Вороньи дети

      Цит замерла, напряжённо косясь на солдат. Они молчали, она не знала, что говорить. Сдвинуться тоже было страшно.       Наконец из ворот крепости появился человек в длинной узкой рубахе, блестящей на солнце как паутинка, и с мечом у пояса. Он зычно скомандовал солдатам отступить. Те подчинились, но Цит так и не пошевелилась, напряжённо разглядывая мужчину. Вблизи он выглядел страшнее. Хоть и одетый богато, сверкающе, почти празднично, но над вышитым воротом и серебряным амулетом на толстой цепочке оказалось мрачное хмурое лицо солдата. Правая половина этого лица к тому же страшно изуродована: длинный узкий ожог пересекал бровь и скулу наискось до уголка плотно сжатого рта, будто след от горящего хлыста. — Кто ты и как сюда пришла? — Я шла сюда вместе с сэром Реймондом. Он ведь здесь? — Сэр Реймонд Калемский, с учеником? Он должен был прийти, но его здесь нет.       Сердце сжалось от отчаяния. Цит закусила губу и схватилась за рубаху на груди, смутно понимая, что меч трогать сейчас не следует. Если их нет здесь, то где же они? И что теперь будет? Мужчина смотрел на неё с недоверием, но и с лёгким сочувствием. Которое, впрочем, не смягчило его железный голос. — Так или иначе, теперь тебе придётся остаться и поговорить с братом Махой. Откуда ты знаешь, как сюда добраться? — Сэр Реймонд рассказал. До того, как мы разделились.       Мужчина кивнул, сухо и безразлично, и жестом скомандовал идти за ним. Цит замешкалась всего на мгновение, но в спину сразу же ткнулись наконечники копий. Она опустила голову и поспешила вперёд, чувствуя себя пленницей. Оглядываться было страшно, но зыркая по сторонам исподлобья удалось рассмотреть толстые замшелые стены вокруг огромных почерневших от времени ворот, которые закрывались изнутри ещё решёткой с прутьями толщиной в руку, опускающейся со страшным лязгом. И просторный мощёный внутренний двор с приземистым замком и длинными каменными строениями, пахнущий конюшней, гарью, железом и чем-то несвежим. И ещё стоящий чуть в стороне острокрыший храм с огромным витражом. В центре двора уже собралась толпа, полукругом стоящая за высоким широкоплечим старцем в багровой рясе с вышитым чёрным вороном. Если бы взглядом можно было резать, этот человек бы уже рассёк пополам не только Цит, но и двор, и стены, и камни под ногами, и саму гору до самой чёрной извечной воды под земной толщей. Брату Махе даже представляться было не нужно. Девушка сжалась. Один раз попробовав поднять голову, она решила не делать этого больше никогда. Глаза жреца сверкали таким неестественным жутким синим с фиолетовыми искрами, словно это были две колдовские свечи или болотных огонька. Нечеловеческие, страшные. Смотреть в них — всё равно что добровольно отдать душу.       Провожатый всё так же жестом приказал стоять, а сам направился к брату Махе и что-то негромко сказал ему. Он был ниже больше, чем на голову, и, возможно, этот разговор выглядел бы смешным, если бы Цит не было так тревожно. Не только от того, что сейчас, кажется, решалась её судьба, но и от десятков взглядов. Все собравшиеся смотрели на неё, некуда было даже спрятаться, и от этого было липко и тяжело как неосторожной мухе в чане густого мёда. Очень не хватало Килана, за спиной которого можно было бы укрыться. Не хватало вообще кого-нибудь знакомого. Внезапно и резко захотелось обратно в лес. Хоть к иллатам, хоть к бездновым демонам. По толпе пробегали шепотки, сливаясь в шум, похожий на прибой. И над этим мягким шумом неожиданно прозвучал резкий громкий голос: — Значит, ты здесь одна? И где тогда сэр Реймонд? — Не знаю. Я думала, здесь.        Собственный голос показался ей тихим и придушенным, даже в повисшей мгновенно тишине. — А ты, значит, пришла сюда сама. И как так вышло? — На нас напали иллаты. Недалеко, на дороге. Меня поймали, а когда я смогла освободиться, не нашла ни сэра Реймонда, ни Килана. Решила, что они здесь. И пришла. — Поймали, значит. Не убили на месте, а поймали. Интересная история, — брат Маха криво усмехнулся, но человек со шрамом вновь что-то сказал ему. — Очередной ритуал, значит. И таким составом. Допустим. Допустим даже, что ты по какой-то невероятной случайности додумалась сбежать и даже не сдохла по дороге сюда. Ты до сих пор не назвала своего имени. — Я, — она запнулась, попытавшись поднять взгляд, и совладала с собой с трудом. — Я Цитаэр.       