Охотники за привидениями

      Баран. Опять. Вашу ж мать.       И, разумеется, смерть.       — И что это значит? — раздраженно проворчал Уён, собирая карты обратно в колоду. Пламя очищающей свечки, подаренной Юнхо, колыхнулось. — Мертвый баран? Баран, которого убивают? Баранина под соусом?       Вспышка белого дыма в хрустальном шаре на фразе про убийство барана дала понять, что он движется в неожиданно верном направлении.       — Баран, которого убивают? — озадаченно повторил Уён, тупо уставившись на карты в своих руках. — Но зачем…? Чей-то обед? Я — чей-то обед? Меня сожрет монстр? Человек? Каннибализм? Или убийство не для еды? А для чего? Баран, которого убьют, но не будут есть… Может, жертвенный агнец…?       Еще одна вспышка густого белого дыма.       — То есть я — чья-то жертва? — сглотнул Уён. Тени по углам вновь закопошились, но он постарался их игнорировать, сконцентрировавшись на спасительном пламени свечи. — Выходит, я жертва, и меня убьют в каких-то ритуальных целях. Кто? Сатанисты? Сектанты? Ёсан?       Шар был пуст. Значит, правильного ответа Уён не назвал, и Ёсан, несмотря на всю его зловещую ауру, и правда не планировал его убивать. Хоть какая-то хорошая новость.       И в ту же секунду тени, напав со спины, пробрались ему под кожу ледяным осознанием. Уёна посетила страшная мысль — мысль, которую было жутко и горько слышать в своей голове, мысль, которую отчаянно не хотелось обдумывать.       И все же, допустив один раз, остановиться было невозможно.       Вдруг Ёсан и правда не планировал его убийство, но его планировал Хонджун? Или Сонхва вместе со своим жестоким демоном? Или вечно серьезный и сосредоточенный Чонхо? Добрый Юнхо? Улыбчивый Минги? Вдруг это всё — прием на работу, «дружба», «обряды», охота — вдруг это всё один большой жертвенный ритуал? И в конце его убьют на какое-нибудь особое «кровавое» полнолуние или в день равноденствия.       Перед глазами встала кошмарная картина: тело Уёна, лежащее на столе, и длинный закрученный клинок, пронзающий его живот… Свеча затрепетала на холодном ветру в квартире с выключенным кондиционером, в которой были закрыты все окна и двери.       Карты тихо скрипнули от того, как сильно мужчина стиснул их в руке. Пламя шара, проникнувшись общим изменением настроения, окрасилось в алый.       Почему Уён решил слепо доверять охотникам, когда узнал, что потустороннее реально? Это ведь никак не доказывало чистоту их намерений. Более того было даже странно, что они, зная, что к чему, так долго возились с неверующим и насмехающимся над ними парнем, который создавал столько проблем. Могли бы просто свозить его на кладбище и показать парочку неупокоенных душ.       Да, монстры реальны. Но почему журналист вдруг решил, что ATEEZ — не одни из них?       — Это убийство… Это будут мои… — Уён положил руку на еле теплый лунный камень на своей груди, собрался с духом и выпалил: — Друзья?       Шар опустел — ни белого, ни алого дыма. С души Фатума упал воображаемая глыба льда, расколовшись на сотню мелких осколков у его ног, но холод тем не менее не спешил покидать его тело.       Тени все еще были где-то рядом.       — Меня убьют мои враги?       Уён ожидал положительного ответа, но шар по-прежнему молчал. Мужчина нахмурился, переводя задумчивый взгляд на пламя свечи.       — Чужие враги? — предположил он спустя пару секунд. — Чужие друзья? Ни те и ни другие? Кто-то беспристрастный? Монстры? Призраки? Колдуны? Вампиры? Небеса?       Шар вспыхнул на последнем слове ослепительно белой вспышкой. Похоже, своей смелой догадкой Уён попал в самое яблочко, но радоваться успеху как-то не хотелось.       — Меня убьют Небеса, — ошарашенно моргая от яркого света в шаре, произнес мужчина. — Чудесно. Просто восхитительно. И какого, спрашивается, хрена?       Дым в шаре закрутился спиралью, что было расшифровано Уёном как «хуй знает».       — Меня убьют Небеса, — глухо повторил Фатум, кладя карты на стол и закрывая лицо руками. — Потому что я — ебучий жертвенный агнец. Блять. Блять-блять-блять!       Уён застонал. Мысли метались в горячей голове, тени скользили по спине, оставляя дорожку холодного липкого пота, душу привычно сковывал лед, онемевших ног коснулась первая волна ледяной воды… Кажется, начинался очередной приступ.       Мужчина с трудом дотянулся до телефона на другом конце дивана и зашел в список контактов.       — Сан… Мне плохо… Пожалуйста… Я дома… Сан… Пожалуйста, Сан…

