Психея означает (душа)

Черный цвет им к лицу. Что Мэй, что Ай, черный цвет преследовал их везде. Сегодня, как и всегда, наверное, у девушки была поблажка в образе, сегодня она снова в трауре и никто не перечил ей. Нет это не только черная одежда. Это было черное кимоно, ей хотелось соответствовать своей матери. Сегодня никто не называл её имен, ведь она просила их скорее замолчать. Учителя были обеспокоены таким поведением. Но она просто молчала, ничего не делала и никто не в праве указывать ей на что либо, ведь этот день был сегодня. Сейчас она затруднялась как либо контактировать с людьми, сегодня ей было не до этого. Одноклассники не смотря на скорбь, стали косо смотреть на неё. Смотрели как на незнакомую. В голове каждого промелькнула мысль: «Кто же она такая?» Не Мэй, не Ай. Они не понимали, что с ней происходит. Что это за поведение такое? Сначала такая мрачная леди со своей изюминкой, потом хорошая одноклассница, а сейчас не пойми кто. Её взгляд весь день направлен на стрелки часов. На уроках она совсем не концентрировалась и только после урока Иностранного языка, один из учителей, а точнее Сущий Мик решился отправить её к психологу. — Я ждала тебя. — Мезо сидела в одном из кресел, и внимательно изучая свою пациентку. Глаза женщины тут же засияли. — Где твоя аура? Почему она так близко прижалась к твоему телу? — Скорее для себя озвучила Гакуре и жестом руки пригласила сесть. Она села и вновь устремилась на часы. — Осталось три часа тридцать восемь минут. Мы с тобой закончим и тогда останется три часа восемь минут, поэтому можешь смотреть на меня, а не на часы. — Сегодня Мезо была как никогда серьёзна и собрана. Она знала, что могла бы повлиять на пациентку, поэтому не строила из себя профессионала до мозга костей и теперь уже не подругу. — Я бы хотела позвать Айзаву. Но думаю он разочаруется, когда узнает, что я не общаюсь с тобой как специалист, а как та былая студентка, что работала у вас в школе. — Говори. — Взгляд белоснежных глаз, расчетвертованных сероватой звездой устремился на собеседницу. — Я долго думала над тем, почему всё это случилось, что и какую роль играю в твоей жизни, твои намерения, твои слова, действия. Вообщем я просто зациклилась на том, чтобы понять тебя. — Руки Гакуре сложились лодочкой и она продолжала смотреть на девушку. — И что ты поняла? — Всё началось с меня. — Уверенно выдала она. — Та былая студентка стала твоим проводником в мир. Помнишь нашу договоренность, я тебе, а ты мне? Мне кажется, что мы обе перестарались. Я и не заметила, что из-за меня произошло. Мы с тобой придумали имя, создали тебе лицо, создали тебе образ личности, замкнутой девочки, что вечно отказывает. Мы с тобой создали Фудзии Мэй. Я понятия не имела, насколько искусно ты держала своё лицо. Но вскоре из-за меня на нём появилась трещина. Я подтолкнула тебя согласится на ту прогулку с Бакуго, которая обернулась плачевно, и маска треснула. Уже в тот момент. Именно Бакуго стал рычагом к её распаду, ведь понял, как можно влиять на распространение трещин. Даже твоя мать Мисаки не могла до тебя достучатся. Маска начала разваливаться на Спортивном Фестивале, кусочек за кусочком. Теперь Фудзии Мэй почти разрушилась. Но новым создателем маски стала та, кто за ней скрывается. Цугикуни Ай. Она стала собирать её обратно, по кусочкам, вновь скрывая себя. Ты стала доброжелательнее к остальным, дала маске новые эмоции после стажировки, чтобы пользоваться информацией. Фудзии Мэй слишком впилась в твоё лицо и теперь его сложно отодрать. После смерти Мисаки, Цугикуни Ай решила показать на свой лик, но ничего такого мы в нём не увидели. Почему? Да потому, это не Ай. В этот момент, именно когда ты граничишь между Ай и Мэй, ты будто без лика. Просто не знаешь какую эмоцию показать. Сегодня у тебя нет лица, потому-что сегодня ты выберешь какое-то из них. — Голос Мезо звучал в голове повторно, всё же она не зря столько времени потратила, чтобы понять это.