Идеальный брак

      — Энни — рассекает тишину мрака женский голос. Какое-то время милорд видел перед глазами смутные, неразборчивые силуэты подчинённых, но вскоре и их заволокла чернота. Сам Вейдер не сопротивлялся, не пытался из последних сил хвататься и контролировать ситуацию вокруг себя. Его веки потяжелели, будто налились свинцом. Его тело отдыхало, пока разум погрузился в силу и в привычную для себя тьму. Видимо, врач ввёл сильный обезболивающий препарат в тело главнокомандующего. Любой другой человек бы потерял сознание в состоянии анестезии, но чувствительность к силе помогала ещё ментально витать в стенах госпиталя. Но голос женщины будто бы донёсся из самых глубин сознания и вырвался волной на поверхность, как ни старался бы ситх его подчинить, сломить.       — Энакин, — вновь говорит она. Ситх прекрасно знает, чей голос он слышит и образ её сам собой вырисовывается в сознании, почти на уровне инстинкта. Год за годом, погружаясь в тьму, мужчина старался испепелить воспоминания о былой жизни, а тлен оставить на задворках памяти. Иногда это почти удавалось Вейдеру, но любая незамысловатая мелочь могла стереть в порошок всё старание, устроить бурю, что терзала павшего во тьму джедая ещё очень долго. Понадобились бы долгие часы медитации, чтобы избранный пришел в себя и не впал в безумие. Лорд Вейдер хочет взвыть как раненный хищник, отогнав от себя мучительные думы, закрыться бронёй моральной и телесной, но это сейчас было выше его сил. Он не мог убежать от самого себя и от собственной израненной, искалеченной души. Родной голос женщины для него был слаще любой победы и одновременно больнее любого удара. То, ради чего он готов повергнуть в хаос миллионы звёздных систем с их населением и вознести любую жертву на алтарь, чего бы это ни стоило. Благословение и проклятие. Секрет, коей некогда служил для рыцаря-джедая путеводной звездой среди сотен кровопролитных сражений.       — Энакин, — вновь она повторяется. — Мой муж, моя любовь.        — Падме, — вырывается невольно у раненого. Это была его любимая жена. Сенатор Амидала, ради которой он нарушил правила своего же родного ордена, а сейчас от его мечты остался лишь прах. Нежной мечты главного слуги императора о возлюбленной с взглядом её карих глаз, волной каштановых локонов и их общем ребенке на руках. А сейчас же забальзамированное тело Падме уже как несколько лет покоилось в усыпальнице на Набу. Более ситху не услышать нежных речей возлюбленной, не прижать к себя, закрыв от всех интриг и обогреть.       Теперь же только воспоминание о жене наносило глубокую рану поверх другой, ещё не зажившей. Вскоре её силуэт проясняется, обрастая знакомыми деталями. Женщина, залитая тёплым светом, но уж только улыбалась Амидала больно горько. Вейдер прекрасно понимал причину, хоть сама мысль об этом драла его острыми когтями, почти на живую.        — Любимый, что же с тобой стало? — Амидала говорила чуть запыхавшись, явно давя слёзы от вида нового лика супруга. Слова Падме терзают сердца, напоминают о его проклятии отмеченном на челе. Сенатор была женщиной джедая, юноши хорошо сложенного, со светлыми очами, что блестели как озёра в солнечный день, что смотрели вечно куда-то в высоту. Героя войны и сенатора планеты Набу объединяла любовь к республике идеи свободы, за которые они боролись. А теперь, что предстало пред его любимой Падме? Мужчина походившего чем-то на живой труп, весь болезненно бледный без живого места на теле из-за шрамов, которые ему носить до конца жизни, без обеих рук и ног. Откровенно жалкое зрелище. Вейдер сам брезговал смотреть на своё отражение искалеченного урода. Вечное напоминание о роковом поражении в пламени Мустафара, что сожрало его жизнь и потенциал. С жалким человеком, подобному рабу, удел которого нести службу у хозяина. Ещё Энакин Скайуокер ненавидел рабство, но сам вновь стал покорным, немым рабом. Со стороны ситх мог показаться пустой боевой машиной, инструментом в ловких руках Палпатина, но никак не живым человеком.