Гореть, сжимая твои руки, или кладбище безумия

      Тонкие дрожащие пальцы утопали в рыжей кошачьей шерсти, в попытке найти успокоение. Живоглот уютно устроился на коленях своей хозяйки и мурчал, отзываясь на ласковые поглаживания. Гермиона нервничала, пребывая в страхе от неизвестности.       Война была закончена, но раны, нанесенные страшными событиями, кровоточили до сих пор. Девушка переживала, сможет ли оправиться от кошмара когда-нибудь полностью.       — Я не знала, что ты будешь, поэтому взяла нам шоколадных лягушек и тыквенных пирожков, — Джинни вошла в купе и уселась рядом с Гермионой, выкладывая перед собой угощения.       — Спасибо, — благодарно улыбнулась Грейнджер и перевела взгляд на сменяющие друг друга пейзажи за окном. Тоска в очередной раз сковала её сердце. — Так непривычно, верно? Ехать в школу без Гарри и Рона.       — Да, — отозвалась Джинни и поджала губы. Напускной позитив в виде лучезарной улыбки пропал, между бровей залегла маленькая морщинка. — Я много думала о том, правильно ли вообще туда возвращаться. Не представлю, как я буду учиться в стенах, где погиб Фред и все остальные.       Гермиона с сочувствием взглянула на младшую Уизли и в подбадривающем жесте сжала её руку. Поэтому Рон наотрез отказался ехать в школу и заканчивать обучение. Он утверждал, что его долг — остаться рядом с Джорджем и всеми силами пытаться оказать ему поддержку, позаботиться о своей семье. Это было правильно, ведь особенно в первые месяцы, когда Джордж тонул в нескончаемой скорби и боли потери. Он нуждался в опоре. Смерть близнеца ему далась в разы тяжелее остальных.       Гермиона невероятно гордилась Роном, когда он принял решение оставить свою мечту стать аврором ради брата. Всё лето он и остальные члены семьи занимались восстановлением Норы и магазина Всевозможных Волшебных Вредилок, и уже к концу августа дом был отстроен едва ли не заново, а магазин начал пользоваться куда большим спросом, нежели это было до войны. Это дало семейству Уизли сил двигаться дальше. Джордж снова стал улыбаться, иногда позволяя себе шутки. Правда, для этого ему пришлось избавиться от всех зеркал в доме, дабы не видеть в отражении Фреда. А Джинни под уговоры родителей согласилась вернуться в Хогвартс и закончить обучение, получив шанс на хорошую карьеру в будущем.       — Будет тяжело, особенно первое время, — Гермиона не стала распинаться фразами о том, что всё наладится по щелчку пальцев. — Но, я думаю, ты справишься. Мы все обязательно справимся.       Джинни закивала, снова натягивая на лицо улыбку. Не в её духе было опускать руки.       — Ты права. Мы все заслужили шанс на новую, мирную жизнь, — девушка откинула прядь рыжих волос и внезапно сморщила нос, наигранно возмущаясь: — К тому же, если бы меня сейчас видел Фред, то наверняка обозвал бы плаксой.       Обе гриффиндорки хихикнули, переглянувшись между собой. — Так что, моя дорогая, — Джинни легонько шлепнула Гермиону по коленке, из-за чего Живоглот недовольно зашипел и ретировался под сиденье. — С этой минуты мы оставляем прошлое в прошлом и наслаждаемся предоставленной нам возможностью еще целый год чувствовать себя детьми, сидя за школьными партами.       На самом деле, никто из них уже несколько месяцев не чувствовал себя ребенком. Война быстро заставила повзрослеть каждого, сталкивая лбами со Смертью, уча принимать серьезные решения и их последствия.       Каждая гибель человека отпечаталась на подкорке сознания, не давая спокойно спать по ночам. Ужасные мрачные видения являлись кошмарами, напрочь меняя мировосприятие. И Гарри Поттер счел, что куда полезнее будет бороться со злом, чтобы предотвращать подобные вещи, нежели просиживать в Хогвартсе еще целый год. Благодаря полученным связям в Министерстве у него без труда вышло договориться сдать досрочно все экзамены и приступить к службе в Аврорате. Уже в июле он получил аттестат и был принят в помощники к Джону Долишу — одному из самых преданных Министерству авроров.       