Stealth

Будь на его месте любой другой демон, давно бы занервничал от давящей атмосферы тишины. Но не привыкший к господину первый высший. Тому, как и когда, а главное на что будет реагировать. Раз так долго тянул, значит точно что-то важное. В очередной раз заливая с колбы в другую непонятную жидкость, Кибуцуджи глубоко вздохнул, расслабленно начинаю беседу — Как жизнь, Мичикацу? — что-то случилось, он уверен. Такое обращение звучало до ужаса редко, но не избавляло от тревожности. Господин начал издалека - ему требуется помощь, не иначе. Но господин так мил, вежлив, что не свойственно. Видимо дело касается их обеих. Далеко не с лучшим исходом. — Доволен жизнью, Господин — кратко, чётко, холодно. Ничего лишнего. Следом лишь молчание. Вытягиваять с него слова первый высшей не собирается. Не в его стиле, да и уважение не позволит Король внезапно, резко поворачивается к подчинённому, редко-радостным выражением лица, одаривая то ли насмешливой улыбкой, то ли эмоцией предвкушения. — Помнишь, что я сказал до твоего обращения — молчит, сложив руки. Проходит по лицу взглядом, пытаясь вычесть каждую эмоцию. Когда самому Мичикацу буквально плевать. Мужчина забывается в чертогах воспоминаний, пытаясь вспомнить обрывки с прошлого, когда Господин терпеливо ожидает ответа. Ради него, подождёт. Сделает исключение. Он того стоит. Где-то там, среди расплывчатых обрывков, появляется два непонятных силуэта, медленно набравшее ближе к людскому очертанию. Крыша высокого здания. Две мужчины сидят пред друг-другом, одновременно сверля взглядом. Главная беседа совершена, Мичикацу и уговорить не пришлось. Король демонов сразу согласился. Но держит паузу Будто что-то вспоминает, выжидает как охотник жертву, смотрит на него взглядом полной предвкушения — Тебе придется уничтожить его своими руками — гадать не следует, он сразу улавливает суть беседы - Во второй раз Мичикацу пытается не заваливать будущего господина вопросами, но выражения лица говорят сами за себя. Ему интересно что он конкретно имеет ввиду, кроме косвенного упоминания брата. — Увидишь, когда настанет время — серьёзнеет, повиливая идти за ним. Мудзан получает взгляд подтверждения, желая проверить правдивы ли догадки Цугикуни — Время уже настало — правдивы. Лицо не меняется на протяжении столетий, буквально говоря то, что произносит не собирается — Он снова в этом мире, Мичикацу. Снова живой — взгляд темнеет, в унисон медленно нахмуренным бровям — ...снова охотник. Выражение лица господина моментально меняется на устало-недовольное с примесью скрытой тревоги, когда в сознании проскакивает момент надобности собрания лун. Но первый уверен, втягивает их в это - огромная ошибка, удар по личной репутации.

