Invictus

Это явно был не день Тома. Начиная с изнеможения, недосыпа и тревожных снов, заканчивая предчувствием непогоды... Он вошел в трехэтажный кирпичный дом Министра, построенный в 1930-х годах. Тот чем-то напомнил ему дом на площади Гриммо, только стоял отдельно и был гораздо менее... ну, мрачным. Переступив порог, он увидел, что в гостиной напротив него стоит один из самых неприятных ему на свете людей... Альфард Блэк. Парень выглядел весьма самодовольно, прислонившись к боковой стойке с бокалом бренди в руке, и смотрел на Тома так, словно знал, что тот придет. Вероятно, он, блядь, и знал... Мразь. Том оказался в окружении стайки женщин, которые пожимали ему руку и жеманно улыбались, пока не подошел сам Министр. Риддл встречал его в Малфой-мэноре несколько месяцев назад, и они вежливо поприветствовали друг друга, пока Том не увидел ее в другом конце комнаты. Он должен был предвидеть, что она придет, но этой проклятой ведьме каким-то образом удавалось все время удивлять его. Гермиона Дамблдор стояла вместе с Уинифред Боунс и Эйрис Флинт, двумя его однокурсницами из Хогвартса, которые теперь работали в Министерстве Магии. Кто-то спросил Тома, не желает ли он выпить бокал чего-нибудь ("определенно огневиски, если оно у вас есть"), и Том пожал руку другому человеку, чье имя тут же забыл, позволив своим глазам пройтись по телу Гермионы долгим оценивающим взглядом. На ней было модное черное кружевное платье с рукавами-фонариками и подолом, заканчивающимся на середине бедра. Кружево просвечивало на плечах, с вшитой фестончатой вставкой, которая заканчивалась чуть ниже ключиц. Она надела длинные черные перчатки из шелка, черные туфли, на губах была красная помада. Ее губы были похожи на лепестки роз, и Тому захотелось размазать эту помаду по всему ее лицу. В этот момент ее взгляд переместился в его сторону, и их глаза встретились. Ее рот слегка приоткрылся от удивления, но это была мягкая неуверенность, в которой не было и намека на ту враждебность, которую она выказывала ему на днях до встречи в Министерстве. Казалось, что прошли годы с тех пор, как они встретились взглядами, хотя прошло всего несколько дней, или неделя, или две — Том совсем потерял счет. Он не улыбнулся, не кивнул, не признал ее, а лишь пристально смотрел в ее глаза, его черные радужки впились в ее глаза цвета виски, как тлеющие угли. Через мгновение она закрыла рот, затем прочистила горло и отвернулась. Том отвернулся и увидел, что на него смотрит Альфард Блэк. Блэк был, пожалуй, единственным слизеринцем, которого он едва мог терпеть, учась с ним в школе. Том и Альфард были очень похожи по своим физическим данным. Альфард был на несколько дюймов ниже Тома, но Том был довольно высоким, оба были бледными и с черными волосами, хотя у Альфарда они были прямыми и всегда уложены назад, а у Тома — кучерявые и разделены на пробор так, что рассыпались по лбу. А вот глаза у них были разные. У Тома они были такими темными, почти черными, а у Альфарда, как и у его сестры Вальбурги — сверкающие, голубые. Но на четвертом курсе из-за травмы, полученной во время квиддича, у него развилась гетерохромия, в результате чего левый глаз остался радужно-голубым, а правый потемнел и стал угольно-серым. Они были школьными соперниками за исключением того, что Том превосходил его во всем, в чем бы они ни соревновались. Когда они сражались в дуэли на пятом курсе, Том победил Блэка с помощью магии разума, вызывающей иллюзию. То была магия уровня Ж.А.Б.