Охотники за привидениями

      Хонджун: Уён, добрый день! Пожалуйста, зайди ко мне в кабинет до совещания.       — И что ему нужно от меня? — хмуро поинтересовался Уён, откладывая телефон на стол и продолжая наслаждаться крепким черным чаем. — Допрос устроит?       — Допрос? — переспросил Сан, беря с тарелки один из приготовленных им сэндвичей. Несмотря на то, что Уён сразу отказался от еды, сославшись на отсутствие аппетита, охотник все равно приготовил перекус на двоих. — Да не, зачем тебя допрашивать? Я ведь все в отчете написал, лису сдал, дело закрыл. Он, наверное, просто волнуется и хочет узнать, как ты. Кстати, а как ты?       Похоже, Сана совершенно не волновал вопрос, как именно Уёну, ни черта не смыслящему в обрядах и колдовстве, удалось победить волшебную лису, учитывая то, что до этого она без каких-либо проблем свела с ума троих человек и полностью подчинила своей воле опытного экзорциста. Это было странно. Впрочем, это было не самое дикое из того, что когда-либо делал или говорил Сан, так что Доберман не стал заострять на этом внимание и напрашиваться на чужое любопытство.       Если Сана интересует только его самочувствие — пожалуйста! Так даже лучше.       — Мне паршиво, — утомленно бросил в ответ Уён, разминая свободной рукой мышцы шеи. — Тело ломит. И голова болит.       — Может, таблеточку? — с тревогой предложил Сан. — Или травяной настой тебе в офисе сделать? Я знаю превосходный состав, он хорошо помогает от мигрени и ломоты, а еще снимает усталость.       — Сделай, если хочешь, — с тяжким вздохом разрешил Уён, отставляя на стол чашку, после чего обнял себя за плечи, чтобы прогнать легкую дрожь в теле. Горячий чай не помогал убрать подкрадывающийся со всех сторон холод. — Я даже его попробую. — Правда? — просиял Сан. — Я так не привык, что ты позволяешь о себе заботиться, что у меня прям сердце колотится! Это так здорово!       — Только не перегибай палку, — осадил его журналист. — Ты мне не нянечка, а я тебе не малое дитя. И даже не вздумай со мной сюсюкаться, иначе тебе придется горько пожалеть об этом.       — Конечно, ты не дитя! — с возмущением поддержал его Сан, на которого внезапная угроза, похоже, не произвела должного впечатления. А жаль — Уён старался. — Ты себя в зеркале вообще видел? Хмурый, мрачный, злой, даже безжалостный взрослый мужик со взглядом серийного убийцы… Сюсюкаться с тобой это все равно, что сюсюкаться с голодной анакондой! Но, с другой стороны… мы же теперь друзья? — с обезоруживающе искренней надеждой в глазах уточнил охотник. — Верно…?       — Друзья? — удивленно переспросил Уён, сбитый с толку рассуждениями Сана об анаконде и его резким переходом к уже порядком надоевшей попытке подружиться.       Нет, он серьезно? Друзья?       Хотя…       Еще месяц назад предположение о том, что у Добермана есть друзья вызывало бы у него лишь кривую усмешку, но сейчас… Разговор и битва с колдующей, мать его, лисой, потусторонний холод, постоянная тревога в глазах Сана, его руки, ловко подхватывающие падающего напарника, его настойчивые попытки пробиться через стены вокруг Добермана, не обращая внимания на яростную оборону, его успокаивающее тепло, в конце концов его нахождение на кухне Уёна ранним утром и знание кода от входной двери — насколько сильно все изменилось?       Стали ли они в итоге настоящими друзьями? Понимая, что пауза непозволительно затянулась, Уён прочистил горло и наконец ответил, стараясь принять расслабленную позу и придавая своему голосу как можно больше беззаботности:       — Я полагаю, что это возможно. Возможно, теперь мы все-таки можем быть друзьями. Если тебя, конечно, не пугает мысль о том, чтобы дружить с голодной анакондой.       — Вот видишь! — обрадовался Сан, проигнорировав язвительность последних слов, и от его светлой улыбки внутри Уёна против его желания будто бы разлилось что-то теплое, согревая подмороженные внутренности. — А друзья всегда заботятся друг о друге, так что и я буду. Хочешь куплю тебе что-нибудь? Мяса? Сладостей? Картину, чтобы хоть как-то раскрасить эти безжизненные серые стены…?       — Не стоит. Мне вполне хватает моих собственных денег, — холодно ответил Уён. — И хочу прояснить: то, что я готов принять съестное из твоих рук, еще не значит, что ты должен меня перманентно подкармливать.       — Но я хочу сделать тебе подарок! — горячо возразил Сан. — Хоть что-то! Скажи тогда сам, что ты хочешь? Я все сделаю!       — Хм… — Уён сделал вид, что всерьез задумался. — Есть кое-что, что ты мог бы сделать для меня… И я был бы очень счастлив от этого.       — Отлично! Что это?       — Никогда не называй меня больше «котенок», — отчеканил Доберман. — Это будет лучшим подарком.       — Нет, ну я так не смогу, — расстроился Сан. — Давай день? Целый день я не буду называть тебя «котенком», идет?       — Месяц.       — Ты же сам понимаешь, что я не продержусь, — вздохнул охотник. — Ты же такой… такой котенок! Как тебя еще назвать?       — Уён, — ответил журналист, еле удержавшись от того, чтобы обиженно напомнить о том, что пару минут назад его сравнили сначала с маньяком, а потом со змеей. И как, по мнению Сана, это вязалось с образом маленького котенка? — Я бы предпочел, чтобы ты называл меня «Уён». Но если ты не сможешь взять себя в руки и сдержаться от использования неуместных животных прозвищ, то давай поменяем правила: как только ты называешь меня «котенок», я даю тебе подзатыльник.       — Это жестоко. Ты меня до сотрясения доведешь.       — Пинок?       — Жопа отвалится.       — Твои варианты? — развел руками Уён. — Что ты предлагаешь в таком случае?       — Давай я каждый раз в качестве компенсации буду платить штраф? — осторожно предложил Сан. — Лично тебе.       — А не разоришься? — хмыкнул журналист.       — Могу себе позволить, — хитро улыбнулся Сан. — Выделю на тебя тысячу долларов из выигрыша. Или даже две.       — Пф-ф, чувствую себя содержанкой, — закатил глаза Уён. — Не хочу, чтобы ты тратил на меня деньги, даже в рамках штрафов. Тогда уж может лучше будешь исполнять мое желание?       — Это нечестно! Тебе самому не нравится роль, как ты выразился, «содержанки» (хотя тратить деньги на друзей — это совершенно нормально!), и после этого ты предлагаешь мне стать твоим личным рабом, выполняющим желания?       — Меня это устраивает, — равнодушно пожал плечами Уён. — И ты всегда можешь просто перестать называть меня всякими мерзкими прозвищами и тогда не придется исполнять мои желания.       Сан задумался над его словами, потирая подбородок и скользя взглядом по блеклой стене. Возможно, охотник был отчасти прав — в доме Уёна было маловато ярких цветов.       — Знаешь, я бы, может, и согласился, — неуверенно произнес охотник. — Но если начистоту, то я боюсь твоих желаний. Ты не совсем… не совсем стандартный в своих решениях человек.       — Хочешь сказать, что я ненормальный? — удивленно уставился на него журналист. — Тебе снова напомнить про железный браслет, который вы насильно присобачили на мою ногу? Или про все твои ебанутые выходки за время нашего знакомства?       — Я и не говорю, что я воплощение адекватности, — возразил Сан. — Сам знаю, что меня порой заносит. Но я бы предпочел все же не заключать сделку на желания, а вернуться к нашему изначальному уговору. Думаю, что я вполне могу согласиться на подзатыльники. Но чтобы ты знал — я категорически не поощряю насилие!       — Договорились, — ухмыльнулся Уён, тут же демонстративно ставя точку в их обсуждении: — Подвезешь меня до офиса?       — Конечно! Что за вопросы? — обиделся Сан. — Ты же не думаешь, что я просто сяду в свою машину и уеду, намеренно отправив тебя добираться на автобусе? Ты меня до такого не доведешь, даже не надейся! Кстати, не хочешь мне потом составить компанию?       