Рич

      От моего пылающего лица можно было прикуривать, честное слово! Пока я натягивал шмотки, док и ассистент тактично делали вид, что ничего курьезного пару минут назад не произошло. А у меня руки тряслись, отказываясь застегивать ремень и молнию с первого раза. Это ж надо было такому пиздецу случиться! Нет, я сейчас же сваливаю отсюда, в глаза Пророку точно больше смотреть не смогу… Живот предательски заурчал, напоминая, что уже обеденное время, а я ещё даже не завтракал. — О Господи! Ричард, мне так стыдно, но у меня вылетело из головы, что ты ещё не ел сегодня. — Я молча посмотрел в глаза доку через толстые линзы очков и понял, что ни хрена ему не стыдно! Ни за мой пустой желудок, ни за заставшего меня кверху голой сракой альфу. Мог бы и дверь закрыть перед такой процедурой. Хотя я тоже хорош, что даже не вспомнил об этом. Но я на нервах был в тот момент, имею право что-то упустить!       Так, мысленно распиная доктора Томпсона, вслух не говоря ни слова, я продолжал поспешно натягивать одежду. Когда с этим было покончено, закинул на плечо рюкзак и, не попрощавшись, покинул медкабинет.       За дверью меня поджидал Матео, опираясь спиной о стену и сложенные сзади в замок руки. Стоило альфе меня увидеть, как на смуглом лице расцвела лучезарная улыбка.       — Ну как, ничем док не напугал? А то, когда он меня обследовал, грозился начать тренировать лично, если не буду делать упражнения от сколиоза. Вообще-то доктор Томпсон очень хороший специалист! До всего этого безумия он занимал должность одного из ведущих нейрохирургов в клинике Кливленда, но, кроме этого, специализировался еще и на полостной хирургии, а доктор Вилсон…       — Стоп! — словесный поток Матео пришлось остановить.       Во-первых, меня не особо интересовала специализация Томпсона и Адама Вилсона. Кем бы они ни были тогда, в какой бы области ни специализировались, сейчас им приходится быть, как говорится, «на все руки от скуки». Во-вторых, жрать хотелось все сильнее.       — Было бы неплохо перекусить. У меня, к сожалению, только бутылка воды. Поэтому вынужден просить чем-нибудь угостить такого наглеца. — И я попытался выдавить миленькую улыбку, так как действительно чувствовал себя не в своей тарелке из-за того, что придётся брать еду у альф. Я не был частью лагеря и пока не решил, останусь тут или покину это место в ближайшее время.       От моей улыбки Матео как-то странно затих, а затем его лицо покрылось красными пятнами. Былую болтливость как рукой сняло, и, неловко улыбнувшись в ответ, альфа ответил:       — Да, конечно, сейчас провожу тебя в комнату, а потом принесу покушать.       — Спасибо, — я искренне поблагодарил Матео, ведь, пусть и по указанию Пророка, этот альфа проявлял ко мне заботу.       Путь до комнаты, где меня разместили, прошёл в неловком молчании. Матео краснел уже не только лицом, но шеей и ушами. Странно, я был уверен, что люди со смуглой кожей на такое не способны. Эта реакция даже самую малость забавляла.       Растянувшись на кровати как морская звезда, я ждал Матео, который обещал быстро вернуться с «чем-нибудь сытным и вкусным».       Конфуз в медкабинете немного меня подотпустил. В конце концов, это не я ворвался без стука, так чего должен стыдиться?! И задница у меня вроде бы ничего такая, округлая… не хуже, чем у омег в журналах для альф, которые иногда попадались мне при обыске заброшенных тачек.       В голове начали крутиться совсем другие вопросы, навязчиво капающие на мозг: «Что делать дальше? Дадут ли мне уйти? Если нет, то как сбежать?» Поток тревожных мыслей прервал стук в дверь.       — Входите!       Дверь приоткрылась, и в комнату протолкнули сначала две здоровенные набитые чем-то сумки, а потом появился и притащивший их человек. Это был Пророк, который, кроме сумок, принёс два контейнера и термос. Полагаю, это мой обед.       По всем признакам, альфа испытывал неловкость или даже стыд, так как не проронил ни слова, когда сервировал мне стол для обеда. Кажется, он даже стал немного сутулиться. Я первым не выдержал молчания, решив расставить все точки над и:       — Мне не стыдно. Это было такое обследование! И вообще, стучаться ведь нужно, когда заходишь в подобные помещения. — Кажется, меня заразил словарным поносом один говорливый молодой альфа.       