Яблоня в Императорском саду

558 год н.э. Пэкче. Саби. —Ким Сынмин, постарайся быть аккуратнее..— Сестрица со своим сыном стояли возле повозки в которую запрягали некоторые вещи и подарки для императорского двора Силлы. -это твой первый выезд, не подведи себя и нас.. Девушка слабо улыбнулась и погладила Кима по голове, как раньше это делала их мама. Ребенок, что бегал вокруг них с деревянной игрушкой, ничего не понимал, но когда увидел что его мама плачет сразу же остановился и стал её успокаивать. —Матушка, дядя Мин куда-то уезжает? — он потряс её за руку и посмотрел снизу вверх на Сынмина, который ему улыбнулся и присел на корточки, разворачивая малыша полностью к себе. —Смотри, ухаживай за своей мамой пока меня нет, ты это уяснил?— Ким свел брови и глянул с напускной хмуростью на мальчика, что сразу же схватил свою маму ещё сильнее. — Дядя, я обещаю что моя мама будет цела и невредима!—девушка слабо рассмеялась и вытерла слезы, взъерошивая волосы двух мальчиков. Для нее они оба дети. Она старше Сынмина на 9 лет, за своего сына и говорить не надо. Поправив аккуратно волосы, Ким Сэхён улыбнулась и последний раз шмыгнув, положила свои ладони на плечи брату слегка их сжимая. — До встречи. — младший улыбнулся и поклонился, понимая что уже пора ехать, посмотрев на племянника и на сестру он улыбнулся, после чего помахал и побежал к повозке.—Хорошей дороги!—юноша улыбнулся и кивнул, крича в ответ. —Люблю тебя сестрица!— юноша уселся на повозку для подарков, не собираясь залезать в покрытую, чтоб подольше видеть родных. Аккуратно сел между подарками и снова поднес ладони в виде стаканчика, опять повышая голос. —И тебя я люблю, мой любимый племянничек Ян-Ян!— он начал активно махать рукой из-за чего получил неодобрительный взгляд со стороны сопровождающего, но цокнув он не переставал махать. Мальчик услышав свое имя сразу же обернулся и начал прыгать на месте тоже махая рукой.— Ян-Ян будет ждать дядю, дядя возвращайся скорее!— и затих, все ещё слабо махая рукой, видимо она стала затекать. Последний раз посмотрев на провожающих его людей, Ким Сынмин поджал губы, сразу же аккуратно перебрался в покрытую повозку для людей. Так называемую каретой. Характер у него и вправду от матери, как только он спрятался в повозке, сразу всхлипнул, понимая что дорога будет дальняя и увидеться с семьей он сможет нескоро. Всхлипнув пару раз, юноша сразу же вытер подступающие слезы и пару раз шлепнул себя по щеке, хмыкая и отворачиваясь от сопровождающего в сторону окна. Отец сегодня не смог присутствовать из-за суда, который закончиться смог только под вечер, а поблажек никто не давал. Но сестра передала от него письмо, что тот написал утром пока его сын спал. Сынмин прочтет его позже, когда успокоится, а лучше когда все наладится. Спустя какое-то время, когда гул городской жизни был оставлен где-то позади, юноша оглянулся вокруг себя, замечая несколько вещей в повозке: каягым, женская заколка в волосы возле музыкального инструмента и ещё одно завернутое письмо. Слегка приподняв брови, юноша посмотрел на сопровождающего, что лишь грустно выдохнул. Что-то тут явно не так. —Сону, что это такое?— в Киме бушевало некоторое недовольство. —Это Каягым. —Я вижу что это мой Каягым, зачем он тут?—юноша взглянул на мужчину рядом, который лишь вежливо протянул письмо и слабо, натянуто улыбнулся. Забрав, красиво завернутое письмо, парень нахмурился, полностью развернув его. Оно было не длинным, но было ясным, адресовано ему, а отправителем был один из главных чинов императора. «Посол Ким, прошу вас сыграть на Каягыме для Императора Силлы, и примерьте заколку оставленную вам, её передала ваша сестра. Она сказала что это ваша любимая заколка, в которой вы обычно выступали. А так же, чуть не забыл вам написать, мы вместе с вашим отцом решили что вам придется выступить перед Императором, чтоб задобрить его, девушек в Силлу слишком рискованно отправлять. Прошу повиноваться, это приказ.» Свернув письмо обратно в обертку, молодой господин Ким яростно вздохнул. Почему всё его самое сокровенное хотят выставить на всеобщее обозрение? Глаза начали нещадно щипать и колоться