А., заставившая Альфарда поверить, что он произносит не то заклинание, которое было на самом деле. Впрочем, никто и никогда не побеждал Тома в дуэли, так что это было не слишком сложное состязание. Они сражались за оценки в классе, но Альфард всегда занимал второе место. Альфард, казалось, хотел все превращать в соревнование, зная, что Том всегда примет вызов. Соревнования никогда не волновали Тома. Как и полное презрение Альфарда к Вальпургиевым Рыцарям. Риддла раздражало непринужденное принятие Альфардом поражения и его самодовольное отношение к Тому, которое как бы говорило: "Молодец, ты победил, побеждай, сколько хочешь, но в конце концов ты все равно останешься бедным, осиротевшим полукровкой без социального статуса и родственных связей". Альфард знал, что Тому придется работать, чтобы получить все, чем он когда-либо будет обладать, в то время как Альфард мог сидеть сложа руки, что бы ни произошло в его жизни, никогда не нуждаясь в работе, живя за счет богатства семьи Блэков и престижа, который обеспечивала его древняя чистокровная родословная. Тома безмерно бесило, что Альфард в настоящее время коротал время в изысканных путешествиях по миру, на вечеринках с французскими светскими львицами из Шармбатона и посещал матчи по квиддичу, занимая места в ложе, в то время как единственным желанием Тома было учиться. Взращивать свою магию и силу. Раздвинуть границы того, чего может достичь один волшебник с помощью магии. Создать нечто такое, что мир был бы вынужден признать. Спровоцировать революцию. А пока он тратил свое время, работая, чтобы заплатить за дырявую квартирку. Не то чтобы у него не было времени. Когда все будет сказано и сделано, у него не останется ничего, кроме времени. Вот чего не могли отнять у Тома все эти драгоценные чистокровные принцы. Его крестражи. Бессмертие. Главная причина, по которой Том трахнул Вальбургу, заключалась в том, чтобы залезть Альфарду под кожу. Том холодно отвернулся от разноцветного взгляда этого осла и направился в столовую. Рассадка гостей была распределена заранее. Альфарда усадили рядом с Гермионой. Том расположился наискосок от нее. Министр сидел через два места от них. Вильгельмина Тафт сидела рядом с Томом. Всего было двадцать гостей. Том заметил, что Альфард и Гермиона, похоже, уже познакомились до его позднего прихода. Гермиона негромко разговаривала с Уинни Боунс и вежливо отвечала на вопросы Альфарда. В какой-то момент разговор перешел в политическую плоскость, и Министр горячо спорил с Флинтом по поводу какого-то закона о русалках, который висел в воздухе почти восемьдесят лет, и Риддлу было на это плевать. Вильгельмина задавала Тому спокойные вопросы о Хогвартсе, о его будущих целях, о его отношениях с некоторыми Пожирателями Смерти, а также с Абраксасом (на людях он не называл их Пожирателями Смерти). Том и Гермиона молчали. Во время ужина, когда Вильгельмина сидела, негромко делясь с Томом информацией о своей политической кампании, он поднял глаза и поймал взгляд Гермионы, и удерживал его почти десять секунд. Возможно, ему показалось, но он почувствовал, что она в чем-то уступает. Ведьма не отводила взгляд, пока Том сам не разорвал зрительный контакт. Затем, казалось, она стала переводить дыхание, будто все это время задерживала его, не в силах отвести взгляд, пока он не отпустил ее. Это было похоже на обещание. Риддл не мог объяснить, что за чувство возникло между ними, но что бы это ни было, оно неуклонно становилось необратимым. Как только Том нацеливался на что-то, это становилось навязчивой идеей, неустанно преследующей его. Том больше не смотрел на девчонку. Когда ужин подошел к концу, Министр Мун встал, наблюдая за тем, как домовые эльфы наполняют бокалы старым вином. Он поднял свой кубок в воздух. — Если позволите, я произнесу тост. Пожалуйста, поднимите ваши бокалы. Как вы все знаете, за время своего правления я не раз выступал за карьеру ведьм. В наше время крайне важно поддержать успех и продвижение ведьм. Сегодня я пригласил сюда трех чрезвычайно успешных и многообещающих молодых леди, которые, по моему мнению, смогут кардинально изменить наше общество. Это не просто ведьмы, стремящиеся сделать карьеру, а ведьмы, обладающие прозорливостью, дальновидностью