Глаза, способные вернуть в кошмар

Наверное, что-то было сломано в нём. Определённо.              Натаниэль сжал кулаки, стараясь держать себя под контролем, но чувствовал, что вот-вот его вырвет.              — Тормози, — Веснински лишь сильнее сжал руки.              Едва машина остановилась, он тут же вылез, и его начало тошнить. Он ненавидел это. Ненавидел это послевкусие во рту. Ненавидел этот запах. Ненавидел чувство удушья.              Порез на животе отдавал пульсирующей болью, но именно за эти ощущения цеплялся юноша, чтобы удержать себя.              Парень со стоном присел на корточки. Головокружение накатило так резко, что он уперся руками в землю, лишь бы не упасть. Желудок скрутило и его снова вырвало. Прежде чем он залез обратно в машину, его вырвало еще два раза. Кажется, едва появившиеся корочка на порезе разошлась. Уже в машине, он стал заставлять собственный организм дышать нормально, чтобы не становилось только хуже.              Натаниэль достал пузырёк и проглотил одну таблетку. Он заставил себя дышать медленно и спокойно, хоть и периодически не получалось из-за ощущения, что его вновь стошнит. Гул в голове прошел достаточно скоро, благодаря таблеткам. К сожалению, от тошноты они не спасали, поэтому спустя время он вновь сказал Эндрю остановить машину.              Веснински будто выблевывал свой желудок. И чем ближе они были к Пальметто, тем сильнее затягивались непонятные узлы внутри парня. Один из узлов находился в желудке, второй связывал сердце, а третий — голову. Как скоро он получит звонок или сообщение на телефон? Что на этот раз его ожидает? Может, стоит закончить то, что он начал вчера?              Натаниэль сильнее стиснул кулаки, он вцепился в ручку двери, хоть как-то пытаясь удержать себя в этой машине, а не в мыслях, от которых становилось лишь хуже.              — Тебе снова плохо? Может, стоит остановить? — Ники обеспокоенно посмотрел на Веснински.              Он заговорил с Натаниэлем первый раз после утра, когда тот чуть не сломал ему руку. Зато, больше никто не догадается назвать его по сокращенному «Натан». Уж этот урок Никки запомнил точно.              — Нат, ты совсем бледный, — Хэммик совсем немного отодвинулся к Аарону, видимо, переживая, что и такое сокращение не понравится парню.              — Отъебись, — Веснински поджал губы.              Нужно было попытаться расслабится. Нужно было заставить себя успокоиться. Натаниэль давно заметил, что Эндрю постоянно кидает на него взгляд через зеркало. И это лишь больше раздражало. То, что он согласился остаться с ними, не означало, что ему нужна нянька, которая будет следить за каждым его действием.              Натаниэль закинул в рот еще одну таблетку. Если до этого он почти не использовал левую руку, то сейчас старался двигать только ею. Болью он возвращался в эту машину. Он возвращался в настоящее, а не прошлое.              Парень медленно выдохнул. Желудок вновь скрутило, но не так, как это было при рвоте. Значит, из-за голода. Что ж, не удивительно. Последний раз ел у Ваймака бутерброд. Причем вечером ещё до того, как сломал об него стул. А сколько раз после этого он блевал, даже думать не хотелось. Если он попьёт воды, то можно еще сутки или двое спокойной жить, дальше хоть что-то надо поесть, иначе он начнет терять сознание.              Да, определенно в нем что-то сломалось. Натаниэль облокотился на чуть прохладное стекло. А ведь Ваймак постоянно говорил, что в холодильнике есть еда. Может, там нет подвоха? Может, всё же не придется голодать? И ведь он не поплатился за то, что тогда съел бутерброд. Конечно, Ваймак уже сам чуть ли не швырнул в него тарелку с этим бутербродом.              А Натаниэль на утро следующего дня сломал об него стул…              И при этом всём Ваймак всё равно дал ему ключи от своей квартиры…              Веснински прикрыл глаза, позволяя себе хоть немного отдохнуть от мыслей. Наслаждаясь тишиной, обеспечиваемой таблетками, он даже задремал. Парень всё ещё слышал то, что происходило в машине, поэтому, когда Эндрю затормозил, сразу открыл глаза.              Они остановились около дома Ваймака. Натаниэль вылез из машины, устало размяв шею. Когда открылась еще одна, а следом за ней и вторая дверь, он не стал даже смотреть, кто тоже вышел. Он пошел к двери, но замер на половине пути. Не хотелось сейчас видеть Ваймака. Дело было не в недоверии или чувстве опасности, а другом чувстве. Давно забытом. Стыд. Ему было чересчур стыдно.              Натаниэль мог бы даже улыбнуться этому, но тело было слишком чужое из-за таблеток. Да, определённо то, что дал ему отец сильнее того, что дала Би.              Парень пошел к скамейке, на которой валялся, наслаждаясь солнцем. Он плюхнулся на неё, скрипнув зубами. Порез на животе весь натянулся.              — Не собираешься показаться Эбби? — Эндрю закурил, он облокотился на спинку скамейки.              Натаниэль закрыл глаза. Хотелось как-то обозвать блондинчика, но было лень даже думать. Его уже заебал постоянный надзор, но таблеточки помогали определенно. Его так расслабило, что, казалось, будто он весь расплавится.              — У тебя что-то с рукой. Еще и в живот получил. Либо ребра.              — Я в порядке, — Веснински отмахнулся от парня. Точнее, попытался. Рука предательски дёрнулась из-за резкой боли.              — Да ну?              — Отвали.              — Или?              — Ou je te parlerai comme ça. Tu aimes ça? — Натаниэль приоткрыл глаза и всё же улыбнулся. От недовольства у Эндрю едва заметно дернулся глаз. Это было забавно. Интересно, насколько хватит его терпения? Рико Натаниэль научился доводить до трясучки очень быстро, с Эндрю, видимо, это тоже было легко. — Съеби. Солнце загораживаешь.              Веснински вспомнил о Рико и даже мог бы погрустить о Гнезде. Как же приятно было злить младшего Морияму. Если Рико делал ошибку, то всегда злился. Он мог кого-то ударить, кто просто проходил мимо. Мог избить того, кто противостоял ему и выиграл. Например, вратаря. И как же было приятно в этот момент специально злить его. Стоило только Натаниэлю начать высмеивать его ошибку — Рико весь краснел от злости, топал ногой и ругался на японском. Конечно, потом Рико заставлял его жалеть о своих словах и действиях, но как же были приятны эти моменты высмеивания, когда Морияма весь оставшиеся день был на иголках. Как не мог расслабиться и становился лишь раздражительней. Когда можно было увидеть, насколько его задевают насмешки над ним.              Взгляд пробежался по Миньярду. Нет, с Эндрю это будет не так весело. Рико он лишь мстил, а Эндрю… Ему не за что было мстить. Ну, или почти не за что. На самом деле Натаниэль даже не злился по поводу того, что произошло ночью. Ему, честно говоря, было даже плевать. Когда всё время в тебя вонзают ножи, то какой-то царапины и не замечаешь. Да, эта царапина щиплет. Кажется, даже заживает дольше, но… Она ведь ничтожна. Определенно. Он и не заметил этой царапины. Просто шрамом больше. Незаметно.              — Тебе ведь нравится экси. Разве сможешь играть, если у тебя травма?              — Мне казалось, что из нас двоих именно я много пизжу, а не ты.              — Ты много пиздишь, когда блюёшь, — Миньярд усмехнулся. — Или когда собираешься блевать. Красивый концерт устроил в клубе. А слова-то какие.              — Ты слышал?              — Только про романтика и БДСМ. Был как раз вовремя, чтобы стянуть того идиота с тебя и не позволить тебе сдохнуть, — Эндрю фыркнул. Он наклонил голову вбок, рассматривая лицо Веснински, который закрыл глаза из-за солнца.              Скула была разбита. Губы тоже. Синяк на скуле уже достаточно ярко светился синим цветом на бледной коже. На виске еще осталась запекшееся кровь.              — Ты не соврал про переход? Или это просто был способ отвязаться?              — Почему ты так много говоришь?              — Когда был на таблетках почти не говорил. Слез с таблеток — начал понимать, почему люди говорят. Словами легко раздражать.              — Ты сидел на таблетках? — Натаниэль приоткрыл глаза и прищурился, стараясь посмотреть на блондина, но солнце слепило слишком сильно. Парень вновь закрыл глаза. Вот о чем мог говорить отец. Вот при чем тут Пруст. Либо Пруст подсадил Эндрю на таблетки, либо наоборот снял его с них. — По тебе заметно. Псих.              — От такого же слышу.              — Заёбывающий лис.              — Ёбаный жук.              Натаниэль не то фыркнул, не то усмехнулся. Эндрю на это лишь с интересом наблюдал. Он закурил сигарету. Какой Натаниэль сейчас был перед ним? Сколько масок на нём было? После той настоящей улыбки, которая никак не выходила из головы, он понимал, что найти хоть немного правды можно в этом рыжем бегунке. Можно и расколоть лёд, которым тот заморозил всё в себе.              — Никаких подмешиваний в напиток и прочее. Больше такого не повторится, — Миньярд лишь поджал губы на полное отсутствие реакции на его слова. — Ты можешь не верить. Но это так.              — Тем, кто предал моё доверие, я никогда не верю.              — Ты мне и так не доверял. И не доверяешь. — Эндрю достал еще одну сигарету и щёлкнул пальцами прямо перед лицом Веснински, чтобы привлечь его внимание. — Я тоже тебе не доверял.              — Что-то поменялось? — Натаниэль взял сигарету и стал ждать, пока Эндрю протянет зажигалку.              — Возможно. Не думаю, что ты несёшь опасность. Ты бегунок. Ты лишь пытаешься сбежать и спрятаться.              