местами, заставляя уткнуться взглядом в окно, не позволяя себя увидеть в таком состоянии. Игра на этом красивейшем музыкальном инструменте ему досталась от матери. Изящная, словно сделанная из облаков, нежная нефритовая заколка ему досталась так же от мамы. Слух и голос тоже от матушки.. Он веселил всем этим только семью, только близких,только матушку.. но в последнее время ему все время казалось, что все хотят украсть его сокровище, его секреты. Он никогда не хотел показывать свои таланты высокопоставленным чинам, после всего этого слыша на улице окрики их отпрысков. Он не хотел показывать частичку того, что последнее осталось от его мамы, от самого родного человека на свете. Но тут, те самые высокопоставленные чиновники решили, что раз уж они видели его красивейшие таланты, то чтоб задобрить чужого Императора, посла нужно достаточно унизить, заставляя пошить специальные шелковые одежды, припудриться и показать шоу. Это ведь не дело для посла, но коллеги как-будто специально издевались над ним. Да, он понимал всю жестокость политики и важность переговоров, но неужели вышепоставленные люди никак не поймут, что после этого шоу его не будут воспринимать всерьез. Даже если нельзя отправить с послом артистку, почему нельзя было отправить артиста- мужчину, что сможет идеально показать тонкости своего таланта и мастерства, задевая зрителя не только музыкой. Ким Сынмин яро этого не понимал, так же сильно как его не понимал весь двор чиновников, стараясь убедить того, что все это представление его работа, ему же сказали это делать старшие, так делай, чего возмущаешься. Ким Сынмин не имел права возмущаться, он новичок в этом деле, самый молодой из всех закупорившихся аристократов-послов и политиков, гордо думавших лишь о деньгах и доверии своего Императора. В общем, это его не касалось. Взяв аккуратно заколку в руки, молодой посол лишь пару раз нежно провел кончиками пальцев по камушкам на ней, будто давая вспомнить все что было раньше связано с этой вещицей. Медленно переводя взгляд с нефритовой заколки на Каягым, Ким вытер глаза, откидывая посеребренное письмецо в угол повозки. Все эти вещи напоминали ему о доме, о матери и о уюте, что покинул из семьи около десяти лет назад. Это самые личные вещи что могли быть у него, но каждый раз его заставляли показывать это из раза в раз. Сынмин ни раз видел как старики на него пялиться, они даже иногда тащили своих детей, чтоб те посмотрели на Ким Сынмина, Таким образом его личное стало общим достоянием, а все унижения перенесенные в том переговорном зале были лишь очередным минным полем н Прошло 20 минут, 30,50.. Ким наконец успокоился и глубоко вздохнул, смотря на вид через окно. В его глазах бурно вертелось и негодовало предательство. Отец знал как это все ему дорого, но он ни разу не предпринял попутки оставить чиновниками своего сына. В Ким Сынмине была выгода для всех. Он обученные посол, шут и репутация. Поэтому как-то после истерики, сын услышал фразу от отца: - поплачь сейчас, а то потом времени не будет, ты ещё всю жизнь так будешь чиновников ублажать. - Но отец, я не хочу так жить. - Если меня не спросили чего я хочу для сына, то что можешь сделать ты, если они тебя сейчас и за человека не принимают..? Хорошо. Послезавтра будет его последнее выступление, больше он ни для кого плясать не собирается. Интересно только то, что его отец так резко изменился. Он даже не пришел провожать своего горячо любимого сына. Только вот почему он так резко остыл? За последним дни это не первый показатель его холода к своему сыну. Раньше он постоянно его хвалил и давал уважаемые замечания. Но сейчас они и словом почти не перекидываются. «-Что я сделал не так?..» Он и не заметил как ночь сменила день, звезды и луна поменялись местами с Солнцем, а время указывала на давно забытый отбой. Сжав аккуратно мамину заколку, Ким Сынмин со всей осторожностью спрятал её возле груди, в слоях между нижним и верхним одеянием, чтоб точно не выпало. «-Прости мама, я стал таким никчемным..» «-Прости..» Солнце стало постепенно и воинственно возвращать свое место над Землей, окрашивая небо в палитру восхода красно-розового цвета. Красно-розового? ••• Висела напряженная атмосфера в повозке, сопровождающий слегка высунулся из нее и огляделся. —Посол Ким, мы на месте.