Джинни была расстроена тем, что Гарри снова будет находиться где угодно, но только не рядом. Она с трудом выносила разлуку, не понимая, куда вообще приведут её эти отношения, и приведут ли такими темпами вообще. Девушка много поддерживала Поттера после войны всеми способами, но в ответ получала лишь вспышки гнева и раздражения. Каждый раз Гарри очень долго извинялся за это и винил себя, но был не в силах сдерживать эмоции, обладая лишь пародией нервной системы, оставшейся у него после битвы за Хогвартс.       Сердце Гермионы сжималось, когда она наблюдала, как любовь её друзей с каждым разом покрывалась все новыми и новыми трещинами. Неоднократно она пыталась помочь им, разговаривая то с Гарри, то с Джинни, но только больше понимала, что конец находился не за горами. Да и может ли посторонний человек спасти чьи-то отношения, который к тому же ничего в этом не смыслит?       Их с Роном отношения не получили должного развития из-за всех сложившихся обстоятельств. Они оба были сплошным переплетением полученных травм, и все время было потрачено на их залечивание. Гермиона первая приняла решение закончить роман, считая, что чем дольше он будет продолжаться, тем хуже и тяжелее придется обоим. Рон был согласен с ней, предложив остаться друзьями, как и прежде. Он оптимистично подметил, что возможно спустя какое-то время они смогли бы попробовать снова.       Но сейчас у Гермионы не было сил думать об этом. Теперь на первом месте у нее стояла задача научиться жить заново, как бы банально и пафосно это ни звучало. Оставшись круглой сиротой по своей же вине, она испытывала невероятные сожаления и стыд о том, что забрала воспоминания родителей, заставив их превратиться в совершенно других людей. После войны она отыскала их и попыталась вернуть память, обращаясь к известным целителям, но все было тщетно. Как оказалось, заклинание было наложено неправильно, и поэтому все возможности восстановить воспоминания канули в лету.       Гермиона была уверена, что если сможет выжить, то обязательно исправит то, что натворила, но, к сожалению, ей не приходилось ежедневно накладывать на кого-то Обливейт, чтобы мастерски применить его к родителям.       Она ругала себя за то, что ошиблась. «Ты делаешь недостаточно», — эта фраза, сказанная Гарри под воздействием крестража, звучало эхом в её голове тогда с завидной частотой. Наверное, это было правдой. Она должна была стараться лучше.       Гермиона вернулась домой в начале лета, долго не решаясь посетить когда-то родные стены. Первое время она пряталась от самой себя в Норе Уизли, пытаясь заботиться обо всех вокруг, лишь бы не слышать собственный осуждающий внутренний голос. Но когда все же заставила себя оказаться на пороге родительского дома, её встретили только пустые стены и остатки мебели, которую Грейнджеры решили не забирать с собой в Австралию.       Одинокий диван пылился в гостиной, напротив него расположился маленький столик, на котором раньше стоял телевизор. Гермиона помнила, как заскулило её сердце, и какой огромный ком встал тогда в горле. Она медленно прошла к лестнице, направляясь сперва в свою комнату, где, на удивление, практически ничего не изменилось с её последнего визита, после чего замерла перед дверью родительской спальни. Простояв в нерешительности около минуты, она шагнула внутрь. Помещение ничем не выдавало своих хозяев. Там не было даже штор, не говоря о мебели.       Гермиона не помнила, каким образом оказалась сидящей возле стены и обнимающей себя за колени. Плечи содрогались от рыданий, глаза жгло от слез.       Она чувствовала, как стены давили её, сжимая в воображаемых тисках. Весь воздух будто откачали, а окна заколотили, чтобы не пропускать света, превратив комнату в жуткое подобие вакуума. Сердце бешено колотилось, пытаясь сломать ребра и вырваться наружу. Ладони потели, предплечье обожгло внезапной невыносимой болью. Гермиона, заходясь в громких рыданиях, принялась яростно царапать свою руку ногтями, превращая незаживающий шрам в еще более уродливую картину. Страх, отчаяние и желание разбиться головой об стену смешались в ядерную смесь, доводя до сумасшествия.       