-       — Не смотри. Падме, не смотри на меня пожалуйста — молвил стыдливо лорд ситхов. И о чем? О том, чтобы иллюзия ныне мёртвой жены не смотрела, не расстраивалась из-за его уродств. Не такого себя он хотел видеть рядом с любимой женщиной. Чтобы Падме его жалела больше, чем любила. Ментально Вейдер рвёт и мечет, чтобы разорвать оковы клятого разума и развеять сей болезненный бред, морок усталого сознания. Боль закрывает целый мир стеной, оставляя второго человека в галактике одного с его главной раной, что воспалилась и кровила, вводя повелителя ситхов в полное бессилие. Образ Падме заполонил всё естество, пока ментальное состояние выкрутилось на изнанку. Ситх бы предал всё пламени, хоть учителя, хоть империю, ради того, чтобы коснуться рукою до милой супруги. Не для того, чтобы предаться примитивной страсти, а ради любви, тепла, что некогда грело его сердце, придавало сил, вдохновляло.       Покоя Вейдер был лишён. К своим маске, шлему и броне ситх прирос навеки вечные. Порой избранный сам себя одёргивал от мысли, что его положение хуже любой ярко накрашенной шлюхи и любого наёмного актёра. Они все играли роли, все носили маски, но за кулисами снимали их, становясь обратно собой, а подобное для Вейдера было что-то из рода бессмысленных фантазий и пустых мечт. Да, пред другими ученик Дарта Сидиуса был подобен неудержимой стихии, но внутри его дух разлагался. Камотоз заползал, чёрной змеей клубился в груди, распыляя свой яд. Тёмная сторона же удерживала эти огрызки былой гордой, свободолюбивой личности в единой форме, Вейдер без неё просто бы не прожил.       — Зачем всё это, Энакин? — с надрывом молвит Падме, качая головой. Ситху опять его же разум напоминает о его беспомощности и что он был таковым всегда. Решил потягаться с самой смертью силами и сокрушительно проиграл дважды. Одно поражение следовало за другим, преследуя избранного по всей его сознательной жизни.        — Так дал бы мне умереть! — вновь он слышит эти слова уже во второй раз из уст Амидалы. Тогда, среди гари и пепла, она кричала, стараясь не впасть в отчаяние из-за ужаса, причиной которого стал ещё юный Энакин Скайуокер, павший джедай, но не тёмный адепт. До сражения с Кеноби пусть уже и была пролита первая кровь, но он ещё был Энакином, а потом он умер и остался только повелитель Вейдер.       «Слабак, дурак» — повторяет сам себе ситх. Еще зелёный джедай, умеющий только размахивать световым мечом на поле брани и решившим, что способен на нечто большее. Вырвать любимого человека из лап смерти. Молитвы лишь пыль для мирозданья. Вселенная, великая сила неумолимо и жестоко покарала юнца, что посмел со своей избранностью замахнуться выше собственного носа. Нежный, белый ангел сорвался с дальних звезд и разбился об осязаемую поверхность. Гордые крылья обломились и шальной ветер их унес, как лепестки увидевшего цветка. Глупые стремления и вера в спасение — единые грани безумия, что двигает смельчаков, которые возомнили, что их жизнь имеет цену.       Простой мальчишка, сын рабыни, взял в руки меч, мечтая показать клыки судьбе. Вейдер был таким мальчишкой с горящим сердцем в груди и судьба преподнесла ему жестокий урок. Одна ошибка, одна промашка, возникшая из-за гордости, стоила ему всего. Грозный повелитель ситхов млеет от собственной слабости, задыхается из-за невозможности бороться с воспоминаниями. Бой был неравен и проигран заранее. Главный козырь — ненависть и гнев, играли против милорда, тёмная сторона глумилась над своим слугой, накаляя его до предела, забирая последние отголоски света, чтобы внутри распалить пламя жарче, чем любой Мустафар, любой пожар. А павший во тьму одарённый поднимется на тяжёлых, металлических протезах, заменявший ему ноги, и дальше пойдёт движимый идей власти. Амидала внезапно содрогается, хватаясь за свою шею, пытаясь сорвать с себя невидимую хватку. И это тоже Вейдер видел не первый раз, только, теперь он лишь немой