Пять стадий принятия своей Тьмы

POV Ghost

      Её тело выглядело невероятно манящим, соблазнительным. Удивительно нежную кожу хотелось целовать, кусать, оставляя метки принадлежности только мне. Каждый блядский дюйм этой нежной сладкой кожи неумолимо покрывался следами моих зубов. Эти стоны, эта податливость разжигала во мне то тёмное, что я всячески старался удержать. Заставляя тот контроль рассыпаться и теряя даже намеки на нежность, но ЕЙ, казалось, именно это и нравилось.       Рывком сдернув с Неё трусики, я прильнул к её лону, сходя с ума от мускусного запаха Её возбуждения, закидывая широкие бедра себе на плечи и проникая языком всё глубже, вырывая уже между криками собственное имя. Это подстёгивает меня ещё сильнее. Сладчайшая киска, пошлое хлюпанье Её смазки и упование собственной властью. Она принадлежит МНЕ. Одна только мысль об этом заставляла Тьму внутри утробно рычать от удовольствия, теряя последние ошмётки разума в этом круговороте похоти.       Найдя ту самую точку, я безжалостно и методично ласкаю свою малышку, доводя ту до громкого скулежа. Эта развратная сучка хочет всего меня, и кто я такой, чтобы отказывать в этом желании?       Медленно поднимаясь по плоскому животику, украшенному узорами татуировок, я оставляю новые следы от своих зубов, пока не дохожу до упругой груди и с силой втягиваю сосок, играясь со штангой в нём.       Нестерпимо хочется оказаться внутри НЕЁ. Настолько, что это практически больно. Оторвавшись от игры с ЕЁ сосками, я выпрямляюсь, чтобы провести членом по нежным складочкам девушки, размазывая смазку по головке. Но прежде, чем с резким толчком войти, замечаю лицо… Рейдж? Мои брови приподнимаются в удивлении.       Именно сержанту принадлежали эти пошлые стоны? Именно она хныкала под мной как последняя развратная шлюшка? И только её хотелось так, что член едва ли не болел? Мои губы растягиваются в улыбку переходящую в оскал. — Хочешь, чтобы тебя оттрахал твой лейтенант? — Резкий толчок и я отказываюсь внутри Рейдж, которая так охуенно сжимает меня своими стенками. Не давая привыкнуть к себе, я буквально вдалбливаюсь в неё, входя до упора и наслаждаясь тем, как она пытается сопротивляться, взять контроль в свои ручки. Самая сладкая добыча это та, что трепыхается до последнего. Тем приятнее ломать её, указывая на своё место. — Маленькая. Похотливая. Шлюшка…

