Без подтверждённого признания хотя бы одной девушки её собственные слова просто пустой звук.

* * *

      О подробностях учений стало известно лишь за сутки до выезда. — Значит КорТак и Шэдоу Компани… – Рейдж задумчиво перечитывала папку со всей доступной ей информацией. Бок приятно и уже как-то привычно грел Саймон. Как всегда припёрся после отбоя и наученный горьким опытом, дожидался пока Рейдж отложит работу, чтобы заняться более приятными вещами. – О КорТак я что-то мельком слышала, у них есть неплохие специалисты по боям в городских условиях и антитеррористической деятельности, но про Шэдоу… Ты знаешь что-нибудь про них? — А если и да? – Райли хмыкнул, сместив ладонь на женское бедро и подтягивая к себе ближе, отчего бумаги пришлось убрать в сторону. – Частники из Америки, их привлёк чуть ли не лично генерал Шепард. — Тот ещё говнюк. Громче всех орал о том, что меня надо было уволить ещё тогда, пять лет назад. — Ну, тогда, если бы не он, хрен мы с тобой встретились. — Не знаю, радоваться этому или плакать.       Руки Саймона сместились выше, забираясь под ткань майки и задирая ту вверх. От тепла чужого дыхания на обнажившейся груди соски мигом затвердели, а когда теплое дыхание сменилось горячим языком… тихий стон сорвался с губ, прежде чем Рейдж прокусила губу, заглушая себя.       Саймон хорошо изучил Рейдж за этот месяц и пользовался этим на полную.       Лёгкое прикосновение мягких подушечек пальцев, очерчивая узоры татуировок, спускающееся вниз к резинке трусов. Райли не сильно любит прелюдии, словно бы и не привыкший к ним, однако обязательную для Рэйдж часть не пропускает. Поцелуи, мягкие и настойчивые касания, после чего терпение кончается. Саймон как-то говорил, что ему почти до боли хочется быть внутри неё. Ощутить, как она сжимает его. Тем более, что не так давно он был отлучён от женского тела за чрезмерную и беспочвенную ревность. Кто от этого пострадал больше – сам Саймон или Рэйдж со сломанной рукой, останется для истории загадкой.       Шершавые мужские руки проходятся по бёдрам, оглаживая их, а затем резко стягивают ткань трусиков, припадая к женскому лону. Язык проходится снизу вверх до клитора, слегка надавливая в конце на чувствительную жемчужину. Рейдж заметалась по кровати, судорожно выдыхая и закусывая руку, чтобы не стонать в голос.       Среди рваных вздохов и тихих всхлипов тихое хмыкание как-то затерялось. Лишь взгляд этих колдовских карих глаз обещал все удовольствия этого мира. Рэйдж никогда не считала Саймона созерцательным и лишь несколько раз видела его таким вдохновлённым и целеустремлённым – на миссиях, когда он передёргивал затвор, отстреливал с поражающей, почти нечеловеческой точностью, острым взглядом сопровождал пулю и убивал так красиво, что можно было бы писать картины. Он смотрел на проблеск стали на клинке перед тем как отобрать жизнь, и мерзкая война, мгновенная смерть становилась в его руках картиной Боттичелли, за которую не жалко всех сокровищ.       Тогда крамольная мысль «а меня можно также?» казалась шуткой и больной фантазией на задворке сознания, а теперь он получает такое удовольствие, превращая её в пульсирующий желанием беспорядок, как будто иначе и быть не может. Горячий язык проходится вновь, приближая к столь желанному оргазму, когда Саймон отстраняется, нарочно медленно расстегивая на себе форму. «Наказывает…» – пронеслось в голове, пока собственные руки тянутся вниз к чувствительному клитору. Саймон останавливает резким и отрывистым: — Руки.       В другой момент Рейдж наверняка бы взбрыкнула. Может, даже и взбрыкнёт потом, но сейчас… Послушно поднимает руки вверх по телу, сдирая майку с себя окончательно. Саймон одобрительно хмыкает, а движения становятся более хаотичными. Водолазка, брюки, майка, трусы… Под конец мольба во взгляде Рейнфорт была слишком очевидной. — Моя маленькая, – левая рука скользнула по внутренней стороне бёдер, неумолимо приближаясь к самому чувствительному. – Нуждающаяся, – пальцы едва касаются клитора, сразу же спускаясь чуть ниже по половым губам. – Прекрасная шлюшка.       Саймон подаётся вперёд, вводя два пальца внутрь и припадает к груди, вызывая громкий стон, который женщина едва успевает заглушить, кусая кисть. Знает, засранец, как действует на неё и пользуется этим.       Долго развлекаться пальцами он не любит. Это ещё прелюдия, небольшая подготовка к основному, потому как уже через несколько ударов сердца Рейдж вскрикивает от небольшого толчка. Пальцы сменились членом, заполняя её целиком.       Женские ступни тут же оказываются на крепких мужских плечах. Саймон двигается по началу медленно, но почти сразу срывается на более резкий ритм, вдалбливаясь в Рейдж почти болезненно. Пальцы под икрами придерживают ноги, так рядом и близко, там, где чужие не касаются. — Моя… только моя девочка…       Саймон шепчет и шепчет то приятности, то пошлые словечки, но Рейдж почти не слышит его, взрываясь под ним мириадами частиц от ощущений. Ещё пара толчков и он замирает, наваливаясь сверху и целуя.       Уже после совместного душа, засыпая в теплых объятиях друг друга, до слуха доносится фраза: — Никто не сделает тебе так хорошо, Ри-ша.       Недовольно пихает лейтенанта в бок, бурча в ответ. — Завались и дай поспать.