Пророк наконец закончил расставлять и открывать контейнеры, повернулся ко мне и остановил мой словесный поток, выставив вперёд ладонь:       — Виноват, — наши взгляды встретились, и только сейчас я заметил, какого насыщенного серого цвета радужка у альфы. — Предлагаю забыть это… гм, происшествие. А теперь поешь.       Пророк приглашающим жестом указал мне в сторону столика, где ждали исходящие паром и манящие приятным ароматом вкусной еды контейнеры.       — Спасибо. — Я с удовольствием сел за стол, ведь мой организм просто зверски требовал его покормить.       Когда я в последний раз нормально ел? Кажется, это было ещё до смерти Алана. Даже та несчастная банка кошачьих консервов осталась на злополучной заправке, где я повстречал Кевина и Тима.       В первом круглом контейнере обнаружилось нечто похожее на суп: какие-то листья и сочные стебли, среди которых плавали мясные кусочки. Во втором была отварная крупа, очень мелкая, но вкусная.       Пока я уминал за обе щеки еду, Пророк открыл длинный термос для напитков и что-то налил из него в крышку-стакан, протягивая мне:       — Отвар из сушёных ягод, здорово помогает восстановить силы. Док говорит, что в нем много витамина С.       Я благодарно кивнул, так как не мог ответить с набитым ртом.       Когда с обедом было покончено, альфа, видимо, решил, что пришло время для серьёзного разговора. От былой неловкости не осталось и следа, сейчас я видел напротив серьёзного, уверенного в себе и решительно настроенного человека.       — Я поговорил с доком, сейчас твоему здоровью ничего не угрожает. Поэтому ты можешь покинуть лагерь. Если захочешь.       Я облегчённо выдохнул, ведь в своей головушке уже рисовал план, как под покровом ночи тихо и незаметно пытаюсь отсюда свинтить. Пророк после короткой паузы продолжил:       — Ричард, ты здесь не пленник, а дорогой гость. Но… я предлагаю тебе стать одним из нас. Ума не приложу, как ты, такой маленький, хрупкий, выживал все это время. — Альфа замолчал и прикрыл глаза одной рукой.       Он что, плачет? И как быть, я ревущих альф успокаивать не умею! Да и какой я, к чёрту, маленький и хрупкий, между прочим, я даже больше Алана вымахал!       — Эм, я подумаю над твоим предложением, — услышав наконец звуки моего голоса, Пророк открыл лицо. Нет, он не плакал, уже хорошо. Но во взгляде читалась жгучая вина и…тоска. Причина её мне была непонятна.       — Конечно, ты можешь думать столько, сколько понадобится. Кстати, тут ребята передали тебе кое-какие вещи, что находили при вылазках, — альфа указал на набитые сумки, которые сиротливо стояли у двери все это время. — Если понадобится что-то ещё, дай знать. Из комнаты одному пока лучше не выходить, к тебе будем заходить периодически я или Матео, или кто-то из проверенных ребят. Отморозков среди нас нет, скажу сразу, но есть альфы, имеющие проблемы с самоконтролем.       — Спасибо за все! — Глаза предательски защипало Нет, нет, нет, нельзя показывать слабость перед альфой! Какого черта, почему меня это так растрогало?!       Уже позже, когда Пророк ушёл, а я остался сидеть на кровати, сверля бессмысленным взглядом стену, нашёл ответ на свой вопрос. Обо мне никто никогда не заботился, кроме Алана. Нет, наверняка до трех лет родители меня холили и лелеяли, но я этого не помню. Зато помню, как брат старался угостить меня чем-нибудь вкусненьким, несмотря на творившийся вокруг хаос. Как чуть не угодил в лапы обезумевшего альфы в одном из супермаркетов, где доставал для меня плюшевого розового зайца, чтобы «порадовать своего мелкого».       