Пленик церкви

Мироходец лежал в мрачной темнице. Холод окутывал с головы до ног, но истекая кровью, тело само по себе стало холодеть. Отвратительные вздохи, даже такому дыханию несчастного мешала кровь ручьями... Во рту был неприятный вкус метала и вязкого, моментами слишком соленого до побеления лица. Вся комната пропахла железом и немного сгоревшей плоти мироходца, напоминая о том, что он всё ещё лежит и вдыхает влажный, колючий, холодный воздух, вспоминая моменты под теплым солнцем. Нервозно. От того и жутко неприятно, что ты даже не можешь двигаться... В тело отдавало жгучей невыносимой болью, в глазах постепенно темнело, и он был готов умереть, но что-то ему не даёт? Как только он чувствует, что он готов умереть, то вдруг резко открывается второе дыхание. И так повторялась несколько раз он думал что всё, умер! Но сама смерть решила поиграть с ним. Его дыхания было очень хриплым, что даже за железной дверью можно услышать, как он дышит или хрипит, в надежде, наконец, на отпущение боли. Он краем уха услышал, как кто-то к нему подходил, шаги становились все ближе и ближе, постепенно напоминая голове, что он не умер, а трезв! Да ещё как! К нему подошли и прикоснулись, в свою очередь он резко вскрикнул, словно его продолжали насиловать.... Человек отдернул руку. Но через время снова прикоснулся к нему, Мироходцу это не нравилось. Его тело начало очень сильно дрожать да так, что можно на расстоянии десяти метров увидеть яркую дрожь и мурашки. Его на грязный пол со стонами боли уложил мужчина. Лололошка не стал разглядывать кто там. Сейчас это не то, о чем он беспокоится.... Он просто ждёт момента, когда наконец он сможет смирится с тем, что все прошло. Лололошка слышит какой-то звук похожий на железный. От мироходца отошёл мужчина и вернулся. Pov LoLolowka Я слышал, как какой-то звук, словно всплеск воды, повторялся из раза в раз... После этого всплеска воды больше не было. Я чувствовал, как кто-то ко мне прикасается. Склизкая, холодная, мокрая тряпка прикоснулась ко мне. Мурашки прошлись табуном. Было отвратно противно до такой степени, что начались рвотные позовы пока движения не прекратились... И вот снова тряпка коснулась. Меня воротит от запах, что она источала. Она оставляла после себя неприятную прохладу, говоря, что я не скоро смогу согреться. Мне страшно. Что потом сделают? Смогу ли я отмыться после этого? Будут силы? А пройдет ли это боль?.... Хотя казалось, что меня этой тряпкой пытались помыть. Движения не ласковые, но и с нажимом.... видимо и вправду кто-то хотел отмыть. Но вода не пахла приятно, нет... скорее, это даже не фильтрованная, из колодца или канализации. Но я же лежал на грязном полу своей же крови, неужели думают что так я стану чище? Глупо... Когда это закончится?.. End pov LoLolowka Спустя киаф он закончил. Собрав с собой железное ведро и снова Лололошка остался один. Его жуткие, моментами глубокие раны постепенно заживали, но это мучительно и долго, неужели это не может кончится хотя бы на минуту?! Дайте ему наконец отдохнуть... Мироходец, сделав простое движение указательным пальцем, почувствовал как вся боль проходит по телу. Голоса больше нет. Что? Голоса... больше нет? Он пытается заговорить и вправду хрипит горло, а боль колкими толчками взывает остановить попытки, предупреждая, что ещё чуть-чуть и его желудок выплеснет желудочный сок. Нескончаемый кашель, пытающийся вернуть голос и снова ничего... Придется ждать восстановления... А если не восстановится? Лололошка запаниковал. Неужели он больше не сможет заговорить после этого срыва голоса? На слезах на вернулись слезы слабости и сожаления. В глаза проглядывалась тревожность и отчаяние. Он устал. Мученник наконец смог сомкнуть глаза спустя только тысячи мысли о том, что станет калекой без голоса. Хотя скорее это произошло от того, что стресс накопился, а тело сдалось. Разум пошатнулся, а мозг дал импульс, чтобы наконец дать отдых перенряженному мироходцу... Закрыв глаза, он почувствовал странную блаженную пелену на своём теле, она облавакила его. Момент эйфории или он правда умер? Что это? Такое приятное и необъяснимое... Тело же становилось лёгким как пёрышко и он смог уснуть без боли в своем теле, несмотря на