***

      Чат без Сана       Сонхва: Тревога!       Сонхва: Сан сбежал из больницы!       Ёсан: Зачем?       Сонхва: Не знаю!       Сонхва: Он просто взял и сбежал! Ни записки, ничего!       Сонхва: Мне только что звонили из больницы, они тоже ничего не понимают       Хонджун: Может, он просто вышел ненадолго?       Хонджун: Мало ли, вдруг ему не понравилась больничная еда? Или захотелось кофе?       Сонхва: Сотрудники больницы уверены, что он сбежал. По камерам проследили, как он сел в автобус до Сеула.       Сонхва: Водитель пытался его остановить, встав на пути, но Сан просто взял его за талию, поднял и поставил в сторону, после чего зашел в салон       Сонхва: Водителю пришлось смириться, иначе он бы нарушил расписание       Хонджун: Значит, он едет в Сеул? Уже неплохо.       Сонхва: Неплохо?!       Сонхва: ОН ДОЛЖЕН БЫТЬ В БОЛЬНИЦЕ!       Сонхва: На него рухнул дом! И пусть он почти не пострадал, он должен пройти лечение!       Хонджун: Я знаю, но мы хотя бы в курсе, куда он едет. А что с его телефоном?       Сонхва: Он оставил его в палате       Сонхва: Видимо, догадался, что у нас стоит маячок       Ёсан: Или просто забыл       Ёсан: Это же Сан. Он зачастую… бесхитростный       Ёсан: Просто берет и делает.       Хонджун: Успокойся, Хва       Хонджун: Давай рассуждать логически       Хонджун: Где он может быть?       Ёсан: Сан-то? Везде.       Хонджун: И все же. Например, у родителей. Позвони им, предупреди их о том, что он может приехать       Хонджун: Или у себя дома. Можно поехать туда       Хонджун: Или на работе. Чонхо сегодня дежурит, так что он его обязательно увидит       Ёсан: Есть еще один вариант       Сонхва: Какой?       Ёсан: Он может быть у Уёна.       Ёсан: Ну, или в полиции, так как из одежды на нем, вероятно, только больничная пижама       Сонхва: Уён вне сети.       Сонхва: И на мои звонки не отвечает       Сонхва: И, кстати, пижама на него не налезла, он сбежал в халате и тапочках       Ёсан: Это только подтверждает мои догадки: либо Уён, либо полиция       Ёсан: Но интуиция говорит мне, что Сан направляется домой к Уёну       Сонхва: Джун, дай мне адрес Фатума, я поеду туда       Сонхва: И попутно свяжусь с Арым, может, она слышала о задержанном в одном халате       Хонджун: Хорошо. Только не горячись.       Хонджун: У них был очень тяжелый день       Дверь встревоженному Сонхва открыл сонный полуголый Сан. Выслушав все, что координатор думал о парочке имбецилов-охотников, устроивших «мальчишник», Сан молча пригласил Сонхва зайти и угостил его успокаивающим чаем с печенькой, шепотом сообщив, что хозяин квартиры спит и беспокоить его не стоит.       Сонхва уехал спустя час, когда убедился, что ничего страшного в квартире действительно не происходит, если не считать осколков хрустального шара в мусорном ведре. Разбитый гадальный инструмент Сан объяснил коротко одним словом — «упал», а координатор, не обнаружив на хрустале крови, не стал допытываться.       Чат без Сана       Сонхва: Напомните мне, чтобы я закупился морковью       Сонхва: Килограмм десять или даже двадцать       Сонхва: Буду кормить Сана весь следующий месяц😠       Сонхва: А Уёна отправлю к врачу на полное обследование, мне не нравится его состояние!       Сонхва: А когда они вместе, то это вообще — тушите свет, бросай гранату!       Хонджун: Зато они подружились😊       Хонджун: А Уёну, возможно, это нужно было куда больше, чем помощь любого врача       Ёсан: Мне жаль прерывать ваши жизнеутверждающие речи, но есть в них что-то обреченное       Ёсан: Что-то печальное, будто они не должны были встретиться, но встретились и теперь только и ждут, когда их отнимут друг у друга       Хонджун: Ёсан. Я понимаю, что у тебя больничный, но постарайся смотреть поменьше дорам       Хонджун: Они дурно на тебя влияют       Ёсан: Я сказал, что хотел       Ёсан: А вы уже решайте сами       Ёсан: И я не смотрю дорамы       Ёсан: Разве что совсем чуть-чуть       Ёсан: И они на меня не влияют       Ёсан: А вы — зануды

