В синем море, в белой пене

Переглядки двух существ заняли не более нескольких секунд, но что для Аратаки, что для Горо они казались целой вечностью. Оба разглядывали друг друга, словно дикие звери, не решаясь скользнуть друг к другу ближе, инстинктивно принюхивались, пытались не касаясь друг друга оценить температуру кожи. — Здравствуй! - Нарушил молчание Итто, звонко окликнув русала, широко улыбаясь и обнажая длинные нижние клыки, упирающиеся в верхнюю губу. Резкое движение со стороны развеселившегося моряка, нацеленное на жаркое рукопожатие, было расценено как попытка нападения. Потому, стоило мужчине рывком сократить расстояние, на неаккуратного мореходца посыпались бесчисленные тумаки холодным хвостом, без остановки наносившего удары по загорелому лицу. Беспорядочно размахивая руками, Аратаки инстинктивно попятился назад, а Горо, воспользовавшись моментом, резво пополз по песку, отталкиваясь тонкими руками от берега,  стараясь как можно быстрее покинуть сушу и скрыться за водной гладью. Воспринимающий все происходящее не более, чем забавную игру Итто, еще не до конца оправившийся от серии побоев, в ту же секунду помчался за стремительно удаляющимся русалом, судя по лицу которого не разделяющего веселый настрой мореходца. — Стой, подожди! Постой же! - Обрывисто, будто задыхаясь просил они, а последствия падения с корабля, которое чуть не свело Итто в могилу, конкретно давали о себе знать, замедляя Аратаки, заставляя его через каждые пару шагов сгибаться от резкой боли в затылке, груди и спине, сигнализирующих одновременно. Но Горо на мольбы не отзывался. Единственное, что он сейчас слышал, так это собственное частое дыхание и клокочущее, будто в самих висках сердце. Если для Итто его активная попытка наладить контакт выглядела вполне обыденно, то для воспитанного в полной демонизации жителей суши русала происходящее было настоящим кошмаром.  Юноша даже не заметил как окунулся в воду, как скрылся в темном море кончик хвоста, настолько сильно тот был напуган столь неожиданным знакомством с представителем сухопутных. Аратаки и успел только добежать до омываемой части берега, где чудного незнакомца уже и след простыл. Последним напоминанием о его присутствии были круги на воде, становившиеся с каждой секундой все реже и шире. Разочарованно выдохнув через ноздри, подобно раздраженному быку, мужчина завел руку за белобрысый затылок, почесав его пальцами, будто пытаясь таким жестом привести мысли в порядок. Óни еще с десяток минут побродил у набережной, заглядывал в морской омут, видя в нем лишь свой хмуренный глуповатый лик, но оставившего такой глубокий отпечаток существа Аратаки так и не высмотрел. С чувством столь нелюбимого моряку поражения тот направился к выходу с пляжа, каждую секунду чуть не сворачивая себе шею, все лелея надежду о том, что столь желанное знакомство состоится, и морской обитель высунется из воды. Прямо… сейчас!  Но нет, сколько бы Итто не оборачивался его встречала только пустошь и спокойно колышущиеся на ветру волны. Весь путь до города мужчина провел в глубоких раздумьях. Все не покидал его голову юный нежный образ. Перед ним из раза в раз рисовались мягкие черты, взмокшие золотистые волосы, прилипшие ко лбу, тонкие розовые губы, искрящиеся от любопытства лазурные глаза…   Никогда еще Аратаки не был так пленен чужим обликом, и с каждой секундой, проведенной в грезах, моряка все глубже утягивал неизвестный до сей поры трепет.  — Итто! - от тяжелой думы вывел мужчину чей-то радостный возглас. Вдруг образ русала, подобно дымке растворился, и перед глазами возник весьма реальный Тома, стремительно сокращающий дистанцию, — Глазам не верю, ты жив! Неужто небеса смиловались, услышав наши молитвы… А мы уж собирались идти к твоей бабуле, все слова подбирали как о кончине сообщить…  Как ты выжил, друг мой? - Товарища чуть ли не трясло от удивления и радости. Глаза его так широко распахнулись, словно не веря в то, кого они ему показывают. — Я встретил юношу с хвостом!