то, что он в своей засохшей крови лежит. Вдохи спокойные, а ресницы не подрагивали.... Сон. Спустя пару карасов наконец железные двери открылись, туда зашли несколько инквизиторов и сними был Епископ Лукия. Первый инквизитор подошёл к нему с ведром в руках, что были в странных перчатках. К чему они готовились—не ясно. Инквизитор взглянул на Лукия, тот кивнул. Мужчина вылил на измученного еретика остатки еды с водой, а еда и вода не были холодными они были под кипятком. Облив замёрзшее и почти каменное тело мироходца кипятком, тот моментально открыл глаза. Руки задрожали от боли и быстрой смены температуры. Горло выдавило всплеск эмоций, но не голоса, ни крика не было... Кусок ткани промок, стал жечь кожу на бедрах, от чего Мироходец сделал пару движений и теперь лежал на спине, сдерживая физическую эмоцию на лице, вспоминая, как недавно его мыли ледяной водой. Что за пытки, что за издевательства! Прозвучал вой изнутри Лололошки. Так он выразил, что ему больно. Голову он откинул назад смотря в каменную стену и чуть ли не задыхаясь. Лужа под ним пропиталась дальше в одежду, но уже не так жгло... тело стало охлаждаться , но яркие красные пятна только и напоминали, что сейчас произошло. Шрамы. Новые шрамы, надоедливые и такие неприятно совместимые с воспоминаниями. Вот бы все это забыть.... Он обнял себя, сворачиваясь в клубок и начиная думать, как бы ему не свариться заживо... Правая сторона тела зудела до боли и хотения чесать, а левая нога охлаждалась о холодный пол с лужей воды, которую недавно на него вылили. И вылили резко... До жути как резко, ублюдки сумасшедшие! Живого места не осталось на рёбрах и бедре.... Боль была не выносимо жгучая и неприятные ожоги возможно второй или третей степени будут только и красоваться на теле... Порванная верхняя правая часть губы дала о себе знать, само тело не может понять куда распространять невыносимую боль. Лололошка был готов прямо сейчас потерять сознание или просто закрыть глаза и никогда не открывать их, но ожоги на теле начали пульсировать так сильно, что казалось любой момент может порваться его кожа, все внутренности! Лололошка думал ожоги касались до самых костей. Пока лежал на полу завернутом в клубке, второй инквизитор привёл похабного и плохо пахнущего зверя. Это был волк, зверь был не простым, а заражённым. С левого бока из грязной, слипшейся и мокрой шерсти, моментами выдернутой, проглядывались наросты кристаллов. Они выпирали довольно сильно, не давая волку нормально перемещаться. Лапа же правая была непропорционально больше левой, что только мешало зверю и нервируя его, а передние две лапы то и дело заламывались назад да так, что хищник выглядел как угроза номер один. В частности это и была угроза номер один для Лололошки, и он не знал к чему все приведет. Волк же оскалил зубы, как только его вывели, но ошейник и намордник не дали этого сделать в полную силу. Волк махнул головой, бадаясь и намереваясь вырваться из хватки второго инквизитора. Пару раз отвалились кристаллы, говоря о том, что волк давно мертв. Нет у него того проблеска разума на что-то действительно существующее... печально. Но и так с первого взгляда на шерсть с правового бока можно понять, что его пытали. Избивали и пинали. Заливали кипятком так же, как и Лололошку. Только от этой картины уже становится больно в душе. Глаза не живые, серые, тухлые, такие некрасивые и неживые... Отвратительно. Зачем это? К чему это животное страдает? В чем он провинилось? Хотелось отвернутся от этого животного, ибо и видеть это было до страшного жутко. Часть пасти волка и то отсутствует!... Епископ Лукия подошёл к мироходцу, он подправил свою одежду и сел на корточки, начая разглядывать своего пленённого. Почти всё тело было в шрамах, ожогах и рваных ранах. — Милый, последний раз повторяю, где находится наручи и извинись передомной, что ты натворил еретик. — Либо тебя изнасилует заражённый или сожрёт живьём! Лололошка и сказать ничего не мог. Связки не работали. Он пытался выдавить жалобный звук похожий то-ли на скрип петель двери, то-ли на звук раскаленных углей, которых полили холодной водой.... Страшно. Да почему же все так!? Не его вина, что он сказать ничего не может, а если не скажет, то