I'd Sail the Seven Seas for You || Ради Тебя Я Переплыл Бы Семь Морей

      — Не стоит вам разговаривать с ним, — говорит Наклз, когда понимает, что Соник не сосредоточен. — Ему достаточно жалости одного человека, чтобы практически оказаться на свободе.       Соник не может не закатить глаза.       — То, что я испытываю к нему жалость, ещё не означает, что я собираюсь освободить его.       — Ему не нужна помощь, чтобы освободиться. Жалость — это сомнения, а сомнения по любой причине — меняете ли ему повязки, приносите паёк или проводите с ним время — это всё, что ему нужно, чтобы освободиться.       — Меня обижает то, насколько глупым ты меня считаешь.       — Просто держитесь от него подальше, ваше высочество. Вы не глупы, но вы сострадательны, а сострадание в таких ситуациях опасно.       — Капитан убьёт его? — выпаливает Соник прежде, чем успевает осознать и заткнуться.       Наклз внимательно на него смотрит и молчит мгновение. Соник знает его достаточно хорошо, чтобы знать, что он с осторожностью выбирает подходящие слова.       — Нет, — наконец отвечает он. — Пират останется в живых, пока мы не прибудем в порт Мобиуса. После этого его будут судить и, вероятно, повесят.       Они примерно в трёх неделях от порта. Сильверу остаётся жить лишь три недели. И прожить эти три недели, будучи больным и раненым и запертым в бриге…       — Это лишь ещё одна причина, чтобы вы держались от него подальше, — продолжает Наклз твёрдым голосом. — Привяжетесь — в конце будет лишь больнее.       Соник знает, что он прав. Он уже слишком много эмоций испытывает к Сильверу. Волнение, сострадание, он очарован им — Соник никогда прежде не разговаривал с преступником. То, как пират говорит, какие слова использует, его диалект и лёгкий акцент — это всё в новинку и кажется таким странным, что Соник не может не чувствовать тягу к нему. Но через три недели всё закончится, потому что Сильвера казнят. Сонику следует прислушаться к совету Наклза.       И всё же он обнаруживает, что ночью тайком ускользает, чтобы снова увидеть его.       Он приходил и прошлой ночью, но Сильвер спал, а Соник не осмелился его разбудить. Он выглядел таким хрупким и слабым, совсем не таким, каким его вытащили из океана. Конечно, он всё ещё выглядит ужасно, но сегодня вечером он сидит, прислонившись к корпусу корабля и уставившись на прутья полуприкрытыми глазами. Его рваная рубашка надета задом наперёд, чтобы хоть как-то защитить раны на спине, и Соник не может отвести взгляда от его белого меха на груди. Ему интересно, какой он на ощупь, и из-за этой мысли принц мгновенно краснеет.       Ещё его интересует шрам под рёбрами с правой стороны. Это не шрам от ожога или удара плети. Может, ножевое ранение?       — Любуешься видом?       Соник едва не выпрыгивает из собственной шкуры. Он спотыкается и падает, приземлившись на задницу.       — О-о чём ты говоришь? — бормочет он с короткой запинкой, его лицо снова пылает.       Пират хихикает, хоть и кашляет пару раз.       — Умоляю тебя, я знаю, что ты пялился на меня, — сегодня его голос звучит ещё хуже. Он больше похож на хрип животного, чем на человека.       — Нет, не пялился, — упрямится Соник, благодарный за темноту, потому что его щёки становятся всё горячее.       Сильвер открывает рот, чтобы ответить, но вдруг сгибается пополам, схватившись за грудь одной рукой и прикрывая рот другой, когда его настигает очередной приступ кашля. Соник беспомощно наблюдает, как он содрогается, едва будучи в состоянии сделать вздох.       — У тебя есть грог, приятель? — наконец удаётся ему прохрипеть.       — Не с собой. Но я могу принести.       — Если не затруднит. У меня в горле сухо, как в пустыне.       У Соника много вопросов, но он отбрасывает их все, поднявшись из брига и направившись в заднюю часть камбуза. Кто-то здесь оставил кружку без присмотра, и он осторожно наполняет её; его сердце колотится быстрее ветра. Всплеск грога в кружке — всё равно что удар грома.       Что с ним сделают, если его поймают? Сможет ли он солгать и избежать неприятностей?       