Золотая маска

      После недавнего потрясения Мэтт потихоньку приходил в себя. Школа, дедушкин зоомагазин и вторая магическая жизнь не давали ему сильнее впадать в уныние. Всё оставалось практически по-прежнему, но не хватало самого важного в его жизни, отчего у него была пустота на душе. О мести невольному убийце матери Олсен старался не вспоминать; ему не хотелось думать, что сделал что-то плохое, ответив злом на зло, и размышлять о чувствах того меломана из-за потери слуха.       Сидя в столовой с Найджелом за обедом, Мэтт впервые после трагедии задумался о музыке. С того рокового дня прошло чуть больше месяца, а ему из-за траура было не до творчества. Словно прочитав его мысль, Эшкрофт взглянул на приятеля и задал волнующий его вопрос:       — Мэтт, я всё понимаю. Тебе сейчас хреновее некуда. Но что насчёт нашего альбома? Насколько я знаю, ты его уже закончил.       — Да, все десять треков готовы. Я всё переделал, написал новые, и мы их отрепетировали. Мы уже поём не тот детский сад, что был раньше и что я задумывал. Но ещё до смерти мамы я вам говорил, что решил записать одиннадцатый бонус-трек. Это будет огонь! Песня о демоне во мне или о борьбе с самим собой, точнее, со своей тёмной стороной.       Олсен вспомнил, как закончил переписывать свои треки и решил после общения со своим злобным альтер-эго в своём сне добавить песню из прошлой жизни.       «Песня была о том, как я сам себе мешал идти к мечте, — про себя отметил Мэтт. — Мне было страшно, но я к ней шёл. Приходилось наступать на горло своему страху, но идти к своей цели. И в этой жизни точно приду ко всем своим мечтам. Тем более, у меня в самом прямом смысле есть крылья, чтобы взлететь. Большие возможности — большие мечты».       — Я так понял, это песня о победе над демоном внутри лирического героя, — оторвал его от размышлений Найджел. — Я уже жду, когда мы его отрепетируем и запишем. Идея-то отличная!       — Сегодня как раз у нас будет репетиция этого трека, — воодушевлённо ответил Олсен. — Всё как всегда — в нашем гараже. Я надеюсь, что все прочитали табы, которые я давал, и отыграли у себя, пусть и без моего сопровождения.       — Здорово. А то я уже начал скучать по своей малышке, по нашим репетициям в твоём гараже.       — Так что сегодня собираемся. Мне всё равно паршиво, но что делать? Надо готовиться к Рождеству. Я же не мог всё предусмотреть. Не думал, что так получится.       Стараясь не думать о прошедшей трагедии, Олсен достал телефон и, отыскав контакты своих согруппников, быстро набрал им СМС-ки с приглашением на репетицию. Получив ответы от парней, что те скоро придут, Мэтт закрыл слайдер и сообщил:       — Ну всё. Теперь мы точно сегодня отрепетируем мою новую песню. Уже не терпится...       — Вот и отлично! После уроков заеду домой и возьму с собой свою малышку, — Эшкрофт не скрывал радости от предстоящего «выступления» без слушателей.        Оставив поднос возле окошка в моечную, Олсен отправился в кабинет и предвкушал предстоящую репетицию. В последнее время юноша часто задавал сам себе вопрос — что он больше ждёт? Отыгрывание новой песни с группой или полёт по городу и проверку сверхспособностей? Но в этот день у него в приоритете была запись нового трека, напоминающего о победе над самым главным врагом.       Дождавшись окончания учебного дня, Мэтт и Найджел сели на автобус и через пару остановок вышли к ряду типовых многоэтажных домов. Олсен смотрел на снег с дождём, предвкушая репетицию песни, которую не хотел забывать. Эшкрофт скрылся в подъезде и через несколько минут вернулся с гитарой за спиной.       После небольшого перекуса в кафе школьники вернулись на остановку и сели на другой автобус. Поставив рядом с креслом гитару в чехле, Найджел задремал, чуть наклонившись к спинке места спереди; Мэтт смотрел на него и тихо хихикал, вспоминая, как его одноклассник частенько засыпает на самых скучных уроках.       «Опять всю ночь играешь в эти стрелялки. Как я тебя понимаю. Уже скоро сам начну сбегать по ночам из дома, чтобы полетать по городу в темноте, а потом так же буду клевать носом после всех этих прогулок над городом».       Опираясь на подлокотник, Олсен взглянул в окно на падающие снежинки и даже ненадолго уснул от скуки. Казалось, что он провалился в объятия Морфея, пока Найджел не растолкал его.       — Старик, ты что, спишь? Вставай! Мы уже приехали. Скоро наша остановка.       — Найдж... Дай поспать... — простонал Мэтт, не желая вставать.       — Проспишь до конечной и в пустом автобусе будешь спать?       Олсен быстро проснулся и сквозь пелену дождя заметил не большой многоэтажный центр города, а скромный тихий район с уютными крохотными домиками. Автобус затормозил, и парни покинули салон. Идя по улице, Найджел смотрел на начинающие расти сугробы и поворчал:       — Ну и снежище! Будто мы в Гренландии живём.       «Я бы поколдовал над погодой, но зачем нарушать планы природы и так тупо себя подставлять? И так чуть не спалился перед всей школой, когда с одной истеричной психопаткой играл в полтергейста», — усмехнулся про себя Мэтт и поддержал разговор: — Да-да... А весной произойдёт великое наводнение, и Хитерфилд превратится в Венецию. Если за зиму ещё больше снега навалит, то весной будем в лодках тащиться по улицам.       Разговаривая о погоде, парни подошли к гаражу, где их встретили ожидавшие на ноябрьском холоде звукооператор и ударник, уже замерзающие от долгого стояния. Мэтт достал пульт, открыл рольставни; музыканты зашли в гараж. Закрыв дверь, Олсен забежал в дом и вскоре вернулся со своей соло-гитарой. Найджел включил свет и посмотрел на стоявшие у стены ударные установки и микшер для настройки звука. Сняв зимние куртки и сложив на пустую полку в шкафу, начинающие рокеры расставили аппаратуру, подключили гитары к усилителям, Джефф настроил эквалайзер для точного звучания, а Льюис проверил барабанные установки на чёткость звука. Олсен включил микрофон и, пропев какую-то песенку, взял в руки гитару и медиатор.       — Все готовы? — задал вопрос Мэтт, водя медиатором по струнам.       — Да! — хором крикнули согруппники, убедившись, что со звуком будет всё в порядке.       Начиная репетицию, Олсен заиграл на гитаре и представил, что стоит на большой сцене, а его фанаты слушают, ловя каждое слово; в памяти ожила картина с битвой ансамблей, когда он выступал на сцене, а зрители с нескрываемым удовольствием слушали его.       Мэтт вспоминал Вилл, слушавшую песню, посвящённую ей, и желание полететь в Фадден-Хиллз, чтобы увидеть её, становилось всё сильнее и сильнее. Олсен уже предвкушал перемещение в этот городок и полёт на крыльях ночи, и его словно разбудили от приятных мыслей.       — Старик, ты что, уснул? — задал вопрос Льюис, заметивший, что фронтмен увлёкся игрой и не замечает ничего вокруг. — Когда начинаем? Мы уже всё проверили.       — Ой, задумался и совсем заигрался, — ответил Мэтт, остановив музыку.       — Тебе не кажется, что он какой-то странный в последнее время? — шёпотом спросил Джефф у Найджела, настраивая звук на микшере уже по второму кругу.       — Ну да, — уклончиво ответил Эшкрофт, проверяя звучание гитары. — Его как подменили, и теперь он такой. Я не знаю, что с ним. Просто привыкайте, что он уже другой.       Слушая шёпот о себе, Мэтт тяжело вздохнул и с улыбкой сообщил согруппникам:       — Как я обещал, мы репетируем мою новую песню «Демон во мне». Я надеюсь, вы запомнили все табы, которые я вам в прошлом месяце давал. У вас было время отыграть их, чтобы по минимуму подготовиться и отработать звучание.       — Хорошо, старик. Мы начинаем! — заявил Найджел, которому уже надоел этот длительный перерыв.       Глядя на стену гаража, на закрытые рольставни, Мэтт вообразил, что он не в замкнутом пространстве, а огромном стадионе с благодарными слушателями. Играя на гитаре с гордой улыбкой, Олсен начал отыгрывать мелодию и, вслушиваясь в игру своих согруппников, завёл песню:       — Я хотел, но не мог летать. Не мог от земли оторваться. Я мечтал облака достать, но что-то мешало подняться. Понять не мог я никак, в чём дело, откуда страх? что держит меня на дне? Но вдруг понял — демон во мне. Демон во мне. Демон во мне... Ужасный бой — эта схватка с собой. Нет, я знаю — демон во мне. Демон во мне...       Исполняя композицию, спетую ещё в прошлой жизни, Мэтт ощущал прилив сил. Подхватив его ритм, остальные согруппники вспоминали все табы и проигрыши во время длительного перерыва, проигрывали песню и наслаждались моментами, словно не на репетиции, а на концерте с огромным зрительным залом, где фанаты громко подпевают, ловя каждое слово песни.       Олсен словно почувствовал их настроение и с воодушевлением продолжил петь вторую часть:       — И сказал я себе: «Решай. Нельзя расставаться с мечтой. Иди за ней не страшась». Но сказал мне демон: «Нет, стой!». Я сменил на гнев свой страх. Я понял — так жить не по мне. Лицом к лицу дал убой подлецу, и сдался, умер демон во мне. Демон во мне. И от света мечты нет в душе темноты. И растаял демон во мне. Растаял демон во мне. Растаял демон во мне.       Мэтт повернулся к своим согруппникам и заметил, что те уже на разогреве. Найджел посмотрел на улыбающегося фронтмена и прокомментировал:       — Знаешь, у нас ещё никогда такого не было. Ты словно пережил одержимость и теперь рассказываешь о победе над собой и своими страхами, мешающими осуществлению мечты.       — Ты же знаешь, что самый главный враг человека — он сам. В первую очередь надо преодолеть самого себя, а остальное приложится.       Объясняя смысл песни, Олсен немного лукавил — он вспоминал свою главную битву внутри своего сознания с Шегоном, опускавшим его на дно раз за разом. Тогда только музыка и смысл жизни помогли ему спастись от преступного будущего, которое могло бы ждать, если бы внутренний демон поглотил его личность. Теперь он знает свои самые смелые мечты, и ни один враг в его сознании не способен их разрушить.       Начинающие рокеры репетировали новую песню ещё три раза, настраивая звучание, тональность инструментов, чтобы исправлять все неточности, возникшие во время первого исполнения. После небольшого перерыва и обсуждения, что нужно сделать для хорошего проигрыша композиции, группа продолжила шлифовать новый трек в альбоме. Слушая её, Мэтт внезапно осознал, что в этой жизни «Демон во мне» немного изменился в звучании и стал не совсем тем, что был раньше.       «Даже песня меняется от влияния сдвига в матрице или перехода в параллельную вселенную», — отметил про себя Олсен.       Приближался конец репетиции, и юноша задумался о предстоящем полёте в Фадден-Хиллз и желании посмотреть на возлюбленную. Это придавало ему силы исполнять песню, словно Вилл уже стоит в зрительном зале в первых рядах и слушает его. Группа закончила отыгрывать трек; Мэтт посмотрел на Найджела и высказал своё мнение о первом творчестве:       — Думаю, что теперь у нас альбом более сильный, чем до редактирования.       — Песня «Демон во мне» гораздо мощнее всех остальных, — прокомментировал Джефф. — Такое не стыдно спеть на празднике.       — Только какая-то мрачная, — вставил свои пять центов Льюис. — Она о перерождении, но не совсем для праздника. Она невесёлая какая-то.       — Да ну тебя! На Рождество такое спеть не грех, — отмахнулся Эшкрофт.       — Не всегда же веселиться. Иногда нужно что-то серьёзное, — добавил звукооператор.       — Так что теперь наш альбом более сильный и интересный, чем раньше, — подытожил Олсен. — И я надеюсь, что раз уж мы выступим на празднике, то всем понравятся наши песни.       За обсуждением результатов репетиции новой песни парни не заметили, как приближался вечер. Убрав установки и отключив гитары от микшера, начинающие рокеры распрощались с фронтменом и разошлись по домам на поздних автобусах.       Чувствуя себя счастливым после репетиции, Мэтт зашёл в дом, казавшийся ему таким опустевшим после гибели матери. В своей комнате Олсен сидел за уроками и не заметил, как на улице уже стало совсем темно, а отец и дедушка вернулись домой. Юноша зашёл на кухню, где его ждали поджаренные на гриле бифштексы и картошка. Посмотрев на сына, мистер Олсен с насмешкой в голосе заявил:       — Уже вечер, а ты ещё не на ночной прогулке. И ещё с нами на ужин остался.       — Пап, я просто устаю, и мне надо как-то расслабляться, — объяснил юноша, садясь за стол. — И я сегодня репетировал. Это никак не мешает моей учёбе.       — Я знаю, что ты хорошо учишься. Тебе уже можно в следующий класс переходить, не учась во втором полугодии. Ты просто гений. Я знаю, что этот год ты окончишь на отлично. Я не ожидал, что ты окажешься гением.       — Пап, дети-гении потом становятся самыми обыкновенными людьми. Так что не надо ожидать от них большее, — изрёк Мэтт и про себя подумал: — «Может, я не один такой перезагруженный. Наверное, все эти дети умерли взрослыми и переместились в прошлое, в своё детское тело. Им никто не верил, и они приспособились. Можно объяснить, почему они выросли и перестали быть гениями. Они стали обычными людьми. Бред, но именно такие мысли напрашиваются».       Ужиная с семьёй, юноша осознавал, что за столом не хватает его мамы. Мэтт пытался отвлечься от мрачных мыслей и не обращал внимание разговоры отца и дедушки, считая их лишь звуковым шумом. Ему хотелось уже взлететь на небо и любоваться прекрасным видом с высоты птичьего полёта, а не слушать скучную болтовню.       Быстро поужинав, юноша забежал в свою комнату, открыл выгруженную из интернета фотографию центра Фадден-Хиллза и смотрел на неё, запоминая каждое строение: перекрёсток, два кирпичных угловых дома с конусообразными крышами и шпилями на вершинах, парковки вдоль широкой дороги, магазинчики на первых этажах домиков. Преобразившись в боевого ангела, Мэтт переместился на улицу.       — Опять у меня прицел сбит! — проворчал Шегон, оказавшись в бассейне, находящемся во дворе их дома.       