Прямо как у рыбы! - без секунды размышления восхищенно воскликнул Итто, от переизбытка эмоций тряхнув квартирмейстера за плечи. Восхищения товарища моряк не разделил, а лишь с подозрением осмотрел его, пытаясь разглядеть в сверкающих глазах Аратаки намек на шутку, думая, когда стоит выпустить короткий смешок. Но чем дольше длилась пауза, тем больше на Тому оседал груз неловкости. Неужели Итто говорит это всерьез? Должно быть, он сильно ударился головой в ту злополучную ночь!  — Итто, ты, должно быть, - разглядывая голову приятеля со всех сторон, озадаченно начал Тома, — Серьезно ушибся вчера. Быть может нам стоит дойти до лекаря?  Должно быть ты наглотался морской воды! Неужели галлюцинации?  Сколько пальцев я показываю? - встревоженно перебрал варианты странного видения друга Тома, выставив перед лицом Итто четыре пальца. — О каких галлюцинациях ты говоришь? За сумасшедшего меня держишь?! - искренне возмутился Итто сомнением Томы в правдивости сказанного, смахнув ладонью чужую вытянутую руку от своего лица. Квартирмейстера озадачила реакция Аратаки. На сумасшедшего он действительно не был похож, пусть и дуроват слегка, но уж точно не безумен. Да и следов, свидетельствующих о серьезных ранах и травмы головы квартирмейстер не заметил. Итто будто был совершенно здоров, словно тот и не  попадал в катастрофу на корабле. Тогда о каких полулюдях-полурыбах может идти речь? Тома серьезно задумался об этом, перебирая возможные варианты. — Неужели ты повстречал нингё? - через пару секунд раздумий в голове возник образ древнего существа, представляющий собой нечто между человеком и рыбой. Похоже ведь на то, о чем óни с таким трепетом рассказывал? — Нет-нет! Он был совершенно не похожа на нингё! - с открытым отвращением отрицал мореходец, замахав руками, будто пытаясь отмахнуться от уродливого облика создания, версию о котором выдвинул товарищ, — Тот, кого видел я - был невероятно мил! Кожа светлая и мягкая, глаза - точно лазурь, а хвост! Хвост как морская волна, весь блестит на солнце!  Итто бы рассказал куда больше о своем восхищении от встречи с невиданной красоты существом, но на полуслове его прервал хлопок по собственному плечу чьей-то крепкой рукой. Обернувшись, Аратаки признает в крепко сложенной девушке Бэй Доу, ободряюще улыбающуюся. — Вот знать-знала, что тебя так просто со свету не сжить! Приятно видеть тебя в целости, дружище. Уж хотела тебя сжать в братских объятиях, как толко увидела, но услыхала ваш разговор и чутка сдержалась, - капитанша говорила на привычном для нее повышенном тоне,  продолжая эмоционально колотить Итто по плечу, — Что у малыша óни на повестке дня сегодня? Русалки? - та задорно расхохоталась, глянув сначала на светящегося от радости плотника, а после на пухнущего от раздумий Тому, из ушей которого чуть ли не дым шел. — Поделитесь уж думой своей. Вон, Тома сейчас точно лопнет, - сложив загорелые руки на груди в замок, ухмыльнулась девушка, дернув толстыми бровями. Только при упоминании своего имени квартирмейстер отвлекся от собственных мыслей. Все такой же нахмуренный, он оценивающе взглянул на Бэй Доу, после тяжело вздохнул. — Итто умелец морочить голову. Представляете, твердит, что видел кого-то сродни с человеком и рыбой. Вот и думаю, идти побережье прочесывать или к лекарю бедолагу вести. Лицо Бэй Доу постепенно приобретало серьезный вид. Несмотря на свою симпатии к Итто, которую питают к самому младшему из команды, капитанша терпеть не могла, когда óни своими сказками отвлекал товарищей от работы. А что уж говорить о том, как сам же он выполняет свои обязанности… Как и полагается ребенку в теле взрослого, Аратаки постоянно отвлекался от своих главных задач. Он желал знать все, что происходит в жизни коллег, желал всех оповестить о своих новостях, старался быть везде и всюду, за пару минут разрушал всю дисциплину на судне. Хорошим работником его назвать было тяжело. Моряк бросался за любое дело без разбора, не имея даже понятия, как следует работать с какой-либо областью, из-за чего привел в негодность множество вещей. Его взбалмошный настрой никогда