— младший из Кимов лишь мотнул одобрительно головой и тоже выглянул из занавески расшитой голубыми нитками. Сразу же заметив это величественное здание парень ахнул, стараясь подобрать слова описывающий его восторг по отношению к этому строению. Повозка с драгоценностями и различными дарами наконец остановилась у ворот одного из дорогих поместий, явно украшенного нотками китайских традиций. Да, Ким любил подобное, но он явно ненавидел место где сейчас находится это самое поместье. Выглядело оно величественно, хоть до Императорского Дворца не дотягивало, но вне столицы Силлы было явно одним из самых красивых зданий во всех трех корейских государствах. На родине Сынмин видел мало даже слегка похожих на это зданий. Когда кучер полностью закрепил лошадей и дал сигнал о том, что уже безопасно выходить, Ким и его сопровождающий вылезли из деревянной повозки. — Господин Ким, прошу не забудьте свои вещи внутри..— сопровождающий слегка смутился своих же слов, зная как неловко слышать это «высокопоставленному» послу. —А? Да, хорошо.— не подавая виду выкинул Сынмин, забирая Каягым и те шелковые одежды. Кстати говоря, эта одежда была выполнена в белоснежных тонах и выглядела безупречной, а так же безумно легкой. Она заметно отличалась от обычных одеяний всех корейских государств. —О.. Сону, почему эти одежды такие другие?— ранее названный Сону обернулся и посмотрел на Кима с одеждой на руках. —Относитесь к ней очень бережно, она пошита по определенным стандартам Императора Силлы,— Сону на мгновение замолчал и замялся, поворачиваясь полным корпусом к послу.—она выполнена с учетом всех китайских традиций. —Почему?— Ким явно не понимал такой мании к китайским традициям в Силле, хоть и сам был обожателем всего китайского. —Вы не знали?— сопровождающий вытянул шею в шоке и усмехнулся по доброму.— Император Силлы наполовину китаец и имеет влиятельные связи с Китаем, он родственник Китайской императорской семьи. Его мать была двоюродной сестрой нынешнего императора Китая. Ким просто застыл на месте, неужели он и вправду поехал в Силлу и совсем ничего не знал о её правителе? О боги, какой же он невежественный. Слегка опустив голову, Ким лишь кивнул и пошел за сопровождающим, а за ними двумя колоннами пошли люди с теми самыми дарами. Одежды и Каягым отдал сопровождающему, чтоб в начале не казаться таким неважным. Каким образом Пэкче решило выбрать его на это сложнейшее дело, где нужно быть очень аккуратным и серьезным? Бог только знает. Их встретили трое слуг, что показывали дорогу к главному залу. Как Ким знал, сейчас они находились практически на окраине Силлы так как сам Император тоже находился на фронте. Ситуация была обостренней чем он думал, раз сам глава государства командует войском. Остановившись прямиком возле главной двери, Ким лишь пару раз провел по заколке пальцами, сразу же пряча её под одежды, а после кивнул давая согласие на оглашение из прибытия. — Посол из столицы Пэкче прибыл!— прозвучал громкий голос одного из служащих и двери перед делегацией Пэкче открылись. Для глаз открылся огромный зал с выходом на задний двор. Стол в середине зала был завален картами и какими-то фигурами, а в самом конце зала стоял здешний трон, который был сделан лишь для таких вот визитов. Было тихо, а Ким и не мог осмелеть чтоб поднять глаза на императора. Ему было крайне стыдно за поведение своей страны по отношению к Силле, но так же сильно он их не жалел из-за случившегося с его матушкой и братом. — Приветствуем вас, Ваше Высочество— произнес Ким склонив колени перед главенствующим в этой стране, после чего встал наконец из нужды поднимая глаза и направляя их на Императора. Мужчина в чёрных одеяниях выглядел совсем уставшим, вымотанным и смотрел на Кима словно от скуки. В руках он вертел какое-то нефритовое ожерелье, а глаза его были абсолютно черные. Выглядел он безумно мрачно, а ещё его образ дополняла поза в которой он сидел. Облокотившись на боковые перила и поставив одну ногу на трон, он выглядел весьма неуважительно по отношению к послу из чужого государства. Выглядело это так, словно к нему пришли прислужники поразвлечь. —Мы просим Его Высочество Императора Силлы принять дары из Пэкче.