Миньярд увидел, как глаза Натаниэля будто остекленели. Лишь на короткое время. Всего несколько секунд. Но даже обдумав только что сказанные слова, Эндрю не мог понять причину такой реакции. Хотелось задать вопрос, ответ на который Натаниэль точно не даст. Почему? Почему он так хотел умереть? Если же сбежал с Гнезда, разве это не означало, что он на свободе? Что в свободном полёте? Ведь Кевин, хоть и безумно всего боится, но всё же больше не под влиянием Рико. Может, это лишь страх, что кто-то будет ему мстить? Может, у него такой же страх, как у Кевина, только во множество раз сильнее?              Ладно, это можно ещё как-то предположить. Но тогда возникает еще больше вопросов. Если уж он боится мести и от этого, возможно, смерти, то зачем сам пытался покончить со всем? Боялся мучительной смерти? Не хотел ходить всё это время, оборачиваясь на каждый шорох?              Эндрю затянулся и выдохнул дым через нос. Он навис над Натаниэлем и прикурил ему сигарету так же, как и в первый раз. Только так он мог увидеть эти голубые глаза настолько близко. Только так Натаниэль молча замирал.              Нет. Что-то было не так. Если Натаниэля переводили в команду Пальметто, то разве его не должны оставить в покое? Зачем преследовать? Мстить, значит, не должны. А зачем вообще переводить? С рукой только ночью что-то произошло. Рука. Может, у него что-то серьезное, как было у Кевина?              — Что у тебя с рукой? Тебя из-за этого к нам отправили? — Эндрю не поднимался, всё так же нависая над Натаниэлем.              — Отвали, — Натаниэль выдохнул дым в лицо Миньярду, как тот сделал ему вчера.              — Просто скажи, что у тебя с рукой.              — Всё с ней в порядке.              — Пиздишь.              — Я? Да никогда, — Натаниэль попытался состроить невинное лицо, но, видимо, ему стало лень, поэтому он просто махнул рукой на это. — Моя рука не сломана. Ударился. Теперь дай мне просто поваляться.              Эндрю выпрямился. Возможно, Натаниэль даже не врал, что рука не сломана. Иначе бы он двигал ей намного меньше. Парень посмотрел в сторону подъезда, который вёл к квартире Ваймака.              — Если не хочешь слышать крики Ваймака, советую зайти и обозначиться. Иначе он тебя найдёт и не отстанет, — Миньярд сделал последнюю затяжку, затем бросил бычок на землю и выдохнул дым. — Он очень громкий. И очень часто угрожает. Но никогда не причинит вреда. Похож на панду. Вроде, медведь, а на деле неуклюжий и мягкий.              Натаниэль лишь вздохнул на это. Он приподнялся на локте, стараясь не беспокоить порез на животе и левой руке, и посмотрел вслед Эндрю. Около машины стоял Кевин, смотрящий в их сторону. Он точно помнил его. Точно помнил то, как отец раскромсал человека у них на глазах. Точно знал, какую опасность из себя представлял Натаниэль. Какие мысли были у Кевина? Кого он сейчас видел? Лишь точную копию отца? Наверняка. Скорее всего, Дэй даже за человека его не считал. Монстр. Вот кем был для него Натаниэль.              Веснински плюхнулся обратно. Как только Кевин узнает, что его переведут в их команду, то точно расскажет Ваймаку… И тогда… И тогда Натаниэль не знал, что ему делать. Парень обнял себя. Стало холодно. И что тогда с ним будет? Отец будет вне себя от злости, что приходится тратить на него своё время. Будет зол, что возникнут какие-то проблемы. А если сказать, чтобы его не переводили? Да, он будет злиться, но не так сильно, чем когда придётся заново возиться с бумагами. Сказать… Хах! Сказать! Разве может он что-то сказать отцу? Он и рта своего не откроет…              Парень весь передернулся, даже солнце уже не так грело. Веснински вновь приподнялся и посмотрел в сторону, где ранее припарковался Эндрю. Машины уже не было, они уехали. Кто знает, может, Кевин уже позвонил Ваймаку и рассказывал, что из себя представляет Натаниэль.              Юноша лишь больше сжался. Лучше он побудет тут. Не хотелось увидеть злого Ваймака, который поймёт, что приютил у себя на груди змею, способную убить и его, и его команду. Его семью… И теперь путь к этой семье для него закрыт. Натаниэль так сильно сжал левую руку на плече, что дернулся от боли в порезе. Ладно. Даже если он не попадёт в семью Лисов, то с ними ему должно быть легче. Верно? В Воронах нет семьи. Нет даже команды. Но тут… Тут, Натаниэль хотя бы глазком может увидеть то, какой может быть команда.              Парень сел и запустил руки в волосы, стараясь дышать медленно, но вдохи получались рваными и короткими. А что скажет Эбби?.. Она ведь… Она тоже часть этой семьи. И когда она узнает, что он самая большая угроза, то тоже сбежит…              В кармане зазвенел телефон. Натаниэль весь передёрнулся и сразу зашипел от боли из-за этого. Сердце билось быстро-быстро. Он достал телефон и увидел неподписанный номер и сообщение.              