не доводил до добра, и если бы не спасенный им Тома, то Бэй Доу позаботилась об отстранении óни от работы на корабле. И несмотря на свою жалость к нему, на сочувствие, которым проникалась каждый раз, когда Итто с той же детской простотой рассказывал о весьма печальных аспектах своей жизни, капитанша чувствовала, как чаша ее терпения вот-вот опрокинется. Выдохнув вместе с воздухом бушующее раздражение, Бэй Доу ощутила как откатывает от щек кровь, что значило - капитанский гнев на сей раз усмирен. — Итто, - начала она, впившись холодным взглядом в моряка, — Еще раз ты заведешь байки про русалок, тануки, кицунэ или еще кого-то… Ты вылетишь с судна как пробка из бутылки рома. Ты меня услышал? — Но, капитан, я говорю правду! - от прежнего задора не осталось и следа, Итто заметно сник. Душило детское чувство непонимания. Где-то внутри него кричало: Неужели меня вообще не воспринимают всерьез? Неужели думают, что я лгу?  Я ведь не ребенок, чтобы меня так отчитывать и упрекать во лжи. Будь. Я кем-то другим, мои словам бы вяли хоть чуть-чуть? — Аратаки, я не повторяю дважды! - строго поднятый голос спугнул даже гуляющих по-близости зевак, что уж говорить о виновнике капитанского негодования. Поток бунтарства был нещадно заглушен и растоптан, подобно разыгравшемуся, но еще бессильному огню. Итто поджал губы и через силу кивнул. — Надеюсь на твое благоразумие. Ступай домой, тебя уже, должно быть, давно хватились, - охрипло заключила капитанша, утешающе похлопав подчиненного по плечу, вместе с постоянно оборачивающимся в сторону они Томой покинув зону их разговора. Единственный человек, которому Итто мог полноценно открыться и не бояться оказаться поднятым на смех, нареченным сумасшедшим или еще какими-то неприятным термином, была его бабуля. Только здесь,в прохудившемся домишке за тарелкой похлебки получалось делиться всем накопившемся, при этом зная, что его дорогой слушательнице всегда интересно, какой бы скудной на интеллектуальность эта беседа не была.  Чем ближе Аратаки приближался к моменту повествования, где  его жизнь висела буквально на волоске, женщина прикладывала увядшие руки к сердцу, испуганно охала, а когда осознавала, что ее чуть не погибший приемный сын здесь, буквально перед ней, бросалась к тому, обнимая за голову, перебирая тонкими пальцами пышные волосы. — Как же так, как же так… - покачиваясь из стороны в сторону причитала женщина, — Командование хоть ущерб возместила? К лекарю направили?  — Нет, - махнул простодушно головой Итто, отправляя очередную ложку с простецким супом в рот, — Да и к чему? Я же в порядке. Та горестно вздохнула, пройдясь дрожащими пальцами по уголкам губ Аратаки, вытирая оставшийся влажный след от неряшливо съеденной еды. Сердце пожилой женщины заходилось отчаянным стуком, стоило ей вновь начать думать о своем несмышленом ребенке. Итто был так наивен, по-детски глуп и совершенно не подготовлен к взрослой жизни, что  к глазам накатывали слезы от чувства безысходности. Сейчас изнеможенная горем и страхом женщина была похожа на наседку, чей с непосильным трудом взращенный цыпленок мог в любой момент погибнуть, не успев толком опериться.   — Что же ты будешь делать, когда меня не станет? -  сошел с уст вымученный вопрос, обращенный больше к самой себе, чем к объекту ее тяжелых переживаний. — А почему тебя должно не стать? - с прежней нелепой улыбкой хмыкнул Аратаки, повернувшись к бабушке. Выдержать взгляда все еще детских глаз, сверкающих чрезмерной добротой, дуростью и полного доверия к миру женщина не смогла. Она в мгновение отодвинулась от Аратаки, закрыв заслезившиеся глаза руками, будто уворачиваясь от огня, после сквозь ладони проговорила: — Когда же ты уже, - она всхлипнула, поглотив слезы, — Повзрослеешь? С трудом выдавленные из груди слова ощутимо обожгли Итто. Привыкший к примитивным эмоциям и почти постоянным приступам веселья, мужчина вдруг сник, начиная стремительно копать в себя, повторяя один и тот же въевшийся в голову вопрос: «Когда ты повзрослеешь?»  