***

— Лейтенант, вы там живы? — холодные пальцы касаются шеи, проверяя пульс и заставляя открыть глаза. С губ тут же срывается болезненный стон. Такое ощущение, будто меня пожевали и выплюнули. Болело практически всё тело и к вчерашней стычке с сержантом это не имело никакого отношения. Голова едва соображает, где я и что я вообще. Все мысли в кучу и ебучий похмельный синдром никак не помогает. Пальцы тем временем смещаются с шеи на челюсть, но не задерживаются там, двигаясь к щеке. Секунда промедления и звонкая пощечина опалила мою щеку, вызывая злой рык. — Просыпаемся, алкаш. — Ты охуела, сука? — Мой каркающий голос режет по моим же перепонкам заставляя поморщиться. Тело слушается до отвратительного плохо, словно я в смирительной рубашке. Дернувшись, я не сильно прикладываюсь и без того пульсирующей от боли макушкой о какую-то металлическую поверхность, от чего в ушах противно зазвенело. Попытка привстать, выбраться привела лишь к тому, что я вновь приложился о металлическую поверхность, но в этот раз не только головой. — Что блять, происходит? Почему я связан? — В шторке запутался. — Меланхолично произнесли где-то на уровне вытянутой руки. Саму Рейдж я не видел, там, где мы были, царила почти непроглядная тьма. — Тебе намордник принести или после вчерашнего свою морду больше не страшно показывать? — О чём ты, сержант? — я судорожно пытался вспомнить, что же вчера такого было. Самолёт? Нет, тогда всё обошлось. Даже импровизированный и внезапный спарринг вроде бы закончился мирно. Это как-то связано с тем мальчишником, на который я всё-таки согласился пойти? Нихрена не помню… — О каком наморднике ты говоришь? — Да о маске я, лейтенант. Так что, мы готовы на вменяемую беседу или твоя шиза вновь решит, что я ебабельный кусок мяса? — Осознание того неприглядного факта, что я сейчас не в маске, хоть как-то скрывающей лицо заставило невольно задергаться в коконе пластиковой шторки для душа в тщетных попытках выбраться. Я слышу тяжелый вздох и снова её голос: — А, ясно. Тогда полежи в ванной еще немного. Позовешь, как перестанешь психовать.       И эта стерва просто ушла! Я отчетливо слышал её шаги, заметил небольшую полоску света, когда та открыла дверь, а затем ванная комната вновь погрузилась во тьму. Я злился, тихо матерясь на всё вокруг: на похмелье, на Рейдж, которая просто взяла и ушла, на себя. Себя я сейчас буквально ненавидел, потому как память ошметками начала возвращаться. Я вспомнил, как нажрался на этом грёбаном мальчишнике, как преодолевался языковой барьер с остальными гражданскими на мероприятии. Как завёлся в стриптиз-клубе, а после приехал в отель и устроил скандал с участием сержанта. Злость, возбуждение, желание показать своё господство над этой выёбистой сукой. Всё буквально по тому же сценарию, что и с ТОЙ… Неужели мы переспали? Сон ещё этот. Или это был не только сон, но и воспоминание? И как, блять, об этом спросить?! «Рейдж, ты не знаешь, я вчера тебя выебал или был слишком пьян для этого»? Сука…       Все мои попытки вылезти из ванны привели лишь к тому, что я несколько раз приложился головой о стенку ванны, отбил себе нахер правый локоть, но при этом не смог даже принять сидячее положение. Ебучее похмелье! Ебучие армяне, которые меня вчера споили, чтоб вас черти, сука, драли в анус. Кажется, унизительная в своей сути, просьба о помощи всё-таки прозвучит. — Сержант… подойдите! — Собственный голос снова сильно ударил по барабанным перепонкам, заставив тихо зашипеть от боли. — Сержант… Рейдж… Подойди по-хорошему. — Или что, лейтенант? Ты не в том положении, чтобы командовать. Нужна помощь — попроси. — Дверь в ванную вновь открылась, в этот раз настежь, заставляя меня рефлекторно повернуть лицо так, чтобы его максимально не было видно. Паника отравляла мой разум, заставляя вырываться из кокона с ещё большим остервенением. — Попроси помощи, Саймон. Скажи «помоги мне». — Не испытывай моё терпение, Рейдж. — Тебе нужна помощь? Хотя бы просто скажи «да». Хрупкое мужское эго от этого не пострадает. — Ванная комната вновь погрузилась в полную темноту, едва Рейдж осторожно закрыла дверь. — Вечно, блять, с вами мужиками нянчиться надо. Я