и смелостью! Мисс Боунс, — наклонил он голову в сторону рыжеволосой ведьмы, — зарекомендовала себя как специалистку в области целительства. Она создала несколько самых современных лекарственных зелий и собственные уникальные диагностические заклинания для определения проклятий крови, которые были невероятно сложны для наших медсестер из больницы Святого Мунго. Мисс Боунс, мы отмечаем ваши успехи в целительстве в этом году и ждем от вас невероятных достижений в будущем. Последовали негромкие аплодисменты, когда ведьма поклонилась и склонила голову в знак благодарности. Министр Мун продолжил: — Вы все знаете, что я являюсь Министром уже почти десять лет. Я руководил Волшебной войной и одновременно маггловской. Я поддерживал прекрасные отношения с маггловским премьер-министром господином Черчиллем и надеюсь, что эти связи будут сохранены и в новом десятилетии. Миссис Вильгельмина Тафт — сильная и способная ведьма, и все мы здесь, — он обвел взглядом присутствующих, заговорщически хихикая, — мы все знаем, что у нее есть все шансы, и я дал ей свое одобрение. Я молюсь о том, чтобы вы привели британское сообщество волшебников к миру и процветанию, единству и взаимопониманию. Я желаю, чтобы магглы и волшебники сосуществовали мирно и без ненависти друг к другу... Этого никогда не случится, думал Том. Какой бы красивой ни была эта картина, она никогда не станет реальностью. Том знал, что волшебники останутся такими же непостоянными и самовлюбленными, какими были всегда. Он взглянул на Гермиону, которая восторженно смотрела на Министра, произносящего эту речь, и глаза ее блестели. Его поразило, что она действительно верила в эту идею и страстно желала, чтобы та воплотилась в жизнь. В этом, наверное, и заключается разница между идеализмом и реализмом, подумал Том. Он решил, что всегда будет говорить ей правду, независимо от того, возненавидит она его за это или нет. — ...и вот я перехожу к моей сегодняшней почетной гостье. Мисс Гермиона Джин Дамблдор. Думаю, я могу говорить от лица всех присутствующих, мисс Дамблдор, если скажу, что мы в Министерстве, как и все волшебники, с затаенным дыханием ждали, что же станет с дочерью великого Альбуса Дамблдора. Должен сказать, что вы, несомненно, превзошли все мои ожидания. Я надеюсь, — он пристально посмотрел на Тафт, — что вы и впредь будете поддерживать тесные рабочие отношения с Министерством Магии, поскольку ваше влияние растет и продолжает проливать свет на то, как мы можем улучшить нашу деятельность и сделать жизнь ведьм и волшебников лучше. Особенно впечатляет то, что вы раскрыли нарушение договора между гоблинами и Министерством и положили начало строительству нового банка волшебников. Прошу всех поаплодировать созданию одобренного Министерством финансового учреждения "Мидас Энтерпрайзис"! За столом раздались аплодисменты. Том улыбнулся про себя, втайне восхищаясь своей маленькой ведьмой. — Теперь, поскольку вы, похоже, неравнодушны к миру магглов, я хотел бы официально предложить вам, мисс Дамблдор, стать связным Министерства с миром магглов. Я хотел бы смиренно попросить вас выступить в роли и должности посла по связям с магглами. Это будет включать место представителя в совете Международной Конфедерации Волшебников. Это будет моим последним назначением на посту Министра Магии в течение моего срока полномочий. Лицо Гермионы застыло, когда она уставилась на Министра Муна. Том прижал язык к щеке. Через мгновение Гермиона словно очнулась и посмотрела на лица за столом, ее рот слегка приоткрылся в поисках слов. — О, Боже, — произнесла она с немалой долей потрясения. — У меня... у меня нет слов. Какая великая честь оказана мне, Министр. Думаю, я действительно нахожусь в легком шоке. Министр усмехнулся и махнул рукой. — Теперь вам не придется отказываться от должности писателя в "Ежедневном Пророке". Было бы