Мгновенное и решительное «нет!» по привычке уже готово было сорваться с языка, но Уён успел вовремя себя одернуть. В конце концов друзья же не отказывали друг другу, даже не узнав сути предложения? Добермана передернуло от мысли, что он теперь реально вовлечен в тесные социальные отношения и вынужден будет следовать их правилам — не притворяться, как он обычно делал, а действительно «дружить». Благо Сан не заметил на мгновение промелькнувшего в глазах собеседника отвращения.       — Компанию? В чем? — без особого интереса спросил Уён. — Надеюсь, ты не пытаешься снова затащить меня на свой стрим? Сразу скажу, я не буду играть с тобой в игры, мне это неинтересно. И с твоими фанатками мне тоже общаться не улыбается.       — Жаль, что ты так категоричен, — опечалился охотник. — Я думаю, нам было бы весело, а фанатам ты бы очень понравился! Но вообще я говорил о другом. Я хочу после совещания навестить Сонхва, а то ему, наверное, тоскливо в больнице. Мы могли бы принести ему что-нибудь типа книги или же просто развлечь его немного.       — Я подумаю, — коротко бросил в ответ журналист, вставая со стула и поправляя часы на руке. — Собирайся, нам уже пора выезжать. И не надо тут строить недовольные рожи, я не желаю опаздывать из-за того, что ты слишком долго ешь и причесываешься.       — Кажется, ты забыл, что я старше и выше по рангу, — недовольно проворчал Сан, тем не менее послушно убирая посуду со стола. — И все-таки я должен напомнить тебе, что именно я был и по факту остаюсь твоим наставником, котенок.       — Я помню, — обворожительно улыбнулся Уён, после чего отвесил старшему коллеге подзатыльник.       — Ай!       — Это за «котенка», ты заслужил. А теперь на выход!       Уже сев в машину Сана и посмотрев на немного обиженного, но в целом довольного жизнью водителя, Уён вернулся к тревожащим его в последнее время мыслям. Попав в ATEEZ, он тут же, с порога, так сказать, занялся расследованием, из-за чего старался понравиться в той или иной степени разным членам команды вплоть до уборщицы (и у него это даже получилось! Ма его обожала, а Минги так и вовсе боготворил), но вот Сан… С ним он никогда не пытался притворяться, казаться лучше или изображать интерес к его жизни. И хотя порой Доберман вел себя с ним как последняя сволочь, но в то же самое время только с ним он был честен.       И что самое интересное — Сан терпел его.

***

      На этот раз Хонджун предстал перед Уёном в совершенно неожиданном образе — нежно-розовый кардиган поверх кремового цвета рубашки и белые брюки категорически не вязались с тем, что журналист ранее узнал про этого человека.       «Я делал вещи и похуже. Гораздо хуже. Родители, избитые на глазах у плачущих детей, военные награды, отнятые у инвалида войны, беременная жена бизнесмена, взятая в заложники…»       …и розовый кардиган.       «Совсем как у лисы!» — машинально подумал Уён, почувствовав как на пару секунд напряглись мышцы, а раны на груди противно заныли. Неужели розовый теперь станет для него цветом опасности?       — Уён! — радостно улыбнулся Хонджун, жестом призывая мужчину не топтаться на пороге и подойти ближе. — Как твои дела, малыш? Как себя чувствуешь? Хочешь выпить?       — Спасибо, откажусь, — сухо ответил Уён, после непродолжительного колебания опускаясь в кресло. Рассиживаться он не собирался, но и стоять не хотелось. — Ты что-то хотел?       — Да, хотел, — кивнул Хонджун, после чего обошел письменный стол и сел на его край прямо напротив Уёна, глядя на него сверху вниз. Обозначенная позиция силы журналисту не понравилась, но пришлось терпеть. — Хотел поговорить с тобой. Сан выслал мне отчет об этом деле в гостинице, но так уж получилось, что все самое интересное он пропустил, валяясь без сознания и очнувшись только к тому моменту, когда кумихо уже не представляла угрозы. Я правильно понимаю?       — Да, все верно. Ким Мина напала на нас поздно вечером, крича на весь этаж о том, что она в беде. Даже странно, что никто больше не отреагировал. А Сан тем временем был… — Уён замялся. Происходящее все еще не укладывалось у него в голове. — Кажется, он был околдован ею, поэтому впустил в номер, а она тут же отправила его в нокаут. Одним прикосновением.       — И что же случилось дальше? — заинтересованно спросил Хонджун, хитро прищурившись, как будто знает про Уёна какую-то тайну и вот-вот поймает его на лжи.       — Она напала на меня, — не утруждая себя подробностями, ответил журналист. — Повалила на кровать, попыталась свести с ума, но не смогла.       — Почему?       — Не знаю. Она и сама не знала. Несла какой-то бред.       — Какой именно?       В твоем сердце нет жизни! Только замерзшая вода… Я не могу поверить, у тебя вместо сердца лед… Но так не может быть! Разве ты не человек? Тогда кто ты?!       — Что я уже влюблен, — легко соврал Уён, не собираясь упоминать ни холод, ни собственные «колдунские выходки». — Говорила, что эта любовь заполнила мое сердце и не позволяет ей меня околдовать.       — А ты влюблен? — спокойно уточнил лидер ATEEZ.       — Нет, — покачал головой Уён. — Конечно, нет. Она ошиблась, я расстался с девушкой какое-то время назад, и с тех пор мое сердце совершенно свободно. Точнее оно, может быть, и занято, но только работой.       Под пронизывающим взглядом Хонджуна становилось неуютно, но Доберман все же сохранил невозмутимое выражение лица.       — Понятно, — вздохнул наконец лидер ATEEZ, отводя взгляд в сторону. Поверил ли он Уёну на самом деле, было неясно. — Любовь — это крайне сложный элемент, способный не только разрушить самую сильную магию, но и пошатнуть устои мироздания. Кто знает, на что способен влюбленный человек…? Но раз уж ты уверен, что не влюблен, то, может, ты что-то сделал в тот момент, когда на тебя напала кумихо? Или сказал?       — Ну… — задумчиво протянул Доберман, быстро прикидывая, в какую сторону он мог бы увести внимание Хонджуна. — Я не смог дотянуться до ножа или святой воды, но у меня был крестик. Сан дал вчера, обещал, что он меня защитит.       — Крестик? — удивился Хонджун, машинально коснувшись своей груди в том месте, где обычно висел символ веры. — А ты в него верил? Верил, что он действительно может тебя спасти и оградить от зла?       — Да, — уверенно соврал Уён. — Без сомнения.       — Что ж, это хоть что-то объясняет, — рассеянно заметил бывший коллектор. — Хоть что-то… Кстати, еще Юнхо сказал, что у кумихо сильнейшее магическое истощение. Настолько сильное, что в какой-то момент ее магические связи в ауре оборвались сами собой, так что она больше никогда не сможет ни колдовать, ни обратиться в человека. Не знаешь, с чем это может быть связано?       — Эм… — нахмурился Уён, притворяясь, что реально думает над этой загадкой. — Знаешь, я тут вспомнил, что Сан проводил с ней какой-то ритуал после того, как очнулся. Ритуал с презервативами, солью и серебром, он шептал всякие заклинания на латыни, руками водил... Может, все дело в нем?       — Нет, ритуал тут ни при чем, — покачал головой Хонджун. — Этим ритуалом он просто блокировал ее способности, но магическое истощение случилось раньше.       — Тогда, может, она где-то там по дороге истощилась, а потом пришла к нам, напала, но из-за того, что потратила слишком много сил, уже ничего не смогла сделать? — выдвинул еще одну теорию Уён. — Связи вдруг оборвались, и она просто обратилась в лису, упав без сознания.       — Интересная версия, — немного подумав, сказал мужчина в розовом. — Пока примем ее как рабочую. К слову, ты видел кумихо, ощущал ее магию, стал свидетелем превращения в животное, использовал крестик для защиты… Сан сказал, что после той ночи ты поверил. Это правда?       — Пришлось поверить, — неохотно признался Уён. — Но я еще не до конца пришел в себя, если честно. Вроде бы у меня нет другого варианта, ведь я все видел своими глазами, но в то же самое время это так дико и нерационально, что я пока в растерянности. Так что можно считать, что я поверил, но мне еще нужно время, чтобы осознать во что я поверил.       — Мы дадим тебе столько времени, сколько пожелаешь, — тепло улыбнулся Хонджун, а его взгляд наконец вышел из режима «хочу просверлить дырку во лбу Уёна», смягчаясь и наполняясь чем-то похожим на нежность. Добермана замутило. — Но, может, тебе нужна помощь? Поддержка? Хочешь, сходим выпить после совещания?       — Нет, не стоит, — резко выпалил Уён и тут же добавил, чтобы скрасить свою грубую поспешность: — Думаю, поддержки Сана будет достаточно. Он очень старается.       — Понимаю, — усмехнулся Хонджун. — Он больше всех ждал этого момента и переживал, что ты ему не доверяешь. Теперь же вы наконец стали настоящими напарниками. Мои искренние поздравления.       — Да, спасибо, — пробормотал Уён. Раньше он как-то не задавался этим вопросом, но… — Но ведь у Сана уже есть напарник, просто он сейчас, так скажем, «болеет», однако это не навсегда. А что же будет, когда Ёсан вернется? Куда денусь я?       — Пока не знаю, — задумчиво цокнул Хонджун. — Мне показалось, что Ёсана вполне устраивает его текущая должность горячей службы поддержки и, возможно, он захочет все так и оставить, но я все же подозреваю, что иногда его таланты и навыки нам понадобятся на вызовах. Думаю, вы сформируете оперативную троицу. Скажем, в основном будете работать вы с Саном, а когда возникнет потребность, то к вам будет присоединяться Ёсан. Или же будет кого-то из вас подменять, потому что, судя по Сонхва, я сильно недооценил значимость своевременного отдыха и выходных. И повторять эту ошибку мне не хочется.       — Из-за этого Сонхва попал в больницу? — аккуратно уточнил Уён. — Из-за переутомления?       — Нет! — мгновенно ответил Хонджун, но, подумав, добавил с отчетливыми нотками вины в голосе: — Не совсем. Точнее я сам не знаю причину, почему у него случился приступ, но надеюсь, что Сонхва будет в порядке. У него и раньше случалось подобное, но мы до сих пор не очень понимаем, как с этим работать. Все-таки его ситуация уникальна.       — Сочувствую, — без капли искренности произнес Уён. — Ты еще что-то хочешь спросить? Или я могу идти?       — Не спеши, — мягко улыбнулся Хонджун. — Мы же еще не обсудили твое появление в социальных сетях в качестве полноправного члена команды! И раз уж ты наконец поверил в потустороннее, то откладывать с этим совсем нет смысла. Ты продумал, чем ты хочешь заниматься?       — Продумал, — медленно кивнул журналист, собираясь с мыслями. — И я хочу предложить одну идею.       — О, инициатива — это прекрасно! Я внимательно тебя слушаю, — заинтересовался Хонджун, наклоняясь к собеседнику, чтобы не пропустить ни одного слова.       — Видишь ли, я не считаю правильным выставлять в интернет мое настоящее имя и лицо, — начал Уён. — Я бы и остальным посоветовал так не делать, но, к сожалению, уже поздно.       — Поясни, пожалуйста.       — Нам нужна анонимность. Мы охотимся на монстров и демонов, а и у тех и других есть руки и доступ в интернет — пара минут, и они уже знают о нас все! В деле о кумихо это уже сыграло с нами злую шутку, когда лиса узнала, кто мы, несмотря на наши слабые потуги поиграть в детективов под прикрытием. Слава охотников не только вредит нашей работе, но и создает реальную опасность.       — Н-да, должен признать, что ты прав, — раздосадовано заметил Хонджун, выпрямляя спину и скрещивая руки на груди. — Когда мы начинали, речь шла только о привидениях, а они, как ты понимаешь, не пользуются социальными сетями, поэтому мы даже как-то не задумывались о том, что известность может нас погубить… Теперь же это и правда проблема.       — И частично я могу ее решить, — напомнил Уён. — Если останусь инкогнито, то монстры не смогут раньше времени узнать, что я охотник. Придется правда работать в одиночку, потому что фотографии остальных вы уже слили в сеть, но так все равно гораздо меньше рисков.       — То есть ты хочешь не появляться в социальных сетях? — неодобрительно уточнил лидер команды. — Вообще.       — Я могу взять псевдоним, — предложил Уён. — И надеть маску, если нам так важно выставить мою фотографию.       — Маска и псевдоним? — переспросил Хонджун, буквально смакуя эти слова на языке. — А знаешь, это отличная мысль! С одной стороны, это разумная предосторожность, с другой стороны, я уверен, что фанатам это точно понравится. Они обожают интриги и недосказанности. Главное, чтобы не устроили на тебя охоту, пытаясь выяснить, как ты выглядишь на самом деле, а в остальном идея мне нравится. Проголосуем на совещании, и если возражений не будет, то к вечеру буду ждать предложений по псевдониму и предполагаемый текст поста. Но отходя от всех проблем, Уён…       — Да?       — Ты не хочешь рассказать мне что-то еще? — чуть понизив громкость голоса, спросил Хонджун и, не дав собеседнику ответить, тут же продолжил: — Я ни в коем случае не давлю на тебя и ни к чему не принуждаю, я просто хотел напомнить, что мы — семья. И мы поддержим тебя в любой ситуации и примем все, что ты делаешь. Или то, что делал когда-то. Ты можешь поделиться с нами, здесь тебя никто никогда не осудит и всегда помогут.       Уён напрягся. Речи Хонджуна ему не понравились, пусть журналиста и успокаивала мысль, что тот, может быть, что-то и подозревает, но правды пока не знает. Не должен знать. Иначе бы не было смысла тянуть из Добермана признание — его бы уже просто вычеркнули из их долбанного «семейного реестра» и вышвырнули на улицу. Не исключено, что предварительно бы его еще и выпороли — ебанутостью в этих стенах блистал не только Сан.       Быстро поборов вспыхнувшие внутри эмоции, Уён вежливо улыбнулся начальству и клятвенно пообещал при необходимости сразу же обратиться за поддержкой к другим членам их «семейки».       А выйдя из кабинета с черной дверью, он чуть не врезался в преданно ожидающего его Сана с кружкой в руках.       — Твой травяной настой, — с ласковой улыбкой сообщил охотник, протягивая другу напиток. На Уёна резко пахнуло малиной и мятой. — Только что сварил, по самому лучшему рецепту! Должен помочь от головных болей и боли в теле. А если не поможет, то в аптечке есть таблетки.       — Спасибо, — выдавил из себя Уён, не желая признавать даже самому себе, что тронут заботой, и взял в руки теплую кружку, сжимая ее слегка замерзшими пальцами. — Спасибо, Сан.       — Всегда пожалуйста! — снова расплылся в счастливой улыбке охотник. — Как Хонджун?       — Нормально. Сегодня он в розовом, как будто Мине подражает.       — В розовом? — ужаснулся Сан. — Черт! Нам пизда.       — Почему? — нахмурился Уён.       — Незыблемое правило ATEEZ, — уныло пояснил Сан. — Чем милее наряд Хонджуна, тем хуже его настроение. А чем хуже его настроение, тем внушительнее пиздюли, которые он выписывает. Боюсь, штрафами он может и не ограничиться…       — А за что ему нас штрафовать? Мы же справились с делом, мы молодцы.       — Ты справился, — согласился охотник, рассеянно почесав в затылке. — А я — не то чтобы молодец. Позволил кумихо себя очаровать, оставил тебя без защиты, чуть не запорол все дело…       — Ты не виноват, — успокоил его Уён, дружески погладив собеседника по плечу и тут же одернул руку, с ужасом уставившись на конечность, как будто она действовала без его ведома.       Хорошо хоть Сан ничего не заметил, продолжая мысленно переживать страшные экзекуции, которые ему предположительно готовил их лидер.