* * *

Звук струн бивы Луны сразу же замолкли падая на колени. Даже надоедливый второй высший, не смел произнести ни слова. Пока. А господин, по традиции, снова возвышался над ними, одаривая осуждающим взглядом, глядя будто в нутро. Но кое-что изменилось с последнего собрания. Не было его. Третьей высшей луны. — Жду отчёт о ваших успехах — последнее слово было выделено интонацией особенно холодно, резко — Все как обычно. — вздох. Нет, он не спрашивает, а констатирует факт. — Господин — слащавый голос, и противное чувство внутри. Ожидаемый вопрос вот-вот будет произнсён — Извиняюсь за внезапный вопрос — звучит издевательски, хоть и вежливости, да уважения предостаточно — Но видимо, Иошинори-кун, не будет присутствовать на собрании. С ним случились беды? — наигранно, жалостливо. Мудзан не поднимает на него взгляд. Слишком тошно — Прикажете найти, привести сию минуту? — Заткнись — он еле продавливает всплеск эмоций, усталость от подчинённого, переводя тему — Сегодня в высшие ряды явиться новый. — не обращая на них внимания, до сих пор что-то мешая в колбах. Но чувствует моментальное напряжение, что режет воздух — Накиме — обращается уже к демонице. Звук струн Но никто на горизонте не появляется. Свита короля взволнованна, в отличие от самого владыки. Всё именно так, как задумывалось. Внезапно, из соседних комнат слышится звук приоткрывающихся сёдзи, тут же прекращаясь. Перед господином, на одной из платформ появляется фигура с молниеносной скоростью, сев на колени, склонившись. — Рад видеть вас, господин — он молод, по голосу понятно. Но в остальном луны гадают. Длинная, тёмно-синяя мантия скрывает его почти полностью, кроме торчащей малиновой макушки. — Отправься в Кумамото — король не церемониться, смысла нет — Нужно убрать одну выскочку — и находит на себе вопросительный взгляд — Подопечный белых ёкаев — дав моментальный ответ — Ознакомь его со всем. Ошибётся, твоя заслуга. — Как скажете, господин. Не волнуйтесь, разве я вас когда-то разочаровывал? — последние слова господина звучат явно не к третьей высшей. А с уст чужого демона, кажется, что слова выражения унизительны по отношению к королю. Будто общается он с другом, вместо великого Кибудцуджи. Аказа отводит взгляд, периферическим зрением наблюдая за источником голоса. Мерзкого голоса. Надеясь, что с ним дело всё же иметь не будет. Не думая, что единственной надеждой среди них, окажется он самый. Но блондин будто чует, чувствует чужой взгляд на себе. Поворачиваясь, отвечая тем же. Только добавив милейшую улыбку. Фальшиво. Лживо. Не искренне. Один взгляд, одно движение и Накиме переносит господина в неизвестном направлении, что указывает на окончание собрания. Эти моменты Доума любит. Хоть и не чувствует полностью вовсе. Разве что мельком что-то ощущая. Видит перед собой низкую фигуру, понимая, что он — будущий источник мимолётных ощущений и кипящей, чистой крови в жилах. Но опасается, всё же переходя границы близости. — Какая честь приветствовать новенького! Добро пожаловать в наши ряды. Уверен, мы поладим — медленно приближаясь, всё близко и близко, стоя вплотную демону — Я — Доума, Можешь спрашивать о чём угодно. Знай, всегда тебе рад помочь — протягивая кисть к вискам, заправляя непослушную короткую прядь третьей высшей. С ним что-то не так. Дыхание. Оно становится медленным, томным, низким. Будто блондин наслаждается чем-то. Звучит грязно, похотливо, противно с его стороны. И привыкать к этому юный демон не собирается. Отталкивает кисть блондина, смотря в презрении. Но совершенно не сумев контролировать силу, отрывает пол руки. Но второй не злиться. Смотрит с восхищением. Чувствует, внутри цвета, яркые эмоции, что медленно начинают заростать. Точнее, пытается изобразить несуществующее. Улыбается во все клыки, будто произошло что-то радостное. — Какая сила! Восхищён! Видно, места ты достоин. Да ещё и так молод. Приятно видеть юные таланты — одаривает его взглядом. Безумным, выпучив глаза — Господин имел ввиду, нам стоит пойти на задание вместе. Так уж и быть, научу пару нужным трюкам — не подразумевая, что имеет ввиду второй под «нужным» Аказе неинтересно. Он пока неинтересен. Демон просто начинает идти, свернув куда-то в глубь крепости, желая уже начать выполнение приказа. — Таким способом ты отсюда не выйдешь — звучит с сзади, в ответ никчему — Накиме, будь добра — звучат мелодии струн, и вокруг оказываются лишь деревья. — Где мы? — он растерян. Будто забыл всё в единое время. — На месте задания, Аказа — произносит имя, что никогда раньше и слышать не мог.