«Через десять минут около шоссе»       

Натаниэль задержал дыхание, иначе его точно начало бы тошнить. Он огляделся по сторонам. С одной стороны были дома, с другой тоже. По сути шоссе должно было быть прямо, но он не был уверен в этом. Парень поднялся и лишь огромной силой воли заставил себя идти в сторону, где, по его предположению, должно было быть шоссе. Он сжал левую руку так сильно, как смог. Всё, лишь бы болью заставить себя не думать о том, что его ждёт. Это было сообщение от отца?.. От Дойкона?.. Разве Дойкон не имел права забирать его только ночью?.. Значит, это отец?.. Что он хотел?.. Зачем?.. А если первый день не считался?.. Если это всё же Дойкон?.. Решил начать сразу?              Натаниэль резко вдохнул, он закашлял от недостатка воздуха. Всё это время он даже не дышал, настолько страх сковал его. От кашля весь живот свело из-за пореза. Парень ударил себя со всей силы по ноге. Ничего не помогало.              Телефон вновь зазвонил и завибрировал.              Натаниэль лишь больше запаниковал. Он ударил себя в живот, туда, где был порез. Затем задрал рукав на руке и несколько раз ударил кулаком по свежему порезу. Пока кровь не потекла по руке. Пока боль не отдала в голове, он бил себя. Раз. Два. Три. Он даже не замечал этого. Лишь когда рука онемела, он остановился. Заставил себя достать телефон.              

