Zenith of stars

      — Особый уровень.       В этом мире существуют тысячи различных проклятий, каждое из которых имеет разные формы и силы. Но только четырнадцать из них официально зарегистрированы как особый уровень.       Воплощение Тамамо-но-маэ — одно из них — проклятый дух особого уровня. Своего рода проклятие, способное сравнять город с землей, если его не сковывать и не контролировать.       В зависимости от точки зрения, технически это можно было бы квалифицировать как первый раз, когда Шики увидела проклятие особого уровня. Потому что палец Сукуны был скорее проклятым предметом, чем проклятым духом, строго говоря, и к тому же сильно запечатанным. Тамамо-но-маэ? Был совсем не таким.       Над ней гуманоидный проклятый дух медленно опускается, пока не оказывается рядом с Шики, паря всего в нескольких дюймах от земли. Проклятие не говорит, но можно услышать от него низкое защитное рычание. Все четыре глаза безошибочно фокусируются на пользователе проклятия, который чуть не вырвал глаза Шики.       Если бы Гето-сан не оставил Тамамо-но-маэ с ней, то Шики была бы выпотрошена.       — Проклятье особого уровня для присмотра за маленьким ребенком? Немного переусердствовал, тебе не кажется? — мужчина лениво тянется напротив них, совершенно равнодушный.       Его небрежного тона достаточно, чтобы волосы на голове Шики встали дыбом. Если мужчина все еще мог оставаться таким спокойным и невозмутимым перед лицом проклятия Особого Уровня, то он определенно был слишком, слишком силен, чтобы Шики могла справиться с ним в одиночку.       Как будто это уже не было совершенно очевидно.       Был ли он пользователем проклятия который явился за тридцатимиллионной наградой за Аманай? Это было самое разумное объяснение присутствия любого пользователя проклятия в этой школе, но, судя по его действиям… это не имело никакого смысла. Если его целью была Аманай, то зачем преследовать Шики и Курои?       Или… он охотился за Шики ради ее глаз, вместо того, чтобы атаковать Аманай? Это прекрасно объяснило бы, почему он не задал никаких вопросов о местонахождении Аманаи-сан. А Курои-сан просто не повезло: она оказалась не в том месте и не в то время.       — Пожалуйста, отпустите Курои-сан, — просит Шики, хотя и понимает что это совершенно бесполезно.       Мужчина выглядит почти позабавленным.       — Нет, я не думаю, что сделаю это.       Он переворачивает украденный нож в руке, как будто это игрушка, пальцы сжимают рукоять ножа…       …который затем полностью исчезает.       Тамамо-но-маэ реагирует еще до того, как Шики полностью осознает, что происходит. Руки проклятого духа тут же разметаются калейдоскопом головокружительных красок, ярким вихрем. Внезапно в воздухе появляется мерцающее свечение, сопровождаемое резкой вспышкой света. Шики вынуждена зажмуриться от ослепительной вспышки, и, судя по раздраженному ворчанию, которое она слышит, пользователю проклятия, вероятно, не намного лучше.       Но…       — Световые шоу и дешевые фокусы. И это все, что есть у особого класса? — злится мужчина.       Потом он делает — что-то. Шики не знает; все, что она замечает, — это темное пятно движения, и Тамамо-но-маэ, который двигается в ту сторону, чтобы поспеть. Ужасно острые когти вырываются из руки проклятого духа отдаленно похожими на лисье, и это…       Это безумие, вот что это такое. Пользователь проклятия сдерживает атаки проклятого духа особого уровня, используя только украденный нож!       Тамамо-но-маэ пятится назад. Проклятая энергия волнами исходит из его тела, а когтистые руки вытянутые наружу перед его грудью, ярко светятся. Он указывает туда, где приземлился пользователь проклятия, и оглушительный взрыв детонирует прямо у основания его ног.       — Тц, считай, что тебе повезло, что у меня сейчас нехватка времени.       В результате взрывной атаки в воздух поднимается облако пыли, скрывая все в поле зрения — по крайней мере, для человеческих глаз. Шики кашляет и щурится сквозь дым.       Там ничего нет.       Он ушел?       Маленькая девочка недоверчиво моргает несколько раз подряд. Но правда уже понятно: перед ней больше нет никаких следов, поскольку пыль медленно рассеивается. Ее рот слегка приоткрывается от удивления, и Шики остается в замешательстве от всего этого.        Этот человек, казалось, мог сравниться с Тамамо-но-маэ, имея только нож! И он просто… ушел? Почему пользователь проклятий, который имеет такие силы просто так сдался? Это не имело никакого смысла.       Не то чтобы Шики жаловалась на то, что ей больше не придется бороться за свою жизнь, но это… сбивало с толку. Сбивало с толку и более чем подозрительно, почему пользователь проклятия вдруг просто взял и ушел посреди боя. Боя, в котором он, похоже, тоже не проигрывал.       «Нехватка времени». Верно, ближе к концу он упомянул… срок?       Лимит времени. Ограничение по времени? Почему у пользователя проклятия есть ограничение по времени? Возможно, что-то связано с его проклятой техникой? Нет, это было не совсем правильно. Наверняка было что-то, что она упускала из виду, что-то, чего ей не хватало…       — Шики!       Маленькая девочка пугается.       — Са… — длинные руки тянутся вниз и обхватывают ее, без особых усилий поднимая в воздух, к ткани знакомой темной униформы. — …тору-ниичан?       — Мы почувствовали вспышку проклятой энергий, — синие глаза проницательно смотрят на нее, пока кузен явно осматривает ее. Однако игривое пощипывание по щеке, когда он удовлетворен и считает, что с ней все в порядке, немного перебор. — Тамамо вышел поиграть? Что здесь произошло?       — Тут был пользователь проклятия, — объясняет Шики, слегка раздраженно, потирая лицо и изо всех сил стараясь не дуться, хотя ей это не совсем удается. — Сильный. Он напал на нас, а Курои-сан была… Курои-сан!       