* * *

Всего лишь второй день. Казалось бы, не так много и прошло. Но Шинобу чувствует, не к добру это. Сидит возле койки сестры, поникшим взглядом, внутри лишь тревога и лёгкая дрожь. Она так красива, даже без сознания. Длинные черные волосы блестят под лучами солнца, а глаза прикрыты. Канаэ мило сопит, будто погружена в глубокий сон, но вот-вот проснется, обнимет сестру, снова начнёт ругать за грубость, но без той же грубости, мило улыбаясь. Скажет очередное «будь помягче, так вести себя не следует» поставив руку на плече, теплую. А младшая Кочо наконец перестанет вспоминать утраченные моменты с ней. Обвинит себя за вредность. Начнёт улыбаться через силу, ведь сестра так любила её милейшую улыбку. — Кочо — из пучины мыслей выводит женский голос. Неприятно. Просили ведь, не тревожить раненую — Я не к Канаэ, к тебе пришла — будто читает её мысли, Кандрожи. — Она проснется. Не слушай никого. Я в этом уверена. Всё будет как раньше! Это успокаивает. С её эмпатией лишних слов произносить не нужно. Всё поймет сама, почувствует. — Спасибо — за всё, она благодарит за всё. Даже за обычное присутствие рядом — Нет. Не знаю — и теряется в мыслях снова. — Нет, ты веришь. В глубине души! — так ярко улыбается, будто разговор о чём-то хорошем — Просто, вам обеим нужен отдых. Охотничье дело не лёгкое. Она придёт в себя, наберётся сил — вдохновляет одной интонацией, заставляя поверить — И то отдохнёшь, душевно. Всего на миг, глаза Кочо начинают искрить так, как тогда — в счастливые моменты жизни. И в сердце ощущается то, что и рядом с семьёй. Тепло. От Мицури исходит тепло. Да, она не просто красивая оболочка, дочка богатея с чистой кровью, завидная невеста или та, которую можно лишь поиметь. Она само тепло. Сама доброта. Источник счастья. Жизни. Рядом с ней, притворяться не стоит. И эмоции скрывать, и улыбаться лживо. Хватает одного молчания со стороны Кочо, и тысячи теплых слов, жестов поддержки со стороны Кандрожи. Словно солнце, что греет луну. Чьи-то тяжелые шаги проносятся по дому. Звуки сёдзи, постоянно раскрывающихся. Их ищут. — Кочо! Ты где? Кагая за тобой отправил, меня там жёны ждут, выходи уже — надоедливый голос желанного «самца» охотничьего корпуса всё никак не прекращается. — Узуй-сан, мы скоро — благо опережает её Мицури, взамен ядовитым фразам Шинобу, что уже сформировались в голове — Давай, идём. Как собрание закончится, пойдём ко мне — теплые ладони обнимают напряжённые плечи, расслабляя — Родителям ты понравишься, давно с тобой познакомиться хотели — и улыбается глядя в глаза, взглядом успокаивая. — Ты там на себя руки наложила? Где вас носит? — голос звучит поближе, затем, сёдзи резко приоткрываются — Ну вы где застряли? Да проснется она, выше нос! — улыбается во все зубы. Раздражает знатно. Кивает головой указывая за дверь — Жду вас во дворе. — Не злись, поддерживает как может. Ну, не совсем получается — Мицури пора перестать искать во всех хорошее, или Кочо сама перебарщивает. Непонятно. Но видя сжатые кулаки, и сведённые брови подруги, девушка в стороне оставаться не может. Ей однозначно требуется отдых, но понимает что наступит желанное время расслабления не скоро. Хотя о каком расслаблении может идти речь? Следует собраться и начать расследование самому. Желательно до вмешательства Шиназугавы. Ведь у Оякаты-сама на неё свои планы. Особенно на её мозги и юное тело. Найдёт же повод чем её занять. Холод. Мята. Едкий запах режущий нос. Она почуяла. Наконец, действо масла сработало. Шинобу сбрасывает руки подруги с плеч, подбежав к сестре. Наклоняется обнюхивая её. Но всё без толку. Источник того самого запаха не находит. — Ты чего? — девушка просто остаётся в ступоре. Кочо, однозначно сходит с ума на её глазах. Но Шинобу плевать. На всё. В этот самый момент, когда наконец вспомнились слова Канаэ: «У раненых или мертвых, чьи тела сохранились после нападения о’ни, в первую очередь проверь волосы. Они сохраняют след демона, запах, по которому можно определить убийцу» «Убийцу» какого рода, понимает и без лишних слов. Практикуется различать запах чистой крови и не только. Чует. Но почти никогда не встречает подобное. До этого момента. — Чистая кровь — произносит тихо, но вполне ясно. — Думаешь это был один из лун? — Мицури обречённо сверлит взглядом спину девушки, сверкая глазками — Тогда почему не убил её? Почему не съел? — мыслит в правильном направлении. — Не знаю. Возможно. Нет! Неуверенна что так. — снова путается. — Проверь ещё раз — подходит со спины, обнимая слегка — Может показалось, и это просто обычный демон. Потом же пришёл Ренгоку на место битвы. Спугнул наверное. Звучит правдоподобно. Кочо клониться слегка, взяв в руки пряди, медленно, тонко принюхиваясь. И понимает. Они обе были правы. — Нет. Это чистая кровь — уверенно — И ещё одна. — прикрывает глаза, сосредоточившись — Полукровка! Кандрожи мерещится? Полукровный? Демон? Уверена, Шинобу просто путает слова. — Может, грязно кровный? Низший, да? — Нет. — от слов не отказывается, ведь знает точно — У него не совсем чистая кровь. — Шинобу — наклоняется с ней же — Так не бывает. Это демон, не другой какой-нибудь там ёкай. Это же о’ни! Людей они едят! Ты чего забыла то? — не сдержав удивление, эмоции вспыхивает — Ты вообще меня слушаешь? — Это полукровка. Не знаю откуда, или как. Это не чистокровный демон. Точнее, один из них. Там двое, точно. — Так ведь зачем луне работать в паре. Он и так сильный? — Пойдём уже, на собрание опаздываем — внезапно вскакивает с места, торопясь выйти из комнаты, на собрание, что определённо избегала. С таким взглядом, будто идёт встретиться с самой смертью — Кагаей Убуяшики.