«Не заставляй меня ждать, иначе сам знаешь последствия»       

Это был отец. Это точно был отец. Натаниэль посмотрел на время от первого сообщения. Прошло пять минут. А ведь он еще даже не был уверен, что шёл в нужную сторону.              Веснински сорвался с места и побежал. Лишь когда он увидел несколько проехавших грузовиков, то от облегчения остановился, стараясь отдышаться. Он не рискнул оставаться в нескольких метрах от дороги, поэтому подошёл ближе. Вот только… Тут была дорога, но где именно ему ждать? Просто стоять? Или куда-то конкретно? А если он пришёл не туда?              Когда мимо проезжавшая тонированная машина остановилась в двух метрах от него, он совсем не почувствовал облегчения. Да, он пришёл правильно. Да, это была знакомая ему машина отца. Но легче от этого не становилось. Натаниэль лишь судорожно втянул в себя воздух. Он сделал неуверенный шаг к машине. Затем, когда дверь с переднего пассажирского сидения открылась, но оттуда никто не вылез, он подошёл.              Отец улыбнулся водителю и даже усмехнулся на его слова, которые Натаниэль не услышал. Лишь после этого Натан повернулся к младшему Веснински, на лице было лишь раздражение, он медленно прошёлся взглядом начиная от ботинок, заканчивая на глазах своего сына. Он смотрел на него снизу вверх, и лишь больше ненависти появлялось на его лице. Натаниэль тут же испуганно вздрогнул, понимая, что совершил ошибку. Он упал на колени и опустил голову, смотря в землю. Удар последовал спустя несколько секунд. Не такой сильный, поэтому зуб ему не выбило, но губа вновь была разбита. Натаниэль неуклюже повалился на землю, но затем сразу сел обратно на колени, покорно ожидая или нового удара, или слов отца.              — Документы подписаны. Жить будешь в общежитии. Я даже выделю тебе деньги, так что я даже слышать от него не хочу, что у тебя одни кости торчат. Узнаю об этом и ты поплатишься.              Натаниэль кивнул. Дойкон все три встречи говорил том, что Натаниэль совсем худой. Что у него одни кости. Но каждый раз лишь с хищной улыбкой забывал свои слова. Дойкон жаловался, но на деле ему это нравилось. Натаниэль это знал.              Парень вновь упал, на этот раз ладонью он напоролся на кусок стекла — совсем небольшой, даже не порезался, но кусок вошёл в ладонь. Только после того, как Натаниэль поднялся и вновь сел на колени, а Натан ударил его третий раз, отец вылез из машины и подошёл к багажнику. Он открыл его и щелкнул пальцами, подзывая сына, будто собаку. Младший Веснински сразу поднялся и подошёл, он увидел в багажнике окровавленные тесаки и топор, отчего весь напрягся, лишь бы его не стошнило сразу.              — Знаешь, я подумал, что ты можешь захотеть сбежать от меня. И сбежать насовсем, — Натан улыбнулся и взял Натаниэля за волосы. Он дернул сына поближе к оружию. — Если попытаешься сбежать, как это сделала Мэри, то это не спасёт Эбигейл. Даже не думай, что убив себя — спасёшь кого-то. Нет. Я сделаю жизнь всех тех людей адом. Я сделаю с Эбби всё то, что хотел сделать с твоей мамашкой. Натаниэль, — мужчина лишь сильнее дернул сына за волосы, приставляя его лицо ближе к тесаку. — Ты не сбежишь от всего этого.              Младший Веснински трепыхнулся в хватке отца, и тот отпустил его. Юноша сразу повернулся в сторону и закрыл рот рукой, заходясь в кашле. Во рту давно был вкус крови. От её запаха, пропитавшего багажник, стало лишь хуже. Он знал, что в багажнике этой машины возили не только оружие. Там бывали и люди. И не всегда они были живыми.              Натаниэль уже не кашлял, а хрипел. Блевать ему было нечем. Лишь слюни. Но организму было всё равно. Отец бросил небольшую спортивную сумку рядом.              — Надеюсь, что хоть немного мозгов у тебя есть. Постарайся не разочаровать меня, иначе это будет твоей последней возможностью.              Натаниэль смог отдышаться лишь тогда, когда машина тронулась с места и отъехала. Он сразу вытер с губ кровь и сплюнул её, затем вытирал губы раз за разом, лишь бы не чувствовать этого привкуса железа.              Юноша посмотрел на правую ладонь, куда попал кусок стекла. Вытащить его не получилось, поэтому он лишь с раздражением пнул камень. Веснински взял сумку в левую руку, почувствовав, насколько она легкая. Порез вновь дал о себе знать, но ему было уже плевать. Плевать на всё.              