Маленькая девочка дергается, а затем кружится во все стороны, пока ее вот так держит кузен. Она не может поверить, что забыла о Курои-сан…       …которой нигде не видно.       — Да, кстати, куда делась Курои? — Аманаи-сан вытягивает шею, озадаченно оглядываясь по сторонам. — Ребята, вы все время были вместе, верно? Или… Курои пострадала?       — Курои-сан ранее потеряла сознание. Он… он, должно быть, взял Курои-сан с собой. — Наконец, к ней приходит осознание. Ой. Так что… возможно, дело было не в глазах Шики, в конце концов. Учитывая то, как он целился ей в глаза, она подумала, что… ну, очевидно, сейчас это уже не имеет значения.       Оглядываясь назад, можно сказать, что этот человек первым напал на Курои-сан, когда устроил на них засаду. И хотя он напал на Шики сразу после этого, скорее всего, Шики не повезло оказаться не в том месте и не в то время, а не Курои-сан. Его упоминание о том, что у него было ограничение по времени… тогда он, скорее всего, почувствовал скорое возвращение Сатору-ниичана и Гето-сана и поспешно отступил.       Она говорит им свои разгадки, и Гето-сан издает задумчивый, обдумывающий звук.       — Это имело бы смысл, — соглашается он. Высокий молодой человек складывает одну руку в печать и делает резкий жест в сторону; Рядом с Шики форма Тамамо-но-маэ мгновенно растворяется в потоке света.       — Но это странно, — комментирует Сатору-оничан, слегка нахмурившись. — Я больше никого не вижу, кроме Тамамо, никаких остатков проклятой энергии нет…       — Может быть, у них есть проклятая техника, которая специализируется на сокрытии? — предполагает Гето-сан, пожимая плечами. — В любом случае… они пока не могли уйти слишком далеко с Курои-сан. Мы можем разделиться, чтобы обыскать больше территории. Сатору, давай…       Резкая вибрация телефона внезапно раздается в воздухе. Все головы поворачиваются к Аманаи-сан, которая возится со своим телефоном.       — О! Это просто сообщение от Курои, — с облегчением улыбается девушка. — Тогда с ней, должно быть, все в порядке, если она пишет…       Аманаи-сан замолкает и бледнеет, глядя на экран своего телефона.       Курои-сан прислала ей фотографию.       Если быть точным: кто-то использовал телефон Курои-сан, чтобы отправить Аманаи-сан фотографию — фотографию Курои-сан, связанную и без сознания на заднем сиденье автомобиля.       Сатору-ниичан цокает языком.       — Они сейчас определенно двигаются быстро, не так ли?       — Не подходящие время для этого, Сатору.       — Э-э… ​​если они уже в машине, то к нынешнему моменту они могут быть где угодно, — хмурится ее кузен. — Они, вероятно, потребуют, чтобы мы обменяли Аманай на Курои, поскольку она у них в заложниках. Или, если мы не убьем Аманай, тогда они пойдут и убьют Курои. Что-то в этом роде.       — Вероятнее всего, — Гето-сан согласно хмыкает. — А пока… давайте отвезем Аманаи в Магический Техникум для начала. Если Сёко уже вернулась то, может, мы сможем попробовать сыграть ею двойника или типа того, когда столкнемся с похитителями, и тогда мы сможем…       — Подождите минутку! — перебивает темноволосая девушка. — Я… я пойду с вами! Я не могу просто так оставить Курои вам, ребята.       Взгляд у нее жестокий, решительный. Смелая настойчивость Аманаи остаться здесь, а не отступать в безопасную школу магического техникума, — это… не самое оптимальное решение, прямо говоря. Несмотря на то, что она была Звездным Плазменным Сосудом, Аманай сама не была волшебницей и не обладала какой-либо проклятой техникой. Именно поэтому Сатору-ниичан и Гето-сан были призваны в качестве ее телохранителей, когда стало известно, что она стала мишенью.       Сатору-оничан смотрит на девушку.       — Ты хоть осознаешь, в какой ситуации находишься сейчас? Сейчас не тот момент, когда можно относиться к вещам так бесцеремонно…       — Даже если вы, ребята, спасете Курои, что, если она не вернется до слияния? — Аманаи-сан вглядела почти умоляюще, сжав руки в кулаки по бокам. Затем прерывистым шепотом добавила: — Я еще даже не попрощалась с ней.       В глазах старшей девочки блестят непролитые слезы. Точно так же, как Курои-сан заботится об Аманаи-сан, Аманаи-сан в ответ заботится о Курои-сан. Если рассуждать разумно, участие Аманаи-сан в спасательных операциях в конечном итоге обернется лишь дополнительными неприятностями. Но сердце редко бывает разумным в подобных вопросах.       — Скоро нам должны позвонить похитители, — наконец говорит Сатору-оничан после небольшой паузы. — Итак, мы сможем во всем разобраться потом. Но если окажется, что твое присутствие уменьшит шансы Курои на выживание, тогда мы определенно оставим тебя в безопасном месте, пока мы с Сугуру будем спасать её. Поняла?       Маленькая девочка склоняет голову, слегка удивленная, и смотрит на своего кузена. Он действительно передумал по этому поводу? Из-за желания Аманаи-сан?       — Меня это устраивает, — отвечает девушка, о которой идет речь, ее глаза ярко сияют от каких-то эмоций, которым Шики не может дать названия.       — Однако нам придется быть осторожными, — отмечает Гето-сан, слегка нахмурившись. — Если у них есть кто-то, кто способен сдержать Тамамо… мы, вероятно, имеем дело с опытной группой. Все равно лучше быть осторожными.       — С нами двумя все будет хорошо, Сугуру, — голос Сатору-оничана звучит совершенно уверенно. — Держу пари, что больше всего нам придется беспокоиться о том, что Аманай струсила и хочет отступить на полпути. Аманай, ты уверена, что не хочешь переждать в школе Техникума?       — Конечно, я уверена!       — Тогда вот что. Если ты испугаешься и начнешь плакать, не говори, что я тебя не предупреждал.