трагедией отрывать вас от того, к чему у вас столько таланта и врожденной склонности. Пожалуйста, не торопитесь, обдумывая это предложение. Я просто хотел довести его до сведения нашей группы, поскольку лица, которые вы видите вокруг себя, в ближайшие годы станут важными политическими силами. Я молюсь, чтобы, несмотря на различия в убеждениях и точках зрения, мы все вместе смогли сделать магический мир более безопасным и стабильным в ближайшие годы. — Спасибо, Министр. Для меня это большая честь. Вы делаете мне самый высокий комплимент из всех возможных. Министр Мун улыбнулся ей, поднял свой бокал, встретившись взглядом с каждым лицом за столом, и весело сказал: — За магию! Том краем глаза заметил, что Вильгельмина с любопытством смотрит на Гермиону, слегка сузив свои зеленые глаза. Когда все подняли бокалы, Альфард Блэк бросил на Тома самодовольный взгляд, наклонил голову и отпил вина. Когда ужин закончился, компания вернулась в гостиную. Гермиона, Уинни Боунс, Вильгельмина и жена Министра сидели в гостиной и тихо разговаривали, а несколько мужчин стояли у барной стойки, наслаждаясь сигарами и трубками с листьями вейлы, которые продавались в магазине на Горизонтальной аллее. Том был готов уйти. Ему уже надоели эти напускные улыбки и политические притворства. Все это вызывало у него желание разыграться и проклясть кого-нибудь. Наверное, Альфарда, если уж выбирать. Он решил использовать кипятящее кровь проклятье. А может быть, он воспользуется своим последним экспериментом. Это была модификация Акцио, позволяющая вырвать орган из тела врага; он подумал о том, чтобы призвать сердце Блэка, залитое кровью, прямо в свою руку. Губы Тома слегка приоткрылись. — Рад снова видеть тебя, Том. Прошел год или два, — Том мгновенно распознал фальшивое дружелюбие в голосе Блэка и лишь слегка наклонил голову в его сторону. Блэк подошел к Тому, который стоял у барной стойки, немного в стороне от остальных членов группы. — Блэк, — пробормотал Том в знак приветствия. Больше он ничего не сказал. Альфард усмехнулся. — Ты как всегда очарователен, Риддл. — Ты так отчаянно нуждаешься в моем внимании, Блэк? — Том сделал глоток своего огненного виски. Альфард ухмыльнулся. — Я видел, как ты смотрел на мисс Дамблдор. — И что? — Мне показалось, что это был интересный зрительный контакт, — протянул Альфард. Том сделал еще один глоток виски. Жидкость жглась у него в груди. Он выпил сегодня больше, чем собирался. — Я все еще жду, когда ты скажешь что-нибудь дельное, Блэк. Альфард пожал плечами. — Она потрясающая ведьма. Согласен? Лицо Тома было пустой маской, когда он с вызовом смотрел на Альфарда. Он ничего не сказал. Выражение лица Альфарда стало самодовольным. — По-моему, Риддл, не припоминаю, чтобы ведьмы привлекали твое внимание. Кроме моей сестры, конечно. Я уже начал подумывать, не сошлись ли вы с Абраксасом. Том ухмыльнулся. — Позволь мне внести ясность, Блэк. Меня никогда не привлекала твоя сестра. Мой член — да. Мои глаза... нет. Глаза Альфарда напряглись, затем его губы сжались в натянутую улыбку. — Ты всегда был сукиным сыном, Риддл. Том выгнул бровь, наклонив голову. — Не могу с тобой не согласиться. Альфард повернулся и попросил у домового эльфа, стоявшего за стойкой бара, живительной влаги. Взяв хрустальный бокал, он молча отпил из него, а затем жестом указал на Гермиону, сидевшую в другом конце зала. — Значит, вы с ней знакомы? У Риддла дернулась челюсть. — Мы знакомы, да. Альфард опустил глаза и провел языком по щеке. — Моя сестра, похоже, действительно... презирает эту девушку. — Не совсем понимаю, с чего ты взял, что меня волнует, кто нравится или не нравится Вальбурге, — Том представил себе, как он вырывает сердце Альфарда. Представил, как оно будет выглядеть в его руках, все еще бьющееся и капающее на ковер густым темно-багровым цветом. Альфард пожал плечами. — Это