Но никто не пришёл. Матрос на вахте его даже не замечает, когда Соник проскальзывает обратно в бриг с кружкой в руке. Уши Сильвера дёргаются, когда он замечает, что кто-то приближается, хотя у него, похоже, нет сил, чтобы на самом деле оживиться.       Кружка не помещается между прутьями. Пират ругается под нос, а потом медленно подползает. Его конечности дрожат, и подняться на ноги он не может. Крысиные укусы вблизи выглядят ещё хуже.       Ни одному из них не пришлось говорить, чтобы найти способ утолить жажду пирата. Соник опускается на колени и прижимает кружку к прутьям, а Сильвер просовывает руки между ними, чтобы взяться за кружку. Их пальцы соприкасаются, и лицо у Соника снова горит. Если Сильвер и заметил это, то ничего не сказал. Он просто прижимается лицом к прутьям и жадно пьёт.       Он осушает кружку за считанные секунды, и Соник не может не задаться вопросом, как долго он провёл без воды. Сильвер удовлетворённо вздыхает, опустив руки и кружку на пол.       — Твой капитан определённо умеет принимать гостей, — говорит он. Его голос звучит немного лучше.       Соник тихо усмехается себе под нос.       — Да, капитан Шэдоу не славится милосердием.       — Шэдоу? — пират наклоняет голову набок и поднимает на него взгляд, будто пытаясь разгадать его мысли. — Слыхал о нём. Никогда не думал, что реально его встречу.       — Ты слышал о нём?       — Да, любой, у кого хоть немного мозгов есть, слышал о нём. Свирепейший из капитанов во всех Семи Морях. Убийца Весёлого Роджера. Хотя он немного ниже, чем я думал.       Соник фыркает, прикрыв рот рукой.       — Только при нём такое не говори, а то снова в трюм отправят.       Сильвер выдавливает крошечную улыбку, но Соник всё равно замечает щербинку между зубов. Затем по телу пирата пробегает дрожь, и он снова сгибается и вздыхает тяжело. Он поворачивается спиной, всё ещё сидя, и Соник уже жалеет, что сказал что-то столь идиотское. Он быстро начинает извиняться, но пират его прерывает.       — Насколько всё плохо?       — А?       Сильвер стягивает с плеч рваную рубаху, позволив ей упасть на пол.       — Моя спина. Насколько всё плохо?       Как и укусы крыс, заживающие следы от плети выглядят ужасно. Должно быть, из-за влажности в трюме они не смогли нормально зажить, и большинство ран поменьше всё ещё кровоточат. Некоторые раны опухли и сочатся гноем, и Сонику желудок сводит от одного только вида.       — Очень плохо, — шепчет принц.       — Так и думал. Болит адски.       — Ты ужасно… собранный для человека, которому настолько больно.       — Ещё раз?       — Кажется, мыслишь ты ясно. Яснее, чем я ожидал, учитывая твоё состояние.       — Может, я колдун, — пират натянуто усмехается и обхватывает голову руками. Голос у него дрожит. — Если честно… мне кажется, у меня башка сейчас лопнет. Думать больно. Но не смей им об этом рассказывать. Я не сдохну жалким и плачущим куском мяса.       Соник поджимает губы, размышляя. Судя по всему, до Мобиуса он не дотянет. Теперь, когда принц больше не краснеет, он может почувствовать исходящее от Сильвера тепло, несмотря на его дрожь. Лихорадка и инфекция наверняка убьют его раньше.       — Я принесу ещё грога, — наконец говорит Соник, поднимаясь на ноги. — А потом тебе стоит поспать, пока ещё тихо.       Сильвер ничего не говорит, хоть и бросает на него полный замешательства взгляд, когда принц забирает пустую кружку и покидает бриг.       Ночь сегодня очень ясная. Луна светит достаточно ярко, чтобы на палубе виднелись тени, а звёзды мерцают подобно алмазам. Сонику интересно, увидит ли Сильвер звёзды когда-нибудь снова. Он слишком сильно отвлекается на эту мысль, что не замечает приблизившегося к нему моряка и врезается в него, когда выходит из камбуза.       Соник вскрикивает, когда падает, и вскрикивает снова, когда кто-то хватает его за талию, и он не успевает растянуться на палубе. Кружка выскальзывает из его рук, грог разливается по доскам.       — Извините! — принц вскакивает на ноги. — Я не…       Глаза у хамелеона золотые, совсем как у Сильвера. На ужасающее мгновение Соник даже подумал, что пират каким-то образом последовал за ним. Но нет, эти глаза не мерцают так, как его.       — Мои извинения, ваше высочество, — легко говорит Эспио. — Позвольте я наполню вашу кружку.       — Ой, — Соник моргает, — эм, да, конечно. Спасибо.       — Кажется, вы взволнованы, — говорит Эспио, когда возвращает ему наполненную кружку. — Вас что-то беспокоит?       — Нет, — быстро, даже слишком, отвечает Соник. — Вообще ничего. Я просто… не мог уснуть и подумал, что выпивка поможет.       Эспио смотрит на него странным взглядом, но не возражает.       — Если вы настаиваете. Спокойной ночи, принц Соник.       Как только Эспио скрывается из виду, Соник облегчённо вздыхает и расслабляет плечи. Да, он наследный принц, но он ничего не знает о жизни в море в отличие от команды, и он не хочет нарушать никаких правил, пускай и технически имеет высшую власть на корабле. Он не хочет, чтобы команда думала, будто они обязаны следовать его приказам, но каждый раз, когда он пытался им объяснить это, его игнорировали все, кроме Шэдоу, что вполне ожидаемо. Он не против присутствия королевской особы на борту корабля, но он уже устал от того, что все так боятся оплошать перед ним. Хотя в этот раз Соник думает, что благодарен имеющемуся у него авторитету.       Когда он снова проскальзывает обратно в бриг, Сильвер прислоняется к прутьям с закрытыми глазами, и его связанные иглы слегка торчат из-за прутьев. Он не поднимает взгляда, когда Соник опускается на колени перед ним.       — Сильвер, — шепчет принц. Он касается его плеча, едва не отпрянув от удивления: тело пирата горит.       — Ага, — бормочет Сильвер, медленно и с большим трудом открыв глаза.       — Вот, — Соник снова подносит кружку к прутьям, и Сильвер слегка шевелится, чтобы схватиться за неё. Удержать её самостоятельно он не может, так что Соник всё равно помогает ему держать кружку ровно.       В этот раз он пьёт медленнее и пару раз останавливается, чтобы перевести дыхание. И каждый раз, когда Соник слегка опускал кружку, пытаясь дать ему времени передохнуть, чужие пальцы сжимались крепче и отказывались отпускать, даже когда он уже не мог глотать. Он думает, что Соник отберёт её у него? Только когда Сильвер закашливается, и грог стекает по его подбородку и капает на грудь, он позволяет Сонику убрать кружку.       — Ты в порядке? — спрашивает Соник.       — Ты идиот? — огрызается Сильвер, и Соник отшатывается от такой внезапной враждебности.       — Прости, прости, — он поднимает руки, сдаваясь, и отступает. — Я не то имел в виду.       Пират опускает голову, сплёвывает на пол и крепко хватается за один из прутьев. Другой рукой он поддерживает своё тело, хотя он всё равно дрожит. Он икает, его плечи трясутся, и Соник понимает, что он плачет.       — Зачем ты здесь? — выдавливает пират. — Что тебе надо?       — Ничего, — честно отвечает Соник.       — Если ты здесь, чтобы сломить меня, то это сработало, ясно? У меня ничего не осталось.       — Я бы очень хотел иметь возможность помочь тебе, — Соник подползает ближе к прутьям и тянется, подбирает с пола его сброшенную рубаху и аккуратно накидывает ему на плечи. Сильвер отворачивается и прижимает руку ко лбу.       — Я правда хочу помочь, — настаивает Соник на своём. — Ты не заслуживаешь такого обращения.       Тишина, кажется, длится всю ночь, и нарушает её лишь приглушённый плач. Затем Сильвер наконец тянется к кружке. Их пальцы снова соприкасаются. Он выпивает остаток, зевает и кривит морду.       — Это, должно быть, самый отвратительный грог в мире, — говорит он, проведя рукой по лицу.       — Всегда пожалуйста, — Соник улыбается, давая понять, что дразнится. Он смотрит на люк и вздыхает. — Мне нужно идти, пока кто-нибудь не пришёл сюда.       Пират ему не отвечает и уползает обратно в угол, когда Соник поднимается. Принц не ожидает никаких прощальных слов, и потому берёт кружку и направляется к люку, особо ни о чём не думая.       — Эй, Соник?       Принц оборачивается, вопросительно коротко промычав.       Сильвер снова смотрит на него, золотые глаза прожигают его душу. Он легонько улыбается.       — Спасибо.