***

      Оказывается, несмотря на свою хрупкую школьную внешность, Аманаи-сан сделана из гораздо более прочного материала, чем обычная школьница. «Что неудивительно», — полагает Шики. В конце концов, Аманаи-сан — это Звездный Плазменный Сосуд, и это должно что-то значить, верно? Несмотря на то, что она не волшебница, Шики уверена, что старшая девочка вынесла изрядную долю испытаний и трудностей.       Курои-сан раньше так же упоминала, что Аманаи-сан тоже потеряла родителей в результате несчастного случая в ранем возрасте, не так ли? Значит, они двое в одной лодке.       Спасательная операция по спасению Курои-сан в конечном итоге проходит гладко, несмотря на опасения Шики. Настолько гладко, что это было почти подозрительно — но, опять же, если рассуждать логически, в этом мире на самом деле было не так уж много организаций, способных противостоять двум пользователям особого классам, так что, возможно, Шики просто слишком задумалась. Но за все это время пользователь проклятия, сражавшийся с Тамамо, так и не появился снова, даже когда Сатору-оничан и Гето-сан вместе штурмовали склад, где держали Курои-сан, и этого было достаточно, чтобы Шики удивлялась.       Именно этот пользователь проклятия похитил Курои-сан, не так ли? Если он взял на себя задачу взять Курои-сан в заложники, то, по-видимому, его целью была Аманаи-сан за награду в тридцать миллионов. Кто-то с такими навыками, действительно, ли он так легко откажется от своей цели?       Шики, возможно, столкнулась с этим пользователем проклятия только один раз, но она совершенно уверена, что ответом будет что-то вроде: «Маловероятно».       Но ни Сатору-оничан, ни Гето-сан, похоже, не слишком обеспокоены этим… или, может быть, это просто маска, которую они показывают перед ней, потому что не хотят, чтобы Шики волновалась. Или Аманаи-сан и Курои-сан, если уж на то пошло. Это в некоторой степени понятно, потому что, если вы кого-то защищаете, вы, вероятно, не хотите, чтобы он был напуган и обеспокоен, не так ли?       Это единственное разумное объяснение, которое Шики может придумать для пятерых из них, которые сейчас стоят на песчаном берегу пляжа на Окинаве, вместо того, чтобы немедленно вернуться в школу Магического Техникума в Токио.       Сегодня солнечный день, ясный и теплый. Прекрасный летний день, когда солнце тепло освещает ее лицо, а ветерок охлаждает ее кожу.       Хотя Шики все это время находилась в поместье Годжо, это не значит, что ей не разрешали выходить из дома. Солнечный свет в ухоженных садах тоже был теплым, но в этот момент… внезапная мысль приходит ей в голову, что есть что-то совершенно другое в том, чтобы находиться на улице в саду и стоять здесь, на пляже, глядя на перекрывающиеся волны.       Шики босая. Частицы бело-золотого песка грубые под ее ногами, между пальцами ног и теплые. Каждый ее шаг оставляет за собой детский след, беспорядочный и деформированный.       Маленькая девочка осторожно подпрыгивает на подушечках ступней, удивляясь странному, чужому ощущению стояния на зыбкой, такой неустойчивой поверхности.       — Как вы думаете, тренировки на песке помогут улучшить работу ног? — она поворачивается, чтобы спросить Гето-сана, стоящего рядом с ней.       Старший мальчик вздыхает, протяжно и устало. Работать телохранителем, должно быть, очень напряженно.       — Я думаю, тебе следует попытаться развлечься, как это делают Аманаи и Сатору.       Они оба одновременно смотрят туда, где Аманаи-сан и Сатору-оничан вместе находятся дальше по берегу. Ее кузен, кажется, гонится за девушкой с… каким-то склизким, похожим на слизняка существом в руках?       — Пожалуй, откажусь, — с сомнением говорит Шики, в то время как Гето-сан хлопает себя рукой по лицу.       — Серьезно, Сатору? — слова настолько же нежные, насколько и покорные, и Шики кажется, что она наконец-то это понимает. Почему Сатору-оничан безоговорочно доверяет свою спину Гето-сану, почему вместе они сильнее всех. Речь идет не только о силе, и о особом ранге. Более того, это еще и…       — Сатору-оничан доверяет вам, — понимает Шики. По-настоящему осознает, в этот момент. — Вы, действительно, хорошие друзья, не так ли?       Старший мальчик смотрит на нее сверху вниз, явно немного застигнутый врасплох внезапным нелогизмом.       — Я… я думаю, да?       Шики кивает.       — Друзья важны.       Не то чтобы у нее действительно были друзья, уже нет. В настоящее время дни Шики до краев заполнены уроками и тренировками, и у нее редко бывает свободное время для себя. Свободное время — это на самом деле не просто «свободное время для продолжения учебы».       Да, она познакомилась с некоторыми другими детьми ее возраста, живущими в поместье Годжо. Но учитывая, что проклятая техника Шики такая, какая она есть, и ее недавно обретенный контроль несколько слабый… Шики не запрещено играть в игры с другими детьми, не официально, хотя твердой, но нежной рукой это, конечно, не поощряется.       