просто необычно — то, какую сильную ненависть она, похоже, питает к ней. Том потер шею и нетерпеливо взглянул на Альфарда. — С каких это пор то, что Вальбурге кто-то не нравится, стало странным? Полагаю, она презирает прогрессивные взгляды Гермионы на чистоту крови. Вальбурга не любит никого, кто не соответствует ее идеологии чистокровности. Альфард цинично рассмеялся. — Это правда. Поэтому мне совершенно непонятно, почему из всех людей ей нравишься ты, полукровка. Том холодно улыбнулся. — Я и не ожидал, что ты поймешь, — пробормотал Том, отхлебнув виски и поставив стакан на барную стойку позади них. — Но член может творить чудеса, Блэк. Если, конечно, знать, как им пользоваться. Альфард поднял подбородок, его ноздри раздулись, что было единственным признаком того, что Риддл задел его. На этом разговор прервался, так как группа ведьм встала и направилась обратно, смешиваясь с группой мужчин. Альфард галантно подвинул стул для Гермионы, предложив ей еще один напиток из бара, за что она улыбнулась и поблагодарила его. Затем он занял место рядом с Гермионой и принялся заговорщицки болтать с ней о ее новом предложении стать послом по связям с магглами. Том решил, что убьет Альфарда Блэка. Учитывая его положение в обществе, он должен был сделать это очень деликатно. Возможно, с помощью яда. — Вообще-то, я очень люблю маггловскую культуру, — протянул Блэк. — Правда? — на лице Гермионы отразилось удивление. — О, да. — Это меня удивляет. — Неужели? — он притворился обиженным. — Это потому, что я Блэк? — Эм... ну... — она, похоже, сдерживала смех. Альфард одарил ее победной улыбкой. — Нет, я не виню вас. Отнюдь. Раньше я был очень тверд в своих взглядах на чистоту крови. Потом уехал в Нью-Йорк. Вы когда-нибудь там были? Глаза Гермионы сверкнули. — Признаюсь, не была. — О, вам бы понравилось, — он усмехнулся. — Особенно Гарлем. Музыка, искусство, джаз... танцы. У вас никогда не будет одной и той же ночи дважды. Это уникальный опыт. Я очень полюбил маггловскую музыку. Мне кажется, что народ, способный создать нечто столь прекрасное и душераздирающее, не может быть таким уж плохим. В Америке совсем другой подход к отношениям с магглами, чем в Британии. А в Новом Орлеане смешение маггловской и волшебной культуры просто великолепно. Если вы когда-нибудь решите поехать туда, я с удовольствием буду сопровождать вас. Я знаю лучшие места, — он подмигнул, вызвав теплый смех Гермионы. Риддл подумал, что может вырвать этому ублюдку сердце на глазах у Министра Магии. Он был достаточно силен, чтобы вызвать на дуэль всех двенадцать волшебников, а потом всем стереть память. Он скрежетал зубами, обдумывая все возможные варианты развития событий, перебирая в уме каждую ведьму или волшебника в комнате, их способности и силы, предсказывая, какие заклинания они произнесут, какими он ответит, какие проклятия окажутся наиболее эффективными и все прочее. Он думал так очень часто, фактически везде, где бы ни находился. По правде говоря, он редко переставал думать о магии. Вместо того чтобы поддаться низменным побуждениям, он успокоил себя, придумав, как отравить Альфарда. Может быть, ядом из кровавого корня или чаем, настоенным на клыках рунеспура. Возможно, Том подождет до тех пор, пока не найдет диадему. Он будет наслаждаться созданием крестража из трупа Альфарда. А еще лучше — подождать, пока он найдет реликвию, принадлежавшую самому Салазару Слизерину. Они оба были слизеринцами, так что это было бы вполне уместно, подумал Том. Том перевел взгляд на лодыжки Гермионы, отметив про себя, что они довольно изящные. Прошло несколько минут, и Том решил, что немного перебрал, и ему пора домой. Ему было рано на работу, и теперь нужно было проснуться чуть раньше, чтобы полистать учебник по смертельным зельям и ядам. Том подошел к месту, где стояли Министр и его преемник, и стал прощаться.