зритель. Вот его удел — наблюдать в тени, пока его жена корчиться пред ним в болезненных стенаниях. Через пару мгновений, что стали для Вейдера сущим кошмаром, женщина, ещё что-то невнятно прохрипев, замертво падает и тело её тут же скрывается во мраке непроглядном. Тут милорд смел подумать, что больной разум решил отпустить его, но за одним наваждением следовало другое, только на этот раз там не было места и на крупицу тепла. Чёрные языки пламени облетали, сковывали почти весь звёздный разрушитель. Почти как нитки умелого кукловода, коей мог по лёгкому мановению руки обезглавить любую из своих кукол. Темная синяя дымка, прям как небеса во время раската грома, окружила дух Вейдера. Не трудно было догадаться, что это Дарт Сидиус пытался дотянуться до своего ученика. Младший ситх был в лёгком недоумении: почему император медлит? Не спешит через силу отдать приказ лорду Вейдеру, лишь даёт четкое ощущения своего ледяного присутствия и немого покровительства. Но через ещё пару мгновений дымка сгущается, образуя в центре некий водоворот, в коем мелькают яркие силуэты и образы. Смутно виднеется незнакомый девичий образ. Молодая девушка с короной рыжих волос. Аккуратная, худенькая, сильно напоминающая статуэтку. Она склоняется в низком поклоне, держа руку у сердца.       — Для меня честь видеть ваше императорское величество.

***

Лалит выжидает ещё пару секунд, прежде, чем подойти к трону и поцеловать сморщенную, старческую руку государя. В моменте всю трясет, будто бы несильный электрический ток поразил её от макушки до кончиков пальцев. Император приподнимает подбородок юной Таркин, позволяя ей поднять свой взор.        — Сколько воды утекло с тех пор, как я в последний раз тебя видел, дитя. — Вроде добрые слова, но насколько же они были полны цинизма и расчётливости. Палпатин смотрел на неё как коллекционер, который рассматривает новообретённую фигурку, раздумывая, на какой полке она будет лучше смотреться, тешить душу.        — Позвольте, я соскучилась по Корусанту за годы учебы. Я питаю глубокую любовь к своей малой родине, но Эриаде не тягаться с величественностью столицы.       — Тебя хорошо воспитал дядя вместе с леди Талиссой. Ты и ранее была образцовым ребёнком. — Говорит Шив, слегка проведя рукой по пряди волос девушки, почти невесомо, но как же тяжело ощущались его прикосновения.       — Это мой долг перед родной планетой и семьёй, государь. Если бы не Эриада, мне бы не удалось предстать в главном театре на Корусанте.       — Ах, да! Я большой ценитель искусства и мне приятно видеть плоды твоих усилий. Невинный светлый цветок, желающий ощутить чистую непорочную любовь. Не раз наблюдал за этой постановкой, ещё с юношества. Это твоя роль, Лалит. — Девушка слегка смущается, но не смеет отстраниться, опустить подбородок искукожиться пред глазами самого владыки. Некогда она мило улыбалась приятной наружности старому человеку, занимавшему пост верховного канцлера. Лалит ощущала, напряженный взгляд Уилхаффа, смотрящего воспитаннице в затылок, ловя каждый её ездох, но не смея вмешаться, пока на то Палпатин не даст дозволения.       — Мне ваш художественный руководитель точно также сказал, император. Нет ничего прекраснее невинной девы в белой пачке.       — Пусть порой у меня катастрофически мало времени, я стараюсь следить за искусством. — Палпатин смотрит на этот раз на старшего Таркина, говоря:       — Вы с женой проделали огромную работу, адмирал. Взяли сиротку под свое крыло, дав достойное воспитание. Какую участь вы планируете для своей племянницы?       — Не хочу заглядывать заблаговременно — тактично отвечает Таркин. — Желательно найти достойную пару для союза, а пока пусть продолжает работать в императорском театре. Пока не вижу повода для спешки, дело крайне тонкое.       — Благодаря вашему положению ваша племянница может многим чиновникам составить выгодную партию. По возможности я бы мог поучаствовать в этом процессе, адмирал Таркин. — Молвит Шив.