- Какое лицо ты выберешь, когда будешь рядом с Эри? — Ай. — А рядом с одноклассниками? — Мэй — А рядом с Айзавой, мной и Бакуго. Какое лицо? — Гакуре с прищуром посмотрела на девушку, она замолчала, ведь не знала ответа. — Ясно. Моя задача, привести твоё психологическое состояние в норму. Послушай, сейчас я знаю, что разговаривать с тобой бесполезно и в будущем тоже. Я не смогу помочь тебе что-то переосмыслить. Сегодня последний день, когда ты можешь метаться. Ты так думаешь. Поверь чем больше мечешься, тем хуже будет для тебя. Сегодня выбери лицо, когда ты поймешь, что больше не можешь держать маски, найди меня. А до тех пор не смей разговаривать со мной, Айзавой и Бакуго. Ты поймешь, как твоя голова станет легче, когда ты перестанешь метаться из-за нас. Я поговорю с ними и они не будут к тебе приближаться, такое возможно только сегодня. — Ага. Ты наврала мне. Сейчас осталось три часа пятнадцать минут. — Она поднялась с места и пошла на выход, она не знала куда ей иди. Будет логичнее вернутся в класс. Сущий Мик насторожился, хотел задать вопрос, но прозвенел звонок и вся его уверенность будто рассеялась. Он ушел из кабинета с напряженным выражением лица. Никто из класса не осмелился подойти к ней. Она же просто взяла свой блокнот и стала вычерчивать новые линии, что складывались в новый образ. То что начало выходить, напугало её, Мезо вправила ей мозги и то условие, что она выставила ей, настораживало и не нравилось ей, но только сейчас девушка поняла, почему в последнее время так сложно контролировать эмоции. Мезо, Кацуки и Шота были теми кто повлиял на неё и продолжают влиять до сих пор, даже не зная об этом. Девушка смяла лист прямо в блокноте, она смяла строгие, знакомые, вечно нахмуренные глаза. Лист бумаги — полотно, на котором можно придать своим мыслям облик и эти мысли явно были о нем. Стоило ей перевести глаза на образ, который она представила, как он моментально обернулся и впилил в неё свои рубиновые глаза. Сердце дрогнуло, девушка тут же перевела взгляд на смятый в руке лист бумаги. Нужно думать не о нём, нужно думать о другом или другой. Прошлое точно нет, Ай не позволит, не сейчас, только не объекты, которые заставляют её сердце дрогнуть, Мэй заставит разорвать этот рисунок. В голове возник прекрасный образ. Рука медленно и плавно водила грифелем по бумаге. На листе появились проницательные черные глаза, черты лица острые, выражение холодное и похотливое. Ай не понравилось, она заставила снова смять лист бумаги и начать рисовать по новой. Рукой руководили эмоции полученные в последнем разговоре с Мисаки. Она стояла полубоком. Лицо расслабленное, длинные ресницы закрывали глаза, она не улыбалась, но выглядела спокойной, умиротворенной. Черные шелковистые волосы распущенны, что было для неё не позволительно на работе, они подлетали от порывов ветра. Хотелось освободить её из оков квартала красных фонарей, но даже так, она бы носила кимоно. Но оно было ослабленным, немного небрежным, длинные рукава колыхались на ветру, они же оголили тонкие запястья. Грациозные пальцы сплелись и зажали стебель белого пиона. Лепестки цветка следовали течению ветра и окутали её воздушный и легкий образ. Наверное, оставшиеся уроки она занималась детальной проработкой рисунка, не слушая учителей, да и они бы ей ничего не сказали. Уроки закончились остался один час девятнадцать минут. Домик, предназначенный для скорби, находился весьма далеко, с Айзавой она не поехала, а пошла пешком. Весь этот час. Скоро должны прибыть остальные скорбящие, первые кто встретил их на пороге, небольшого домика, были учителя и директор. Последний упомянутый выдал ей белую повязку, повязку главного скорбящего. Взрослые молчали, не позволили себе говорить. Вскоре из автобусов вышли первые скорбящие. Это были её одноклассники, им было явно не по себе. Каждый из них подходил и делал небольшой поклон главной скорбящей и выдавала то ли фразу поддержки, то ли выражал соболезнования. Айзава стоял позади неё и давал каждому вошедшему брошюру с инструктажем поведения в доме. Черные цвета мелькали один за другим, а девушка лишь делала поклон и кивок. После одноклассников появились её друзья с факультета поддержки. Шинсо, Хацуме и Мими. Сегодня Хацуме не улыбалась, хоть обычно всегда это делала и не часто задумывалась над человеческими чувствами. Какого было удивление, когда она увидела Сэра Ночноглаза и Бабл Герл. Сегодня