______________________________________________

Гермиона наблюдала за тем, как Том Риддл начал прощаться с Министром Муном, и почувствовала раздражение, когда Вильгельмина Тафт положила свою руку на руку Тома, обещая отправить ему сову. Альфард Блэк настойчиво рассказывал ей о смертоносной вампирской коммуне в Новом Орлеане, но Гермиона не могла оторвать глаз от Риддла. С момента его прихода они не сказали друг другу ни единого слова, и Гермиона не могла отделаться от ощущения, что немного разочарована этим фактом. Он лишь раз или два взглянул на нее, и в эти моменты Гермионе казалось, что он схватил ее за горло и держит там, застывшую, запертую в бездушности его черных глаз. Но почему она хотела, чтобы он заговорил с ней? Чтобы он посмотрел на нее с каким-то признанием? Чтобы подобраться к нему поближе, подумала она про себя. Ты должна достать его крестражи. Ты должна убить его. Ей стало интересно, что Том думает о речи Министра и его предложении занять должность по связям с магглами. Предположительно, он презирал магглов. В будущем он убивал их совершенно бессердечно и бездумно. Он устраивал облавы на магглорожденных. Она была магглорожденной. Гермиона размышляла о том, как бы он отреагировал, узнай он ее истинный статус крови. Ей было интересно, как он стал тем бескомпромиссно злобным существом, которого она боялась в своем времени. Человек, готовый убить младенца из-за пророчества. Этот человек, которого она видела сейчас, казался ей настолько далеким от той реальности, что она почувствовала, что это могло ей присниться. Она снова повернулась к Альфарду Блэку, улыбнулась и кивнула, хотя последние несколько минут фактически не слышала, о чем он говорил. Ей стало не по себе. Все-таки он был очень интересным, и это был тот самый любимый Сириусом дядя, о котором он столько рассказывал. Единственный член семьи, кроме Тонкс и Андромеды, о котором Сириус отзывался очень хорошо. Гермиона знала, что он умер от загадочной болезни или, скорее, по "неизвестной причине" где-то в конце семидесятых, оставив Сириусу крупную сумму, которая позволила ему покинуть дом в юношестве. Ей было немного грустно знать, что красивый волшебник рядом с ней уйдет из жизни таким молодым. Он был очень красив, осознала она. А его необычные глаза даже добавляли ему привлекательности, придавая ему загадочность. Гермиона смотрела, как Том Риддл выходит из комнаты. Через некоторое время она тоже решила, что пора уходить. — Пожалуй, мне пора ложиться спать, — пробормотала она Альфарду. Она устала, все-таки день был длинным. — Конечно, — ответил он, внимательно изучая ее лицо. — Я провожу вас. Гермиона со всеми попрощалась, и они вместе направились в фойе, прихватив свои мантии и волшебные палочки у домовика, выполнявшего роль швейцара. Она уже выходила из парадной двери, когда в фойе Альфарда задержала Эйрис Флинт. Решив, что подождет его на улице, Грейнджер закрыла за собой дверь и повернулась, чтобы спуститься по ступенькам. Том Риддл все еще стоял на тротуаре спиной к ней и, казалось, смотрел в пустоту, погрузившись в раздумья. Когда она закрыла дверь, он обернулся на звук и с настороженным выражением лица наблюдал за ней, давая понять, что не ожидал, что она уйдет так скоро. Она спустилась по ступенькам с крыльца и остановилась на тротуаре лицом к Тому. Тот стоял боком, но его голова была повернута в ее сторону. Гермиона стояла очень тихо, неловко отводя одну руку от тела, широко расставив пальцы в воздухе, как бы упираясь в стену. Она наблюдала за губами Тома и молчаливым презрением в изгибе его рта, за плоскостями и впадинами бледных щек и строгой линией челюсти, за холодным, чистым блеском его глаз, в которых не было и следа сострадания. Он был острым и зазубренным, одетый во все черное, за исключением белоснежной рубашки и черного галстука; черно-золотое кольцо Гонтов неестественно сверкало в свете уличного фонаря. Гермиона подумала, что он похож на острие ножа, который может либо заточить ее, либо порезать. Его ноздри раздувались, а глаза, теперь