Брат Маха опасно прищурился, и она отшатнулась, вновь наткнувшись на копья. Послышалось несколько смешков. — Шутить со мной вздумала?! — Н-нет. Это правда моё имя.        Он презрительно хмыкнул. — Это многое объясняет. И откуда ты? Говор не здешний и не кариваальский.       Цит уже казалось, что её раскрыли, что имя как-то выдало её и что всё разрушено. Поэтому последнюю ложь она выдала совсем тихо, едва сдерживаясь, чтобы не опустить взгляд обратно в землю. — С севера. С границы далеко за Гальдом.       Брат Маха смерил её взглядом, а потом оглядел толпу и небрежно махнул кому-то рукой. — Ты. Ивцик, иди сюда. А ты, девка, скажи-ка что-нибудь на родном языке.       Вперёд неуверенно вышел юноша с почти белыми волосами и широченными плечами. Цит как смогла спокойно поздоровалась и пожелала хорошего дня. По-горисадски, потому что гальдского она, конечно, не знала. — Ну? Это гальдская речь?       Ивцик озадаченно потёр затылок. — Да вообще не совсем. Но я северян не очень знаю, я ж с самого Гальда. Да вроде похоже на них. Я в общем понял, что она сказала. — Тогда пшёл обратно, спасибо. Значит, девка с идиотским именем Цитаэр родом с дремучего гальдского севера сначала шарахается с год по лесам в компании двух мужчин, а потом сама приходит сюда, да ещё и с мечом? Ты его хоть держать-то умеешь?       Она положила ладонь на ножны и уверенно просипела: — Я умею драться.       Жрец ехидно усмехнулся и вновь вытащил кого-то из толпы: — Шайи. Иди сюда, посмотрим.       Цит нервно сглотнула, когда к ней вышел смуглый парнишка с тёмными-тёмными глазами. Он казался худым, но из-под коротких рукавов рубахи видны были сильные руки. Он не двигался, словно застыв в неуверенности, только откинул за спину длинную чёрную косу. Странно. Цит привыкла, что в Кэлле все, даже мужчины, носят длинные волосы, но у Килана и у сэра Реймонда косы едва доставали до основания шеи, а у этого Шайи была почти такая же длинная, как у неё самой.       Девушка знала, что смотрит не на то, но вид у противника был до того странный, чудной и непривычный, что не пялиться не получалось. Да и сам он как будто не собирался драться. — Брат Маха, может, не стоит? Ну она же не… — Не обязательно быть иллатом, чтобы служить им. И чтобы врать мне. Вперёд. Убивать не прошу. Тренировочного боя достаточно.       Шайи угрюмо покачал головой: — На боевых мечах, да. Пространство вокруг стремительно опустело. Зрители из полукруга плавно разошлись кольцом, отрезав пути к отступлению. По крайней мере, копейщики тоже отошли назад. Цит прикинула, что слишком сложно не должно быть, не такой уж грозный противник. Но сама она устала, хотела есть, да и рука едва-едва вернулась в относительный порядок.       Меч лёг в руку как влитой, вперёд любых мыслей. Откинув в сторону дорожный мешок, Цит встала в стойку. Меч в руках у Шайи был меньше, чем у неё, и наверняка легче. Да и сам он двигался как-то очень легко и плавно, словно не шагая, а перетекая. До того завораживающе, что первый резкий выпад девушка чуть не пропустила, в последнее мгновение поставив неуклюжий блок, лишь отведя чужое лезвие по касательной. Теперь наваждение спало.       Она контратаковала наскоком. Неудачно: меч прошёл в двух ладонях от противника. Тот двигался стремительно и так чуднО, словно танцевал. Цит попробовала подстроиться. Шаг-шаг-удар. Клинки со звоном скрестились, но Шайи тут же продолжил движение. Его меч ушёл по дуге. От удара снизу Цит едва увернулась.       Они вновь обменялись одинаково безуспешными атаками. Странный танец продолжился. Она попробовала взять измором и обмануть финтами. Шайи не поддавался. От каждой ложной атаки он просто уклонялся. И уставать не собирался.       Наконец Цит собралась с силами. Удар. Ещё удар. Справа-сбоку. Снизу-вверх. Она вложила все силы, и Шайи отступил. Удар. Разворот. Левая рука заныла от попыток сохранить равновесие. Бой пьянил и мешал боли. Свистели клинки, и им вторил свист толпы.       И тут Шайи оступился. Цит ликующе рванулась вперёд — и у неё самой подкосилась нога.       Опомнилась она уже лёжа навзничь. Острие чужого меча зависло у горла. Цит отпустила свой меч и подняла ладони, признавая поражение. Толпа взорвалась улюлюканьем, а Шайи подал руку, помогая подняться.       