Вспоминая из прошлой жизни свои падения в воду во время тренировок с Калебом, Олсен поднялся и мысленно переключился на просмотренное фото улицы другого города, чтобы переместиться туда. Мэтт стал невидимым и сконцентрировался на кирпичном доме со шпилем, чтобы не очутиться посреди дороги.       Через мгновение Шегон материализовался где-то возле магазина на первом этаже краснокирпичного дома со шпилем. Сидя в сугробе возле тротуара, Мэтт резко отскочил в подворотню и, переведя дыхание, прошептал:       — Неужели я прицелился правильно? Ох, ну и морока с этими перемещениями. Надо учиться целиться так, чтобы не попасть куда-нибудь не туда и не сесть в лужу.       Боевой ангел взлетел и поднялся на крышу домов, стоящих вдоль широкой дороги. Вытянув руки, Мэтт задал вопрос:       — Где живёт Вилл Вандом?       Невидимые волны окутали весь заснеженный Фадден-Хиллз, крохотный тихий городок, похожий на множество маленьких поселений на всей Земле. Олсен уловил что-то необъяснимое, словно его магия почувствовала нужного человека. Летя в ту сторону, как мотылёк на свет, Шегон смотрел с высоты птичьего полёта на дорогу со снующими туда-сюда машинами, яркие огни вечернего города, вывески с неоновыми разноцветными подсветками. Фадден-Хиллз гораздо спокойнее, чем Хитерфилд, но казался Мэтту каким-то скучным, словно жизнь в нём застыла и никуда не двигалась.       С каждой секундой боевой ангел ощущал присутствие Вилл. Летая вплотную к небольшому кирпичному дому, Шегон пытался понять, что там происходит. Заглянув в окно, он заметил рыжеволосую девочку-подростка со стрижкой «боб» и пронзительными кофейными глазами. Она в своей комнате слушала музыку в наушниках и весело танцевала какой-то непонятный танец.       «Вилл... Ты всё та же странная девочка. Я полюбил тебя в прошлой жизни такой. Весёлой, искренней и сильной. Ты пока не должна меня знать. Ни Мэтта, ни Шегона. В будущем мы встретимся. И я надеюсь, что на этот раз ты будешь под моей защитой, а не я под твоей».       Мэтт любовался танцами Вилл, не подозревающей о существовании волшебства, которое спустя год должно стать неотъемлемой частью её жизни. Девочка подняла глаза, но не заметила в окне ничего необычного. Шегон испугался, что маскировка может дать сбой, и она его увидит. Боевой ангел взлетел и, телепортировавшись, встал на крышу дальнего дома, куда не смотрят окна квартиры семьи Вандом.       Боевой ангел снял невидимость, посмотрел на кирпичные малоэтажные здания и чувствовал себя расставшимся с близким человеком. Ему даже хотелось обнять её, но в этой жизни нужно терпение. Мэтт вспоминал первый поцелуй, отчего невольно прикоснулся к губам на металлической маске, блестящей в свете фонарей.       Решив больше не оставаться в чужом городе, Шегон переместился в Хитерфилд и очутился возле лесной чащи. Тяжело вздохнув, Мэтт хотел заколдовать себя, чтобы его необычные полёты по небу никто не увидел, но заметил возле деревьев странное движение. Приблизившись, он посветил глазами и рассмотрел в полумраке нечто, похожее на огромного осьминога. Коричневое существо с щупальцами копало замёрзшую влажную почву, словно что-то там искало.       — А ты-то здесь откуда? — не понял Шегон.       Осьминог испугался и попытался спрятаться, засыпая себя грязной и мокрой землёй. Понимая, что это существо не пытается причинить вред, Мэтт создал из снега водное змееобразное длинное желе и силой мысли обвил им щупальца, чтобы посмотреть на «криптида». Тот испуганно пялился на золотую маску со сверкающими зелёным светом глазами и не мог освободиться из странных даже для него пут.       — Вижу, ты не причиняешь вред, — прокомментировал Мэтт, ослабляя хватку. — Просто ты что-то ищешь и боишься людей.       Осьминог посмотрел на напавшего и выплеснул ему в лицо чернила. Олсен чертыхнулся и в очередной раз мысленно поблагодарил Нериссу за маску, защищающую его. Желейные прозрачные щупальца потемнели от краски, продолжая обвивать «криптида».       — Э-э-эй! Ты что, старик, в меня плюёшься? — задал вопрос Шегон.       Силой мысли Мэтт собирал воду из снега и наращивал щупальца, сильнее удерживая существо. Телепортировавшись вместе с осьминогом на пляж, Олсен пролетел над морем несколько километров, держа «криптида», и пристально смотрел на тёмные волны, посылая сигнал. Вскоре из воды выглянула Кари и с хищной улыбкой, привычной для её лица, задала вопрос:       — Принёс сбежавшего детёныша кракена? Вот это он тебя покрасил.       — Никогда не видел кракена вживую. Как он живёт без воды и по земле ещё бегает? Наверное, эволюция где-то свернула не туда. Или на суше растения, животных, людей создавал Зевс, а в океане — Посейдон.       — Наверное, — усмехнулась русалка. — Кстати, этого красавца надо переместить в Тихий Океан. Отпусти его, а я отправлю к родителям.       — Да... Такой же авантюрист, как и я. Тоже шастает где попало. Я уже в один город слетал. Просто на разведку. — С этими словами Шегон щёлкнул пальцем, и водное желе превратилось в брызги.       Осьминог посмотрел на крылатого человека и хотел плюнуть в него чернилами, но Мэтт силой мысли остановил потоки чёрной жидкости. Разжав руку, боевой ангел бросил существо с щупальцами в воду и, чтобы смыть с себя краску, нырнул в тёмные холодные волны и стоял в них, двигая стопами. Кари смотрела на него и, смеясь, прокомментировала:       — Это же надо было так вымазаться.       — Как трубочист! В дымовой трубе покопался и вымазался! — проворчал Шегон, выныривая из-под воды. — Блин, ещё и не оттирается. Это что за чернила такие въедливые, что не вымоешь?       — Это кракен так защищается от врагов, чтобы сбить их с толку.       — Как обычный осьминог, только во много раз огромнее и сильнее.       Боевой ангел заколдовал воду и с горем пополам вымыл чернила с маски, с волос, с плеч; закончив оттирать краску, он поднялся и высушился при помощи зелёного пламени. Русалка рассматривала его и задала вопрос:       — Если не секрет — куда ты так спешишь?       — Домой. Я думаю, ты понимаешь, что у меня есть другая жизнь. И они обе никак не связаны между собой. Пусть разные мифические существа не знают моё настоящее имя, а моё окружение не должно знать о моих крыльях. Сама понимаешь — мир не готов узнать о таких, как мы. Нас посчитают чудовищами. Меня уже назвали сатаной, чудовищем и ещё кем-то.       — А ты сможешь убрать свои крылья и хвост, чтобы меньше привлекать внимание и походить на простого человека? — задала вопрос Кари. — Да и в нашем мире эти крылья тебе больше мешают, чем помогают, хотя маска защищает тебя и от воды, и от гипноза.       Мэтт задумался над словами русалки. Ему нравилось летать по небу, рассекая крыльями воздух, но иногда они приносят ему неудобства: во время трансформации лишние конечности словно рвут его кожу изнутри, причиняя сильную боль, с ними тесно передвигаться в замкнутом пространстве наподобие лестничного пролёта или лифта, невозможно подняться вверх из-под воды от её тяжести, трудно быть незаметным из-за их огромных размеров.       — Знаешь, а ты права, — ответил Шегон, взлетая над морской гладью. — Правда, надо подумать над этим и попытаться принимать другой вид. Чтобы было удобнее перемещаться по суше. Да и по морскому дну.       — Так что давай. Подумай над тем, как замаскироваться и стать больше похожим на человека, а не ангела.       — Да... Уже почти научился колдовать, но замаскироваться пока не могу.       — Ничего. Научился колдовать — научишься и маскироваться.       — Ладно, заболтались мы с тобой. А теперь мне пора домой. А то меня там хватятся. Пока. Скоро ещё увидимся.       — Пока... — распрощалась Кари, помахав рукой с перепонками между пятью пальцами.       Мэтт сконцентрировался на своей комнате и телепортировался туда; очутившись у себя дома, он упал на пол с небольшой высоты и быстро превратился в подростка, боясь, что отец или дедушка увидят его таким, если вдруг зайдут.       Задумавшись над словами русалки о превращении без крыльев и хвоста, Олсен зашёл в ванную и, включив душ на всю мощность, про себя подумал:       «Пусть думают, что я долго и тщательно моюсь. А пока попробую превратиться. Как убрать крылья и стать колдуном, сливаясь с толпой?»       Юноша снова преобразился в боевого ангела, ощущая боли от отрастания новых конечностей. От нахождения в узенькой, как пенал, ванной, у Мэтта неожиданно обострился приступ клаустрофобии. Глядя на себя в зеркало, Шегон при помощи иллюзий спрятал крылья и хвост, превращаясь в простого человека с огромными мышцами, дредами и неизменной золотой маской. Изучая самого себя, Олсен с усмешкой прошептал сквозь шум воды:       — Без крыльев и хвоста я больше похож на стриптизёра из ночного клуба, чем на мага. Иллюзии только маскируют их, но не убирают. Как оставить свой облик, но убрать это всё?       Сняв иллюзию, Шегон сконцентрировался, сжимая руки в кулаки, собрал все свои силы и загорелся зелёным свечением. Его крылья, хвост и костюм превратились в сплошные сгустки магии и раздели боевого ангела донага, оставив только маску на лице и тяжёлые дреды. Сложив ладони лодочкой, Мэтт держал над ними светящийся зелёным огнём шар, и отблески одели накачанного молодого человека в те же опоясанные ремнём с серебристой бляшкой чёрные штаны, сапоги, кофту с длинным воротником-стойкой под цвет остальной одежды. Сверху на нём красовался обрамлённый серой каймой тёмно-бирюзовый кардиган с заострёнными наплечниками. Серебристые нарукавники украшали его предплечья.       — Теперь я больше похож на мага, а не на стриптизёра, — прокомментировал Олсен и, вытерев осевшую влагу на зеркале, рассмотрел свой новый облик в отражении.       Ему даже понравился его новые «доспехи» без крыльев и хвоста; эти части тела порой мешали ему, но в то же время они так необходимы, как руки или ноги. Сняв с лица маску, Мэтт рассмотрел своё взрослое лицо. Оно не казалось ему таким злобным и таким серьёзным, словно на нём лежит тяжесть всех грехов мира. Начинающий маг видел счастливого молодого человека с задорным блеском в голубых очах.       Превратившись обратно в подростка, Олсен принял душ, привёл себя в порядок; идя в свою комнату, юноша про себя размышлял о новом магическом облике:       «А теперь я могу свободно разгуливать ночью по городу. Только надо придумать самый обычный вид, чтобы и оставаться в силе, и маскироваться. Чтобы меня никто не узнавал».       На следующий день Мэтт вышел из автобуса и, идя по школьному двору, смотрел на сонных учеников, лениво бредущих на занятия. Олсен вошёл в здание Шеффилда и, шагая по коридору к нужному кабинету, про себя размышлял:       «Если бы все были колдунами, как я, то транспорт был бы упразднён, ведь есть телепортация. Только сложно будет отыскать преступников, если они смогут перемещаться с места на место. И вообще волшебство только усложняет жизнь и кое-кому даёт карт-бланш на безграничное зло. Я уже это чувствую — сам начал этим заниматься. Но кто что предъявит человеку в маске?»       С этими мыслями Мэтт не заметил, как зашёл в кабинет географии. Уже сидевшие за партой Корнелия и Элион рассматривали его и о чём-то перешёптывались. Олсен занял своё место. Прислушиваясь к тихому разговору девочке, юноша всё чётко слышал, словно они рядом с ним громко говорили.       — Элион, ты не замечаешь, что с Мэттом? — не понимала Хейл своего одноклассника. — В последнее время он какой-то странный.       — Просто у него мама погибла, вот и переживает, — попыталась найти «логичное» объяснение Браун.       — Нет, это было до того, как его мама погибла. Что с ним? Помнишь, как он пришёл какой-то странный, словно тусовался в доме с привидениями? И ещё Урия над ним смеялся. Говорил, что он пожизненно странный.       — Корнелия, ему просто приснился кошмар, и он был под впечатлением. Что ты любишь всё усложнять?       — Но по нему видно, что он стал каким-то чужим. Словно это совсем другой человек. Инопланетянин, пришедший в школу в его обличье.       «Вы не можете привыкнуть к моим изменениям...» — пронеслось в голове у Олсена.       Юноша вновь вспомнил прошлую жизнь. После изменения сознания и добровольно-принудительной службы Нериссе Мэтт всё так же ходил в школу, общался с одноклассниками. Тогда он пытался выглядеть нормальным человеком, словно с ним ничего не произошло. Шегон понимал, что только Стражницы знали его секрет, хотя намеренно утаивал его важную часть, чтобы сильнее разозлить Вилл, и она не подумала, что новый враг и её возлюбленный являются единым целым. Но всё равно ему казалось, что окружающие, не имеющие отношения к магии, косо смотрят на него и что-то подозревают.       В новой жизни история повторяется. Он не думает, что сильно изменился после перехода и воплощения в самого себя, зато это замечают окружающие. Олсен осознал, что только слепой не видит, что его буквально подменили, и уже не такой, каким был ещё за день до этого.       Прозвенел звонок, и началась география. Слушая объяснения учителя, начинающий маг уже начал мечтать о том, как пролетит над страной, о которой идёт речь, и узнает уже не теорию, а реальное положение дел. Он желал увидеть всё вживую, а не на фотографиях из интернета или учебника.       Во время обеда Мэтт сидел один за столом и ел «Пепперони». Купив себе пиццу, бургер и кофе со сливками, Найджел подсел рядом и, поставив поднос, сообщил:       — Старик, скоро Рождество. Ты сможешь выступить на празднике? Мы с группой уже морально готовы. Если мы зажжём, то будет весело.       Олсен задумался над праздничным выступлением. Горечь от потери уже притупилась. После репетиции на прошлой неделе он ощутил небывалый подъём сил и желание творить новые треки, новые альбомы.       — Почему бы и нет? — с улыбкой ответил Мэтт, рассматривая копчёную колбасу на пицце. — Траур закончился. Жизнь продолжается.       — Правильно-правильно. Так что начинаем репетировать!       — Обычно мы раз в неделю репетируем, а перед праздниками будем играть два раза в неделю. Как обычно — встречаемся у меня в гараже. Надеюсь, мы выложимся на все сто на Рождестве.       