и худо станет! Мироходец на инстинктах почувствовал, как тело стало подрагивать. Губы сомкнулись в тонкую полуску, несмотря на нижнюю рассеченную губу и если бы сейчас волк не рявкнул, то пленник бы и вовсе испытал паническую атаку. Да только видимо приступ ее начался задолго. Лололошка пополз в сторону, надеясь избежать участи, но Епископ лишь хмыкнул недовольно и ответил грозно и вовсе забыв, что перед ним кто-то живой. — Твой выбор. Пускай. Волка отпустили. Лукия отпрянул назад к инквизиторам, находясь в отдельной безопасности и наблюдая картину растерзания и без того уже почти подохшего мироходца. Зверь же рванул к лежащему на полу и стал рычать, приближаясь ближе. Хватило до ли секунды, чтобы понять, что правая рука Лололошки укушена и прокушена до основания костей! Лицо с гримасой ужаса отвернулось от волка. Он стал захлёбываться слезами и мычать хрипло и тонко, а горло внутри так и болело, вызывая боль где-то глубок внутри. А внутри все перевернулось. Глаза забегали по комнате, рука задрожала и он не смел двинутся. Волк же потянул его на себя, начиная рвать и метать по комнате, желая расхреначить свою добычу. Глаза наполнились слезами, правая нога пнула волка в передние лапы и тот пошатнулся, отпуская руку. Пошла кровь. Много крови. Запахло так ярко и полней, что можно отчётливо услышать запах женния. Рану стало жжечь. Лололошка левой ладонью прикрыл место укуса, но оно было большим. Пришлось использовать кусок ткани для остановки, что вообще ничуть не помогло.... А зачем? А зачем он это делает? Зачем он щас останавливает кровь? Зачем он щас отползает.... Почему он не принял волка с распростёртыми объятиями как жнеца, который поможет наконец испустить последний дух и найти покой, не жалея больше ни о чем? Неужели он ещё жить хочет? Да бред же полный! А почему же тогда он пинает волка ногами в пасть. Почему же тогда он встаёт на ноги от адреналина через боль и мысли, что передним хищник!? Волк метнулся в угол, начиная закручивать Лололошку. Он следил за ним, рявкал, выл, просил о чем-то невнятно и моментами кряхтел, напоминая о том, что он и вовсе не живой волк, а монстр... Мироходец стоял у стенки. Плечи сгорбдены до неузнаваемости, голова наклонена в сторону. Руки обняли тело, ноги подкошены. Раны кричали болью о том, что их вовсе нельзя нервировать, а кровь из правой руки текла....текла...текла... Течет. Больно, пару капель слез падает, волк срывается и хватает пленника за ногу, мотая головой туда сюда. Лололошка двинул ногой со всей силой, что у него осталась, в стенку, сумев отцепить волка от ноги и пошатнуть его. Зверь завыл. Епископ наблюдал за попытками мироходца выжить. Выжить там, где ему не суждено. Но и сдаваться он не планировал, когда волк вернулся к атаке и раскрыв пасть, хотел укусить его в бедро. Мироходец увернулся, наступил на лужу, прошел дальше, облокотился о стенку и прикусил нижнюю губу до крови. Жаль, что не язык, тогда бы через часа два подох и волку остался бы вкусный ужин испещренный множествами ранами, шрамами, ожогами и только-только новыми укасами зверя.... Хищник зарычал. Лололошка стиснул зубы и упал на пол больше не в силах стоять на ногах. Он отполз чуть дальше, пока не осознал, что не может двигаться.... Адреналин прошел. Боль остро колющим ощущением вернулась по всему телу. Сердце завыло и забилось быстро. Разум затуманился, голова упала на руку и он выгнулся вперёд, ощущая как тело горело и терзало себя внутри. Плохо. Горло першило и он почувствовал язык. Склизкий, со структурой веревки, немного плохо пахнущий.... Волчий язык. Зверь нависал над мироходцем. Глаза жадно смотрели на ослабевшее тело, которое минутой ранее боролось остаться в живых. А зачем? Нет смысла, когда нет и сил. Волк взвыл и пристроился к Лололошке. Голова его легла на бедро, словно лаская и прося прощение за содеянное, но в следующее мгновение пленник почувствовал кость. Кость внутри себя. Что? Фаллос волка, половой орган, впился внутрь. Он был холодным, неприятным на ощупь внутри и только от этого Лололошка блеванул. Желчный сок оказался не слишком ярко оранжево-белой лужицей у его лица. Зверь же прошел дальше. Встал в позу и стал повторять действия. Больно. Внутри