Сэр не мог упрекнуть её по поводу улыбки, тот день и для него стал тяжелым. Сразу за ними появился и Мирио вместе со своими друзьями, что тоже хотели поддержать девушку своим присутствием. И последним кого поприветствовала девушку был Всемогущий. Он извинялся, не поднимая головы, он был первый кому она что либо сказала. — Перед отъездом в летний лагерь. — Её голос звучал непривычно тихо и хрипло. Тошинори поднял свою голову, смотря на ученицу. — Я вам не поверила. Извините, но мне не свойственно думать, что кто-то способен спасти меня. — Она тоже поклонилась. — Прости меня. Я не имею права называть себя героем. — Всемогущий, проходи, скорбящие ожидают начала. — Напомнил Директор и стоило Яги пройти во внутрь и получить брошюру, как двери закрылись. Они шли по длинному коридору, что вывел их в просторный зал, напротив входа которого, находился гроб, явно из дорогого дерева, украшен он лаконично, у стены стояла крышка гроба, на которой был цветок сделанный из ткани, это был пояс Мисаки. Такая традиция, украшать гробы вещами, что были дороги мертвым. Вокруг гроба пространство было заполнено венками и цветами, перед гробом множество подставок под свечи, а у каждого из скорбящих был белый цветок и свеча. На столе вместе с гробом стояла пустая рамка с черной лентой, фотографии они не нашли. Нет была одна, но она совместная, поэтому выставлять такую нельзя было. Настало время молитвы, все присутствующие, хоть раз были на похоронах, обычно своих родственников, или хороших знакомых их родителей, а может и друзей. Каждый кто хоть раз был на похоронах знал о молитве, которую они заучивали перед тем как прейти. Она тоже читала её, периодически, осматривая наполненный зал. Сразу после молитвы, каждый скорящий по очереди подходил к гробу с Мисаки внутри, говорил пару слов, ложил цветок в пространство гроба, поджигал свою свечу и устанавливал её. В этой процедуре она не видела смысла, никто не знал Мисаки и каждый говорил: «Я считаю, я надеюсь, я думаю.». Да потому что никто не знал. Чтобы не сойти с ума от ожидания она запоминала самые правильные по её мнению фразы, ну или самые интересные. «Вероятно, вы прошли тяжелый жизненный путь, вы совершали много ошибок, но самое главное, что позже вы осознали их. Обещаю, Академия будет поддерживать вашу дочь» Директор Незу «Я всегда избегала темы разговора о вас. Но я верю, что ваши намерения были чисты.» Мезо Гакуре «Я не знал вас. Но вы в какой-то степени повлияли на жизненный путь вашей дочери, за что я очень благодарен.» Хитоши Шинсо «Я никогда не уважал вас и не буду. Вы были никчемным человеком, но не мне вас судить.» Бакуго Кацуки «Помимо вашей дочери я единственный кто был с вами знаком. Не считаю, что имею право что либо говорить о вас. Но тогда вы дали согласие на то, чтобы я нес ответственность за вашу дочь и буду выполнять этот долг до конца.» Айзава Шота «Прошу прощения, что не смог должным образом защитить вас и вашу дочь.» Тошинори Яги «Обещаю направлять вашу дочь к свету.» Сэр Ночноглаз Все в какой-то мере отсылались к её дочери. А как иначе? Это были знакомые её дочери. Но вскоре настал именно её момент. Момент пожеланий от главной скорбящей, все кто до этого были в растерянности, не зная что говорить, сейчас внимательно наблюдали за каждым её движением. Девушка прошла к гробу. Она не смотрела на его содержание. Положила цветок и свечу рядом с рамкой. Её рука скользнула в рукав и достала от туда рисунок, что она рисовала сегодня. Ловкие движения пальцев и вместо фотографии там был рисунок, рисунок, что освобождал её из оков лучше, чем это делала смерть. Белоснежные глаза устремились на Мисаки. Она была красива, как всегда. Удивительно, что Минору держал себя в руках. И сегодня она была в своем лучшем кимоно, по сердцу прошлась ударная волна. — Самая красивая и дорогая проститутка. Самая холодная и токсичная мать. Думала я вечно про тебя. Никотин тонких сигарет с вишневой кнопкой, вредная привычка, что досталась от тебя, она вечно напоминает о тебе и приводит голову в порядок. Спасибо. Ты помогала держать мне лицо. Спасибо, что исполнила моё желание и наконец-то обняла меня и назвала дочерью, погладила по