Сжав плотно губы, моряк, ощущая неизвестную душевную тяжесть, встал из-за стола, после стиснул старушку в коротких объятиях, и тут же двинулся в сторону входной двери. Та же, в следующее мгновение спохватилась, перехватывая они прямо у выхода, обвив слабыми руками предплечье моряка, прислонившись к нему лбом. — Милый, не слушай меня глупую! Я уже совсем не в силах следить за тем, что говорю, уж сильно душа за тебя болит. Ты, должно быть, сильно обижен на меня?  — Полно тебе, бабуль. Хочу дойти до побережья, немного привести мысли в порядок, авось и что-то да придет в голову бестолковую. Да и некрасиво было заявиться к тебе без гостинцев, авось и словлю нам что-нибудь, -  озарился яркой улыбкой, легко махнул кормилице рукой, позволяя ей отпрянуть от себя. Уж было и выйдя из домишка, он в ту же секунду вернулся, неловко хохоча, — Удочку-то забыл!  Итто неспешно переминался с ноги на ногу, оглядывался вокруг себя, глупо улыбаясь смотрел в вечно пасмурное, в грозовых тучах небо, а придя на побережье, словно притянутый магнитом, спешно последовал к воде. Встав на носочки, Аратаки провел взглядом от мелководья, омывающего берег, до того расстояния, которого его рост мог позволить. Не заметив никого, кроме парочки рыбешек маячивших рядом с берегом, моряк разочарованно вздохнул, осев наземь и закинув удочку в воду, оставшись наедине со своими мыслями. После слов бабушки, так плотно засевших в голове, Итто впервые не хотел возвращаться домой,  он почувствовал себя… засидевшимся гостем, которого никак не наберутся смелости выпроводить. И сейчас, когда непонятное чувство вины одолело его до скрежета зубов, они условился на том, что пока не выловит из воды чего-то съестного, то даже на порог дома не явится. Шел час, второй, третий, а клева не было. Будто назло моряку даже рыбы сговорились. Рыбалка оказалась настолько затянутой, скучной и тихой, что Итто невзначай начало клонить в сон, и спустя недолгое время сопротивления своей дремоте, он все же сомкнул глаза, облокотившись подбородком на колено. *** Утренней встречей был встревожен не только Итто. В течении всего времени, пока Аратаки скитался, ища поддержку от других людей, Горо маялся в одиночестве. Его душу метало из стороны в сторону как опавший лист осенним ветром - то его тянуло на поверхность, чтобы взглянуть на спасенного им обитателя суши, то в ту же секунду отталкивал страх, не позволяя русалу вступить в столь желанный контакт. В момент наступающего тупика, когда юноша окончательно не знал куда деваться, он закрывал глаза руками, и невзначай из кромешной тьмы вырисовывались черты человека: грубые линии лица, выдающие детскую наивность только благодаря искрящимся постоянно глазам, несуразные торчащие клыки, непослушные волосы, живущие своей жизнью, крепко сложенное тело, искренняя улыбка, которая, кажется, никогда не сходила с уст…. Воспоминания заставляли  сердце сбиваться с привычного ритма и заходиться в бешеном стуке. Они возвращали Горо прежний энтузиазм, толкали в борьбу со своим давним желанием и взращенной с детских лет демонизацией рода человеческого. Наперекор своим страхам, Горо в последнюю секунду сделал свой выбор и как можно скорее оттолкнулся хвостом от воды, стремительно поднимаясь наружу, пытаясь опередить новую волну сомнений и не попятиться назад. Из сладкой дремы моряка вывела резко заколыхавшаяся в ладони удочка. Резко подскочив с берега, они преодолел небольшое расстояние от  берега до воды, и резко остановился, успев только окунуть ступни в мелководье. Аратаки столкнулся изумленным взглядом с таким же. Мужчина раскрыл рот, пошевелил губами в немом удивлении, оглянулся назад, почесал затылок и снова вцепился взглядом в замершего на месте русала. Глянув на собственную опустевшую ладонь, Итто растянул губы в глупой улыбке. — Вот же, ушла, -  хохотнул плотник, наблюдая за тем, как удочка с сорванным рыбой крючком медленно плывет в сторону Горо.  