переступила через себя, решив тебе помочь. Я уважаю твоё право скрывать твоё лицо, поэтому не включила свет. Блять, да я даже алкозельцер тебе подготовила. Тебе осталось побыть хорошим мальчиком. — Блять, ДА, МНЕ НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ! ДОВОЛЬНА?! — Меня колотило от ярости. От собственного крика раскалывалась голова и вдобавок, замутило, заставляя глубоко дышать, чтобы не облевать себя же. Я не слышал, как она подошла, лишь почувствовал лёгкое касание подушечек пальцев своего уха. Пальцы не задержались даже на секунду, тут же спускаясь, а после послышался звук разрезаемой клеёнки. Осторожно, кусок за куском, в полной темноте она освобождала меня. Бесит. Как же меня бесит, что после всего случившегося Рейдж такая спокойная. Блять, да у неё даже рука не дрогнула, до самого мига, пока не убрала нож. Новое касание к собственному предплечью заставило вздрогнуть уже меня самого. — Я сейчас вытащу тебя из ванны. Можешь опереться на меня, за ночь тело затекло так, что сам ты не устоишь. — Хватка на руке стала сильнее и меня почти осторожно потянули вверх, заставляя подняться из ванной. Мышцы действительно адски ноют, заставляя неосознанно перенести вес на сержанта, которая хоть и пошатнулась, но удержала моё тело, помогая переждать это отвратительное ощущение иголок под кожей. — Доброта наказуема, сержант. Какого хуя ты вообще ко мне лезешь? После… Всего. Или это стокгольмский синдром? — После чего именно? Ты меня не изнасиловал, хотя и хотел. «На дураков не обижаются.» — Последнюю фразу Рейдж произнесла на русском, но даже в своем состоянии я понял, что конкретно она имела в виду. Понял, но никак не реагировал. А ещё до моего страдающего от похмельного синдрома дошел смысл слов до этой фразы, вызвавший… Облегчение? Нет, не совсем оно, но что-то явно похожее на него. — Сама дура… — Как скажешь, лейтенант. — Я хотел было ответить этой засранке, но у моего похмельного синдрома были свои на это планы. Крупная дрожь сотрясала тело. Желудок буквально требовал, чтобы его опорожнили прямо сейчас. Я почти ощущал как желчь медленно поднималась от каждого покачивания моего тела. Меня бесит эта временная уязвимость, раздражает то, что именно Рейдж мне помогает. Какого хрена именно она из раза в раз протягивает мне руку помощи? Где блять её закономерный гнев? Почему она такая спокойная?! Я не могу вымещать собственные эмоции на ней. Любая вспышка душиться в зародыше, разбиваясь об это непробиваемое спокойствие. — Идти можешь? Её голос отрывает меня от самобичевания и я хрипло бросил: — Вроде да. — захрустел пластиковый квадратный пакетик с чем-то, прежде чем я почувствовал, как его вкладывают мне в руки, а Рейдж осторожно отстраняется. — Раз тебе уже легче, я пойду. Ты у нас мальчик самостоятельный, способен сам умыться и почистить зубки. Алкозельцер на столе возле дивана.       Сержант в несколько шагов преодолела всё пространство ванной комнаты и чуть пошуршав, открыла дверь. Вышла, не оборачиваясь.       Постепенно привыкая к дневному свету в дверном проеме, я всё же нажал на переключатель. Резкая вспышка света болезненно резанула по глазам. Вместо умывания в раковине, ледяной душ, оборачивание полотенцем вокруг бедер, после чего я всё же покинул ванную.       Рейдж в номере не оказалось, но я решил, что подумаю об этом позже, приоритет оставался на снятие похмельного синдрома.

***

      Сержант вернулась в номер, когда солнце уже клонилось к закату. За это время я прошёлся по территории отеля, запоминая примерный план здания, а также местный спортзал. Постарался пообедать и даже исследовал местность вокруг гостиницы, чтобы знать, что где находится. Вернувшаяся Рейдж походила на себя обычную так же, как тюльпан на ландыш. Как минимум, потому что привычная армейская расцветка сменилась спокойной, но более женственной одеждой: широкими классическими брюками и тонким свитером с высокой горловиной. — Вижу, тебе уже лучше. Думаю, нам всё же стоит поговорить о вчерашнем. — Рейдж, всё ещё лучась непробиваемым спокойствием, направилась в сторону дивана в гостиной зоне и незамедлительно села практически посередине, выжидательно глядя на меня.