Брат Маха окинул их долгим взглядом и словно нехотя процедил: — Допустим. Останешься. По крайней мере до тех пор, пока не совершишь ошибку, — развернулся и просто ушёл. Обитатели форта почтительно расступались перед ним. — И… Что это значило? — Цит ошарашенно смотрела ему вслед.       Ивцик хлопнул её по плечу, заставив содрогнуться. — Просто Маха. Он либо злится, либо забывает про тебя. Ну, пока ему ничего не нужно. Идём, провожу в казармы.       Он бодрым шагом направился в сторону длинных каменных пристроек у замка, а Цит наконец смогла выдохнуть и отряхнуться, будто бы чужое прикосновение можно смахнуть.       В форте оказалось ещё более неуютно, чем она могла себе представить. Не в последнюю очередь из-за того, что кроме нескольких попавшихся по пути служанок все вокруг были мужчинами. Разных возрастов, разных народов (попался даже солдат с совершенно ненормально раскосыми глазами и жёлтой кожей), даже разных сословий, но — сплошь мужчины. Она старалась сжаться, стать незаметной, но они косились, оборачивались и шептались, только что пальцами не тыкали. Одна радость, Ивцик даже не оглядывался на неё, шёл себе вперёд и шёл.       В казармах оказалось два этажа и больше коридоров, чем следовало бы.То есть, на первом, как и дОлжно, из холла вёл только один, с дверями по обе стороны. А вот на втором — не меньше трёх, да ещё и главный был точно длиннее, чем само здание. Узкий, каменный, пронизанный сквозняками, освещённый только чадящими факелами и заполненный эхом. И вот в этом коридоре они и остановились. — А тут, собственно, живут наши женщины. Одна комната забита полностью, а во второй кроме тебя пока только Леа. Так что можешь выбрать койку. Постель принесут позже, баня — прямо по коридору, а потом налево до конца. Если очень повезёт, там ещё осталась горячая вода. Ужин в пять пополудни, больше еды не будет до следующего вечера. На рассвете надо быть во дворе, там решат, что с тобой делать. Ну, вот, собс-но. Добро пожаловать.       Комната была маленькая, тёмная, мрачноватая. Всего на десять кроватей, и застелена была действительно лишь одна из них.На другую, в самом углу, Цит бросила мешок прежде чем отправиться на поиски бани: судя по всему, с этим стоило поторопиться.       Горячей воды не нашлось, зато нашлась тёплая, хоть и мало. Служанка, уже начавшая уборку, появлением Цит была недовольна и ругалась так цветисто и забористо, словно это в её дом вломились, да без спросу. Но вполголоса, спасибо и на том. Если прикрыть дверь поплотнее, то даже и не слышно. К тому же, это даже и не удивляло, уж очень хорошо вписывалось во всё, что произошло с самого прибытия в ставку, где самое приветливое лицо — равнодушный Ивцик. Если тут так заведено, что ж. Придётся привыкнуть, главное, что можно жить. Жить хотелось очень.       В холодной комнате стояло большое бронзовое зеркало. Старое и неровное, но отражение в нём всё равно проглядывалось. Цит заставила себя подойти и застыла как зачарованная. Сердце стучало гулко.       Из мутной глубины на неё смотрел взглядом загнанного зверя натуральный мертвец. Кожа плотно облепила кости и до странного раздавшиеся мышцы. Глаза запали глубоко как у старухи. Коса совсем поредела и потускнела как пакля. По всему телу мелкими чёрточками рассыпались шрамы. А на шее темнела борозда от верёвки. Это ведь не она. Это просто не может быть она. В Горисаде такими описывали упырей, бродящих ночами по кладбищу. Она прижала руку ко рту, и чудище в отражении сделало то же самое. По спине пробежал холодок и грудь сдавило какой-то необъяснимой тоской на грани с горем. Ведь и раньше-то не была красавицей, но теперь как будто бы ничего вообще не осталось от того «раньше». Совсем ничего. Даже её самой.       Цит стояла ссутулившись, голая, нелепая, растерянная. За стеной продолжала ворчать служанка. Из высоких узких окон лился свет и полосками ложился по обе стороны от зеркала. Темнота между этими полосками вмещала в себя почти целый год и боги знают сколько пройденных лиг.       На дворе светило яркое солнце, но ветер нёс с гор холод. Большая свеча в холле едва догорела до второго фитиля, в казарме сидеть бессмысленно, и Цит решила хотя бы осмотреться.       