Это была первая в жизни Гермионы Грейнджер паническая атака. Она не помнила, как ей удалось с этим справиться в тот раз, но после она принялась искать решение этой проблемы. Поэтому последние два месяца исправно пила успокоительные зелья, категорично отказавшись от маггловских антидепрессантов.       — Эй, все в порядке? — плеча коснулась теплая ладонь. — Не говори, что ты снова вспоминаешь эти кошмары.       Гермиона проморгалась и крепко сцепила зубы, пытаясь прогнать прочь нахлынувшие воспоминания о самом худшем лете в её жизни.       — Нет.       Джинни скептически уставилась на подругу. Уизли давно научилась читать эмоции Грейнджер, поэтому раскусить ложь сумела на раз-два.       — Ладно, да, — сдавшись под испытующим взглядом, ответила Гермиона. — Это в последний раз, обещаю. К тому же, с новыми обязанностями мне будет точно не до «ностальгии».       — Точно! — воодушевилась Джинни. — Сегодня по прибытии мы будем обязаны отпраздновать твою должность старосты. Ты такая молодец, Гермиона! Гордись собой так, как это делаю я.       Рыжеволосая девушка порывисто обняла подругу, и Гермиона не смогла сдержаться, искренне рассмеявшись от прилива нежных чувств к младшей сестре Рона.       — Я так за тебя рада!       Гермиона тоже была счастлива, что сможет погрузиться в школьную жизнь больше обычного. Она была уверена, что так ей удастся поскорее вытеснить мысли о прошлом.

***

      Пару часов назад Хогвартс-Экспресс доставил всех учеников в замок, ещё не до конца оправившийся после войны. В этом году в школу вернулось гораздо меньше человек: некоторых не отпустили родители, боясь, что все ужасы могут повториться, а некоторые просто не смогли бы вновь оказаться среди стен Хогвартса, которые только и делали, что напоминали о количестве пролитой крови.       Однако те ученики, что приняли решение закончить своё обучение, сейчас сидели на своих привычных местах в Большом зале, что-то обсуждая и в предвкушении строя планы на будущий год. Профессора же только добродушно улыбались, наблюдая за данной картиной. Беззаботный и счастливый вид детей определённо служил хорошим знаком начала новой жизни.       Гермиона окинула быстрым взглядом сидящих за столом сокурсников, отмечая как сильно здесь не хватало Гарри и Рона. Их места были заняты другими гриффиндорцами — Симусом Финнинганом и Невиллом Лонгботтомом.       — Прошу минуту внимания, — произнесла нынешняя директор МакГонагалл. Зал тут же затих, обращая взгляды на женщину. Видеть на месте Дамблдора кого-то другого было крайне непривычно, но ни у кого не возникало сомнений, что эта женщина — лучший вариант. — Приветствую всех учеников Хогвартса! Я рада видеть, что многие нашли в себе силы вернуться в родные стены. Война внесла свою лепту в жизнь каждого, и на каждом она отразилась по-своему. Она унесла жизни дорогих нам людей, морально и физически покалечила нас самих, но вместе с тем и сделала сильнее. В этом году я гарантирую вашу защиту, поэтому хочу, чтобы вы снова чувствовали себя, как дома, в безопасности.       На пару секунд профессор замолчала, осматривая из-под очков студентов. Присутствующие искренне желали поверить в обещанное.       МакГонагалл мягко улыбнулась и продолжила:       — Так же хочу сообщить, что в согласии с Министерством было принято решение дать шанс нашим ученикам, совершившим ошибку во время войны. — Было ясно как день, что речь шла о тех слизеринцах, что стояли по другую сторону баррикад во время битвы. Зал неодобрительно загудел, но директор подняла руки вверх, призывая этим всех замолчать, и добавила: — Каждый мог оказаться на их месте, и благодаря различным внушениям, принять не ту позицию. Не стоит строго судить за ошибки. Каждый имеет право на их исправление.       