— Ким слегка отшатнулся и показал рукой на два ряда людей, которые держали вещи из той самой повозки. В глаза бросался белый наряд и Каягым в руках сопровождающего, но о номере Ким не упомянул в лицо императора. Император выглядел надменно, но понимающе, вроде как, поэтому спустя мгновенье Ким расслабился. — Посол Ким, не расскажете для чего вы привезли отдельно Каягым в паре с одеяниями-хмыкнув, Император сел в вполне прямую позу, только вот сразу же наклонился вперед, упираясь локтями в колени.— где же танцовщицы и музыканты? — Ким поджал губы и склонил голову, мотая отрицательно головой, стараясь не выдавать свое волнение. — Их нет,- посол замялся и снова поднял взгляд. — А кто же тогда будет нас развлекать перед серьезными делами?- усмешка была явно слышно в его словах, словно тот уже догадался, либо его предупредили о запланированном выступлении. — О, неужели кто-то из вас? — он обвел всех взглядом и ухмыльнулся, явно радуясь что ему удается поиздеваться над людьми из Пэкче. От него так и разило темной энергией, той самой которой можно пригвоздить к земле любого. Насколько же плоха ситуация на границе, что сам Император настолько вымотан? Ким поклонился в почтении и взял на руки Каягым и одежды, снова кланяясь. Император явно не ожидавший, что сам посол будет подобным заниматься подозвал к себе слугу и что-то шепнул на ухо, усаживаясь обратно поудобнее. Слуга же подошел к Киму и попросил пройти за ним, чтоб тот смог подготовиться. — И так, уважаемые гости, прошу усаживаться как вам удобно. — возгласил Его Величество Ким Джиюн и громко похлопал несколько раз, заставляя всех остальных повторить. Оставшись наедине со своими мыслями Ким почувствовал, что его глаза слезятся , быстро вытерев первые слезы он расправил белоснежные одежды, разглядывая мельком их. Было несколько белых слоев одеяний и верхнее напоминало оттенки чего-то нежно розового, словно это было цветение. Выдохнув, Сынмин распустил свои волосы и собрал их снова в аккуратный пучок на затылке, закрепляя той самой заколкой матушки. Зажмурившись, молодой парень отвернулся от зеркала приступая к одеяниям, стараясь как можно быстрее приготовиться. Через пару минут юноша снова стоял возле зеркала разглядывая легкое одеяние в китайском стиле. Он впервые видит себя таким.. Его темные глаза и волосы очень сильно контрастировали с нефритовой заколкой и белыми одеждами. В сравнении с корейской одеждой китайская была легче, хотя возможно это лишь комплект такой: нижняя рубаха и штаны, нижнее одеяние и верхнее, все удобно. Взяв на руки Каягым парень вышел из комнаты, смотря на слугу, что все это время ждал его за дверьми. Тот скептично посмотрел на юношу, но отведя взгляд пошел в сторону зала. Сяомин завидев подобную картину даже отставил чашу с вином на стол, вглядываясь в традиционные китайские одежды. Сейчас посол выглядел как праведный даос державший какое-нибудь духовное оружие, как жаль что Император не верит в совершенствование, хотя в нечесть ещё как. Слабо приподняв уголки губ, мужчина махнул рукой давая разрешение начинать и Ким наконец начал свою пытку. Пару прядей его волос выпали из пучка, что заставляло его насторожиться но продолжать играть, так как он не знал какая может быть реакция на это у императора, глаза он боялся поднять. Это было сущее унижение, стоять на коленях, перед собой видеть Каягым и боятся поднять глаз на этого человека. Хоть Император и не сделал ничего плохого сейчас, но Кима охватывал ужас оттого какую ауру излучал этот человек. Да, этот Император просто защищал свою страну и народ, но его злость на противника была сразу же видна невооруженным глазом. Музыка продолжала литься в уши окружающим около 10 минут, пока Ким не почувствовал, что его пучок на затылке полностью расплелся, спуская слегка волнистые волосы на плечи, заколка упала на пол, а униженный взгляд, который он так старался спрятать, направился на императора, что сейчас вопросительно поднял бровь. — Уже устал?