Обещание

Белесый, нелюдимый обитатель второй маленькой каюты на «Пегасе» вызывал у всех членов экипажа смешанные эмоции. С одной стороны, пиратский пленник, раб, собственность, судя по виду не то не вылезавший с боев (против чего говорила худоба, относительно целые суставы и специфичность шрамов), не то из лабораторий жестоких вивисекторов (что как раз таки подтверждало расположение и характер шрамов, уничтоженные вены, и боязнь мед пункта). С другой, опасное и сильное существо, которое даже будучи серьёзно раненым, может нанести серьёзный вред, прежде чем его успеют нейтрализовать. Сам новоявленный «Кош» мог согласиться сразу с обоими тезисами. Действительно, в галактике множество рас, самых разных, от маленьких и миролюбивых брастаков, до огромных и шумных чумарозцев. Но создания с такими способностями как у него самого, встречались редко. Он не знал откуда эта информация, однако был в этом уверен. Его можно было бы отнести к крокрысам, если бы не то, что из всего многообразия, доступного оным, он мог переходить между всего двумя видами: гуманоид человекоподобный, и драконом. Действительно опасное, грозное существо. Сильный, выносливый, умный, терпеливый. Никакой. Единственным нюансом было то, что он не помнил себя. Не знал, как и когда оказался в клетке и на разделочном столе у ученых, мечтающих с помощью геномов сильнейших существ создать совершенных суперсолдат, не знал кто он и откуда. Но все прекрасно понимал, когда организм справлялся с дозами химикатов, постоянно поступающих в кровь. Он не знает, сколько прошло времени, прежде чем он привык к действию веществ, сумел вырваться из клетки и удрать наугад просто потому, что в таком случае был шанс, что за попытку к бегству его милосердно пристрелят. Падение в неуправляемой капсуле не улучшило его положения, а только усугубило. Зато выбравшись на поверхность сырой планеты, он смог перекинуться в свое естественное состояние и выдрать с мясом из себя чип-маячок с шокером, который после отдаления от корабля с центром контроля, буквально заживо его сжигал непрерывным потоком разрядов. Потом была новая клетка, крики, и маленький детеныш в красной одежде, которая бесстрашно кинулась ему навстречу. И чем-то смутно пугающий, до стоящей дыбом поредевшей чешуи, человек. И еда. И лечение. И постель. Впервые за н-ный срок, (точнее сказать мешало затуманенное ранее транквилизаторами на постоянной основе сознание), ему отвели кровать. Дали одежду. И новое имя. Заминка с полом возникла по той же причине что и с остальным: он попросту не знал, не помнил, как отличаются от него другие представители его вида. Замешательство вызвало и незнакомое обозначение. Мальчик или девочка. Он не смог идентифицировать свой пол, что говорить про возраст? В лаборатории он был «образец 3675-0», так же, но с поправками на номера называли и остальных подопытных. Но в экипаже «Пегаса», насколько получилось понять, подавляющее большинство идентифицировало себя как мужчин. В лаборатории бы назвали самцами. Не плохой вариант согласиться с этим и не выделяться, верно? Экипаж, кстати, был странным. Мужчина, медик, командир экспедиции, главный. Называется Селезневым, что обозначало некую фамилию, Игорем. Не боится его. Сильный. Опасный. Есть детеныш, один, самка, точнее, девочка. Алиса. Носит ту же фамилию, что и Игорь, что видимо значит родственную связь между ними. Детеныш обладает теми же характеристиками что и родительская особь, но более активна, общительна. Она оказала ему немалую услугу, рассказывая о них, о их приключениях, о мироустройстве и всем-всем что ни приходило в светлую голову. Не опасна, но в перспективе станет такой же как родительская особь. Филимон Зеленый. Фамилия – обозначение цвета. Странно. Не активен, опаслив, склонен к меланхолии. Откуда он знает такое слово Кош не помнил. Но знал, что это именно такой человек. Инженер. Ведомый. Геннадий-Гена Полосков. Странное, двойное имя, обоими вариантами которого пользовался экипаж. Сильный, властный, суровый, но добродушный и альтруистичный. Капитан-пилот корабля. И наконец, Юрий Веселов. Не-человек, от которого на спине, вдоль отпиленных почти по основание или сломанных гребней вставала дыбом чешуя. Опасный. Не тот, кем кажется. Сильный. Жестокий... Отчаянный. Нюх у его вида острый, и понимание, что с каждым днем он все меньше пахнет человеком, и все больше чем-то другим, как раз знакомым, заставляло исподлобья внимательно наблюдать, отслеживать каждое его движение. Над ним больше не велись эксперименты. Забор материалов не производился. Никто не