Минерва МакГонагалл говорила что-то ещё, но Гермиона уже не слышала её. С одной стороны, девушка была согласна с директором, но с другой — было немного не по себе от осознания, что бывшие Пожиратели смерти будут разгуливать по школе, как ни в чём не бывало.       — С ума сойти. Похоже в этом Министерстве у них у всех поехала крыша, — возмущенно пробурчал Симус Финниган.       — Вполне возможно, что они присягнули Волдеморту не по своей воле, — начала рассуждать Гермиона, не понимая как и когда в её голове родилась эта мысль.       — Не стоит их оправдывать. Всегда есть выбор, и они свой сделали.       Гриффиндорка поняла, что этот диалог не приведёт ни к чему, поэтому просто кивнула и приступила к ужину. Всё-таки забивать голову и портить друг другу настроение совершенно не хотелось. Если так решили профессора и Министерство, значит так тому и быть.       — Прогуляемся после ужина? — через несколько минут задала вопрос Джинни, которая до этого что-то обсуждала с незнакомой Гермионе девочкой.       — Мне нужно будет зайти к МакГонагалл и обсудить все детали, касающиеся моей новой роли в школе. Так что я присоединюсь позже, — делая глоток прохладного тыквенного сока, произнесла Гермиона.       — Хорошо, но ты же помнишь, что мы собирались отметить это дело? Можно было бы сходить в Хогсмид…       — Джинни, в Хогсмид сейчас нас никто не отпустит. Мы обязательно это отметим, но не сегодня, — мягко остановила её Гермиона. — Мы все с дороги. Я дико устала. К тому же, нас ждут неразобранные чемоданы, а меня ещё и знакомство со вторым старостой. Не думаю, что останутся силы на что-то ещё. Но я согласна на обычную прогулку во дворе Хогвартса.       Когда с ужином было покончено, Гермиона поспешила к директору, искренне надеясь, что та не задержит старост надолго в первый же день.       Стоя перед кабинетом, девушка поправила волосы и мантию, смахивая с неё невидимые пылинки. Хоть профессор и знала гриффиндорку, как самую серьёзную и ответственную ученицу, Гермионе хотелось произвести впечатление ещё и аккуратной девушки. Всё должно было быть идеально правильным, чтобы МакГонагалл не усомнилась в своём выборе кандидатуры на роль старосты девочек.       От лёгкого волнения ладони вспотели, но сейчас не было времени топтаться на месте, решая войти или нет. В конце концов, появляться в этом кабинете по различным причинам в этом году предстояло бессчётное количество раз.       — Профессор МакГонагалл? Можно… — осторожно спросила Гермиона, но не договорила и фразы, заметив в кресле напротив стола директора светлую макушку.       Нет, это априори не может быть он.       — Мисс Грейнджер? Прошу, проходите. Мы как раз дожидались только вас, — указав рукой на соседнее от юноши кресло, сказала женщина.       Ноги будто приросли к полу, категорично отказываясь нести свою хозяйку к указанному месту. Девушка нахмурилась, и, закусив губу, отчаянно пыталась вспомнить хоть одного человека пусть даже с отдалённо похожим цветом волос. Здравый разум только вздохнул на такую наивность.       — Всё в порядке, мисс Грейнджер? — заметив удивление на лице гриффиндорки, спросила МакГонагалл.       — Мисс Пунктуальность, смею ли я попросить Вас не тратить впустую ни наше, ни ваше время? — расположившийся в кресле молодой человек повернулся не полностью, однако аристократический профиль рассказал о своём хозяине всё. Сомнений не осталось. Перед ней сидел Драко Малфой собственной персоной. — Если будете действовать по простейшим инструкциям, то сможете освободить всех нас гораздо раньше Хэллоуина или, того хуже, Рождества.       МакГонагалл бросила на юношу осуждающий взгляд, однако никак не стала комментировать его колкость в сторону девушки.       Гермиона по-прежнему пребывала в ступоре. Она не видела слизеринца с последней битвы за Хогвартс, когда тот на глазах у всех устроил обжимания с Волдемортом. После того дня она только раз слышала эту фамилию, когда Визенгамот приговорил Люциуса Малфоя к поцелую дементора. А что случилось с его женой и сыном — её интересовало мало.       