Трагикомедия нашей жизни

      Новое начало дня обещало быть слишком трудным. Рабочий телефон Олберича разрывался от звонков. Результаты анализов от каждых отделов только и поступали к нему. Все агенты были по уши завалены бумажной работой, времени даже кофе попить не было.       В основном все жертвы оказались детьми в возрасте от года до пяти лет, но были обнаружены скелеты нескольких подростков, а также двух взрослых. Причины смерти у всех самые разные, но в основном жертвы погибали ненасильственной смертью, и их не загрызали животные. Из чего Кэйа сделал вывод, что им делали некую инъекцию, и они просто засыпали. С подростками дела обстояли иначе. Судя по останкам, они умирали будто от старости, что поставило в тупик несколько отделов сразу. По формированию скелета жертвы были в возрасте от 13 до 17 лет, но по состоянию генома, их срок жизни уже подходил к концу. И именно эта информация очень сильно волновала Олберича.       Почти у 80% жертв волосы были белого цвета, как и у Рэйзора. Без сомнений, мальчик так же был частью эксперимента, которому удалось выжить и не стать жертвой хищных животных. Но судя по анализам остальных, его срок уже подходил к концу, и Кэйа молился всем богам, в которых даже не верил, чтобы Барбара смогла ему помочь.       И только агент подумал о младшей Гуннхильдр, как на мобильнике раздался звонок. Как раз звонила девушка, что заставило сердце на мгновение остановиться. Он верил в хорошие новости, но его чуйка детектива подсказывала, что не может быть все так просто. Кэйа сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, а после приложил телефон к уху и уверенно произнес:       – Привет, Барбара! Обрадуешь меня хорошими новостями?!       «Добрый день, спецагент Олберич. Мне только что пришел ответ от финансового отдела на счет спонсирования теста новой функции. Вы можете подойти?»       – Конечно, скоро буду!       Кэйа облегченно выдохнул. Ответ пришел так быстро, даже ждать не пришлось. Вероятно, девушки очень долго сидели и составляли бумаги, прежде чем послать официальный запрос, и их работа оказалась очень успешной. Даже заведомо проигрышные прошения рассматривали дольше, чем один вечер.       Олберич на радостях аж сиять начал, что заметили его подчиненные, когда он покидал отдел, но обещал вернуться. Агент забрал Рэйзора с уроков, как родитель он имел на это полное право, а после направился к Барбаре, ведь был свято уверен в том, что мальчику сразу же назначат лечение. Но он никак не ожидал получить иной ответ.       – Что значит отказали? – Кэйа оцепенел от нарастающей злости в груди.       – Простите, – девушка виновато опустила взгляд. – Все бумаги были составлены идеально. Мы произвели все необходимые расчеты, предоставили даже курс лечения и результаты на будущее. Но в финансировании было отказано почти мгновенно. Они сказали, что нет никаких гарантий на полное выздоровление, а ресурсов будет затрачено слишком много. Кроме того, пациент является гражданским, а это может привести к судебным разбирательствам…       – Но я официально его отец и даю разрешение на экспериментальное лечение, – хоть и хотелось кричать от гнева, но Олберич говорил очень тихо, чтобы Рэйзор не слышал, что сидел в приемной. – Что это за глупые отговорки?       – Сэр, простите, но я ничего не могу сделать, – бедняжка вжалась в свои плечи, боясь еще сказать хоть что-нибудь. – Я сама была удивлена, насколько быстро они отказали. Мне вообще показалось, что они только как прочли имя пациента, уже приняли решение.       Ох, как же парню хотелось прямо сейчас материться. Его сдерживало лишь то, что он был не один. Не будь рядом Барбары и ее помощницы, он бы пошел в разнос. Хотя это не помешало от злости с размаху ударить в стеллаж с пробирками и прочей стеклянными сосудами. Девушки лишь дернулись, услышав звук битого стекла.       – Вы поранились, – с ноткой некой вины произнесла врач, дрожащими от волнения руками беря кисть Олберича. – У Вас несколько осколков застряло. Позвольте я обработаю и быстро залечу…       – Какова доза инъекции будет? – внезапно перебил он, стоя с таким лицом, будто он задумал сделать что-то очень плохое или же безрассудное.       – Что? – непонимающе спросила девушка.       – Если ты используешь малышей для заживления раны, какая будет доза? – повторил он, смотря на нее ледяным взглядом, пронизывающим до самых глубин души.       – Ну, рана ведь совсем маленькая, это всего лишь пара осколков. Ничего серьезного не повреждено. Здесь можно и без малышей обойтись…       – А если ты напишешь, что были повреждены мышцы и сухожилия. Какая тогда будет?       – Что Вы собираетесь сделать? – Барбара уже почуяла неладное, ведь этот взгляд она видела впервые. Еще никогда Олберич не был настолько серьезен и зол. Он всегда скрывался за хитрой ухмылкой, но сейчас он безумно пугал.       – Просто ответь на вопрос.       – Все зависит от повреждения, но где-то четверть или половина кубика.       – И сколько таких доз нужно Рэйзору?       – Спецагент…       – СКОЛЬКО? – едва сдержавшись, крикнул он, а после сжал кулаки.       – Рэйзору нужно минимум пять полных шприцов, а еще лучше, чтобы несколько часов провел в жидкости. Ему одних инъекций может быть недостаточно.       – Но они помогут?       – Я протестировала пробную партию нанороботов, и они хорошо себя показали, но все это лишь в симуляторе. Как пойдет на деле, и какова будет их совместимость в организме, я не знаю.       Даже половины кубика было недостаточно. Кэйа от отчаяния прикрыл глаза, не зная, что делать. Руки невольно тряслись от бушующей в нем ярости и от страха неизвестности. Он знал, что верхушка не любила лично агента, всячески старалась приструнить его, но все попытки всегда проваливались. Он знал, что в верхушке находятся те, кто связан с «Глазом Бога», но он не думал, что они окажутся настолько низкими существами, что позволят умереть ребенку. И чтобы наказать его, они дадут оборваться жизни, что только расцвела. Но и он не собирался отступать. Он дал слово, и он найдет решение.       – А если ранения будут еще серьезнее? Например, пулевое или глубокий порез ножом?       – Что Вы задумали? – врач ужаснулась, догадавшись о мыслях агента.       – Просто отвечай на вопрос. Сколько тогда потребуется доз?       – Сэр…       – Барбара, – Кэйа перебил ее, постоянно напрягая мышцы челюсти. – Пожалуйста, просто отвечай на вопросы и не зли меня еще сильнее, чем я есть. Рэйзору ведь можно помочь, и не особо важно, за раз будут сделаны все инъекции или с каким-то периодом. Если эти мрази, сидящие во главе, готовы дать ему умереть, то я – нет. Они хотят играть не по правилам? Они получат. Так что, золотце, – он вновь устремил на нее опустошенный взгляд, от которого сердце сжималось, будто его засунули в тиски, – сколько потребуется инъекций, если обращаться с пулевым ранение?       – Около десяти, – обреченно ответила она, опуская руки.       – Чудно. А сейчас можешь записать, что я очень сильно порезал руку, а мою дозу отдать Рэйзору? Как понимаю, даже малая часть немного поможет, а так заодно и проверим их работоспособность.       – Но это ведь не по правилам, – возразила Барбара. – Сэр, пожалуйста, одумайтесь. Чтобы Вы получали лечение от пулевого ранения, должны быть свидетели. Вас должны ранить при других…       – Я это прекрасно понимаю, – ледяным тоном ответил агент.       – Но… – глаза цвета ясного неба расширились от неподдельного изумления. – Вы безумны. Поймите это. Вы же сами пострадаете…       – Тогда иди и скажи сама ему, что он должен умереть, – Кэйа направил палец в сторону приемной, где сидел Рэйзор. – Скажи, что он не закончит школу, что не заведет семью, не встретит старость, что у него нет будущего. Скажи, – на уголках глаза засверкала крохотная капелька. – Я понимаю риск, и я знаю, на что иду. Я знаю свой предел, и я не перейду его. Но я просто могу немного потерпеть. Если ты будешь просто немного преувеличивать в отчетах, мне не обязательно будет заявляться со смертельными ранениями.       – Но это незаконно. Нас с Викторией за подделывание отчетов могут даже посадить…       – Тогда иди и скажи сама Рэйзору, что он умрет, – злобно перебил Олберич. – Я не стану этого делать.       Барбара ничего не ответила. Может она и была молода, толком еще так же не повидала жизни, как и Рэйзор, но она понимала эмоциональное состояние агента. Только вот она ничего не могла сделать. У нее было очень много ограничений, из-за чего ее руки делались связанными, даже когда очень хотела помочь.       Девушка подошла к пареньку, что тихонько сидел. Он слышал все, каждое слово, сказанное ими. Он знал, что врач должна сообщить ему, и Барбара видела это в его глазах. Много раз она присутствовала, когда врачи сообщали своим пациентам плохие новости. Она никогда не сможет забыть их выражение лица в те моменты, даже если очень сильно этого захочет.       – Рэйзор, – тихонько начала она, неловко беря себя за руку.       Мальчик поднял глаза, встречаясь с ней взглядом. В груди отозвалось острой болью. Он знал, и он принял свою судьбу. Не хотел, но ведь ничего нельзя было поделать. Кэйа старался помочь, он слышал, и он был благодарен. Он не винил врача, понимал, что ее накажут. И все это она видела в его глазах.       Барбара тяжело выдохнула, а после посмотрела на Олберича, что стоял со скрещенными руками. Агент всегда легко манипулировал людьми, давя на их совесть. Сколько она знала его, он всегда добивался своего. Даже будучи ребенком, у него получалось идти к своей цели, за что его и не любили. Хитер, умен, скрытен. Именно таким он был для всех, но что бы Кэйа ни делал, все было лишь для благой цели.       – Пожалуйста, сними одежду выше пояса. Можешь вещи оставить там, – она кивнула в сторону комнаты, где обычно переодевались пациенты. – Мы сделаем тебе пару уколов и проведем небольшое обследование. Это тестовая функция, нужно будет проследить за тем, чтобы все прошло хорошо.       Рэйзор не мог понять, что произошло. Еще буквально минуту назад врач была против, она буквально рисковала своей карьерой и не только, но все же согласилась помочь. Паренек не знал, что ему делать и как поступить, он растерялся, ведь готовился к другим словам. Он беспомощно смотрел на Олберича, будто спрашивая совета, а тот лишь кивал головой в сторону комнатки.       – Если кто спросит, Вы были очень сильно расстроены информацией по поводу дела, разозлились и неудачно ударили кулаком в стеллаж. Крупный осколок застрял между средним и указательным пальцем, порезав сухожилия так, что Вы не могли двигать пальцами, – с серьезным видом проговорила девчушка, пока пациент раздевался для проведения процедуры. – Никому не говорите об экспериментальном лечении, и вообще не распространяйте информацию на счет Рэйзора. Я не смогу потом все объяснить инстанциям выше.       – Я понимаю, – Кэйа одобрительно кивнул головой, а на лице проскользнула легкая ухмылка.       Олберич был рад, но открыто не показывал своих эмоций. Теперь он втянул в опасную игру еще несколько людей, чему он не особо был доволен. Без сомнений, Рэйзор был связан с таинственной организацией, что стояла за созданием «Глаза Бога», и таким образом люди в Ордо Фавониус пытались избавиться ото всех улик, только вот они совершили огромную ошибку, дав отказ. Теперь же Кэйа пойдет до конца, чтобы найти виновников и придать их правосудию. Они дали ему те зацепки, которых так недоставало в разгадке личностей, и он точно не оставит их без внимания. Однако сперва нужно было помочь мальчику.       Все процедуры прошли успешно. Даже малая доза малышей Барбары помогла Рэйзору. Девушка направила первую партию на поддержку сердца, замещая поврежденные клетки новыми. Пусть этого было недостаточно, но начало уже было положено. Прогнозы оправдались, нанороботы помогали, как и предполагала Барбара, но их было недостаточно. Нужно было куда больше инъекций, и здесь в игру вступал Олберич.       Преступления никто не отменял, и это сыграло на руку. Уже на следующий день Кэйа с парочкой своих ребят расследовали убийство. Дело оказалось очень простым, бандитская разборка, ничего сложного. Преступника оказалось найти куда проще, чем агенты ожидали, а на везение Олберича, так он еще и буйным был. При задержании он оказал сопротивление, но ведь именно это и надо было главе особо тяжких. И вот к Барбаре его уже везли с ножевым ранением в левый бок.       Кэйа действительно был очень крепким человеком. Не каждый стойко мог выдержать боль, делая вид, что все хорошо, а ему придется играть такую роль достаточно долго. Пусть рана оказалась несмертельная, врач подделала результаты обследования, что позволило ей использовать дозу больше той, что требовалась. Барбара хотела сделать инъекцию обоим пациентам, только вот Олберич настоял на полной дозе мальчику.       – Я потерплю, – все, что он тогда ответил на все возмущения девушек.       В итоге главе особо тяжких просто зашили рану и сделали перевязку, и подобное должно было помочь, если бы ему не пришлось делать вид, что он полностью здоров. И эта игра не обошлась без последствий.       Уже следующим днем, будучи у себя дома, Кэйю сильно лихорадило. Швы разошлись из-за резких движений, и рана начала достаточно сильно кровоточить, он только и успевал менять бинты, стоя в ванной у раковины. От потери крови даже его цвет лица изменился на бледный. Любой заметит, а уж его люди в отделе и подавно. Нужно было что-то решать и срочно. Мысли все сбились в кучу, в голову ничего не лезло, да еще и Рэйзор постоянно отвлекал, смотря виноватыми глазами.       – Слушай, Кэйа, может не надо все это…       – Мы уже это обсуждали. Я и так злой, не зли еще больше, а не то накричу.       – Но ты же делаешь себе только хуже, – мальчик искренне беспокоился за этого странного человека. Он не хотел умирать, но не такой ценой.       – Иди в свою комнату, – парень указал пальцем на дверь.       – Но…       – Иди в свою комнату, – строго, словно грозный родитель, повторил он.       Кэйа и сам понимал, что пошел на безрассудный поступок. Узнай кто об этом, начнет сильно переживать, поэтому он и делал вид, что все хорошо. Пусть было очень больно, в голове полный бардак, он потерпит, выдержит, и не такое с ним случалось. Больнее было врать близким и скрывать правду, особенно Альбедо. У них только все стало налаживаться, только они смогли начать открываться друг другу, и все вновь перешло в фазу тайн.       Внезапно раздался телефонный звонок, а на экране высветилось имя любимого. Олберичу пришлось очень быстро привести себя морально в порядок, чтобы хотя бы голос не дрожал при разговоре, а то тот мог что-то заподозрить.       – Привет, Альби! Что-то случилось?       «И почему что-то должно случиться, чтобы я решил позвонить? – донеслось недовольным тоном из динамика. – Или я уже не могу просто так позвонить?»       – Нет, что ты! – он постарался привычно усмехнуться, сдерживая шиканье из-за напряга мышц. – Я рад слышать тебя всегда!       «Я тоже! – послышался довольный смешок. – Ну так что, ты сегодня приедешь? Просто вчера вечером тебя не было, да и сегодня с утра ты не приехал».       – Да просто дело неотложное появилось. Оно может занять несколько дней. Я как разберусь с ним, обязательно приеду. Ладно?       «Хорошо. Буду ждать!»       Альбедо всегда понимающе относился к работе Кэйи, сам бывало пропадал в лаборатории, что уж было говорить о других подработках. В этом им повезло друг с другом, редко партнеры принимали занятость друг друга и не устраивали сцены из-за нехватки внимания. Пусть белокурый был еще молод, но порой он размышлял как взрослый и разумный человек, повидавший многое, и это Кэйе нравилось в нем. Их отношения были идеальны, даже слишком.       – Кэйа, можно я пойду с Бенни погуляю? – спросил Рэйзор вскоре после того, как Олберич закончил говорить по телефону.       – А ты себя как чувствуешь? Барбара вроде сказала не перенапрягаться.       – Да мы так, просто прогуляемся по парку, может посидим где.       – Деньги нужны?       – Да чего ты все сразу деньги? – паренек неловко отвел взгляд, ведь после всего ему было стыдно брать у этого человека еще и деньги. – У меня же заработанные есть, да и полно еще тех, что ты всегда на карманные даешь. Мне не надо так много.       – Ладно-ладно, не смущайся ты так! – Кэйа тихонько усмехнулся, замечая розовые щечки, а после скривился от боли. – Если хорошо себя чувствуешь, можешь идти. Только звони, если что.       – Оке.       Рэйзор довольно быстро собрался, было даже немного подозрительно. Неужели так торопился повидаться с другом? Вообще удивительно, что мальчик смог найти с кем-то общий язык. Как оказалось, в школе он достаточно часто ввязывался драки, о чем Кэйе не рассказывали, что странно. Обычно родителям всегда сообщали, а тут на счету волчонка оказалось уже с десяток потасовок в начале учебного года, но учителя и директор молчали.       Через минут двадцать, как мальчик ушел, раздался звонок в дверь. Олберич подумал, что что-то произошло, из-за чего Рэйзор вернулся, а может что взять хотел, но все упиралось в наличие у него ключей, из-за чего бы паренек не звонил, а просто вошел. Забыл ключи? Что же, об этом Кэйа тоже подумал. Он слабо соображал, из-за чего даже не предположил, что это мог быть кто-то посторонний.       На пороге хозяин встретился со злобным взглядом Альбедо. Олберич обомлел, увидев юношу. Он предполагал встретить кого угодно, но только не его. Он собирался тут же закрыть дверь, но гость успел подставить ногу. Парень хоть и был слаб, но все же сил хватало, чтобы не впускать юношу. Не хотел, чтобы он обо всем узнал.       – Кэйа, открой дверь, – раздалось достаточно грубым голосом.       – Уходи.       – Не вынуждай меня применять силу. Ты сейчас не в том состоянии, чтобы подпирать дверь.       – Не понимаю, о чем ты.       – Я знаю обо всем.       Парень затих. Что ему было говорить? Что все будет хорошо, что не о чем волноваться? Может быть он бы так и сказал, если бы не ощущал кровавые струйки на левом бедре. Чем больше он напрягался, тем сильнее кровь сочилась из раны, и, если он продолжит сопротивляться, все может закончиться плохо. Кэйа сдался. Он четко понимал, в каком положении находился, и к чему все может привести. Он отошел от двери, пропуская гостя в квартиру.       Альбедо прошел внутрь. Он выглядел очень сердитым, но даже при этом все же держал пакет из аптеки. Кэйа едва улыбнулся, чувствуя тепло в груди. Было так приятно, что о нем беспокоились, и был это не кто иной, как его любимый человек, которому он доверял. И пусть он выглядел раздраженным, все равно пришел.       «Может, мне стоит меньше скрывать от него?» – подумалось Олберичу.       – У тебя есть что-нибудь обезболивающее? – довольно холодно спросил юноша, ставя пакет на стол, а сам распустил волосы, а после начал заплетать их в хвост, чтобы не мешали.       – Эм, нет, – непонимающе ответил парень, закрывая дверь.       – У тебя же все еще алкоголь в баре остался?       – Вроде да. Я давно туда не заглядывал, – Кэйа уже совсем потерял суть мысли, хотя в обычное время он бы легко пришел к выводу, что Альбедо просто искал способ сделать процедуру менее болезненной.       Белокурый раскрыл створки домашнего бара, внимательно изучая содержимое. Ему нужно было что-то крепкое с большим градусом, и его взгляд остановился на «Огненной воде» из Снежной. Он слыхал, что это пойло могло свалить даже самого стойкого на три дня, если выпить много. В принципе, если Кэйа проваляется три дня дома, целее будет, да и юноша так волноваться не будет. Альбедо решил, что это лучший вариант в данной ситуации, поэтому выудил бутылку, взял с кухни один стакан и все это поставил перед хозяином квартиры со словами:       – Пей.       – Че?! – тот подумал, что это какая-то шутка, ведь юноша не раз негативно отзывался об увлечение алкоголем. – Я не хочу пить.       – Пей, я сказал, – грубым тоном повторил Альбедо, настойчиво указывая на бутылку.       – Альби, я не хочу…       Не успел парень закончить фразу, как его довольно нагло схватили за руку и небрежно усадили на диван. Юноша не церемонился, он был очень зол за то, что очередной раз этот невыносимый человек заставлял волноваться за него. Взяв сосуд с алкоголем и уместившись на коленях своего пациента, он наполнил рот горячительной жидкостью, а после, резко приложив ладони к щекам, слился с парнем в пьянящем поцелуе.       Кэйа и обомлел. Его глаза расширились от неподдельного удивления. Его буквально не отпускали, пока он не проглотил последнюю каплю алкоголя. Наконец он смог сделать вдох и откашляться, но не успел прийти в себя, как его губы вновь накрыли, заставляя пить.       Каждый раз Олберич ощущал дрожащие пальцы на затылке, что заползали в волосы, слегка их сжимая. Каждый раз его рука, что пыталась оттолкнуть белокурого, чувствовала, как сильно бьется юношеское сердце. Каждый раз он замечал этот печальный взгляд, что так старательно от него скрывали под светлой челкой.       – Альби… подо... жди… – сквозь тяжелую отдышку наконец смог произнести он. – Я все понял. Я сам выпью.       Юноша ничего не ответил, лишь протянул наполненный алкоголем стакан. Кэйа выпил относительно немного, чуть больше половины бутылки. В обычное время его бы так сильно не разнесло, но из-за потери крови пьянящая жидкость быстро ударила в голову, и он уснул.       Олберич пришел в себя только ночью. Альбедо все это время сидел рядом в полной тишине, просто смотря в окно. Бок немного ныл, но не так сильно, как с утра. Рана была аккуратно зашита и обработана, Кэйа даже не предполагал, что юноша владеет и такими навыками. Рядом на столике стоял стакан с обычной водой и привычными таблетками от похмелья. Приятный жест заботы, который не остался без внимания.       – Ты ведь не остановишься, – внезапно спросил белокурый, будто почувствовало, что его любимый проснулся. – Сколько я не буду тебя просить, ты ведь не послушаешь, верно?       – Альби, – виновато произнес парень, вяло поднимаясь с дивана.       – Почему ты всегда это делаешь? – Альбедо все еще сидел спиной, словно не хотел смотреть в глаза. – Почему ты плюешь на себя? Почему ты чертов эгоист?       – Альби, пожалуйста. Я пошел на этот шаг осознанно. Я знаю меру, и, если что-то пойдет не так, я естественно попрошу помощи у Барбары, – он коснулся юношеского плеча, но тот грубо его одернул, от чего парень опечаленно опустил взгляд. – Я обещаю, что не перейду черту. Тебе не стоит волноваться. Все правда под контролем…       – Под контролем? – вспылил юноша и резко подскочил с места, оборачиваясь. – У тебя рана открылась, ты кровь не мог остановить. Да ты видел себя? Ты же бледный, как смерть. Какое к херам под контролем?       – Альби…       – Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, – громко произнес белокурый, крепко сжимая кулаки. – Ненавижу… – уже тихо процедил он сквозь зубы, а после схватил свои вещи и ушел.       Кэйа остался сидеть один в тишине. Он понимал злость любимого, но уже не мог повернуть назад. Никто не знал, сколько времени судьба отвела Рэйзору, и сколько Барбара смогла выиграть этими малыми инъекциями. Он твердо и уверенно решил, что пойдет до конца, пока мальчик не поправится окончательно. Только вот он уже не был уверен в том, что сможет все выдержать. Скрывать ранение оказалось куда сложнее, чем он думал.              В делах Олберичу буквально везло. Если раньше он не особо любил гоняться за преступниками, то сейчас с особым усердием рвался в бой. И в очередной раз преследуя вооруженного беглеца он стремился нарваться еще на одну пулю. И все бы прошло по его плану, если бы не неожиданная встреча с таинственным незнакомцем.       Преступник завернул за угол, куда только собирался повернуть и Олберич, но его резко схватили за руку и толкнули в стену. От сильного удара швы вновь разошлись. Острая боль в тот же миг пронзила все тело, подобно удару током. Но сейчас это было неважно. Преступник сбегал, и агент не мог допустить подобного. Игнорируя неизвестного, он собирался продолжить преследование, но его вновь толкнули в стену, и в этот раз он приложился куда сильнее. Как бы он ни хотел сопротивляться, но даже будучи полностью в здоровом состоянии он бы не смог противостоять напавшему, их силы были чересчур неравными.       – Пусти, – прошипел агент, глядя в узкие щели маски, – он ведь сбежит.       «Маска», долго не думая, выудил пистолет Олберича, а после одним точным выстрелом в бедро обездвижил беглеца. И вновь Кэйа не понимал мотивов. Чего же хотел этот человек? В детстве «Маска» спас его, в какой-то мере даже помог разобраться с нахлынувшей преступностью, дал подсказки по делу о наркотике, но он забрал нечто дорогое и ценное, что Кэйа не готов был простить.       Пока «Маска» был отвлечен, агент попытался нанести удар по затылку, но его руку перехватили. Завязалась драка, в которой на удивление Олберича, они были равны. Казалось, у противника уже не было той былой нечеловеческой силы, что-то в нем изменилось. И это могло дать шанс захватить его, только бы удалось забрать свое оружие. Но Кэйа вскоре осознал, что изменился не только сам «Маска», но и его мотивы. Он пытался не ударить, а что-то вколоть в шею. Это не просто казалось странным, Кэйа был уверен, что его собирались сделать одним из подопытных, поэтому всеми силами сопротивлялся.       Не выдержав, противник повалил агента на землю и достал нож, что тот на всякий случай носил в сапоге. Бросив пистолет к своим ногам, «Маска» резким движением порезал левую ладонь, а после приблизил ее к лицу Олберича. Рана не заживала, как то было в прошлый раз. Но стоило ему только вколоть себе тот самый препарат, от пореза осталась лишь кровь на перчатках.       И вновь неизвестный ничего не говорил, лишь показывал. Как было бы легко понять его, если бы он хоть раз все объяснил словами. Он ведь согласился на то, что Кэйа сохранил бы его секрет, он готов был сотрудничать, так почему же не готов был открыться? Почему он хотел помочь, но не говорил об этом открыто? А хотел ли помочь? И с чего вдруг у него возникло такое желание?       «Маска» сел сверху и вновь попытался вколоть препарат, но Кэйа удачно ударил по руке, от чего тот выронил шприц. Они оба наблюдали за тем, как странная жидкость растекалась по земле. Пусть его намерения были благими, Олберич не собирался оставаться у него в долгу. Кроме того, кто знал, какую дрянь он намеревался вколоть.       «Маска» разозлился, очень разозлился. Не нужно было даже видеть его выражение лица, чтобы понять это. Он так сильно сжимал кулаки, что даже Олберич чувствовал его напряжение. Он резко подорвался и схватил пистолет, направив на агента. Кэйа замер. Все стало слишком запутанным и непонятным, а еще эта мерзкая боль в боку, что не давала трезво оценить ситуацию.       Раздался выстрел, эхом отозвавшись на всю округу. За ним последовал еще и еще, и еще. «Маска» стрелял до тех пор, пока в магазине не осталось ни одного патрона, а Кэйа в этот момент лишь прикрывал глаза. Слева от его головы образовалась воронка в асфальте. Маленькие осколки оцарапали лицо, а Олберич смотрел на неизвестного с широко раскрытыми глазами. То, как поднимались его плечи, как расширялась его грудная клетка при каждом вдохе, как он крепко сжимал пистолет – все указывало на его злость. Только вот Кэйа еще никогда не замечал подобных эмоций. Всегда сдержанный, либо самоуверенный, мог поребячиться, но никогда не злился. Он будто был совсем другим человеком.       – Босс, – раздался знакомый голос агентов, что бежали, испугавшись не на шутку из-за такого количества выстрелов.       «Маска» обернулся. Сейчас ему нельзя было попасться. Он бросил пистолет в Олберича и напоследок довольно сильно заехал ему ногой в левый бок, будто знал, куда нужно бить, а после скрылся. В голове все еще слышался звон, а теперь еще и сильная боль сковала тело. Все обошлось без новых ранений, но визит к Барбаре был обеспечен. И сейчас это было главное. Кэйа твердо решил, что разберется с «Маской» тогда, когда с Рэйзором будет все в порядке.       – Босс, как Вы? – взволнованно спросил Хоффман, склоняя и осматривая главу особо тяжких, что корчился от боли. – Да Вы ранены, – он заметил кровь на своих руках. – Вам нужно срочно в больницу…       – Да все норм, просто к Барбаре завези. Ей же не привыкать меня латать! – усмехаясь ответил Олберич и, держась за бок, поднялся с земли.       Свен остался на месте вместе с задержанным, которому и самому требовалась помощь, а вот Хоффман отвез Кэйю в больницу. Агент уже несколько дней терзался догадками по поводу своего босса, но сейчас в его голове начал складываться пазл. Он заметил кровь, но одежда была целая. Да и рана была с той же стороны, что и в прошлый раз, а значит, он не излечился, а лишь сделал вид. А все догадки подкрепил звонок Рэйзору, которого он зачем-то попросил прийти к Барбаре. Кэйа и сам не заметил, когда успел воспитать таких умных ребят, что действительно выполняли свою работу, а не делали вид.       В этот раз рана доставляла больше неудобств, чем в прошлый. Боль буквально парализовала, от чего было тяжело двигаться. И как бы Барбара не настаивала на его лечении, Кэйа лишь пихал мальчика и предупреждал, чтобы его не злили. Всем было тяжело в этот момент, но хуже всего делалось Рэйзору. Он вновь чувствовал вину за то, что очередной раз кто-то жертвует собой ради него.       Весь вечер Кэйю сильно лихорадило. Его буквально трясло, и он уже сам понимал, что что-то пошло не так. Еще одно такое «ранение» могло хорошо аукнуться ему, а впереди требовалось перенести еще около восьми. И если бы ему не нужно было ходить на работу, если бы он просто отлежался пару деньков дома, не беспокоил рану, все бы прошло хорошо. Но все упиралось в то самое «если».       – Эм, Кэйа, можно я пойду погуляю с Бенни? – неловко спросил паренек, подходя к нему и держа в руках мобильник.       – Дай телефон, – Олберич протянул руку.       – Зачем? – волчонок аж дернулся, замечая недовольное выражение лица, да такое строгое и угрожающее, будто тот очень сильно злился.       – Дай телефон, – настойчиво повторил он, и мальчик неуверенно протянул мобильник. – Рэйзор никуда не пойдет сегодня, так что тебе придется остаться дома. Ты же не оставишь Кли одну.       «Кэйа? – раздался очень удивленный голос. – Почему ты не пускаешь Рэйзора?»       – Потому что я знаю, что ты хочешь сделать.       «Тогда почему не пускаешь? Это же глупо с твоей стороны».       – Глупо или нет, а Рэйзор никуда не пойдет. И пока все не закончится, Бенни будет забирать Кли со школы.       «Кэйа…»       Олберич не стал слушать Альбедо, а просто закончил звонок и передал телефон пареньку, что стоял мрачнее тучи. Ему было так стыдно за все. Если бы он не появился в жизни этого человека, ничего бы этого не было. Он опять только все портил.       – Если ты сейчас винишь себя, даже не думай об этом, – внезапно раздался суровый голос, заставивший обратить на его обладателя внимание. – Я сам решил сделать этот шаг, ты не виноват, слышишь?       – Да… – раздалось очень тихо и неуверенно.       – Ты уроки сделал?       – Я… Ну… Почти, – немного замявшись, все же ответил он.       – И ты собирался ехать к Альбедо вечером, не сделав уроки? – паренька одарили строгим взглядом, Кэйа уже потихоньку вживался в роль родителя.       – Прости, – вновь раздалось едва слышно. – Я не понимаю тему. В школе очень сложная программа, в приюте было все иначе.       – Ты должен был сказать это раньше, – устало проговорил Олберич и, тяжело выдохнув, встал с дивана, что был его спальным местом. – Неси учебники, будем вместе разбираться.       – Зачем ты все это делаешь? – мальчик выглядел чересчур подавлено, будто считал, что ничего не заслужил в жизни, и что к нему никто не мог относиться хорошо.       – Затем, что мы семья, Рэйзор, а в семье все друг другу помогают!       И вновь эта ласковая улыбка, что отзывалась болью в сердце. Каждый раз, как бы ни было плохо, Кэйа всегда поддерживал. Он спас мальчика, подарил ему новую жизнь. Да, иногда забывал про него, но не все в этом мире идеальны. Парень старался быть хорошим отцом, пусть сразу и не получалось, но с каждым днем их связь крепла, и сейчас их можно было назвать семьей. Немного странной, необычной, но все же семьей.       – Давай, тащи учебники и садись рядом, будем смотреть, что ты не понимаешь!       – Угу, – лишь промычал тот и поплелся в комнату за принадлежностями.              Утро выдалось очень трудным в моральном плане. Еще одно преследование Олберич не выдержал бы, ему нужно было хотя бы пару дней передохнуть или просто посидеть, но Джинн как всегда со своими никому ненужными конференциями заставила работать. Кэйа и так не любил выступать перед общественностью, а в его текущем состоянии и вовсе было плохой идеей. В голове туман, тело трясло, сам бледный. Конечно это заметили все, только молчали. Сложнее было делать вид, что он полностью здоров, когда его вызвали к трибуне.       «Прекрасно, еще и на вопросы отвечать», – крутилось в голове.       Олберич изо всех сил пытался держаться, даже несмотря на подкашивающиеся ноги, на то, что швы опять разошлись, и его жилетка окрасилась в бордовый. Может быть он даже стойко выдержал нападки репортеров, если бы не потерял сознание прямо перед трибуной.       Открыл глаза он уже в больнице. Знакомые голоса очень тихо что-то обсуждали. Олберич лишь тихонько усмехнулся, понимая, что сейчас на него снова будут кричать. Ничего не менялось, сколько бы он не давал обещаний, а близкие люди все равно за него волновались. Приятно было видеть их всех в палате, особенно Дилюка, что, вероятно, сорвался с работы, лишь бы навестить пропащего братца. Даже Лиза пришла, не смотря на всю ее занятость. И Джинн. В ней Кэйа даже не сомневался. С момента их знакомства она всегда была рядом в трудную минуту, а он дурак, раз не мог ей довериться и все рассказать. А ведь он просто не хотел подвергать ее опасности, как и всех остальных.       – Не хотите рассказать, о чем уже болтаете?! – с легкой усмешкой поинтересовался он, немного приподнимаясь и усаживаясь поудобнее, замечая цветы в палате. – Я что, умер?       – Кэйа? – хором произнесли все присутствующие, а после к нему подбежала Барбара, проводя стандартный осмотр после пробуждения.       – С ним все в порядке? – волнительно спросила замдиректора.       – Да, все хорошо. По показателям всех приборов и его реакциям, с ним все хорошо, – отчиталась врач и обернулась к остальным, а после обомлела, завидев лицо старшей сестры.       – Отлично, тогда я его сейчас сама своими же руками придушу и закопаю.       Дилюк едва мог сдержать девушку. Он, впрочем, как и все остальные, впервые слышал, как она материлась, а Кэйа все довольно усмехался. Он был очень рад видеть всех. Чертовски приятно знать, что о тебе заботятся и поддерживают в трудную минуту. И в этот же момент пришло осознание, что он в больнице. А если так, то его маленький секрет раскрылся, и план по спасение мальчика провалился.       – Где Рэйзор? – взволнованно произнес он, собираясь встать с кровати.       – На процедуре, – сурово ответила старшая Гуннхильдр, поправляя одежду и скрестив руки на груди.       – Какой процедуре?       – По лечению, придурок, – не сдержалась она. – Ты думал, я про твои делишки не узнаю? Серьезно? Да Барбара мне в первую же секунду обо всем доложила.       Олберич глянул на девчушку, а в его взгляде так и читалось: «Предатель». Но то было не со зла, все в шутку.       – Ты в своем уме, Кэйа? – злобно продолжила Джинн. – Почему ты не рассказал мне? Я бы помогла получить разрешение…       – А если я скажу, что и ты бы могла попасть под удар? – внезапно перебил он и окинул всех присутствующих серьезным взглядом. – Рэйзору отказали в лечении не просто так. Эти люди… Подожди, – и тут до Олберича начало доходить. – А почему Рэйзор на лечении? Барбара же получила отказ.       – Потому что ты идиот, ясно? – замдиректора строго смотрела на недоумевающего пациента. – Я обо всем знала с самого начал и следила за тобой. Можно сказать, ждала подходящего момента, когда ты дойдешь до того состояния, когда свалишься с ног.       – Откуда ты знала, что так произойдет?       – Я тебя умоляю. Ты не меняешься, – она поставила руки в бока, состроив недовольное выражение лица. – Я знаю тебя больше двадцати лет. Ты же упертый баран. Исход был очевиден, оставалось лишь подгадать момент и пригласить прессу, чтобы ты свалился у всех на глазах. В итоге мы разыграли с твоими людьми небольшой спектакль, выставив тебя заботливым отцом, которому отказали в лечении сына, поэтому он готов был жертвовать собой, лишь бы спасти ребенка. В итоге сейчас возбуждено уголовное дело по предумышленным действиям, влекущим за собой угрозу жизни несовершеннолетнего. На данный момент арестована вся комиссия, что рассматривала запрос. Мои доверенные люди лично просматривают все документы, и, если они подтвердят, что бумаги составлены в соответствии, то можно будет посадить всех и очень надолго. Они были обязаны одобрить запрос, так как экспериментальное лечение распространяется на членов семьи всех агентов.       – Но как ты…       Кэйа был поражен. Он восхищался этой девушкой. Он все еще видел в ней ту маленькую девочку, с которой он любил играть в детстве, и даже не заметил, как она выросла. Пусть девушка не действовала открыто, но она могла все выставить так, как того требовала ситуация. По какой-то причине в самые тяжелые и спорные моменты для Олберича всегда собирались пресс-конференции, которые решали его судьбу. И сейчас Кэйа стал вспоминать еще больше подобных моментов. Она действовала из тени, не вызывая к себе подозрение. Настоящий серый кардинал. Она стала достойной заменой Варке, и теперь было ясно наверняка, что ей можно все доверить.       – А ты пугаешь! – с легкой усмешкой произнес он и покачал головой, понимая, какой же он был дурак. – Кстати, откуда все цветы?       – Ну, после той слезливой истории, которую мы всем рассказали, ты еще больше поднялся в глазах общественности. А это, – она кивнула букеты и мелкие подарки, – их благодарность за твою работу. Когда в прямом эфире все узнали, что ты специально подставлялся под пули, чтобы тебя отправили на лечение, но вместо этого ты просил лечить своего сына, а сам терпел, у нас телефоны разрывались. Сеть была перегружена просто мгновенно. У меня сейчас на столе столько обращений от общественных организаций, сколько не было, когда ты погоню устроил, – девушка обреченно выдохнула. – Ты ведь таким образом хотел с ними бороться?       – С кем? – в груди стало чуть больно, ведь теперь обратного пути не было, Джинн и остальных придется втягивать в опасную игру.       – Я знаю, что в сенате находятся… Хм, назовем их плохими людьми. И именно с ними ты борешься. Без участия правительства наркотик не смог бы распространиться, вероятно, Варка тоже замешан, но не горит желанием участвовать во всем этом, вот и передал дело тебе.       – Сама догадалась?! – Кэйа довольно улыбнулся, искренне радуясь тому, что у него появились такие же умные союзники, как и он сам.       – Я все же стала замдиректора не за красивые глазки! – Джинн самодовольно хмыкнула, скрестив руки. – Ошибка тех, кто стоит за всем, заключалась в том, что они не рассчитывали на наш союз. Ты будешь разгадывать личностей, а я найду способ выводить их на чистую воду, при этом не подставляя никого из нас. Лучше меня законы Мондштадта не знает никто, и я смогу найти лазейку, чтобы сбросить тех, кто забрался слишком высоко.       – Ммм! – довольно промычала Лиза. – У нас тут собралось маленькое сопротивление! Это звучит очень интригующе! – ее лицо расплылось в коварной ухмылке, а пальчики в перчатках элегантно легли на губы.       – Дилюк, и ты с нами?! – Олберич обратился к брату, что стоял мрачнее тучи. – Ты ведь знаешь все слухи благодаря своему бару, да и информаторов вагон!       – Ты сам знаешь, я всегда готов был помогать тебе, и сейчас не будет исключением. Только вот скажи мне на милость, – алые глаза глянули на больного настолько пронзительно, что тот седьмым потом облился, думая, что его просто прибьют. – Сын? Ты мне вообще собирался об этом рассказать? Что за фигня, Кэйа? Когда у тебя сын появился?       – Ну… Эм… Ха! Еще в конце лета! – темноволосый словно сиял, радуясь, что наконец брат обо всем узнал.       – В конце лета? И ты столько хранил это от меня? – Дилюк явно очень расстроился подобной новости, но удивлен был не меньше. – То есть, ты серьезно стал отцом?       – Ага! Сам в шоке! Ха-ха!       – Харэ смеяться, – Рагнвиндр подошел к парню и схватил его за ворот больничной одежды.       – Я тебе больше скажу, я записал тебя опекуном в случае моей смерти!       – ХА? – и на лице Дилюка было то самое удивление, какое бывало у него еще в детстве, когда Кэйа шокировал его всем, чем только можно. – Я будущий опекун, даже не зная, кому? А познакомить ты вообще собирался с ним?       – Ну, мы же с тобой не ладим все же, вот я как-то не решался на знакомство.       И эти слова заставили Дилюка поумерить пыл. Он отпустил ткань и сделал пару шагов назад. Верно, они не ладили, не стоило об этом забывать. Он просто немного увлекся, забывая, что нужно продолжать играть спектакль, хотя в этом уже не было смысла.       После всех обсуждений Кэйа, как и всегда, решил не отлеживаться. Он довольно быстро покинул палату, благо брат позаботился и привез ему чистые вещи, в которых можно было улизнуть из больницы. Перед уходом он навестил Рэйзора, у которого в тот момент как раз проходила процедура в той странно большой стеклянной ванне. Барбара ввела ему нужную дозу своих малышей, а жидкость как раз позволяла им без сбоев выполнять свою работу. Все же их количество превышало обычную дозу, и организм мог отрицательно отреагировать на них, но жидкость как раз позволяла избежать подобного.       «Боже, я тоже так выгляжу во время лечения?!» – подумал Кэйа, смотря на мальчика.       – Хэй, Рэйзор, – он тихонько постучал по стеклу, а тот открыл глаза, несколько раз моргая, чтобы те привыкли к жидкости. – Ты слышишь меня? – в ответ ему немного кивнули головой. – Чудно! – Олберич улыбнулся и показал «класс». – Со мной уже все в порядке, как видишь, а ты переживал! – мальчик немного дернулся, а после сильно зажмурился, вероятно, испытал некий дискомфорт. – Рэйзор, не дергайся, просто расслабься. Я знаю, эта трубка в горле не особо удобная, но все будет хорошо. Если не будешь дергаться и резко двигаться, то она не будет причинять дискомфорт. Поэтому просто расслабься и представь, что это такой аттракцион! – Кэйа засмеялся, на что паренек скорчил недовольную мину и закатил глаза. – Я поеду домой уже, но завтра обязательно навещу тебя, ладно? На всякий случай я попросил несколько агентов подежурить у твоей палаты ночью. Так что не переживай, все будет хорошо. Справишься? – и в ответ он получил утвердительный кивок. – Умница! Все, я поше…       – СПЕЦАГЕНТ ОЛБЕРИЧ! – воскликнула Барбара. – Почему Вы здесь и одеты? Вы должны лежать в палате до завтрашнего утра.       – Прости, золотце, но мне пора бежать! Дела не ждут отлагательств!       Самый настоящий ребенок, что даже перед лицом опасности веселился и улыбался. А как иначе было жить? Если бы не смотрел на мир через призму позитива, то он бы свихнулся уже очень и очень давно. И пусть сейчас он выбегал из кабинета с широкой улыбкой на лице, будто он еще подросток, но так он лишь прятал ото всех свои настоящие эмоции. Впереди его ждал очень трудный разговор.              Альбедо не приходил навещать Кэйю не потому, что не волновался, наоборот, он не находил себе места от беспокойства, он просто не мог опять видеть его без сознания на больничной койке. Пусть Кэйа провел в больнице всего день, но для юноши вновь время ползло так медленно, что секунды казались долгими и изнурительными годами. И чтобы успокоиться, он рисовал. Много рисовал, даже очень.       Кто-то тихонько открыл входную дверь своим ключом. Слышно было, как кто-то разулся и прошел в гостиную, где и находилось рабочее место художника, что сидел и творил, заканчивая очередную работу. На столе лежали зарисовки самых разных размеров и различными материалами, начатые холсты с портретами, просто листы с одним и тем же лицом. Кэйю даже немного напугала такая одержимость им. Было ли нормально, что юноша искал успокоение в написании его портретов? Но все же парень нашел это очень милым. В какой-то степени.       – Я ненавижу тебя, – равнодушно произнес художник, нанося последние штрихи кистью.       – Да, я знаю! – с легкой усмешкой ответил Олберич, окидывая взглядом то количество своих портретов, которые за время их недомолвок нарисовал юноша.       – Ты чертов эгоист, – продолжил Альбедо, убирая принадлежности и вытирая руки.       – Я знаю.       – Ты кретин, который не думает о других, – белокурый подошел к парню и обнял его, крепко хватаясь за ткань пиджака.       – Да, знаю, – пальцы заползли в светлые локоны, трепетно прижимая юношу к себе.       – Идиот, которого хочется придушить во сне, – все не успокаивался тот, а на глаза предательски подступали слезы.       – Тебе следующий раз дать подушку?!       – Дебил… – сквозь обиженную усмешку пробубнил Альбедо, утыкаясь носом в плечо. – Я ведь правда за тебя очень волновался. Пожалуйста, Кэйа, не делай так никогда. Умоляю.       – Прости, но я должен был. Иначе бы я не смог помочь Рэйзору.       – Всегда есть другие варианты. Если бы ты все рассказал мне, я бы помог.       – Так же, как ты пытался помочь мне через «Маску»?       В одно мгновение мир Альбедо разрушился. Теперь ничто не могло быть, как прежде. И он испугался, но не за свое будущее, а за них. Альбедо только открылся, действительно и по-настоящему смог кого-то полюбить, и теперь все должно было кончиться. Все, к чему он шел с таким трудом, чего так упорно добивался, просто закончится.       – Я не понимаю, о чем ты, – он совсем неубедительно попытался соврать, но в подобные моменты Кэйю было невозможно обмануть.       – Альбедо, скажи правду.       И вновь это обращение, которое каждый раз вызывало дрожь. Как же сильно сжималось сердце, как же стало тяжело дышать. Больно, очень. Юноша так крепко прижался и схватился за пиджак, будто от этого могла завесить их судьба, но все тщетно. Холодный тон любимого не предвещал ничего хорошего. И лишь детский голосок оказался спасательным кругом для юноши.       – Альбедо, тебе звонят, – Кли стояла с телефоном в руках, а на ее лице Кэйа вновь заметил то самое грустное выражение, как в его первый визит к ним.       – Это с работы? – волнительно спросил он.       – Да…       Белокурый выпустил гостя из объятий и подошел к девочке. Он взял мобильник, а после закрылся у себя в комнате, чтобы никто не слышал его разговор. Парень понимал, что лучше момента все выяснить он не сможет найти. Его сердце разрывалось. Он знал ответ на все свои вопросы, но он так хотел ошибаться.       – Кли, – начал Олберич, склоняясь к малютке, – скажи честно, Альбедо… Он… – Кэйа ненадолго прикрыл глаза, ведь так не хотел спрашивать. – Он ведь занимается чем-то незаконным, и ты об этом знаешь.       – Не забирай Альбедо… – тихонько произнесла девочка, держась за края своих шортиков.       – Кли?       – Не забирай братика Альбедо у Кли, – громче повторила она, а по ее щекам покатились крохотные слезки. – Мама говорила, братик Альбедо хороший, просто он запутался. Кли нужна ему, а он нужен Кли. Не забирай братика у меня…       Малышка громко заплакала, от чего парень очень перепугался. Он пытался успокоить кроху, но та от каждого прикосновения плакала лишь еще громче. Она боялась, не хотела, чтобы близкого для нее человека забирали. Кэйа был служителем закона, и он должен был арестовать Альбедо, это понимали все трое, так же, как и знали, что этот момент должен был настать рано или поздно.       На плач выбежал юноша. Он непонимающе смотрел то на девочку, то на парня.       – Что произошло? – взволнованно спросил он, беря малышку на руки и прижимая к себе. – Что ты сделал?       – Я ничего не делал, – растерянно ответил Олберич и протянул руку к девочке, но та всеми силами буквально вцепилась в Альбедо, начиная трястись.       – Что ты сделал? – сердито переспросил юноша, ведь не на шутку перепугался за подопечную.       – Да говорю же, я ничего не делал.       – Тогда почему она боится? – белокурый рассерженно смотрел на гостя, ведь девочка все никак не успокаивалась.       Кэйа ничего не ответил, лишь развернулся и направился к двери.       – Ты куда? – Альбедо удивленно провожал его взглядом.       – Домой, – с ноткой злобы ответит тот.       – Домой? Подожди, – юноша поставил малышку и быстро подошел к Олберичу, пока тот не успел обуться. – Мне надо уйти, останься.       – А зачем мне оставаться, если она меня боится? – парень указал на Кли, что никак не могла успокоиться. – Посмотри, как она плачет. Мне явно здесь не стоит находиться, – он собирался открыть дверь, но Альбедо резко закрыл ее и перегородил путь.       – Она не боится тебя.       – Тогда почему плачет?       Парни перешли на повышенные тона, чтобы слышать друг друга, из-за чего девочка заливалась слезами еще сильнее, а их крики становились все громче.       – Она плачет не из-за тебя, поверь.       – Тогда скажи, почему она плачет, раз ты знаешь. Просто скажи.       – Я не могу.       – Почему?       – Кэйа, пожалуйста, просто останься. Мне надо уйти.       – Я не останусь, пока я пугаю Кли… – Олберич вновь дернул за ручку, но Альбедо не дал гостю покинуть квартиру.       – Да она плачет не из-за тебя. Кэйа, умоляю, просто поверь.       – Тогда скажи. Просто скажи причину.       – Я не могу.       – Почему?       – Кэйа, пожалуйста, не вынуждай меня, – по щекам начали литься слезы. – Просто останься с Кли. Мне правда надо уйти.       – Где ты работаешь, Альбедо, – Олберич стал напирать, заставляя юношу вжаться в дверь. – Почему ты на ночь глядя собираешься уйти?       – Кэйа, я… – он даже боялся поднять глаза, лишь бы не встретиться со злобным взглядом.       – Где ты работаешь? – вновь настойчиво переспросил Олберич, еще повышая тон.       – Я не могу сказать…       – Где ты работаешь?       – Кэйа, пожалуйста, не надо…       – ГДЕ ТЫ РАБОТАЕШЬ? – очень громко и твердо прокричал Олберич.       – С ФАТУИ, – так же громко раздался ответ.       В квартире воцарилась тишина, даже девочка замолчала. Все осознали, что это был конец. Правда, которую Альбедо скрывал так долго, наконец открылась. Не познакомься он с этим наглым, самоуверенным, заносчивым и высокомерным человеком, его тайна всегда оставалась бы неразгаданной. Он сам был виноват во всем, сам решил играть с огнем, и обжегся. Сперва он пошел на поводу своего любопытства, а после – своих чувств. Он знал, что все обернется именно так, но не был готов. Не хотел, чтобы все заканчивалось так быстро.       – Что? – наконец, Кэйа нарушил гнетущую тишину.       – С Фатуи, – тихонько повторил юноша, сползая по дверям и смиренно принимая свою судьбу. – Я работаю с Фатуи.       – Ты с ума сошел? Ты ведь работаешь в Ордо Фавониус, так зачем? – парень смотрел на любимого сверху вниз, все еще не желая принимать правду.       – Я не знаю, – тот обреченно пожал плечами и поднял красные от горьких слез глаза. – Начал с ними работать еще до того, как пришел в Ордо Фавониус. Я вообще ни о чем толком не думал, просто делал то, что мне говорили. А потом в моей жизни появился ты, и все перевернулось с ног на голову, – раздался обреченный смешок. – Я полюбил тебя, но было уже слишком поздно поворачивать назад. Я погряз во всем слишком глубоко, чтобы что-то можно было изменить. Ты ведь гоняешься за создателем «Глаза Бога», а он всегда был…       – Заткнись, – грубо перебил Олберич, ходя из стороны в сторону. – Не говори этого.       – Ты сам знаешь, что я замешан. Ты давно об этом догадался, но просто всячески отрицал, как делаешь и сейчас, – с бирюзовых глаз ни на секунду не переставали литься слезы, а сам юноша выглядел, словно бездушная кукла, будто со слезами его покидали все эмоции. – Мое молчание не изменит правду.       – Альби, зачем… – сквозь стиснутую челюсть тихо спросил парень, склоняясь над юношей.       – Не могу я больше скрывать это от тебя. Все то время, что мы были вместе… – он шмыгнул носом и попытался вытереть слезы, но все без толку, те лились, не переставая. – Я бы хотел все вернуть, исправить, но это невозможно. Я ошибся, я знаю, но понял это слишком поздно. Я не в праве просить прощение, и я все понимаю. Ты агент, что гонялся за мной, и вот наконец поймал! – белокурый вновь усмехнулся, а после вытер ладонью под носом. – Я только об одном попрошу. Позаботься о Кли. Не оставляй ее одну, пожа…       Не успел Альбедо договорить, как его заключили в объятия, да настолько крепкие, что, казалось, сейчас хрустнут ребра. Олберич прижимал юношу к себе и плакал. Он разрывался между долгом и сердцем. Если кто-то узнает, что Альбедо был замешан в создании наркотика такого уровня, ему бы точно дали пожизненное, а свои не оставили бы в живых. По крайней мере так ему сказал когда-то Фишман. Он готов был сидеть за решеткой до конца дней, нежели помогать агентам в обмен на свою жизнь.       – Ты знаешь того, кто скрывается под маской? – спросил Олберич, а в ответ получил пару одобрительных кивков. Уже на этом нужно было ставить точку, но он не готов был так просто сдаться. – Никому не говори, слышишь? Никто не узнает, если ты больше никому не скажешь. Я сохраню твой секрет.       – Что? – Альбедо поднял ошарашенный взгляд. – Но, если кто-то узнает, тебя ведь тоже обвинят за пособничество преступнику.       – «Если» – главное слово. Пока веских доказательств не будет, я смогу скрывать твою причастность к делу, но только ты должен пообещать мне, что уйдешь. Альби, молю тебя, уйди оттуда. Брось все, и, клянусь, никто не узнает об этом.       – Кэйа…       – Пожалуйста, Альби, – парень вновь прижал юношу, утыкаясь носом в его светлую макушку. – Я знаю, что мы не слушаем друг друга в просьбах, но в этот раз все серьезно. Просто уйди. Я… Я дам тебе деньги, если они нужны. Я… Я не знаю… Я сделаю все, что потребуется, только уйди.       – Кэйа… – тонкие пальчики жадно сжимали ткань, а сам юноша не мог поверить во все сказанное. – Кэйа… Ты… Ты правда готов меня простить, зная, что из-за меня погибло столько людей?       – Да… Да, готов.       – Почему?       – Потому, что люблю тебя. Я люблю тебя настолько сильно, насколько даже сам не представлял. Ты дорог мне, и я не хочу тебя терять, поэтому, – он посмотрел в прекрасные, пусть и заплаканные глаза цвета утреннего моря, а после нежно огладил скулу большим пальцем, – я готов пойти на сделку с преступником, лишь бы спасти дорогого для меня человека.       – Кэйа… Ты…       Юноша вновь не сдержался и горько заплакал, утыкаясь в теплую грудь. Он не понимал, почему к нему так относятся, что он сделал, за что ему были готовы простить грехи. Он не принес в жизни ничего хорошего, из-за него люди страдали столько лет, но его все равно простили. Ему вновь дали шанс все исправить, и в этот раз он не упустит его.       Девочка все это время стояла и молча наблюдала, не зная, что ей делать.       – Кэйа не заберет братика? – раздался неуверенный детский голосок.       – Нет, Кли, не заберет, – ответил Олберич, трепетно прижимая плачущего юношу.       Малышка не сдержалась. На ее розовых щечках вновь засверкали дорожки. Она подбежала к парням, а Кэйа заключил ее в объятиях между ними. Они плакали, все втроем. Все эмоции перемешались, из-за чего сдерживать слезы просто не было сил. Никто не знал, чем все закончится, но одно было известно. С этого момента их жизнь очень сильно изменится.