голове. Для меня это очень трогательное воспоминание. — В белоснежных глазах застыли слёзы, что продолжали дрожать. Тонкие пальцы прикоснулись к шее, прошлись по шраму и развязали черную ленту, она же обвила запястье Мисаки. — Но думаю если бы ты тогда сжала пальцы сильнее, всему миру жилось бы спокойнее. — Шептала она и резко лицо лишилось каких либо эмоций, лишь судорожные мысли, что мелькали в голове. — Ты с головой не дружишь?! — Бакуго, что уловил это шептание, схватил девушку за шиворот и поволок прочь с зала, чем вызвал негативные комментарии от остальных. Учительский коллектив собирался решить эту проблему, но их остановила Мезо. — Дайте ей обсудить произошедшее. Сегодня это последний день, когда они смогут поговорить. — Гакуре с серьёзным видом перегородила путь учителям. — Ну и прерывать ритуал не лучшее поведение. — Полночь выступила против. — Сегодня для Мэй важный день. Если сегодня она не решится, то не сможет выдержать обстоятельств, которые на неё навалятся. А если она вынесет для себя урок и продолжит держать лицо, то найдет в себе силы, чтобы идти дальше. — Мезо нахмурилась и была готова сражаться, лишь бы с её пациентка наконец-то выбрала, что лучше для неё самой. Чтобы она наконец-то имела право выбора. Двери громко захлопнулись. Кацуки затащил её в одну из комнат, чтобы отчитать по полной. — Если сдохнуть собралась, то скажи, помогу. Идиотка! Совсем крыша поехала?! — Он грубым рывком впечатал её в стену. — Я просто сказала, что всего бы этого не было, если бы… — Она сжала пальцы на своей шее. — Это одно и тоже! Мне блять стыдно за тебя! — Ну а что мне делать? — На глаза девушки навернулись слезы. — Что мне делать, о чём думать? От меня слишком многое зависит. К этому я была не готова. От меня зависят судьбы людей, от меня зависла встреча Все за одного и Один за всех. Столько ответственности за эту силу. Учась героя. Я почувствовала себя должной спасать людей. Но упала лицом в грязь, осознанием, что мне не удастся спасти всех и передо мной стоит выбор, от которого всё зависит. Я никому ничего не сделала, Каччан. Я просто родилась, для всех было бы лучше, если бы такой как я, не было на свете. Наверное, мне нужно было остаться. Я слишком много думала о себе, нужно было остаться дома. Может тогда бы ничего этого не произошло. Мне нельзя было думать, что меня ждет светлое будущее. Мне не нужно было становится героем. — Руки обессилено упали вниз, стоило ей поднять голову, как щеку огрел сильный удар, такой болючий, такой горький. — Заткнись. Перестань думать об этом. Сенсей сказал, что тебя ждет великое геройское будущее, значит так оно и будет. Разнылась тут. Возьми себя в руки. Психея, в чем была твоя цель? Если ты собралась так легко отступать, то все эти люди, пиздец как разочаруются. Какой смысл было сюда приходить, если ты как ребенок упираешься и не собираешься брать ответственность за собственную силу. — Рубиновые глаза пожирали её, он снова был зол, опять. Его удар заставил девушку опустить голову. — Наверное, поэтому я тобой и восхищаюсь. Ты прав. Хватит уже. — Девушка выпрямилась, сейчас её покрасневшая от удара щека и влажные глаза не имели никакой роли. Проницательное и невозмутимое выражение лица свойственное семейству Фудзии завладела её эмоциями. Бакуго оторопел. Она грозным шагом направилась на выход и теперь уже шла по коридору. Обсуждение моментально затихли, стоило этим шагам раздаться. Кимоно красило девушку, собранные волосы приносили большей элегантности, но этот взгляд. Уверенный и грозный создавал совершенно иную атмосферу. Все приковали к ней своё внимание. Она подошла к гробу матери и взяла в руки свечи. — Ты часто просила меня сдохнуть. Но я из раза в раз не слушала тебя. Теперь, когда я наконец-то расставила всё на свои места, отвечу тебе снова. Я не умру, даже сам дьявол захлебнется в своей крови, но я останусь жить. Клянусь своим сердцем, я напомню миру своё имя. Напомню, что по праву принадлежит мне. Эти звезды засияют. Аминь. — Уложив цветок в её волосах, девушка развернулась. — Прошу прощения. — Озвучила она, удаляясь с зала. — Какое у тебя сейчас имя? — Спросила Мезо со скрещенными на груди руками. — Фудзии Мэй.