В сознании снова вспыхнуло одно из самых жутких воспоминаний. То, как его сумасшедшая тетка в его доме измывалась над Гермионой посредством Круцио и вырезала на руке заколдованным кинжалом одно слово — «Грязнокровка». А Малфой стоял где-то неподалеку и просто наблюдал, наверняка злорадствуя и насмехаясь.       Она сглотнула и сжала ладони, пряча их в карманы мантии. Неуверенной походкой она всё же добралась до места. Борясь с любопытством получше разглядеть однокурсника и задать профессору парочку насущных вопросов, она попыталась сосредоточиться на том, зачем сюда пришла.       В воздухе висело сумасшедшее напряжение. Гермиону захватили смешанные чувства. Она была озадачена ситуацией и ждала объяснений со стороны директора, пока боролась со злостью и отвращением к сидящему рядом человеку. Это то, что она испытывала к этому мальчишке всю свою сознательную жизнь, однако теперь все эти чувства разбавляло ещё чувство тревоги.       Он почти убил Дамблдора, публично принял сторону Волдеморта, наверняка убивал людей, участвовал в их пытках. Он — одно из чудовищ-пожирателей, которое следовало бы отправить в Азкабан вслед за его одержимым папашей.       Чопорный голос МакГонагалл заставил Гермиону вернуться в реальность из собственных мыслей и начать внимательно слушать.       — Думаю, что мне не стоит представлять вам друг друга, поэтому предлагаю перейти к сути.       Директор выжидающе посмотрела на девушку, но та только кивнула, прикусив изнутри щеку.       Пожалуйста, пусть сейчас она скажет, что это всего-навсего шутка, что на самом деле Малфой вовсе не второй староста и оказался здесь совершенно случайно.       — Вы знаете все свои обязанности из писем, которые получили за пару недель до учёбы. Но для достоверности изучите эти пергаменты, — профессор протянула студентам по паре скрученных листов, перемотанных бордовой лентой.       Гермиона разочарованно вздохнула, понимая, что шутить здесь всё же никто не собирался. Неужели МакГонагалл выжила из ума, чтобы делать старостой мальчиков этого предателя? Принимать его обратно в школу неразумно, как, наконец, осознала девушка, а делать его чуть ли не главным над всеми учениками — вовсе безумие.       Чем больше она об этом думала, тем сильнее закипала внутри неё ненависть. А он, будто по заказу, просто молчал и кивал, как ангелочек!              — Если возникнут какие-то вопросы, вы всегда можете обратиться за помощью ко мне. Не хочу задерживать вас сегодня надолго. Вам нужно отдохнуть. Так что, прошу за мной. Я покажу вам вашу новую общую башню. Как вы знаете, это некая привилегия старост.       Общую.       Это слово раздалось в голове Грейнджер подобно грому. Жить с ним? Мерлин, она же совсем забыла, что старосты живут в отдельной башне.       Директор встала из-за своего стола и бросила обеспокоенный взгляд на Гермиону. Профессор хотела что-то сказать девушке, но так и не решилась. Этот многозначительный взгляд запутал её ещё больше. И напугал, как отметила про себя Грейнджер. Стало не по себе, а по коже пробежал целый табун мурашек.       Гермиона еле сдержала себя, чтобы не отказаться от должности старосты прямо сейчас. До безумия не хотелось провести последний год в школе, терпя и одновременно опасаясь этого слизеринца.       По пути в башню старост, МакГонагалл старалась не молчать: рассказывала во всех подробностях о восстановлении школы, будущих планах и перспективах учебного заведения. Она понимала, что ничуть не заинтересовала учеников, но тем не менее продолжала свой монолог. Гермиона только изредка вежливо поддакивала, совсем не вникая в смысл сказанного.       Спустя какое-то количество времени показался портрет с изображением кудрявой девочки в чёрном платье. Она приветливо улыбнулась долгожданным гостям, не выпуская из рук красный цветок, напоминающий розу.       — Миддлемист? — задумчиво произнесла Гермиона, рассматривая цветок на картине.       — Верно, мисс Грейнджер. Паролем от гостиной так же является название цветка, — объяснила директор, после чего девочка с портрета сделала реверанс и пропустила профессора и старост внутрь.       Общая гостиная небольших размеров была обставлена весьма уютно, даже со вкусом. Вся комната была выполнена в нейтральных цветах, не выделяя ни один из факультетов. По центру расположился светлый диван с кучей подушек на нём и пара кресел; напротив, уже горел разожженный камин, отделанный красным кирпичом; пара больших книжных шкафов, полностью забитых книгами; слева находилась лестница, ведущая в отдельные комнаты старост, и письменный стол из тёмного дерева. Гостиная освещалась множеством свечей, расположенными буквально везде, где только позволяло место.       Гермиона сразу заприметила одно единственное во всей комнате окно, доходившее практически до пола с широким подоконником. Если расстелить там тёплый плед и переложить с дивана несколько подушек, то выйдет очень уютный уголок, в котором будет приятно заниматься после уроков, читать книгу или просто пить горячий шоколад.       О чём же ты сейчас думаешь, глупая?       Девушка боковым зрением обратила внимание на слизеринца. Малфой равнодушно осматривал комнату, не выказывая совершенно никаких эмоций.       — Что скажете? — впервые улыбнулась директор, наблюдая за семикурсниками.       — Всё просто прекрасно, — произнесла за двоих Гермиона, поняв, что слов от него никто не дождётся.       — Комната мистера Малфоя слева от лестницы, а ваша — справа. Эльфы уже перенесли все вещи, так что вы можете приступить к их разбору прямо сейчас. Я думаю, что вы очень устали с дороги, так что я оставлю вас. Обустраивайтесь, — без единой запинки сказала МакГонагалл.       Малфой, не произнеся ни слова, отправился в свою комнату, негромко хлопнув дверью. Гермиона только облегчённо выдохнула.       — Мисс Грейнджер? — поправляя очки, едва слышно позвала директор. Гриффиндорка вопросительно взглянула на неё, ожидая, пока та продолжит. — Присмотрите за ним.       За этой фразой профессор покинула гостиную, оставляя обескураженную данной просьбой Гермиону стоять посреди комнаты.       Если у неё будет время, то она обязательно об этом подумает, а сейчас девушка вспомнила, что её ждала Джинни. Наверняка она будет пребывать в таком же восторге, узнав второго старосту школы.       Через пару секунд гриффиндорки уже не было в гостиной.       Целый год. Бок о бок с Малфоем. И чего стоило ожидать от приспешника Тёмного Лорда?       Давящие стены Хогвартса остались позади. В лицо ударил порыв прохладного ветра, и только теперь Гермиона спокойно вдохнула, прикрывая глаза.       Возможно, она просто слишком накрутила себя, и всё это было не так страшно. Нет, больше она не позволит никому и ничему испортить ещё один год её жизни. Опасность, страх, угрозы, переживания — всё это уже так осточертело. Этого всего было слишком много в её жизни, несмотря на юный возраст, а спокойствия, умиротворения и настоящего счастья меньше раза в два, как минимум. И разве сейчас не то время, когда по канону жанра всё должно поменяться местами?       — Джинни! — позвала она и в несколько шагов догнала подругу, которая прогуливалась сейчас с Полумной.       — Гермиона, Джинни рассказала мне, что тебя сделали старостой, — дружелюбно улыбнулась когтевранка. — Поздравляю тебя, ты это заслужила.       — Спасибо, Полумна, — отозвалась Грейнджер.       — Ну, рассказывай, как всё прошло? — Уизли тут же заговорщически ухватила Гермиону под локоть. — Как тебе отдельная башня? Кто второй староста?       — Ну-у, иметь теперь собственную комнату, а уж тем более башню, весьма непривычно, — нервно усмехнулась Грейнджер, и этот смешок не прошёл мимо глаз подруги. — Чувствую себя какой-то принцессой, но хочу сказать, что там гораздо уютнее, чем в средневековых замках.       — Но что-то не так? — раздался проницательный голос Лавгуд.       — Так кто второй староста? Мы его знаем? — переспросила Джинни.       Гермиона опустила голову и поджала губы. Она предполагала, как отреагирует подруга. Возможно, начнет уговаривать её дать заднюю, отказаться от должности или идти к директору и просить снять с неё Малфоя. Только ничего из этого Грейнджер делать не станет. Её гордость не позволит ей бегать и что-то выпрашивать, а уж тем более — сдаваться. Она справится.       — О, только не говори, что вы ещё не познакомились, — парировала младшая Уизли, размахивая руками, когда заметила неоднозначную реакцию подруги на вопрос.       — Да нет, мы очень хорошо знакомы, — подняла глаза и выждала пару секунд, чтобы рассмотреть эмоции на лицах однокурсниц. — Его зовут Драко Малфой. Может слышали? — Грейнджер попыталась пошутить, но никто не оценил.       Удивление застыло на лицах девушек, и Гермиона вздохнула.       — Да, именно с Малфоем я буду жить и работать целый год. Как бы нелепо не звучал этот абсурд, но так решила МакГонагалл.       — Не может быть, — последняя тень улыбки на лице Джинни исчезла, а между бровей залегла морщинка. — Она же ещё вроде в своём уме.       Грейнджер пожала плечами.       — Ты должна поговорить с МакГонагалл. Тебе нельзя оставаться с этим человеком, — решительно произнесла Уизли.       — У меня была мысль поговорить с ней об этом, но потом я вспомнила то, что МакГонагалл говорила в Большом зале. Она и Министерство решили дать ему шанс всё исправить.       — Ты осознаешь, что будешь в опасности рядом с ним? Он и без того всю жизнь тебя ненавидел по непонятным причинам, так кто знает, что может произойти теперь?       — Я смогу постоять за себя. И не собираюсь отказываться от давней мечты только из-за какого-то жалкого трусливого Хорька.       Гермиона была зла на всю сложившуюся ситуацию. Как только она подумала, что всё начало складываться идеально, так всё сразу пошло под откос. И обвинить в этом можно было только судьбу за то, что та опять подшутила над девушкой.       Полумна осторожно положила свои руки на плечи Гермионе и сочувствующе посмотрела на неё. Когтевранка старалась не влезать в разговор, переводя взгляд то на Джинни, то на Гермиону.       — Я понимаю, что это твоя мечта, но Малфой… — Уизли закусила губу, заговорив спокойнее. — Если раньше он просто дразнил тебя, то после службы у Волдеморта… В общем, вряд ли он стал дружелюбнее.       — Ему дали второй шанс, и ты думаешь, что он захочет прикончить меня и отправиться в Азкабан за все свои деяния? Он далеко не глупый человек, и как бы он ненавидел меня, он ничего мне не сделает.       — Тебя не получится переубедить? — спросила Джинни.       — Джинни, я думаю, что это решать только Гермионе. К тому же, она права, в стенах Хогвартса она в безопасности, — Лавгуд перевела внимательный взгляд на Грейнджер. — Просто будь осторожнее с ним, и все будет в порядке.       Гермиона благодарно улыбнулась в ответ. Она никогда особо не общалась с Полумной, но определенно находила её интересной и рассудительной личностью.       — Хорошо. Но тогда пообещай, что если он что-то тебе сделает, то ты непременно расскажешь об этом мне, и я наведу на него летучемышинный сглаз. А я ой как хороша в этом заклинании.       — Я обещаю, — усмехнувшись, ответила Гермиона.       — Знаете… Я думаю, что Гермиона не даст себя в обиду, — произнесла Полумна. — Я слышала, что на третьем курсе у нее уже был прекрасно поставлен удар.       Гермиона рассмеялась, вспоминая, каким удивленным и напуганным было лицо этого избалованного мальчишки.       — Вот именно. Так что это ему следует бояться спать со мной под одной крышей, — заявила Грейнджер.       Этими словами у нее получилось разрядить обстановку, заставив девочек рассмеяться. Гермиона больше никогда не позволит издеваться над собой, и если Малфой решит подпортить ей жизнь, то она сразу же заставит его об этом пожалеть.