* * *

Его не достало. Нет. Кибудцуджи приятно слышать этот сладкий звон цепей, хруст костей Тамаё — беглянки, что снова была поймана. Ведь за глупость наказывать стоит. Определенно. Но иногда, в груди что-то щёлкает. Будто протыкают тысячи игол, сменяясь мимолётной теплотой при взгляде на неё. А в мозгах, из пустоты появляется вопрос: «Правильно ли я поступаю?» Но он быстро отгоняет мысли, полакомившись парой десятка людей. Это помогает, до определенного времени. Затем, начинаются навязчивые мысли. И начинает их, как правило, сама Тамаё. О ней самой же. Мысли, что озвучивать грех, особенно с уст демона. Мысли, что лишь в одиночестве становятся гораздо ярче, собираясь в образы перед глазами. — Ты никогда не будешь лучше его. Не утруждайся — произносит так тихо, спокойно, одновременно ядовито. Бесцеремонно ударяя по самооценке короля — Даже подола его кимоно не стоишь. Он не сдерживается, взяв в руки длинную колбу. Резко обернувшись, выливает содержимое — кислоту из глицинии прямо на Тамаё. В большей части на лицо. И радуется, видя как разрушается её красота, сгорая от яда. Понимая, что заживать это будет долго. А комнату наполняют лишь дикие вопли женщины. Будто внутри кто-то сгорает заживо. Кожу заедает яд, она сыпеться как рваный кусок бумаги, падая на пол, разделяясь на куски плоти, что и глазницы, вытекшие, разливая кровью комнату. Кричит от боли на руках, где уже видны жилы и кипящая кровь. Душераздирающе. И плевать что господину приятно видеть её в таком виде. Плевать на гордость и прочее, она просто молится, нет, выкрикивает молитвы через мучительные стоны, желая что Господь её услышит. Но тут же замыкается, вспомнив про свою сущность. Демон, что не может молиться. Чуть успокаивается, смотря на медленно регенерирующие участки плоти. Всё ещё частично, тихо стонет. — Зачем замолкла — лицо его не видно, но от интонации чувствуется издёвка — Мне было приятно, можешь продолжать. Излишне вежлив с ней. И этому есть продолжение. Не хорошее, мучительное. Снова это. Лучше, её обольют кислотой, чем осквернят изнутри. Кибудцуджи рад. Хоть и через силу, но похвалить Доуму придётся. Находка совершенна для пыток. А владелица, по словам блондина оказывается ещё совершеннее, красивее. Жаль, вкусить не получается. Солнце заходит раньше, или они совсем не торопятся. Солнце, что победить невозможно. Но это лишь дело времени. Как красновласый воин. Обидно, что одерживает победу не он, а старость. Но желанная свобода получена, этого хватает. Осадок в душе всё же остаётся. Этот молодой парень, у которого молоко в губах ещё не отсохло! Да как он смеет ему — самому Кибудцуджи нанести вред, позволить себе убить! Куда смотрит сам корпус охотников, когда берёт его на работу? Молод, без опыта, смысла ведь нет! — О нём думаешь — Кибудцуджи уверен, Тамаё тоже думает о нём. Как и сердце её — Желаешь знать почему лучше тебя? — сжимается от слов, гнева изнутри — Так посмотри на юную луну. Поймёшь. Он знает о ком Тамаё. Аказа. — Это тебя волновать не должно. Прислуге никчему интересоваться делами высших. — Ему семнадцать! — поднимает голос, снова — Ребёнок! Ты взял в луны такого же без опытного, юного паренька! Зачем? Просто сила? Нет. Талант. Вот, что ты в нем разглядел! — Заткнись. — Не понравился ответ? Чем он лучше тебя? Да всем! Везде, каждым участком души и тела. Про поведение промолчу, не смей себя даже сравнивать с ним. Общение с господином так не позволительно. Но Тамаё научиться этому не может. Слишком глупа, король же слишком горделив, чтобы терпеть такое. — Накиме — тихо произносит, зная что услышит она с любой точки земли — Госпоже — снова издёвка — Тамаё следует провести время под солнцем, всего пару минут — в ответ только звук струн. Он радуется, снова гордиться собой. Но что-то внутри противоречит. Снова этот вопрос, взволнованность за Тамаё? Нет, это аномально. Лучше стоит забыться в очередной охоте.