Я помню, как однажды на нашей машине полетело колесо, а запасного не было. Нужно было идти и искать новое средство передвижения. И произошло это, как назло, в центре города. Хоть и редко, но туда приходилось заезжать, чтобы разжиться нейтрализаторами. Мне тогда было, кажется, шесть или семь лет. Помню словно сейчас, как мы выходим из машины, собрав свои скромные пожитки в рюкзаки. Вокруг несколько альф, брат говорит, чтобы я не делал резких движений. Он облит нейтрализатором, нас не должны заметить. Но мне страшно, жутко, по-животному страшно. Холодно, и трясёт всего. Я не мог сделать и шага, вцепившись вспотевшей ладошкой в руку Алана. Тогда брат взял меня на руки, прижимая к своему животу, и подхватил руками под попу. Так мы и шли, стараясь держаться подальше от альф и проверяя попадающиеся по пути автомобили на работоспособность. И только когда ужас, сковавший меня, немного отступил, я заметил, что у Алана трясутся руки, а сердце очень быстро колотится. Брату тоже было страшно. Моему кроткому, спокойному братику было также до ужаса страшно идти мимо альф, которые в любую минуту могли на нас накинуться. Но он не подал и виду, даже приободряюще мне улыбался.       Тогда я об этом не задумывался, но Алану изначально было бы намного проще выживать и уходить от опасности, если бы не имелось обузы в виде меня. Но брат никогда не бросал, добывал еду на двоих, защищал, радовал чем мог, учил тому, что знал сам…       «Алан был бы жив, если бы тебя не было рядом», — голос совести оказался последней каплей, что прорвала плотину моего самообладания, и я разревелся, не сдерживая всхлипов и рыданий, некрасиво хлюпая носом. Так плакать я не позволял себе, наверное, даже после похорон брата.       Помню, Алан говорил: «Плакать полезно! Через слезы выходят все негативные эмоции, ты как будто очищаешься изнутри…»       Прорыдав, наверное, несколько часов кряду, я был чист как младенец.       Стук в дверь раздался в то время, которое я решил посвятить водным процедурам. Выстирав вещи, которые носил ранее, я стоял под тёплым душем и наслаждался забытыми, но приятными ощущениями. Видимо, мой гость стучал не первый раз, так как звук был очень громким. Альфы обычно делали это едва слышно.       — Подождите минуту! — Меня услышали и перестали колотить в дверь. Натянув на себя песочного цвета брюки карго и серую футболку, которые нарыл в принесенных Пророком сумках, я босиком пошлепал к двери.       Неожиданно, но навестить меня пришёл не Матео или Пророк, а Тим. Альфа приветственно помахал и улыбнулся, пока я молча разглядывал фингал, украшающий его лицо. Моих рук дело.       — Привет, извини, если помешал. Пророк просил заглянуть, узнать, не требуется ли тебе чего, — судя по так и прущему из Тима дружелюбию, обиды за тот прилёт консервной банки он не держал. Да и с чего бы, у меня тоже ещё оставалась небольшая шишка от огнетушителя, хотя и не бросалась в глаза так, как черно-фиолетовый полукруг под глазом у альфы.       — Привет. Да, есть одна просьба. Хотел постричься, а то непривычно как-то с такой длиной. Не найдётся машинки? И если уж совсем наглеть, не мог бы кто-нибудь мне в этом помочь? Неудобно работать с затылком.       — С этим проблем нет, у нас тут есть что-то типа салона. После пробуждения Пророк первым делом заставлял каждого мыться, бриться и стричься, чтобы не было никакой заразы. А то педикулез — вещь не самая приятная, знаешь ли. Пойдём, я провожу тебя до места.       — Эм, а далеко нужно идти?       До медкабинета расстояние было совсем небольшое, по пути мне сегодня не встретилось никого из лагеря. Но вот идти под «прицелом» множества глаз альф было как-то страшновато. Это вчера на меня неведомо откуда накатило настроение «пропади моя телега, все четыре колеса». Сегодня же былые опасения вернулись, и вот так легко выйти я не мог.       — Не бойся, у меня есть особая штучка для самых беспардонных товарищей. — Тим отогнул край куртки, показывая прикреплённый к торсу кожаный ремешок с кобурой, из которой торчала рукоятка пистолета. — И все в лагере об этом знают, так что собирайся.       Делать было нечего, рано или поздно мне придётся выйти. Невозможно все время прятаться, как мышь в норе. Пока я надевал поверх футболки худи, долго выискивал носки, а потом шнуровал новые мартинсы, Тим терпеливо ждал, не издавая ни звука. Как будто спугнуть боялся, честное слово.       Тяжёлая дверь звонко громыхнула, закрывясь, когда я наконец собрался и вышел, направляясь навстречу неизвестности. И чует моё сердце, кроме неизвестности, меня там поджидает и какой-нибудь пиздец.