Дело в том, что Шики это понимает. Все, что для этого потребуется, — это единственная ошибка в дружеской игре в салки или что-то в этом роде, и… катастрофические последствия — это не то, что Шики когда-либо сможет исправить. Это то, что она всегда знала в туманной, абстрактной форме, задолго до вчерашнего инцидента, кульминацией которого стало то, что Шики разрезала пользовательницу проклятия на шесть разных частей.       Возможно, когда-нибудь в будущем. Возможно, когда-нибудь Шики сможет лучше контролировать свою проклятую технику, когда-нибудь она сможет встретить других, которые увидят в ней не волшебницу с проклятыми глазами, а Шики… когда-нибудь, может быть.       В глазах Гето-сана есть смутное сочувствие к ней, как будто он может видеть ход ее мыслей. Шики просто улыбается ему; не его вина, что у нее такие глаза, и не его вина, что клан Годжо больше заинтересован в том, чтобы Шики развивала свою технику, прежде чем развивать какие-либо межличностные отношения.       У нее уже есть Кенто-оджичан и Сатору-ниичан. Было бы жадно просить большего.       Кстати говоря. — Когда Кенто-оджичан будет здесь?       Она помнит, что Сатору-ниичан и Гето-сан говорили о вызове подкрепления перед приездом на Окинаву, и они упомянули Нанами. Нанами-кун. Кенто-оджичан!       — Нанами и Хайбара уже должны быть в аэропорту, ​​- говорит ей Гето-сан. — Они будут охранять аэропорт, чтобы убедиться, что он безопасен, и не позволять пользователям проклятий срывать полеты, чтобы помешать нам вернуться в Токио к моменту слияния.        Тогда Кенто-оджичан не придет на пляж. Трудно сказать, чувствует ли Шики разочарование или облегчение, узнав об этом.       — А что касается аэропорта… вообще-то нам тоже пора уходить, — Подросток слегка прикрывает рот рукой — Сатору, Аманаи! Поехали!       — Ой, уже пора? — Сатору-оничан выпрямляется, свободная куртка небрежно сползает с обнаженного плеча.       — Оууу… — надувается Аманаи-сан.       Это небольшое движение, но Шики замечает, как ее кузен делает паузу. Замечает быстрый взгляд на Аманаи-сана из-под солнечных очков, а затем он снова поворачивается к другу.       — Вообще-то, Сугуру. Как насчет того, чтобы уехать завтра утром?       Трудно сказать, кто больше удивлен в этот момент: Гето-сан или Шики. Маленькая девочка бросает слегка растерянный взгляд на Гето-сана, который отвечает ей своим взглядом, а затем он вместе с ее кузеном уходит в сторону, и они оба ведут бурную дискуссию в своей приглушенной беседе.       Сатору-оничан нехороший. Это Шики знает. Но быть невежливым не значит быть полностью лишенным сочувствия — это тоже знает Шики. В конце концов, сочувствие и любопытство — главные причины, по которым Сатору-оничан пришел, чтобы посмотреть на Шики. Сочувствие к ситуации Шики, очень напоминающей его собственное детство. Любопытство к ее проклятым глазам, искаженному отражению его собственных Шести Глаз.       — …так что со мной все будет в порядке, Сугуру. Я имею в виду, ты тоже здесь, не так ли? — Сатору-оничан ослепительно улыбается, а затем смотрит на Шики. — Эй, что ты там делаешь? Ты на пляже! Почему ты не развлекаешься с нами в воде?       Судя по всему, они завершили свой краткий разговор. Маленькая девочка осторожно пробирается вперед, изо всех сил стараясь избегать острых камешков и ракушек, застрявших в песке.       Курой-сан говорит, что мокрый песок трудно отмыть.       — Ну, это всего лишь мнение Курои, — фыркает Сатору-оничан. Затем, как только Шики оказывается достаточно близко, мгновенно протягивает руку и ерошит ей волосы. Шики безуспешно бьет его по рукам; теперь песок везде. — Или ты хочешь сказать мне, что тебе не нравится пляж, хм? Какой ребенок не любит ходить на пляж?!       Маленькая девочка корчит рожу.       — Я не знаю, я впервые на пляже.       Ее кузен моргает.       — Ха. Правда, это твой первый раз?       — Ммм.       Клан Годжо не имел склонности брать Шики в развлекательные поездки. Что касается единственной поездки, в которую она действительно отправилась, то чем меньше будет сказано о ее катастрофическом визите в клан Камо, тем лучше. И даже задолго до инцидента, который перевернул ее жизнь и привел к тому, что ее впоследствии забрал клан Годжо… семья Нанами нечасто отправлялась вместе в семейные поездки. По крайней мере, Шики этого не помнит.       Сатору-оничан мычит, мягкий звук понимания. Только долгое знакомство Шики со своим кузеном позволяет ей понять, что что-то не так, но она все еще слишком поздно реагирует. В какой-то момент маленькую девочку внезапно подхватывают и переворачивают через него, так что она садится ему на плечи, и Шики немного дергается, пытаясь найти равновесие. Сатору-ониичан смеется, когда руки Шики запутываются в его волосах и он шагает обратно к Аманаи-сан.       