* * *

— Обанай-сама! — взволнованно выкрикивает охотник — Тут кое-что произошло. — Демон, да? — спрашивает его коллега, всё ещё дожидаясь ответа от столпа — Будда разрезан! — поднимает панику, казалось бы, ради такой обыденности. Зелёный свет озаряет местность храма, сверкая возле охотников, указывая на появление Хашира. Он снимает повязку со рта, не стесняясь шрама, проходит вдоль тропы, к храму, шагая. Приближаясь всё ближе к охотникам — Молитва демона — проводит рукой по разрезанной на много частей статуи божества — Низший — находит брошь, упавшую наземь. Это девушка, но говорить об этом пока не стоит. — Это ведь слухи? Легенда? Господин, может кто-то намеренно уничтожил статую, может нас запутывают, а что если… — Нет. — он чувствует — Тут был слабый о’ни — пытаясь возродить образ ёкая перед глазами, сжимает в ладонях брошь — Направитесь на север завтра с утра. — и замалчивает, обвивая бинтами рот снова. Разбрасываться словами молодой истребитель не собирается, как и растрачивать энергию. Но точно знает, молились тут не простому демону. — Мы принесём её голову, Игуро-сама — а в ответ получают лишь отрицательный кивок. Ему не кажется! Её голову. Откуда ему известен пол? Непонятно. Что-то тут не так. — Выследите, укажите место, причину молитвы о’ни. Найдите, не действуйте сами — приглушённо звучит через бинты — Жду вестей в течение недели — замыкаясь повторно. Запихивает брошь в карман униформы, как важнейший артефакт для расследования, размазывая пролитую на ней кровь. Полукровка. Запах крови не спутать ни с чем. Несвойственный для ёкаев демон. Или человек вовсе? Всё же это считается исключением. Тот же Генья не теряет чистоту крови при обращении. В отличие от «этого». Волнуется из-за неопределенности. Той, что нанесла, оставила шрамы в душе и лике прекрасном навеки. Боится, вживается в ауру каждого лепестка, каждой жилы змей, вникая в нутро природы. Хочет помолиться за будущих родственников, юных наследников и наследниц, что родились после. Обещает себе внутри, лишь в сознании, что отыщет, спасёт, отомстит за все муки. Но это лишь дело личное. — Вы слышали весть о демоне-полукровке? — выскакивает самый младший из отряда, кого тут же одёргивают за резкость в обращении. Игуро хватает удивленного взгляда и кивка в сторону охотника, как тут же новичку дозволяют продолжить речь. Когда тут же вмешивается коллега постарше, яростно пытаясь не распространять не подтверждённую весть: — Господин, это всего лишь слухи. Многие из нас не верят. — Нет, сказали что не слухи! То, что демон состоит в числе высших, имея человечность в крови, будучи о’ни только наполовину! Исключение. Особый демон? Нет. Не сходится. Ведь молящаяся уж совсем не относится к словам охотника-новичка. — Где в последний раз был замечен? — одного ответа на вопрос Обанаю хватает, ибо и так чует неладное. Только в этот раз со стороны конкретного коллеги. Затаился ведь предатель, прячется как заяц. Молчит, не тот, кто постоянно выкрикивает что-то против. Зло наблюдает со стороны. — Лично демон нигде, но… — Господин, разве он не медлит задание? Это ведь всего лишь слухи. Наслышается левых слов, так будет болтать впустую. — получив в ответ осуждающий взгляд столпа — Извините, Игуро-сама. — Но слышал от Аой-чан — тот же продолжает, получая в ответ вопросительный взгляд — Работницы из поместья бабочки, что демон был задействован в битве с Канаэ-самой. Снова не сходится. Либо путают его чужими руками, выдавая за истинную убийцу, либо подчинённых, что уже запутались, не зная кто они есть. — Не обсуждайте это — звучит холодно, но с нотками тревожности — Её состояние вас волновать не должно. Уходит, скрываясь в свете охотничьих чар. Ведь лучший способ выжить — сохранить то же расположение в числе хашира, не развалиться, отстраниться навремя для расследований в одиночку. Дошли до Канаэ, дойдут и до Мицури — не совсем простой дочурке богача. С хвалёным телом, кровью, генами.