Столкнувшись с его худым бедром, юноша вышел из оцепенения. Первым порывом мысли стал инстинкт, кричащий ему: «Спасайся!», но вовремя Горо смог затормозить, чуть ли не удерживая себя за шкирку. Перепончатые пальцы обхватили хиленькую удочку, русал поднял ее кверху, разглядывая непонятный предмет на солнце. Наклонив голову в сторону, юноша замечает, что человек предпринимает попытку приблизиться, на что тот резко выставляет удочку концом вперед, упираясь им в горло Итто. — Не подходи, - выжал из себя храбрость Горо, смотря на они из под нахмуренных тонких бровей. Человек на удивление оказался послушным, и в тот же момент замер, кажется, даже затаил дыхание. — Я не причиню тебе вреда, - начал моряк, все так же оставаясь недвижимым, — Тебе же тоже интересно? Ты же тоже хочешь… подружиться? - в голосе Итто вдруг проскользнула мольба, а в детских глазах блеснула отчаянная надежда.  В этой несуразной для взрослого человеке дрожи Горо разглядел самого себя. Это стало весомым поводом шагнуть навстречу. Аратаки наконец-то смог разглядеть объект своего трепета  детальнее: мокрые золотистые волосы прилипли ко лбу, их концы остались лежать на плечах, то и дело подрагивающих; лазурные глаза едва виднелись из под нахмуренных бровей, а губы бантиком сжались в нитку. Телосложение русала оказалось на удивление крепким, что контрастировало с достаточно миловидной внешностью. Тем не менее, он все еще был в несколько раз слабее то и дело пытавшегося приблизиться человека, потому его чрезмерная серьезность и напряженность была оправдана. Горо медленно отстранил заостренный конец удочки с чужой кожи, перехватил инструмент так, чтобы он лежал в руке вертикально, после аккуратно скользнул навстречу к Итто, протянув удочку как полагается - в руку. — Ты из-за меня упустил рыбу, - виновато потупив взгляд вниз, немного смягчившись заговорил русал, - Извини. — Да брось ты! - с изумленным восклицанием произнес моряк, принимая удочку, - Пустяки! - добавил он, махнув свободной рукой. На пару секунд оба смолкли, только расслабленно-изучающе заглядывая друг к другу в глаза. Наконец на ниспадающую улыбку Итто Горо ответил ей же, медленно расправив уголки розовых губ. *** Встречи двух увлекшихся друг другом существ происходили регулярно по несколько раз в день, и каждый раз приносил такие же яркие эмоции, как и в самое первое их столкновение.  Каждый из них трепетал от предвкушения нового разговора, плескания в воде, встречи заката или рассвета, да даже простого молчания в присутствии друг друга.  Так и сейчас, глядя на закатывающееся за горизонт солнце пара приятелей обсуждали насущнее: один, сидившей в расслабленной позе и другой, облокотившийся верхней частью на прибрежный крупный камень, а задней мягко хлопая по поверхности воды. — Сколько себя помню, я всегда мечтал о ногах… Как, должно быть, это приятно шагать босым по земле, песку, влажной траве… Куда лучше, чем мести хвостом морское дно, -  с горечью делился Горо, с разочарованием оглядываясь на переходящий из человеческой кожи в чешую хвост. — Ничего хорошего в этих ногах нет, -  цыкнул Аратаки, — Обувь постоянно жмет, натираются мозоли, босиком не походишь, потому что того глядишь, и что-то вопьется. А мизинцы…, - скривив  болезненную мину, произнес театрально Итто, — Уж лучше хвост. — Да дело не только в этом. Когда ты можешь ступнями ощущать землю, это сколько возможностей… ты можешь обойти весь мир, ко всему прикоснуться. Земля такая огромная и неизведанная, что томиться остаток годов в море - самое настоящие истязание! Я будто просто существую, а не живу! Не представляю, как остальных русалок такой расклад устраивает?! - Горо с негодованием бил хвостом по воде, что аж брызги разлетались во все стороны. — «Цени, что имеешь», как бабушка говорит. Нам живется совсем несладко, но именно любовь к тому, что у нас есть еще держит  на плаву и не дает пасть духом, - Итто ободряюще улыбнулся совсем уж опечаленному русалу.  —  Ценить то, что имеешь недостаточно. Если будешь радоваться достигнутому, то не пойдешь дальше, за новыми вершинами. — Они мне не нужны, - фыркнул Итто, махнув рукой, и тут же вернув ее на песок, — Мне лишь бы в доме тепло было, еда на столе и не болел никто. Это предел моих целей и мечтаний. — Но как же… Я не верю, что у человека, у которого столько возможностей хочет просто сидеть на месте. Неужели ты не хочешь большего от жизни? Аратаки нахмурил густые брови и задумчиво выпятил нижнюю губу. — Хочу конечно, - кивнул они, опустив голову, — Чувство долга не позволяет. Бабушка с детства выхаживала меня, теперь я выхаживаю ее. — Достаточно серьезные выводы для такого большого малька, вроде тебя. Моряк повел плечом и обернулся назад, глядя на верхушку прохудившейся крыши отчего дома. Впервые, наверное, за всю свою жизнь он задумался о том, чего вообще хочет, уж слишком его мысли были заняты единственной своей ответственностью и заботой - бабушкой. Цепочка размышлений, последнее звено которого стало понимание нереализованности своих желаний толкнула на слова: — Было бы здорово иметь хорошего друга рядом и отправиться в долгое путешествие… возможно даже посетить страну, и не одну! - замечтался в миг Аратаки, глядя заискрившимися глазами на серьезного Горо, маска прежней задумчивости Итто испарилась в одно мгновение. Брови Горо изогнулись дугой, а в груди где-то замешкалась тоска. Человек перед ним совершенно не тот, чей образ русалу навязывали всю жизнь. С каждым днем юноша проникался нежностью к этому моряку, старался поддерживать прежнюю жизнерадостность и мечтательность в нем, смотря сквозь пальцы на полную безнадежность его ситуации. — Да, - с трудом улыбнувшись, произнес Горо, почувствовав как дрогнула его губа, — Было бы здорово.  — А у тебя? У тебя есть кто-то близкий? - горячо поинтересовался Итто. Горо в ту же секунду помрачнел, омут воспоминаний утащил его за собой в воронку. Он тоскливо вдохнул, поводив пальцем по поверхности камня. — Был. Знаешь, у нас родительские отношения значительно отличаются от ваших человеческих. Он был совершенно чужим, отрешенным от всего подводного мира, но сумел стать таким родным, стать… отцом. — А что с ним стало? - легкомысленно спросил Аратаки, загоревшись энтузиазмом и любопытством о деталях жизни нового друга, надеясь на приятный рассказ. — Я не знаю, - мотнул головой Горо, уставившись на колышущееся море, — В какой-то момент его не стало. Буквально. Он пропал. Аратаки в миг поджал губы и больно прикусил язык, наказывая себя за безрассудный треп. Уж чего не хватало, так это испортить настроение Горо из-за своего вечно треплющегося без умолку языка. — Мне жаль, - неловко сорвалось с уст òни, после чего тот подполз к русалу ближе, накрыв своей тяжелой рукой подрагивающее плечо юноши, — Может он как и ты горел желанием выйти на сушу? Поговорил с вашей… Кокоми и она помогла ему?  — Ты несешь чушь, - раздраженно произнес Горо, чуть пригнувшись от веса руки человека. — Не испарился же он в конце концов, - тянул свое Итто. Горо замер на полувдохе. Слова Аратаки, всегда казавшиеся детским лепетом вдруг заставили Горо всерьез задуматься над ними. Вдруг действительно, некогда родному морскому существу вздумалось покинуть родную обитель и уйти на землю?  — Он никогда не покидал свою маленькую территорию… Родился там, жил там, и умер бы там же, я уверен…  — Вот! О чем я и говорю! Попробуй поговорить со своей принцессой, вдруг она поменяет свое мнение о нас. Ты представь, сколько новых дорог откроется: ты и я, на этой необъятной земле, в каком-нибудь морском путешествии… А может и твоего друга встретим, вот радости будет! Энтузиазм друга, его детский восторг от предвкушения по своей сути невозможного окончательно растопил Горо. Мозг его окончательно поплыл, а здравый смысл выветрился, стоило очередной фантазии о счастливой жизни среди людей предстать перед глазами. Горо расслабленно улыбнулся нарисовавшемуся образу его и Итто, покоряющим неизведанные земли. — Может, действительно стоит попробовать, - неуверенно произнес русал, погладив себя по предплечью. — Да! В любом случае, хуже тебе от попытки, даже если и неудачной не станет, - восторженно подтвердил Аратаки, вбив последний гводь в крышку гроба спокойной морской жизни Горо.