Солнцезащитные очки в форме звезды свисают с ее лица, солнечный свет падает ей в глаза. В ее ушах звенит добродушный смех, прерываемый испуганным писком, вырывающимся из ее собственного горла. Аманаи-сан выплеснула еще больше воды в сторону Сатору-оничана, и Шики почувствовала на языке привкус соленой воды.       Это, несомненно, момент, который она запомнит навсегда. Шики тихо спрятала этот драгоценный момент, наполненный пляжным солнечным светом и звонким смехом, в бережном уголке своего сердца.       День проходит быстро. Слишком, слишком быстро. Шики бродит по улицам в огромных солнцезащитных очках и в ужасной рубашке с цветочным принтом, настолько уродливой, что Киёхира-сенсей плачет. Она чувствует себя легкой, почти достаточно легкой, чтобы летать. Это нечто, несомненно, освобождающее, нечто, чего она никогда не чувствовала — никогда не думала, что сможет чувствовать, только не с кланом Годжо.       Она не хочет возвращаться.       Но это… эгоистично с ее стороны, не так ли?       Шики прекрасно осознает присутствие проклятых духов сейчас в этом мире, несчастья и смерти, которые они приносят. Долг и ответственность волшебника — уничтожать проклятия, чтобы устранить их пагубное влияние, а проклятая техника Шики — ее проклятые глаза — означает, что у нее есть потенциал, больше, чем у большинства других. Она знает это, слышала это от старейшин клана снова и снова.       Возможно, Шики и не решила стать волшебницей по собственному желанию, но другого пути для нее нет. И если она действительно сможет оправдать их ожидания и однажды стать могущественным колдуном… сколько жизней она сможет спасти? Сколько людей погибнет, если Шики решит бежать?       И Кенто-оджичан тоже колдун. Хотя, возможно, в данный момент Шики мало что может сделать для своего любимого дяди, даже несмотря на ее неуверенность… это будет холодный день в аду, прежде чем Шики оставит Кенто-оджичана, чтобы сражаться в одиночку. Если бы Шики отвернулась от пути колдуна, она бы поступила именно так.       Она задается вопросом, похожи ли эти сбивающие с толку чувства на то, что могла бы чувствовать Аманай-сан по отношению к тому, чтобы быть Звездным Плазменным Сосудом. Если Аманай-сан убежит, если Тенген-сама дестабилизирует ситуацию и барьеры падут… что это значит для общества магов в целом? Насколько серьезными будут последствия?       — Эй, тяжелые мысли?       Шики поворачивается.       — Привет, Аманай-сан.       — Зови меня просто Рико-нээчан! — смеется старшая девочка, плюхаясь рядом с Шики на кровать.       Их разношерстная компания только что закончила заселяться в две комнаты, расположенные рядом, в одном из близлежащих отелей недалеко от пляжа: девочки делили одну комнату, а мальчики — другую. Шики было бы прекрасно оставаться в одной комнате со своим кузеном и его другом, но Аманаи-сан воспротивилась этому, и вот они здесь.       — Ри-нээ, это звучит мило, тебе не кажется?       — Рико-нээчан, — храбро отвечает Шики. Аманаи-сан — Рико-нээчан — усмехается.       — Ты такая милая! Совершенно не похожа на своего брата, — улыбка превращается в надутую губку. — Боже, как кто-то вроде него мог заполучить такую ​​милую сестренку, как ты? Где в этом справедливость?       Шики весьма сильно сомневается, что Рико-нээчан сказала бы то же самое, если бы нашла ее после того несчастного случая с участием пользовательницы проклятия куклы.       — Мы дальние родственники.       — Эээ?! Правда?! — Рико-нээчан моргает, глядя на нее широко раскрытыми глазами, выглядя удивительно испуганной. — Но вы, ребята, очень похожи, даже глазами!.. Вроде того.       — Неправда. Сатору-ниичан — единственный в клане Годжо, обладающий шестью глазами, — сообщает Шики другой девушке. Больше ни о чем она сказать не может. Шики знает, что внешне она больше похожа на своего кузена, чем на Кенто-оджичана. Или даже на ее собственных родителей, если уж на то пошло; генетика действительно загадка.       Белые волосы, бледная кожа. Проклятые голубые глаза.       Ну, может быть, уже не столько «бледная кожа». После целого дня, проведенного на солнце, Шики думает, что вместо этого она, возможно, немного загорает.       — Верно, верно, Шесть Глаз и Безграничная проклятая техника, — бормочет сестричка Рико, а затем с любопытством смотрит на Шики. — А твоя как называется?       — Глаза разрыва, — отвечает Шики. На самом деле она не совсем уверена, что это имя было принято в качестве официального обозначения, но определенно именно оно чаще всего слышится от старейшин. — Моя техника называется Хрупкость.       — Знаешь, на мгновение я подумала, что ты ответишь что-то вроде «Семь глаз», — комментирует старшая девочка, что вызывает непроизвольный смех Шики. — Эй, не смейся! Я не колдун, откуда мне знать?       — Извини, — маленькая девочка прячет легкую улыбку за рукой. И это никого не обманывает, особенно Рико-нээчан, которая показывает ей язык. На другом конце комнаты Курои-сан прячет свою улыбку за полуподнятой рукой.       