***

      О пропавшем У Чумине впервые они узнали во время стрима Сана. Зрители, вот уже несколько дней послушно собирающие для охотников странные и страшные истории, прислали информацию о пропаже стримера средней популярности. Блогер, раньше публикующий контент каждый день, уже неделю не выходил на связь, на пороге его дома скопилась почта, а обеспокоенные фанаты успели накатать десять групповых заявлений в полицию, которые пока что не были приняты к рассмотрению.       Заподозрив вмешательство Похитителя, охотники отправились на проверку в своем самом эффективном составе.       В тот день Сан, чтобы его не признали дежурящие у дома стримера фанаты, поменял стиль одежды, для чего надел джинсовый костюм с розовыми вставками и кепку с каштановым париком. Уён, увидев напарника с длинными волосами и в девчачьей куртке, ржал две минуты.       Но как бы сильно он ни веселился, все-таки маскировка в их деле была нелишней — хотя бы на фото и камерах наблюдения светить своими лицами не будут.       В дом они попали без проблем — пара профессиональных движений отмычкой в слепой зоне камеры, и дверь легко открылась, впуская их в маленькую, захламленную квартирку блогера.       — Какой ужас, — тяжко вздохнул Уён, всплескивая руками. — Еще одна свинья в хлеву. Вы вообще когда-нибудь убираетесь, господа стримеры?       — У меня дома чисто, — ворчливо напомнил Сан. — Клининговая компания, помнишь?       — Помню-помню. Но до чистюли тебе далеко. А этому У Чимину и подавно. Боже, десять грязных кружек на столе, как можно сидеть рядом с этим? Фу, здесь даже воздух как будто плесенью наполнен, меня даже маска не спасает.       — Постарайся ничего не трогать и не убирать, — попросил Сан. — Исследуем место для начала. На первый взгляд следов Адского Похитителя, конечно, нет — ни пепла, ни обожженных кругов на полу, ни отпечатков рук, ни следов борьбы...       — В этом беспорядке следы борьбы абсолютно неразличимы. У него ничего не лежит там, где должно: одежда валяется на полу, из шкафа торчит палатка и палки для ходьбы, на кровати валяются обертки от шоколадок, а в мусорном ведре — учебники по математике.       Сан тем временем достал из своего нового вместительного и одновременно с этим компактного рюкзака (подарок Уёна, между прочим!) красивое ажурное зеркало с вырезанными на задней стороне рунами и подул на него, чтобы поверхность запотела. После чего охотник тщательно протер стекло рукавом рубашки и принялся осматривать комнату, глядя себе через левое плечо с помощью зеркала.       — Так лучше видно, — пояснил он Уёну. — Некоторые проклятые вещи отражаются искаженными или со всякими спецэффектами типа дыма или блесток.       — Хорошее средство, — уважительно заметил Фатум. — И почему мы им не пользуемся постоянно?       — Пока у нас не было дел с загадочным исчезновением, — пожал плечами Сан. — Ты, кстати, как? Нормально?       Дело Ёндона и последовавший вечер, когда Уён проснулся от своего кошмара в уютных объятиях Сана, всплывали между ними, но только в таких вот коротких вопросах. Возможно, им следовало бы поговорить обстоятельнее, но Уён трусливо откладывал беседу на потом, убеждая себя, что обязательно поговорит с Саном в тот момент, когда будет готов признаться ему во всем.       — Я в порядке, — помедлив, ответил Уён. — Я… Я лучше не буду тебе мешать, отодвинусь и встану где-нибудь… Если только найду тут пустое место, в котором я смогу ничего не…       Неловкое движение бедром, и башня из дисков с видеоиграми обрушилась вниз, а Уён инстинктивно, совершенно не контролируя свое движение, поймал верхнюю упавшую коробку с диском.       Фатум коснулся треклятой черной коробочки ровно в тот момент, когда Сан повернулся к нему спиной и увидел в зеркале темный дым, струящийся из дурацкой видеоигры.       — Нет! — крикнул Сан, резко оборачиваясь и бросаясь к напарнику, но было уже слишком поздно.       Демоническая ловушка сработала, и попавший в нее пленник уже физически не мог повернуть назад — как нельзя было отменить ударившую в человека молнию, как не получилось бы вытащить из-под поезда целое тело после того, как колеса уже раздробили все кости и порвали мышцы. Это было просто невозможно.       Выйти из лабиринта черной магии, куда Уёна начало постепенно утягивать, можно было только выиграв смертельно опасную игру с неизвестными, но крайне строгими правилами, предустановленными создателем ловушки. И играть требовалось честно (иначе ¬— смерть), храбро (иначе — смерть) и без ошибок (иначе… ну, тут ясно. Смерть). И умерший в игре больше никогда не возвращался в реальный мир, а его душа медленно разлагалась в пространстве, наполненном ядовитой магией без права на покой или перерождение. Либо выиграл, либо умер — таков был нерушимый порядок вещей.       Глупая смерть. Куда глупее, чем перспектива стать личным врагом Небес и получить кинжал в спину от «друзей». Там хотя бы было величие, был масштаб! А здесь… бесславная и постыдная кончина от горки мусора.       И вот когда Уён ощутил всем своим телом, что сила ловушки, игнорируя законы физики, лишает его веса и уже вовсю неумолимо затягивает внутрь чего-то маленького и тесного, в этот самый миг на его руку легла теплая ладонь Сана и…       Их затянуло вместе. Упавшее на пол в опустевшей комнате зеркало разбилось на четыре неравных осколка.       Плохая примета.