Он сбежал из Гнезда, но от этого мало что изменилось. Он всё так же был вещью.              И ни о какой команде не могло идти речи, ведь все узнают, что он сын монстра.              Тут нет Рико, но будут Лисы. И кто знает, как его воспримет остальная часть команды. Может, Эндрю и говорил ему что-то про принятие, но наверняка изменит мнение в сторону остальной команды. Ведь кто такой Натаниэль. Никто. Ах да. Ничто. Он ведь вещь. Не человек. И он ничто для этой команды.              Веснински лишь сильнее стиснул руку, в которой держал сумку.              Может, Лисы хотя бы не будут просто обращать на него внимание. Будут игнорировать. Это в любом случае лучше чем Рико и Вороны. И лучше, чем очередное насилие.              Надо было сдохнуть… Если бы вчера он это сделал, отец бы еще мог не тронуть Эбби.              Нужно было сдохнуть, когда была возможность.              Нужно было покончить со всем, чтобы больше ничего не чувствовать.              Даже если бы отец и убил бы Эбби, он бы этого не знал. Он бы умирал, думая, что она в безопасности.              Парень судорожно стал вытирать губы от крови. Он даже не услышал, как к нему кто-то подошел. Не заметил, как кто-то протянул руку. Был лишь рефлекс. И рефлекс сработал сразу. Натаниэль уже наносил удар, когда увидел перед собой глаза, наполненные нежностью и тревогой одновременно. Он едва успел остановиться. Всего несколько сантиметров и лицо было бы избито. Он бы наверняка ей что-то сломал.              — ИДИОТКА, БЛЯДЬ! — Натаниэля всего трясло. — Тупая дура…              Парень отшатнулся от девушки, но лишь запнулся об сумку, которую отпустил в момент удара.              — Натаниэль! — Эбби тут же упала на колени рядом с ним. — Господи, что с тобой произошло? Почему ты весь избит? Это Эндрю? Кто это сделал?              Юноша шокировано замер, а затем не смог сдержать смех. Он смеялся, пока на глазах не появились слезы. Смеялся, чувствуя, как порез на животе лишь отдаёт острой болью, будто лишь рвёт кожу. А Эбби всё продолжала что-то обеспокоенно что-то спрашивать. Она ждала от него ответа, всё просила позволить помочь ему. Идиотка. Какая же идиотка. Умалишенная. Что она. Что Ваймак. Идиоты. Глупые.              — Заткнись. Заткнись. Заткнись уже блядь, — рука потянулась к её горлу.              Почему она не могла заткнуться? Почему просто не убежала, когда он замахнулся на неё? Он ведь монстр. Он опасность. Почему же она не уходила? Почему всё еще что-то хотела от него? Почему сидела на коленях рядом?              Рука замерла так близко к её коже, что Веснински почувствовал тепло её тела. Он поднял взгляд на её лицо. И вздрогнул. Она улыбнулась ему. Он чуть не ударил её, а сейчас хотел вцепиться в горло, а она улыбнулась. Почему она так нежно это сделала? Головой ударилась. Много раз. Очень много раз.              — Я рядом, — девушка лишь с большей нежностью в глазах взяла руку Натаниэля, который вновь вздрогнул и, казалось, ошпарился от этих слов, выдернув руку. Эбби кивнула и спокойно взяла его руку обратно в свою. Вторая рука её осторожно прикоснулась к его щеке, вытирая с губ кровь. — Всё хорошо. Я рядом.              Натаниэль не двигался. Даже не дышал. Он всё ждал, когда Эбби позвонит Ваймак или Кевин и скажут, насколько он опасен. Вот-вот. Это точно вот-вот произойдёт.              Зазвонил телефон, и это был не его.              Сейчас всё закончится. Сейчас она всё узнает, и он больше не увидит нежности и ласки. Больше не почувствует её тепла. Девушка будто и не слышала звонка, она лишь очень осторожно придерживая его, осматривала руку, где заметила небольшой порез на ладони.              — Ответь, — Натаниэль не узнал своего голоса. Охрипшего. Он едва держался, лишь бы не впасть в истерику. Вот-вот он потеряет всё то, что она давала.              Эбби покачала головой.              — Нужно вытащить стекло и обработать руку. Шов не понадобится, но хотя бы повязку я наложу. Пластырь в любом случае не будет держаться на ладони.              — Ответь на звонок.              Веснински выдернул руку и посмотрел ей в глаза. Он хотел увидеть это. Хотел увидеть, как теряет всё, что только держало его сейчас на плаву. Эбби поджала губы, но спорить не стала. Натаниэль увидел, что звонил ей Ваймак. Он приоткрыл рот, стараясь дышать нормально.              