Вскоре свет выключается, и в комнате остается только бледноый лунный свет, льющийся из-под оконных занавесок. Шики не спит, на своей половине кровати слушая пение цикад поздно вечером в ночной темноте.       — Рико-нээчан?       Слева от нее шуршит ткань. Грубый хлопок, а не тонкие слои, к которым Шики привыкла, но каким-то образом она обнаруживает, что нисколько не скучает по роскоши поместья Годжо.       — Что такое? — Рико-нээчан тихо что-то бормочет. Несмотря на долгие часы дня, другая девушка не выглядит особо сонной.       Шики не может сказать то же самое — даже сейчас ее веки слегка опускаются — но есть кое-что, что она хочет спросить, прежде чем неизбежно заснет.       — Почему ты поддерживаешь слияние?       Небольшая пауза. Затем тихий беспомощный смешок.        — Я Звездный Плазменный Сосуд, не так ли? Это… это то, что я должна сделать.       Шики это понимает, но.       — Это несправедливо.       И это правда. Это несправедливо, несправедливо. Рико-нээчан не заслуживала того, чтобы ее принесли в жертву в результате так называемого «слияния», когда у нее еще была вся жизнь впереди. Но, к сожалению, мир вокруг них редко заботился о таких вещах, как справедливость, и от одной этой мысли у Шики что-то неприятно сжимается в горле.       — Не веди себя так, — говорит Рико-нээчан. Тонкая рука протягивается позади нее, осторожно обхватывая младшую девушку и прижимая ее к теплому телу в еще более теплых объятиях. Шики позволяет двигаться без какого-либо сопротивления. — Я на самом деле не умру, понимаешь? Я все равно буду жить благодаря Тенген-сама.       — Но ты больше не будешь собой, — отвечает Шики. Каким-то необъяснимым образом она знает, что это правда, с абсолютной уверенностью, до мозга костей. — На самом деле ты не будешь жива. Просто частью Тенгена-сама. Твой голос, когда ты тихо кричишь в пустоту, останется неуслышанным и проигнорированным.       — Я знаю, — тихо отвечает старшая девочка. — Я знаю. Но это… это не так просто. С самого моего рождения мне говорили, что я особенная и отличаюсь от других. Звездный плазменный сосуд, верно? Поэтому я избегала опасных вещей и оставалась в живых все это время…       Рука вокруг ее живота напрягается.       — Мои родители погибли в автокатастрофе, когда я была совсем маленькой. Я даже этого не помню, поэтому не расстраиваюсь из-за этого или чего-то еще, — продолжает Рико-нээчан в ночной тишине. — Мне не грустно и не одиноко. Вот почему… все будет хорошо, когда я уйду. Со слиянием… мне не будет грустно или одиноко. Я просто буду частью Тенген-сама.       — Ты пытаешься убедить меня или себя? — многозначительно спрашивает Шики. Единственный ответ, который она получает, — это дрожащий смех и прерывистое дыхание.        Слова — не сильная сторона Шики, и она очень сомневается, что они когда-либо станут таковыми. Но здесь и сейчас что-то внутри нее все равно заставляет её ответить Рико-нээчан.       — Мы похожи, — признается Шики старшей девочке, делая вид, что не замечает легкой дрожи в руке, держащей ее. — Мои родители погибли чуть больше года назад в результате несчастного случая. Я тогда погибла вместе с ними. Вот только… я снова проснулась, а они нет. Так что теперь у меня есть эти глаза, чтобы показать это.       — Мне очень жаль.       — Почему? — с любопытством спрашивает маленькая девочка. — Авария не имела к тебе никакого отношения, здание было старым и рухнуло само по себе.       — Мне жаль, что тебе пришлось пережить нечто подобное, — поясняет Рико-нээчан, и ладно, это имеет немного больше смысла.       — Все в порядке, — говорит Шики. Ложь. Нехорошо, что Шики жива, а ее родители нет — но это не то, что она собирает сказать в данный момент. — Мне не грустно и не одиноко. И хотя все по-другому, у меня есть Кенто-оджичан. Сатору-ниичан тоже. Я думаю, возможно, Гето-сану тоже будет грустно, если я умру.       И зачем она это только рассказала?       — Я не одна, — наконец заключает Шики, медленно и задумчиво. — У меня есть люди, которые заботятся обо мне, и те, о ком я забочусь. И у тебя они тоже есть, Рико-нээчан.       — Я…       — По крайней мере, — продолжает она, — у тебя есть Курои-сан, не так ли?       Голос Рико-нээчан резко дрожит позади нее. С другой стороны, Курои-сан тоже немного всхлипнула, когда наконец перестала притворяться спящей во время этого продолжающегося диалога.       В конце концов Шики задремала где-то в середине нового разговора, который завязался между Рико-нээчан и Курои-сан. Постель теплая, она знает, что в безопасности, и уже сказала то, что хотела сказать. Будет ли Рико-нээчан продолжать слияние или нет, это ее собственный выбор, но… разве плохо, что Шики в тайне надеется на иное? Несмотря на то, что это может означать для предстоящего слияния, для барьеров и для общества магов в целом?       Я хочу увидеть Кенто-оджичана, — последняя связная из ее блуждающих мыслей, прежде чем она наконец отключается.       И спит.