предпринимал попыток надеть на него шоковые кандалы, вживить новый чип, приказывать или угрожать. Ему просто позволили жить. За просто так. Потому что ему нужна была помощь, а они могли ее оказать. Верилось с трудом, и он большую часть времени пытался проводить один, или в своей каюте, куда кроме него почему-то никто не заходил, или в кают компании, перед обзорными иллюминаторами, когда там никого небыло. Сам, по своей воле он пошел за человеком в первый раз тогда, когда детеныш, после остановки на какой-то белой планете, решила проведать зверей. Что-то было не так. Изменился запах, идущий из трюмов. Настолько, что пришлось закрывать нос рукавом, когда он спускался по лестнице вниз. Что-то было не так. На пример, словно притянутые магнитами звери в клетках, «наведшиеся» на вольер новых животных. Ощетинившийся подвижными белыми длинными нитями вольер. А светлый детеныш стоит, утопая по колено в быстро поднимающихся выше пушистых стеблях и завороженно смотрит куда-то в пространство. Дальше он уже не думает, кидается вперед, чем пугает животных, оказывается у вольера, и отдирает пластами пушистую поросль неведомой твари, которая подбиралась к поднятым к груди ручкам Ал-лисы. Оторвать, схватить подмышки, и кинуться назад под крик очухавшегося ребенка. После чего он понимает, что совершил большую ошибку, когда видит, как лоскутки красной ткани утягиваются в центр хищного кома. А не защищённые одеждой руки горят от боли: тварь и за него успела зацепится, пока от вытаскивал детеныша из смертельных объятий. Тонкие, острые нити изодрали в мясо предплечья, окропив брызгами и лицо с шеей. Больно. Ему больно. Детеныш, кажется, не пострадала, понимает он. Комбинезон, который носит она и остальные члены экипажа, кроме Юрия, оказался достаточно плотным, чтобы не пропустить тварь к телу. — Ты...— Он успевает к ней наклониться, увидеть ужас в огромных синих глазах, когда бок прожигает чем-то, и он падает, беспомощно хватая воздух ртом. — Алиса, беги! — Орет У, кажется поседевший от вида ГЛОТА, склонившегося над его малышкой. Монстр показал свое настоящее лицо. — Папа, назад! — Вместо требуемого кричит змееныш, хватаясь за обездвиженного монстра. — Новый вольер опасен, меня Кош спас, это было не гнездо!!! — У держит на прицеле ксеноса, и не собирается переводить никуда взгляд. Он знает, насколько Глот коварен. А вот Селезнев срывается с места, с удивительной силой отбрасывает его в противоположную сторону. Он сам не обратил внимания на белые пушистые ниточки, протянувшиеся наружу от кого-то из зверей. А вот Игорь обратил. Пять секунд и по стенкам нужного вольера подается мощный ток, гудит силовое поле, отрубая колышущиеся щупальца. — Хватай Алису и наверх! — Кричит ему Селезнев, бросаясь к ксеносу на полу. — Игорь!.. — Молчать! Бегом! — Неизвестно какая сила таилась в голосе человека, но очухался У только на второй палубе, прижимая к себе вырывающуюся Алиску. — Что ты наделал, Юра!!! Меня Кош спас! За что ты его подстрелил?! —Кричит, изворачиваясь как настоящая змейка, девочка. — Веселов, аптечку, быстро.— Коротко командует сгрузивший тело монстра на пол Селезнев, а сам включает принудительную вентиляцию и очистку воздуха на всем корабле. Аптечку папе притаскивает Алиска, первая метнувшаяся к шкафчикам. Сейчас, вблизи и с расстановкой, он помает что белёк-то выглядит действительно паршиво: тьма на руках и открытых частях тела оказалась ничем иным, как кровью, текущей из разорённой чем-то острым кожи. Селезнев вводит в шею мелко подрагивающему в судорогах страдальцу релаксант, и принимается за обработку ран. Движения быстрые, четкие, аккуратные, профессиональные. Его Игорек сам так принимал раненых, если мед ботов на всех пострадавших не хватало. Он вымывает черную кровь, пинцетом вытаскивает застрявшие в ранах кусочки белых ранее, и серых сейчас пушинок, на особо крупных разрезах подключает робота-хирурга, на меньших работает сам. И говорит. Говорит с Глотом! У не может поверить своим глазам. Потом до двинутых мозгов доходит, что этот Игорь попросту никакого Глота не знает и не знал никогда. Не сидел, безвольно уронив голову на руки среди тех, кого спасти не удалось. Не смотрел отчаянным взглядом им с Кирой вслед, когда они уходили на миссии. Не погиб по его вине. А потом переводит взгляд на заляпанное лицо ксения и окончательно отчетливо понимает, что перед ним не тварь из его прошлой жизни. По щекам, сливаясь с каплями черноты, ползут прозрачные слезы. А Глот никогда не плакал. Весельчак присаживается на колени рядом, и молча принимается помогать.