— Я шкуру с него спущу!       

— Что случилось? — Эбби не разрывала зрительный контакт с Натаниэлем, внимательно всматриваясь в его покрасневшие глаза. — Кто-то что-то натворил?              

— Натаниэль! Гадёныш!

      Юноша весь сжался. Он сразу опустил голову. Нет. Не мог он на это смотреть. Не хотел наблюдать за тем, как Эбби разочаровывается в нём. Ваймак был зол. Это было слышно. Значит, всё узнал.              — Что произошло?              Натаниэль даже знать не хотел, кого именно спросила сейчас это врач.              

— Я дозвонился до Эндрю и Кевина.       

— И?              Вот и всё… Вот он и остался один. Вновь. И это чувствовалось не царапиной. Нет. Его будто пырнули в сердце.              

— Эндрю сказал, что они уже довезли Натаниэля. И что он теперь в нашей команде. И что ты думаешь?! Что еще?! Мелкий гад!

      Судя по звукам, Ваймак что-то ударил.              

— Его нигде нет! Я прошелся везде, где мог! Наверняка влип во что-то! Мне не платят за это! Я уже узнал, что он ночью устроил драку с кем-то! И сейчас что-то делает! Би уже тут. Он без таблеток. Как я его должен вытаскивать из какого-то дерьма, если даже не знаю, где он?! Мне за это, черт возьми, не платят!

      — Я пересеклась с ним, скоро будем. Мы около шоссе.              Натаниэлю показалось, что вся земля перевернулась. Он сидел на земле, но всё равно его качнуло. Эбби сразу же придержала его за плечо. Она убрала телефон в карман.              — Давай я тебе помогу. Пойдём, — девушка принялась помогать подняться Веснински, который лишь отстранённо смотрел на это, позволяя ей тянуть его.              — Идиотка, — Натаниэля вновь качнуло. Он в очередной раз вырвал руку. Почему она была такой? Всего одна его ошибка. Одна. И она будет мертва. Нет, даже не так. Отец запытает её. — Хватит уже… Зачем?.. Я ведь чуть не прирезал тебя. И сейчас. Я бы ударил тебя.              — Но ведь ты этого не сделал, — девушка лишь улыбнулась. — И не сделаешь.              — С ЧЕГО ТЫ ЭТО РЕШИЛА?! — Парень схватил сумку, с явным намерением уйти прочь, но левая рука отказалась больше его слушаться. Он лишь хватанул воздух ртом, прижав её к себе.              Эбби сразу потянулась к его левой руке, но парень не позволил и сделал шаг от неё.              — Натаниэль, — голос девушки зазвучал достаточно серьезно. — Ты сейчас же показываешь, что у тебя с рукой.              Он не стал сопротивляться. Больше не мог. И когда она поджала губы, увидев новый глубокий и длинный порез, то лишь опустил глаза. Он не стал перечить, когда она осторожно, но уверенно потянула его в сторону дома Ваймака. Он постарался лишь забрать из её рук сумку, но получил на это только недовольный взгляд.              Натаниэль слишком устал. Ему было слишком плохо. Он только сильнее вонзал в сердце нож. Лишь больше привязывался к Эбби. Ему было плевать, что в квартире был Ваймак и Би. Плевать, что они видели новый порез, поверх других шрамов. Плевать, что видели его испачканную в пыли одежду. Плевать, что наблюдали, как Эбби вытаскивает пинцетом стекло. Обрабатывает все раны. Он не сказал ей про порез на животе. Показать это при Ваймаке и Би он не был готов. Лишь когда Эбби осторожно погладила его по плечу, привлекая внимание, он вернулся в реальность. Ваймака и Би в комнате не было.              — Мы вдвоём. Я должна знать, что больше ничего нет.              Натаниэль молча кивнул и задрал толстовку.