Без сэра Реймонда и Килана она не знала, куда идти, что делать, с кем и как говорить, так что оставалось только бесцельно бродить в смутной надежде на то, что со временем хоть что-то станет понятно. Людей было слишком много, и все чем-то заняты. Поодаль оказалось несколько тренировочных площадок, заполненных солдатами, по главной площади тащили дрова, кое-где занимались мелкими делами вроде починки. И одна она праздно шаталась посреди этого, ловя косые взгляды.       Даже если держаться в тени козырьков и редких деревцев, всё равно казалось, что все вокруг неотрывно и неодобрительно следят, подмечают каждый неверный шаг, ждут ошибки. Чесались руки с не до конца сошедшими кровавыми корками и давил осязаемо шрам на шее, будто теперь, когда она сама рассмотрела, он и для других стал виден как сигнальный огонь. — Привет.       Цит подпрыгнула на месте и обернулась с бешено колотящимся сердцем. Позади стоял немного смущённый Шайи. — Напугал? Извини. Нужна помощь?       Улыбка у него была мягкая и открытая, почти детская. Но Цит всё равно настороженно подобралась, не зная, что за этим кроется. С чего бы ему вот так просто предлагать помощь? Они виделись-то один раз, и то друг другу морды полировали — от такого выбора слов стало неловко перед собой. Матушка такому точно не учила. И всё же, что тут не так? — Если ты сомневаешься, то я часто помогаю новичкам. Маха любит бросать новобранцев как котят в воду, но как по мне, зря это. Человек и полезнее, когда понимает, что творится. Давай ещё раз, так что. Я Шайи. А ты, стало быть, Цитаэр? — он протянул руку.       Потребовалось всё мужество, чтобы от короткого рукопожатия не взвыть и не дёргаться как от прикосновения к жаровне. Шайи отступил на пару шагов. Стало легче дышать. — Да. Просто Цит. Спасибо. И что бил не очень больно — тоже.       Она криво усмехнулась, уж больно жалко это прозвучало. — Бить человека за просто так — последнее дело. Маха каждый раз придумывает проверки побезумнее, хотя можно просто загнать новичка в храм. Только это, кажись, не зрелищно. Так что я против тебя ничего не имею, вот и не пытался убить. Кстати, о драке. Можно спросить? — Если ты о шраме, то всё не так. Это не от виселицы, — Цит почувствовала, как краснеет, и повинно опустила голову. — Да вообще нет. Хотя другие спросить за него могут. Я вообще хотел сказать, что у тебя, похоже, рука болит. Всё в порядке?       Какая дура. Какая идиотка. Вот надо было своим длинным языком мести, а. Никаких подстав не надо даже. Она вздохнула. — Почти в порядке. Мне недавно досталось, рана затянулась, но ещё болит немного. Скоро пройдёт, наверное.       Шайи кивнул. — У нас тут есть лекари, но они берутся только когда всё совсем плохо. Зато можно купить зелий, если есть деньги. Цены кусаются, правда. Но если надо, я отведу к аптекарю.       Цит удручённо склонила голову. — Спасибо, само пройдёт. Ничего страшного.       Денег у неё не было. Да и где бы их взять, если всем обеспечивал сэр Реймонд, а сама она без сопровождения боялась даже лишний раз с кем-то заговорить. И что теперь делать-то? Чтобы выжить, ей нужно заработать, но где она вообще может заработать? Как? Единственное, что сходу приходило на ум, было… неприятным. Настолько, что лучше сдохнуть в канаве с простреленным брюхом, чем купить зелье на такие деньги. Она сама не заметила, как тревожно стала заламывать пальцы. Зато Шайи, наверное, заметил. — Вообще, здесь недалеко есть деревня. Как освоишься, попробуй там поискать работу, здесь те, кто без богатства, так делают. Я, правда, не особо знаю, за нас платят, но слышал от других.       Платят? Цит перестала понимать вообще хоть что-то. Шайи и так выглядел очень уж странно: тёмная кожа, одежда, говор. А теперь ещё и это. Да кто он вообще такой? — Я не хвастался, честно. Я из Хаана, и наш сетхан платит за нас. Но я по бумагам приписан к нашей армии. А ты, получается, доброволец, за тебя платить некому. Хотя за анодальцев сейчас тоже, так что тут вы наравне. — А разве твой город не захватили?       Он помрачнел. — Да. Всё жду, когда пойдём его освобождать. Но денег с нас до сих пор не требуют. А тебе, — снова обезоруживающая детская улыбка, — я могу помочь что-нибудь найти. — Зачем? — ну не может же он, в этом странном суровом месте, просто сделать такое одолжение и потратить время на незнакомого человека. — Потому что сейчас тебе нужна, — просто ответил Шайи, будто это само собой разумеющееся.       И в этот миг Цит, вновь почувствовав опору, чуть не расплакалась.