Воодушевлённый Олсен ел пиццу и предвкушал предстоящую репетицию. Ему хотелось играть на гитаре и смотреть на благодарных фанатов, пусть и не было среди них главных в его жизни людей.       Началось время репетиций перед школьным праздником. Подготовка с группой к Рождеству, штудирование учебников ко всем контрольным, помощь дедушке в магазине отнимали всё свободное время, что порой совсем не было времени вновь отрастить крылья и полететь по городу, а потом стать колдуном и устраивать магические сеансы у моря. Ему казалось, что он приходит домой только для домашних заданий, еды и сна.       Во время долгожданных выходных Мэтт ранним утром после завтрака зашёл в ванную. Глядя на себя в зеркало, Олсен вытянул руки, подумал о своём новом «Шегонском» образе и преобразился в накачанного молодого мужчину в том же чёрном костюме и тёмно-бирюзовом кардигане.       — А теперь пора на пляж... — прокомментировал Мэтт и телепортировался в своё «секретное» место для тренировок.       Оказавшись на море, Шегон заметил, что материализовался над водой и резко упал, пробив ледяную корку. Не чувствуя холода от воды, начинающий маг руками удерживал своё тело на поверхности.       — И зачем я лишил себя крыльев? А они мне теперь так нужны... — проворчал Олсен и, выставив мокрую руку перед лицом, создал на маске кислородный слой для дыхания под водой.       Нырнув на глубину, маг поплыл по морскому дну, рассматривая такие привычные ему пейзажи из каменных домиков и водорослей. Какие-то три русала заметили незнакомца в золотой маске и, когда он приблизился, загородили ему путь, не давая проплыть вперёд.       — Э-эй, вы чего? — не понял Мэтт, рассматривая не то людей с рыбьими хвостами вместо ног, не то морских человекообразных чудовищ.       Бледнокожий голубоглазый мужчина с острыми как у пираньи зубами гадко ухмыльнулся и ответил:       — Ты вторгся в наши владения, колдун. Что ты забыл тут?       Стараясь не показывать свой страх, Шегон с вызовом смотрел на русалов и уверенным голосом заявил:       — Я пришёл к вам с миром. Вы не знаете меня, а я не знаю вас. И, если вы позволите, то я пошёл. Ясно?       Мэтт попытался уплыть, но морской обитатель оказался проворнее и перегородил ему путь. Русалы окружили его с трёх сторон и, держа в руках трезубцы, приготовились атаковать. Глядя на них, Олсен вытянул руки и создал вокруг себя защитное поле. Лезвия столкнулись с магическим щитом и, смявшись в гармошку, упали в ил.       — Какое-то слабоватое у вас оружие. Где выковали эти зубочистки-то? — с усмешкой прокомментировал Шегон и, превратив щит в ударную волну, разбросал нападавших.       — Вот гад! — проворчал один из них.       — Не надо было нападать на безоружного человека... — заявил Мэтт. — Я с вами не воевал. Вы напали на меня первыми, а мне пришлось защититься.       — Мы тоже защищаем свои земли от вторженцев, — объяснил русал.       После этих слов подводные жители затихли и, не мигая, смотрели на незнакомца, а Шегон ощутил резкие боли в голове и схватился за волосы. Мир на время перестал существовать, возникло необъяснимое чувство страха. Ему хотелось спрятаться, убежать куда-нибудь.       — Нет, я не трус... — прошептал маг и, превозмогая боль, сжал руки в кулаки.       Сконцентрировавшись, Олсен вызвал звуковую волну и растряс всё морское дно. Русалы разлетелись в сторону; Мэтт приложил кончики пальцев к вискам и понял, что временное помутнение рассудка прошло. Тяжело вздохнув, он поднял глаза и увидел перед собой Кари. С улыбкой пираньи подводная дева прокомментировала:       — Вот это ты устроил звуковую атаку. Наконец-то, хоть кто-то проучил этих идиотов. Всех уже достали. Теперь за тебя взялись. Кстати, красиво смотришься. Более солидным стал. Непривычно видеть тебя таким.       — Спасибо. Сам удивлён. Интересно, как я использовал звук? — недоумевал Мэтт, ощущая себя победителем.       Олсен вспоминал свою прошлую жизнь ещё до столкновения с магической реальностью. Тогда он пытался драться с уличными хулиганами, а потом убегал от них с разбитой губой или синяком под глазом. Зато был героем, раз ему удавалось кого-то ударить в нос. В этот раз начинающий маг столкнулся с хулиганами под водой и разбросал их, не используя кулаки.       — Кари, я тут хорошо размялся с вашим хулиганьём, а теперь мне пора. Надо ещё посмотреть, где какие аномалии, — сказал Шегон.       — Кстати, кракен благодарен тебе за то, что ты нашёл его ребёнка и вернул в море, — сообщила Кари.       — Я рад, что семья воссоединилась. Кстати, сильно кракен ругался?       — Да. Посадил под арест.       — Я ничему не удивляюсь — люди своих детей так же наказывают. Сажают под домашний арест. Хотя... бывает и хуже — бьют или лишают еды.       — А я думала, что только у нас так.       — Эволюция разная, а проблемы общества одни и те же. Что у людей, что у морских криптидов...       Поболтав с Кари, Мэтт распрощался с ней и переместился прямиком в пещеру. Шегон материализовался в прибрежной пещере, где зажёг над собой зелёное пламя и высушился. Ощущая дуновение холодного ветра, Олсен про себя отметил:       «Хорошо, что телефон с собой не взял, а то бы по второму кругу пришлось бы сушить и чинить. Мне нетрудно лишний раз повозиться, только надоедает».       — Это ты, тёмный ангел? Где твои крылья? — Чей-то голос отвлёк его.       Мэтт оглянулся и увидел перед собой того самого незнакомца, два месяца назад заставшего его за колдовством в пещере. Посмотрев на молодого человека, Шегон с усмешкой в голосе ответил:       — Представь себе, что теперь я могу убирать крылья, когда захочу. И сейчас похож на настоящего мага, а не на стриптизёра с крыльями.       — А покажи, как ты их отращиваешь, — попросил паренёк.       — Хочешь это увидеть? Сейчас покажу.       Мэтт коснулся лба кончиками пальцев; крылья с хвостом вырвались наружу, а костюм вновь стал открытым. Незнакомец удивлённо смотрел на метаморфозу и не понимал, как такое может быть. Шегон в своём крылатом обличье взглянул на любопытного искателя приключений снизу-вверх и задал вопрос:       — Доволен этим фокусом?       — Я даже не знал, что так бывает. Я думал, что это только в сказках да мифах бывает.       Выглянув из пещеры, Олсен осмотрелся и, заметив, что на заснеженном пляже никого нет, кинул взор на паренька и вспомнил, что когда-то он так же был потрясён, когда его схватил гигантский змей. Но Шегон даже не думал нападать на человека, который его просто боится, но не собирается вредить.       «Надо стереть ему память. Но я не знаю, как это сделать. Одно дело — отомстить преступнику за то, что из-за него погибла моя мать, а другое дело — стереть память человеку, которому многое знать необязательно. Одно неосторожное заклинание — и всё пропало».       — Как видишь, это правда. Надеюсь, ты никому ничего не сказал и не расскажешь. Мало ли. Лучше помалкивай, чтоб тебя в психушку не упекли.       — Хорошо. Только ты не убивай меня, — попросил незнакомец.       — Ты ничего не сделал, чтобы я тебя убил. У тебя всего лишь скучная жизнь, вот ты и ищешь приключения. Это похвально. Люблю, когда люди радуются, а не боятся меня.       — Да ну тебя, придурок. Думаешь, что раз я тебя случайно в пещере увидел, то мне больше заняться нечем, кроме как тебя преследовать. Ты просто неуловимый Джо. Не потому, что тебя трудно найти. Просто ты нафиг никому не нужен, — с усмешкой заявил любопытный свидетель паранормального.       — Вот и отлично, — ответил Мэтт и исчез по-английски.       Шегон материализовался в лесу и оказался на том месте, где обнаружил маленького кракена. Посмотрев на разрытую и запорошённую снегом землю, боевой ангел взлетел над кронами деревьев и, вытянув руки в стороны, держал своё тело в воздухе. Думая об остатках магии на всём земном шаре, маг-любитель ощутил, что где-то на Земле открылся портал. Включив свои иллюзии, Олсен рассмотрел ночное небо, пустыню и засохшие маленькие деревца без листьев, на фоне которых светился золотистый портал.       Подумав об этом месте, Мэтт сконцентрировался и тут же оказался в бескрайней пустыне; осветив её огнём, он заметил, что пейзаж похож на марсианский. Шегон осмотрелся, и его внимание привлёк огромный мерцающий золотым цветом портал на фоне ночного неба, а рядом с ним воистину исполинское животное — голова, грудь, крылья и передние лапы как у орла, а туловище, задние лапы и хвост как у льва. Перья и шерсть в свете зелёного огня словно поблёскивали, контрастируя с красным песком.       — Что здесь делает грифон? — не понял Мэтт, впервые видя ещё одно существо из мифов.       Необычный зверь посмотрел на странного человека с крыльями как у гигантского чёрного ворона и с усмешкой в голосе задал вопрос:       — А ты что здесь забыл? И вообще, кто ты?       — Меня зовут Шегон, — отозвался боевой ангел. — Я пришёл сюда потому, что засёк здесь портал. Пришёл, а тут ты. Так что ты здесь делаешь?       — Меня зовут Маннион. Я всего лишь пришёл в ваш мир погреться, а ты тут откуда-то явился. Думал, что в вашей Австралии никого нет, ведь жизнь там только на побережье. Нигде не погуляешь! В Сахаре бедуины обозвали меня шайтаном, в России деревенские бабушки крестились и обзывали нечистой силой, в Японии меня назвали ёкаем. Если надумаешь куда-то лететь — будь осторожен.       — Думаешь, я ничего не понимаю? — задал вопрос Мэтт, продолжая буравить взглядом мифического зверя. — Мне приходится скрываться, чтобы меня никто не видел. А почему ты так себя подставляешь? И почему тебя тянет на Землю?       — Когда-то наши предки прилетали на вашу планету, защищали вас от зла, помогали вам во всём. Но позже вам внушили, что мы — нечистая сила, и вы часть нашего народа истребили, а другая часть успела сбежать за портал. Мы остались в ваших мифах и сказках. Но мне нравится сюда приходить и летать над морем и над песком, где меня никто не видит.       — Как ты думаешь, кто я? — не понимал Шегон? — Но не думаю, что я ваш потомок.       — Ты могущественный маг. Вижу, что у тебя большой потенциал. Ты сможешь многое. Сейчас ты только начинаешь свой путь. Понимаю, что ты как новобранец — тебе хочется вступить в бой, но не с кем, — ответил Маннион задумчиво копая когтистой птичьей лапой красный песок.       Мэтт задумался о том, что в этой реальности встретил уже второе мифическое существо, оказавшееся реально существующим. Отпустив огонёк на землю, Олсен продолжал задавать вопросы:       — Откуда ты пришёл? И кто открыл этот портал?       — Я пришёл с измерения Илиос. Это светлая планета, где сплошной рай, солнце, круглый год лето. Умею открывать и закрывать порталы. С Завесой от Кондракара это трудно сделать. Уже который раз на этих святош ругаюсь, когда затягиваю Завесу!       — Они всего лишь защищают другие миры от нападения Фобоса, — сказал боевой ангел.       — Ты так думаешь? Нет, Шегги, они всегда ставят Завесу, если в одном из миров происходит планетарная катастрофа или тиран правит им. Чтобы беженцы не проникали в другие миры. Завеса была даже во время Всемирного потопа на Земле, как говорит история Междумирья. Ты её узнаешь, если вдруг проникнешь в запретное измерение, куда нет доступа даже мне. Верховному магу Илиоса.       — А Стражницы им для чего нужны?       — Для контроля ситуации на другой планете они выбирают на Земле пятерых девчонок и наделяют их силами пяти стихий. Вода, огонь, воздух и земля, подразумевающая манипуляции над камнями и растениями. А пятая стихия — это дух. Эфир. Суть всего живого.       — Как ты открываешь порталы?       Грифон выставил лапы вперёд, и перед ним оказался кристалл ромбоэдрической формы, сияющий золотистым светом. Серебряная оправа и цепочка поблёскивали, украшая артефакт. Рассматривая драгоценный камень, Шегон задал очередной вопрос:       — Это Сердце Илиоса?       — Сердцем Илиоса является его правитель Халлоран. А перед тобой талисман, позволяющий открывать и закрывать порталы. Он ищет то, что потеряно. Его свет позволяет увидеть все иллюзии. Он чувствует любую магическую активность. Его никак нельзя уничтожить.       — Где его можно найти?       — Ты можешь сам создать его. Тебе нужно найти камень, чтобы создать магический кристалл. С помощью магии ты сможешь всё.       Мэтт уже хотел спросить, как создавать волшебные камни, но вспомнил свой разговор с Нериссой во время инструктажа перед нападением на Кондракар. Тогда во время «дружеской» беседы с колдуньей Шегону даже стало интересно, как тот кристалл способен вбирать в себя мощные источники энергии. И был ли он Сердцем Меридиана.       За день до атаки на Кондракар Нерисса собрала в Заветном Городе Меридиана Шегона, Гора, Тридарта и Эмбер. Глядя на свою уже вторую свиту, готовую исполнить любой её приказ, старая колдунья рассказывала план действий:       — Скоро мы нападём на Кондракар. Стражницы в любом случае придут жаловаться им на вас. Особенно Вилл. Как раз я состою в совете Кондракара под видом Оракул с Меридиана. Тогда скажу девчонкам, чтобы они шли домой. Шегон, ты же не хочешь, чтобы твоя любимая пострадала?       — Нет... — отозвался тёмный ангел. — Но мне очень хочется сразиться с ней. Её ненависть была сильна как никогда. Она всё время думает, что Шегон похитил Мэтта. А мне нравится эта игра.       — Ты с ней сразишься, а пока забудь о своём первозданном обличье, когда был всего лишь мальчишкой. Слушай меня. Я тебе кое-что дам. Оно поможет тебе.       С этими словами Нерисса подошла к Шегону и сняла с пальца кольцо с иссиня-чёрным опалом. Ангел забрал талисман, а колдунья продолжила:       — Я дам тебе знак, и кольцо засверкает. Видишь этот летающий ковёр с катапультой? Вы запустите механизм. Ты этим кольцом откроешь портал, и вы придёте на Кондракар. Как ею управлять — ты поймёшь. Ты же молодой — разберёшься.       Колдунья указала на огромную квадратную платформу с катапультой и несколькими ядрами поблизости. Рассматривая его, Мэтт поразился технологиям мира, у которого развитие, казалось бы, остановилось на уровне земного Средневековья.       — Я так понимаю, нам нужно напасть на замок и хулиганить, пока вы будете околдовывать Галинор. Знаете, госпожа, она мне показалась очень доброй. Даже жаль нападать на неё.       — Ты не будешь нападать на неё. Вы будете разрушать замок. Она запаникует. В панике она способна на всё. Обессиленной Стражнице сложно справиться со своим страхом. А ты отомсти Кондракару за меня.       — Когда мы с тем малышом-вонючкой позвали Галинор и Ян Лин, чтобы они на вас повлияли, вы сказали, что они не знают, что вы пережили. Вы хотите отомстить за все свои страдания?       Нерисса зло посмотрела на слугу, отчего такой огромный и могущественный Шегон ощутил себя таким жалким и маленьким и был готов извиниться перед ней. Немного успокоившись, старая колдунья сказала:       — Ты всё ещё остаёшься мальчишкой, каким я тебя забрала из твоего дома. Только помни, что не всё светлое — это добро. Я не отрицаю своей вины. Я была так зла на Кэссиди из-за того, что она согласилась принять Кристалл. Я так доверяла ей, а она предала меня, а остальные согласились с Кондракаром. Я не хотела её смерти. Мне было противно самой от себя. Но они меня слушать не стали. Даже мои так называемые подруги ненавидели меня. Я сидела одна в этой горе. Ты же помнишь, как тебе было холодно, голодно и страшно? Только твоё заточение длилось всего несколько часов, а моё — долгие двадцать два года. Не знаю. Я даже потеряла счёт времени.       Вспомнив себя незадолго до того превращения, Мэтт внезапно осознал, что даже невольно проникся сочувствием к этой колдунье, отнявшей у него волю. Она заслужила наказание за спонтанное убийство, но не пытки холодом, голодом и бесконечным одиночеством, на которые её обрёк Кондракар.       — Мне очень жаль, госпожа... — проговорил Шегон.       — Теперь ты видишь, что собой представляет Кондракар? Они лицемеры, готовые оболгать человека и подвергнуть страшным пыткам того, кто с ними не согласен. Если бы не они, я бы ещё раньше оживила Кэссиди. Они вам сказали, что я убила её намеренно. Они ничего не делают для миров — только ставят Завесы во время очередной катастрофы на какой-либо планете, чтобы ограничить перемещения беженцев, да натравливают своих шавок. Одной из этих шавок была я, а теперь ею стала Вилл и её подруги. А я хочу, чтобы был мир во всём мире. Но им это не нужно. Они прикрывают свою лень и незнание. Они за столько лет не смогли меня раскрыть. Они не помогут Вилл найти тебя, а она будет надеяться, что они смогут ей помочь.       Мэтт задумался над словами колдуньи. Может, она ему солгала, чтобы усыпить его бдительность и мотивировать на нападение; но он не сомневался, что Нерисса рассказала свою версию истории о гибели Кэссиди. Надев на палец кольцо с чёрным камнем, Шегон рассматривал его и задал вопрос:       — Госпожа, вы где нашли это кольцо?       — Этот перстень мне достался от Оракул. Она помогла мне освободиться из тюрьмы, но пожертвовала собой ради меня. Перед смертью она отдала мне своё кольцо.       — А это что за кулон, в который вы втянули Элион? — Тёмный ангел указал на бирюзовый каплевидный камень в руке колдуньи.       — Этот кулон создала я, чтобы он вбирал в себя магию незаметно от её владельца и наделял ею меня, — объяснила Нерисса. — Я создала его из топаза, напитав своей магией.       — Как его создать?       — Нужно найти драгоценный минерал и напитать своей магией. Тогда он превратится в талисман. Главное — знай, что ты хочешь вложить в этот амулет. Сконцентрируйся на этом и жди, когда он засверкает.       Вспомнив короткий рассказ колдуньи о создании волшебного кристалла для сбора чужой энергии внутрь и наделения краденными магическими силами своего владельца, Мэтт задумался над этим. Рассматривая магический кристалл Манниона, он задал вопрос:       — Из какого камня ты создал этот талисман?       — Я направил свою силу на гелиодор, и он наполнился магией, — объяснил грифон. — С его помощью я открываю порталы и перемещаюсь между мирами.       — А ты был на Меридиане?       — Как-то пару лет назад перемещался туда. Многое там изменилось с той поры, как королева Вейра и её муж, принц-консорт, Зейдон погибли при загадочных обстоятельствах. Раньше там было райское место, а теперь ад с грозами, дождями и непроглядными тучами. Видел и самого князя Фобоса. Он явно не в себе. Он слишком спокоен. Кажется, что он отрешён от своего мира и хочет превратить его в тот самый ад, в котором его душа. Но самый опасный на Меридиане не он, а его десница. Лорд Седрик. Змея, превращающаяся в человека.       — Думаешь, это сделал он?       — Прежде чем обвинить человека, надо доказать его вину, — изрёк Маннион. — Не говори, что человек плохой лишь потому, что он тебе не нравится.       Услышав слова грифона, Мэтт снова мыслями вернулся в прошлое, где Найджел встречался с Тарани, а её мать не принимала его лишь потому, что он ей не нравился, ведь, по её мнению, Эшкрофт мог плохо влиять на её дочь-отличницу и увести по кривой дорожке. Олсен осознавал, что его одноклассник не такой плохой человек, пусть тот не особо разборчив в выборе круга общения, зачастую бывающего не очень приятным.       — Мне нужно вернуться домой, — заявил Маннион, словно вспомнив о чём-то. — Я не ожидал встретить на Земле ангела во плоти.       — Я тоже не ожидал встретить живого грифона, хотя уже должен привыкнуть ко всему необычному. Я даже с русалкой общаюсь, когда нахожу время спуститься под воду. Надеюсь, что ещё встретимся.       — Когда-нибудь ты придёшь к нам. А теперь мне нужно уходить. До свидания, Шегги. — С этими словами грифон скрылся в золотистом портале, и тот через секунду растворился в воздухе.       Кивнув головой, Шегон сжал руки в кулаки, и крылья с хвостом исчезли, оставив униформу чародея. Мэтт подумал о ванной в своём доме и очутился прямо в душевой кабинке. Приняв свой первоначальный облик, Олсен вышел из ванной и столкнулся с дедушкой.       — Мальчик мой, что ты делал в ванной?       — Ничего. Просто помыл руки.       — Я даже не заметил, чтобы ты ходил по дому. Словно тебя не было, а тут ты появился и вышел из ванной.       — Тебе показалось. Я выходил из дома, только ты не заметил.       — Я дома был целый день. Я не слышал, как ты вышел из дома, как зашёл домой. Не слышал звук ключей и хлопка двери.       — Ты что, ни телевизор, ни радио не включал? — решил уйти от темы Мэтт.       — Радиоприёмник уже давно сломался. А телевизор смотрю вполглаза. Мальчик мой, я всегда услышу, когда кто-то зайдёт или уйдёт. Но как ты по дому перемещался? — Посмотрев на ноги внука, мистер Олсен заметил на них что-то и задал вопрос: — Откуда у тебя эта грязь на кроссовках? Какая-то странная она...       Юноша посмотрел вниз и заметил, что с его обуви сыпется красный песок; не находя слов для объяснения непонятному явлению, он про себя подумал:       «Блин, спалился? Забыл сапоги от песка почистить. Так с грифоном заболтался, что из головы вылетело. Что делать-то?»       