отвратительно, хочется умереть, чтобы не чувствовать это. Хочется сдохнуть. А с ним всё ещё игралась смерть, не давая окунутся в пелену бесознания. Разум трезв как никогда. Он отвернул голову и сжал зубы, начиная учащенно дышать, пытаясь отползти от волка, но тот держал его своим телом, иногда царапая кристаллами. Руки заработали в попытках схватиться за что-то не видимое. Ноги погнулись, кровь уже засохла, слезы продолжали идти. И за всем этим с упоением наблюдали инквизиторы и Лукия.... Спутя лишь скифос мучений, волк отпустил Лололошку, намереваясь заснуть. Свернулся в клубок на правом боку, так как гигантские и месистые кристаллы мешали с левой стороны. Он издал что-то похожее на рык, а затем рявкнул и все таки прикрыл свои "слепые" глаза. Мироходец лежал, его кожа медленно становилась серого оттенка. Голова продолжала лежать на левой руке. Рядом было много крови от укусов волка. Глаза наполненные слезами смотрели вверх бездушно и так странно, словно Лололошка умер, но его грудь вздымалась, давая знать, что он ещё в сознании. Снизу все болело. Кость, фаллос волка, впивался внутрь, от чего все горело и терзало там. Красный анус от кристаллов лишь напоминали о том, что только что произошло. Это было мерзко. Епископ Лукия ждал когда начнется заражение. В его глазах читался интерес к этому эксперименту. Он жаждал знать правду. Его приказной тон дал команду инквизиторам убить зверя, что пока мирно спал. Те не стали церемонится и убили волка на месте. Проткнули грудь, шею и живот так, что зверь только и мог скулить, да брыкаться в конвульсиях. Полетели осколки скинтов, их отрывали с корнями, кровь не алая была, а буро-коричневая. Зверь издал последний вздох и его тело перестало дышать, инквизиторы взяли мёртвого зверя и унесли из темницы. Епископ закрыл за ними дверь и продолжал ждать, когда мироходец проявит признаки заражения, что увенчалось успехом. Спустя киаф наконец-то он заметил небольшой осколок из шрама Лололошки, который начал обрастать маленьким осколком, похожим на выпуклость золотого цвета. Переливалось это как жемчуг, но жемчуг несущий смерть. Шрам выглядел более ужасней, чем раньше, имея помысел "заражённый". На лице Лукия образовалась злодейская хитрая улыбка, и он медленно начал поглаживать бороду. Решив, что мироходец не опасен после такого шествия ужасной пытки в виде насилия зверя над ним, он отважился подойти. Сделав пару шагов и только опустившись возле него, чтобы посмотреть поближе, как вдруг рука мироходца замахнулась и он смог ранить Епископа Лукия. Не совсем хорошая рана.... Она проникала в глубь. В этот удар пленник пытался вместить всю свою злобу и отвращение к Епископу. Удар был сильным да так, что мироходец проломил тому путь к кости. Удивительно же.... Оказывается это заражение. Лололошка зверски с отмщением смотрел на него, но в итоге он увидел, как глубокая рана, нервная система, сухожилия, мышцы и кожа мгновенно заросла. — Ч-что за.... — Промямлил он, не веря своим глазам. Рука...мгновенно восстановилась? Что? Голос. Подождите! Голос вернулся. Лололшка успел обрадоваться, понимая, что смог снова заговорить, а не абы как, а в полный голос! Конечный хрипло, не мягким, а грубым тоном. Шершавый тембр, но как же приятно заговорить. Ты не бесполезен, ты хоть что-то теперь можешь сделать! Удар Прошлась ладонь по щеке и Лукия резко дёрнул голову Лололошки за подбородок обратно. Ещё удар. Зверский, отрешенный взгляд, полный неодобрения действий принадлежал Епископу. Мироходец застыл. Его уже два раза ударили по щеке. Больно, но он не плачет. Он ошеломлён тем, что его вообще ударили! — Подобного я больше не стерплю, юноша. — Процедил он сквозь зубы. Мурашки прошлись по ногам мироходца, но не дошли до плеч, которые покрывались заражённой кожей. Он сглотнул. Момент радости быстро испарился после ударов, от чего стало не по себе. И вот опять... Последний удар, но только не по щеке, а по голове. Сзади с макушки прошлись не ладонью, а чем-то тяжёлым и твердым. Камнем? Когда Лукия успел его взять. Да и ударил так, что Лололошка буквально упал ему в ноги насовсем с еле прикрытыми глазами. Епископ же просто тяжело вздохнул и откинул тяжёлый камень в сторону угла темницы. — Глупый мальчишка.