***

      Первое, что делает Шики, когда на следующее утро в аэропорту видит Кенто-оджичана, — это подбегает к нему, чтобы обнять. Она скучала по Кенто-оджичану, прошла целая вечность с тех пор, как он в последний раз навещал ее на территории клана Годжо! Вероятно, это были действия некоторых из самых строгих старейшин, без сомнения.       — Шики! — Кенто-оджичан ненадолго возится с чем-то, что несет, но успевает вовремя это поймать. Он наклоняется, поднимая Шики на одну руку и с легким усилием усаживая ее на свое бедро. — Ты стала намного выше.       — Кенто-оджичан, — бормочет Шики в воротник, уткнувшись лицом в темную ткань школьной формы, и ее глаза начинают слезиться без предупреждения. Почему у нее слезятся глаза? Она не должна быть так склонна плакать! — Я скучала по тебе.       Выражение его лица смягчается.       — Я тоже скучал по тебе.       — Эй, а что насчет меня?       — Боже мой, научись читать настроение, Сатору, — стонет Гето-сан. Затем говорить. — Спасибо за вашу тяжелую работу, Нанами-кун, Хайбара-кун.       — Конечно! Вы можете на нас рассчитывать! — другой мальчик, стоящий рядом с Кенто-оджичаном, аплодирует. Хайбара-сан, твердо напоминает себе Шики. Хайбара-сан, одноклассник и друг Кенто-оджичана. Как Гето-сан и Сатору-оничан.       Кенто-оджичан вздыхает.       — Пока у вас нет привычки внезапно продлевать миссию на целый день, у меня нет претензий. Аманай-сан, Курои-сан, приятно познакомиться с вами обоими. Должно быть последние несколько дней были трудными.       — Подожди, что ты имеешь в виду…       — Нам тоже приятно встретиться с вами! — Рико-нээчан ярко улыбнулась, прервав Сатору-оничана без малейшего колебания. — Вы дядя Шики-тян, верно?       — Да, — они обмениваются легкими поклонами в знак приветствия. — А что касается Шики… Годжо-сан. Почему Шики здесь, на твоем задании вместе с тобой?       Сами слова являются вопросом, но вместо этого звучат скорее как обвинение.       Сатору-оничан смеется ярко и громко.       — Ахаха, посмотри на время, мы вот-вот опоздаем на рейс!       — Годжо, ты не можешь просто…       Шики тут же вырывают из рук дяди и помещают в твердую хватку кузена. Сатору-оничан одаривает Кенто-оджичана еще одной улыбкой.       — Я объясню, когда мы вернемся в школу, хорошо?       — Лучше бы это было хорошее объяснение, — в конце концов уступает Кенто-оджичан. В конце концов, миссия по защите Звездного Плазменного Судна является важной, и колдуны обучены расставлять приоритеты в целях миссии.       — Конечно, конечно, — Сатору-оничан снова поправляет свою хватку на Шики, которая, по ее собственному мнению, довольно изящно выдерживает жестокое обращение со стороны кузины. — Хорошо, пришло время попрощаться, пока мы не опоздали, и это было бы весело.       — На этот раз у Яги-сенсея действительно может быть аневризма, — комментирует Гето-сан с легким весельем, прежде чем покачать головой.       Шики смотрит на Кенто-оджичана. Она так много хочет ему сказать, но в то же время кажется, что ей абсолютно нечего ему сказать. Я убила кого-то. Я нарушила свое обещание. Я тебя люблю. Ты будешь меня ненавидеть? Пожалуйста, не ненавидь меня.       — Увидимся позже, Кенто-оджичан, — это все, что она наконец говорит.       Он улыбается.        — Да, полагаю, мы увидимся позже, когда все закончится. Берегите себя, хорошо?       — Ты тоже, Кенто-оджичан. Путь обратно в Токио кажется намного короче, чем путь из Токио на Окинаву. Вероятно, потому, что Шики заснула во время двухчасового полета и проснулась снова только тогда, когда они оказались внутри школы Магического Техникума, укрывшейся глубоко в горах.       Честно говоря, для нее это были долгие несколько дней. Шики просыпается, все еще чувствуя себя немного уставшей, но… это хорошая усталость, думает она.       — Наконец проснулась, маленькая соня?       Маленькая девочка трет глаза и зевает. — Добрый… день, Сатору-оничан?       — Ха! «Добрый день» — это правильно, — усмехается ее кузен.       — Сейчас около 15:00, — сообщает Гето-сан. Значит, она уже давно спит. — Прошло около четырех часов с тех пор, как награда за Аманай была отменена. Мы сейчас находимся внутри барьеров школы Техникума, так что наконец-то можем немного расслабиться.       Шики уделяет время, чтобы изучить их двоих. Внешне у них обоих все в порядке. Гето-сан выглядит спокойным и уверенным, а Сатору-оничан лишь немного скучает. Но есть и признаки того, что с ними не все в порядке; под глазами Гето-сан появились небольшие мешки, и Шики пришлось бы быть слепой, чтобы не заметить подобные признаки начинающегося истощения у ее кузена.       