Мэтт не мигая смотрел на дедушку, и его глаза засияли ярко-зелёным огнём. Мистер Олсен смотрел в магический свет, не в силах оторвать от него взгляд, и ощутил пустоту в голове. Начинающий маг проговорил ему:       — Теперь ты должен это забыть. Ты не встретил меня возле ванной и не устраивал допрос. Ты не видел красный песок на моих кроссовках.       Дедушка на время отключился от мира и смотрел на юношу немигающим взглядом, а Мэтт с помощью магии быстро счистил песок с обуви и следы с пола. Мистер Олсен проснулся и заметил, что внук стоит перед ним за тёмной пеленой и мерцающими мошками на её фоне.       — Что это было, Мэтт? — не понимал дедушка.       — Просто ты устал. Тебе надо отдыхать почаще. А то ты то в магазине, то дома мечешься, пока папа в командировке. Дедушка, я уже не маленький. Я в состоянии привести дом в порядок. Не бери на себя слишком много.       — Мальчик мой, я не такая развалина, чтобы идти на пенсию. Я ещё способен работать в магазине.       — Дедушка, ты неисправим, — с улыбкой ответил Мэтт и отправился в комнату.       Сев за стол, Олсен смотрел на монитор и ощущал себя таким виноватым, что уже начал нагло врать своим близким. Открывая музыкальный файл, юноша надел наушники и, слушая тяжёлый рок, наслаждался гитарными рифами и про себя подумал:       «Я уже начинаю завираться. Дедушка мне не поверил, когда увидел красный песок на кроссовках, а я его память подформатировал. Хотя... У меня в прошлой жизни были лучшие учителя по вранью. И я одну из них даже не так давно вспомнил».       Решив не задумываться ни над чем, Мэтт продолжал слушать музыку и морально готовиться к окончанию этого полугодия, которое было для него важнее всех бед в этом мире, всего неизведанного на планете и параллельных вселенных.       Приближался Новый Год, а с ним и окончание первого полугодия. После последнего урока во второй четверти Олсен шёл по коридору и прокручивал в голове свой табель с одними хорошими оценками без единой тройки; осознавая, что успеваемость повысилась не благодаря зубрёжке, он понял, как ему пригодились знания, принесённые из параллельной вселенной или ошибочного будущего, которое он должен исправить в этом времени, получив весьма могущественную силу.       «Раньше я вообще перебирался с тройки на четвёрку, а теперь отличник, хоть и не стремился к знаниям да считал их ненужными, — размышлял Мэтт, идя по школьному коридору. — Я должен исправлять ошибки во Вселенной, а вместо этого превратился в отличника».       После подведения итогов полугодия наступил школьный рождественский праздник, предвещающий начало зимних каникул. Группа Wreck-55 готовила оборудование, предоставленное школой, только гитаристы принесли свои инструменты. Мэтт помнил свой опыт выступлений из прошлой жизни, но в этот раз он волновался, как в самый первый.       — Ничего, старик, — поддержал его Найджел, сжимая гриф гитары. — Я волнуюсь, но стараюсь не думать ни о чём.       — Когда первый раз выступаешь, то всё равно страшно... — ответил Олсен и вспомнил, что было в этот же день в прошлой жизни.       Тогда он пел свои песни и, играя на гитаре, рассматривал зрителей, слушавших его пение. Мэтт был уверен, что исполнил шедевры, но после концерта слышал насмешки над его стихами и обвинения в «примитиве» для детского утренника, а потом жалел, что не послушал Льюиса, предлагавшего повременить с релизом и изменить тексты песен. Олсен ощущал себя бездарностью, но Найджел тогда успокоил его, положив руку на плечо:       — Старик, не у всех всё сразу получается. Все знаменитые рокеры, которых мы слушаем, тоже так начинали. Потом мы запишем новые треки с учётом старых косяков и станем лучшими. Нас будут слушать многие.       «На этот раз всё будет по-другому... Я исправил оценки, а теперь изменил песни. Надеюсь, не опозорюсь как тогда», — пронеслось в голове у Мэтта.       Настало время выступать. Олсен из-за занавесок взглянул на старшеклассницу, ведущую новогодний праздник, и узнал ту девушку, на которую пару месяцев назад кричала некая Реджина из-за столика в школьной столовой. Шейла смотрела на зрительный зал, где стояли остальные ученики в предвкушении концерта новенькой группы, и бодрым голосом объявила:       — А сейчас выступает группа юных рокеров Wreck-55. Начинающие музыканты желают поздравить нас с Рождеством. Встречайте!       Группа Wreck-55 вышла на сцену в актовом зале. Ещё раз проверив подключение всей аппаратуры, Мэтт взял гитару и проговорил в микрофон вступительную речь:       — Сегодня окончание учебного года. Время подводить итоги. Очень скоро Сочельник, предвещающий Рождество. А за ним Новый Год. Начало новой жизни. Так завершим этот год запоминающимся концертом!       Свет на сцене чуть погас, и начинающие музыканты начали играть. По актовому залу разлилась красивая рождественская мелодия с закосом под тяжёлый рок. Глядя на стоящих в первых рядах слушателей, Олсен ловил ритм, чтобы начать. В прошлой жизни песня была детской и наивной, словно начинающий поэт написал то, что годится для учеников младшей школы; но в этой жизни Мэтт исполнял совершенно другую композицию, осознавая, что своими руками создаёт ещё одну реальность среди миллиардов параллельных вселенных.       Играя на гитаре и исполняя песни из своего самого первого альбома, Олсен представил, что Вилл стоит среди своих подружек-Стражниц и внимательно слушает его, ловя каждую ноту. Ему хотелось, чтобы этот момент наступил как можно скорее, словно пересматривает старое кино и с нетерпением ждёт самого острого эпизода, запавшего в душу. Кинув взгляд на учителей, юноша вспомнил, как мама говорила, что мечтала побывать на его концертах и услышать его пение, но теперь этого никогда не произойдёт. Не в этой реальности...       Входя во вкус, Мэтт наслаждался собственной музыкой и заметил, что школьники танцевали под гитарные ритмы о чём-то перешёптывались. Олсен хотел прислушаться к их тихим разговорам, но отвлекаться было нельзя. Он продолжал играть и петь, поздравляя слушателей с наступающими праздниками.       Проиграв все песни, Wreck-55 закончили презентацию своего первого альбома в узком кругу учеников Шеффилда и смотрели на зрительный зал. Все присутствовавшие громко аплодировали, насладившись любительской песней; Олсен включил острый слух и поймал среди гула несколько коротких фраз:       — Класс!       — Здорово!       — Мэтт, ты классный!       — Прикольный голос!       «Всё-таки хорошо, что я переместился в прошлое и исправил свои оценки, свои песни», — отметил про себя фронтмен, слушая овации.       Мэтт взглянул на Ирму, Корнелию, Элион, Хай Лин и очень захотел, чтобы Вилл присутствовала с ними и слушала его песни с восхищением, как до того перемещения. Но это произойдёт только через несколько месяцев. Олсен решил наслаждаться моментами и не ждать у моря погоды, ведь рано или поздно всё изменится, и его «рыжий ангел» придёт в его новую судьбу.