налитые багрянцем, с мучительной медлительностью опускались вниз по ее телу, как в каком-то акте собственничества. Сердце Гермионы бешено колотилось о ребра. Когда его глаза снова скользнули вверх и встретились с ее собственными, она почувствовала, как теплые пальцы обхватили ее горло. Она ахнула, поднесла руку к горлу, но ничего там не почувствовала. Она обернулась к Риддлу, но его губы были приподняты вверх в едва заметном намеке на ухмылку. Дверь открылась, и Гермиона повернулась, чтобы увидеть Альфарда Блэка, выходящего из дверного проема. Когда она оглянулась, Риддла уже не было. Альфард весело спускался по ступенькам. — Что это было? Гермиона прочистила горло. — А что было? — у нее слегка перехватило дыхание. — Мне показалось, что я видел Тома. Она пренебрежительно покачала головой. — Полагаю, он как раз уходил. Альфард подошел и взял ее за руку, низко склонившись перед ней и запечатлев поцелуй на шелке перчатки. — Я был очень рад познакомиться с вами, мисс Дамблдор. — Взаимно. Не понимаю, как нам удавалось избегать друг друга до сих пор, — она искренне улыбнулась ему в ответ. Ответная улыбка была ослепительной. — Возможно, вас от меня скрывали. Гермиона рассмеялась. — Хотите верьте, хотите нет, но я не очень люблю светские приемы. К сожалению, я предпочитаю книги и перья. Он провел пальцами по своим черным волосам. — Тогда, полагаю, вы совершенно ненавидите матчи по квиддичу. Она покачала головой. — Не думаю, что ненависть — правильное слово... Я, скорее, не вникаю. В свое время у меня были романтические отношения с несколькими игроками в квиддич, и я обнаружила, что они не совсем в моем вкусе. — Ах, — простонал он, прикусив губу. — Значит, она неравнодушна к спортсменам! — Нет, нет, нет, — укорила его Гермиона. — Боюсь, что это именно их, к сожалению, ко мне тянет. — У меня такое чувство, что к вам, мисс Дамблдор, тянется множество разных мужчин. Гермиона почувствовала, как по щекам разливается жар. — Пожалуйста, зовите меня Гермиона. — Хорошо, Гермиона, — он взмахнул рукой и призвал два листка бумаги, оказавшиеся билетами. — Так получилось, что в ближайшую субботу у меня есть места в ложе на матч по квиддичу. "Коршуны" играют с "Сороками", и я подумал, что, будучи родом из Эдинбурга, ты можешь быть болельщицей "Сорок". Но, увы, похоже, я сильно ошибся. Гермиона сдержала улыбку. Его разноцветные глаза сверкали: призрачно-голубой глаз пронзал ее насквозь, а угольный весело смеялся. — Я бы пригласил тебя пойти, но боюсь, что какой-нибудь недалекий загонщик может отнять тебя у меня. Гермиона покачала головой, издав скептический смешок. — О, ты ужасен. С какой стати я должна соглашаться после того, как ты вдоволь поиздевался надо мной? Он усмехнулся. — Потому что я познакомлю тебя с Боди Уоткинсом. Это очень популярный ловец "Сорок". А потом я приглашу тебя выпить. Гермиона кивнула, опустив голову, как бы раздумывая. — Я бы хотела сказать "да", но мне кажется, что я должна сообщить тебе... Я не думаю, что очень нравлюсь твоей сестре. Он закатил глаза. — Если ты собираешься сказать мне "нет", то пусть это будет хотя бы потому, что ты не хочешь идти... Не притворяйся, что это из-за моей сестры. — Дело совсем не в этом! Я просто хотела предупредить тебя. Я бы с удовольствием пошла! — Это значит "да"? — Альфард пристально посмотрел на нее. — Да, — Гермиона застенчиво кивнула. Он усмехнулся. — Тогда я пришлю тебе сову. А теперь иди, аппарируй, пока не появился Министр и не начал раздавать тебе еще более престижные титулы. На этот раз Гермиона закатила глаза. — Ты всех так дразнишь? Или только меня? Альфард наклонился (он был довольно высок), чтобы его глаза оказались на одном уровне с ее собственными, и посмотрел на нее с очень строгим выражением. — Оставь немного престижа и нам, Гермиона. Ты не можешь получить сразу все. Гермиона рассмеялась, и Альфард подумал про себя, что ему очень нравится звук ее смеха. Он смотрел, как девушка удаляется, любуясь ее лодыжками, пока она не повернулась на каблуках и не исчезла с тихим хлопком.