Пока они с сестричкой Рико наслаждались беззаботной прогулкой по Окинаве, братишка Сатору и Гето-сан все это время были на страже. Также было несколько случаев, когда кто-то из них исчезал на короткий период времени, а затем возвращался обратно, как будто ничего страшного — не было. Потому что они уже справились с проблемой, незаметно и бесшумно, чтобы не вызывать беспокойства.       — Спасибо за тяжелую работу, — говорит Шики, повторяя слова Гето-сана, обращенные к Кенто-оджичану и Хайбаре-сану в аэропорту. Гето-сан улыбнулся, а Сатору-оничан слегка фыркнул.       — Приятно осознавать, что нас ценят, — Сатору-ониичан качает головой, затем неприятно вздыхает, наконец деактивирует свою проклятую технику. Шики чувствует это, как невидимая пленка между ней и ее кузеном полностью исчезает, и она полностью устраивается в его объятиях. — Хорошо, хватит! Больше не надо присматривать за детьми, я закончил эту миссию…       Он делает паузу. Оборвалось прямо на середине его слов, и это немного странно, ведь перерыва не было.       Шики моргает.       Это больно.        Это действительно очень больно. Где-то внутри груди очень больно. Но это настолько неожиданно, что ей требуется некоторое время, чтобы хотя бы почувствовать боль. Однако, Шики хорошо игнорирует боль, поэтому она беспечно преодолевает ее, даже несмотря на то, что она жжет, потому что это не имеет никакого смысла. Она сейчас с Сатору-оничаном, так почему?       Маленькая девочка открывает глаза. Она не знает, когда закрыла их.       Шики открывает глаза, преодолев боль, и смотрит. Красные линии мгновенно разворачиваются, алые линии безжалостно прорезают мир, и маленькая девочка обнаруживает, что смотрит на слишком знакомое лицо через плечо своего кузена.       Темные волосы, темные глаза, сардоническая улыбка.        Это он. Это пользователь проклятия, тот, кто похитил Курои-сан. Тот самый, который подозрительно и заметно пропал, когда они пошли ее спасать…!       В руках он держит меч. Его меч глубоко вонзился в спину Сатору-оничана. Он наносит удар Сатору-оничану.       Он также наносит удар Шики. Его руки сжимаются на рукоятке единственного тонкого клинка, пронзая их обоих.       Вот почему так больно.       Шики даже не замечает своего движения. Она только смотрит, пустая и немигающая, и отстраненно наблюдает, как ее собственная рука взмахивает ножом прямо в сторону линий мужчины. Пренебрежительное выражение его лица даже не дергается до последнего момента, прямо перед тем, как ее нож вот-вот вонзится в его кожу, и безмятежное выражение его лица внезапно искажается, меняется…       ...и он ушел.       Тихий вздох вырывается изо рта Шики, когда он исчезает. Ее грудь горит. Шики кашляет, мокро и задыхась. Медленно она дрожащей рукой прикоснулась к губам.       Кончики ее пальцев окрасились кровью.       — Шики!       — Са… нии… — слова трудны. Это как бежать по песку, что, как она теперь лично знает, является трудным. Ее кузен смотрит на нее широко раскрытыми глазами, и Шики отстраненно задается вопросом, что именно он видит своими Шестью глазами прямо сейчас. Вероятно, ничего хорошего, предполагает она.       Вместо этого она улыбается, но, возможно, это тоже было не очень умное решение, потому что на ее губах кровь, и она чувствует вкус крови во рту.       Это не нарочно, но она теряет счет времени. Она чувствует, отключается и уходит, улавливает обрывки взволнованных криков вокруг себя.       -она не отвечает-       -нужна Сёко-       — …черт возьми?! Я убью…       Шики лениво задается вопросом, умирает ли она. Сейчас все признаки указывают на «да», думает она, и в каком-то смысле это даже приносит облегчение. Возможно, это и было отложено, но Шики знает, что она умерла год назад — или, по крайней мере, слишком долго задержалась на этой странной пропасти между жизнью и смертью, и это неправильно.       Жизнь есть жизнь, а смерть есть смерть. Шики не…       Я не одинока. У меня есть люди, которые заботятся обо мне, и те, о ком я забочусь.       ... лицемер.

***

      Живи, Шики.       Обещай мне, что будешь жить.       Я тебя люблю.       Полностью движимая каким-то безымянным инстинктом, следуя отголоскам не столь отдаленных воспоминаний, которые она вспоминает, сопровождая муки своей первой смерти, Шики выплескивает свою проклятую энергию. Холодную резкую и яркую, как далекие звезды.       Но все равно больно.       Все по-прежнему болит, так, так… очень… сильно…       Постепенно глаза маленькой девочки закрываются, несмотря на продолжающиеся звуки битвы вокруг нее, и все, что она знает, это темнота.