— мужчина закатил глаза и встал со своего места подходя ближе и присел рядом. Взгляд его упал на покрасневшие глаза молодого парня, а после на заколку, что лежала у ног юноши, в Императоре заиграло любопытство и он её поднял сразу же замечая взволнованный взгляд посла. Этот юноша выглядел сейчас совсем по-другому на фоне всех присутствующих, ханбоки очень сильно отличались от ханьфу, что делало этого юношу центром внимания, а так же его распущенные волосы вызывали некое волнение, потому что так он выглядел ещё более беспомощным. Не так Император представлял себе посла из Пэкче. —Буду звать тебя Чунхуа. — на грани слышимости проговорил Джиюн, а Ким и все равно не понял значении этого прозвища, только съёжился сильнее. Ким Джиюну посол сейчас напоминал цветущее дерево яблони, то самое которое он видел каждый день из своих покоев во дворце. Сынмин же не понимал почему его так трясло перед этим человеком, почему он не мог так же непоколебимо как и всегда выступать, а потом просто сделать свое дело? Он чувствовал надвигающееся бедствие, но вот только какое? Встав с корточек, Император Силлы покрутил заколку в руках изредка поглядывал на юношу, тот же постоянно воротился смотря на шпильку в чужих руках, по догадкам Сяомина, она явно была для него дорога. Ким наконец решился заговорить и начал. — Ваше Величество, прошу рассмотрите наше предложение о перемирии? Как и вам, нам сейчас очень тяжело и нам нужно объединиться в войне с Японией.— Император покачал головой так и не повернувшись к послу. Только император собирался снова уйти на свое место, как в зал врывается гонец с испуганным взглядом и запыхавшимся видом. Посол, что стоял сейчас в середине зала на коленях перед каягымом вздрогнул, поворачиваясь назад, старался понять что происходит. — Вашу мать, то есть Её Величество Императрицу Ван Сюлань убили, — глаза всех присутствующих округлились и уставились на императора, что застыл на месте с заколкой в руках.-приспешники Пэкче. —Что ты сказал?— Ким Джиюн повернулся к залу лицом, было видно как его лицо перекосилось, а глаза загорелись недобрым огнем. Почти все, кто сейчас находился в зале, были выходцами из Пэкче, так что кто-то встал и стал молить о пощаде, кто-то собирался бежать, а кто-то и вовсе начал молиться. Ким Сынмин отвернулся от гонца и уставился на Каягым опущенным взглядом, кажется его использовали только чтоб отвлечь, а не договориться о перемирии. Его послали как мясо к тигру на убой, а то то он думал зачем ему играть и развлекать врага. Глаза заполнила выступившая влага, он молча стоял на коленях и думал о скорой смерти, о предательстве со стороны своей же стороны, о своей сестре и племяннике, об отце, о том что им воспользовались. Возможно поэтому отец так отдалился, чтоб не видеть как сына отправляют на самоубийство. Как же глупо было верить в то, в нынешнее правительство, очень глупо. — Схватить всех, всех до единого и в темницу их.— его голос исказился от гнева и печали, Император обратил внимание на зал который погрузился в хаос и только сейчас заметил неподвижного посла, что стоял на коленях и склонившись перед музыкальным инструментом и пускал слезы. Твердым шагом подойдя к посланцу из Пэкче, он влепил тому пощечину и снова присел рядом. —Что натворили твои соотечественники, зачем они это сделали?— он засмеялся словно сумасшедший, словно за минуту успел сойти с ума. Хотя как же, кто бы не сошел с ума во время войны когда убили твою мать во время переговоров о мире. Сынмин лишь бормотал множество раз «не знаю, правда не знаю», что ещё больше раздражало разгневанного сейчас правителя. Император вымещал свою ярость на первом кто попался ему на пути, а точнее кто зацепил его глаз во всем этом хаосе. И этим первым был Ким Сынмин. —О, Чунхуа ты у меня за все ответишь, будешь платить за своих сослуживцев и родню.— Джиюн тыкал пальцами в грудь посла, пока тот не свалился с коленей и не уперся руками в пол, стараясь не впасть в истерику, волосы раскидались по всей спине, глаза успели опухнуть и покраснеть сильнее. Император бредил как сумасшедший, сжимая руку возле сердца и явно отходил от шока. Все ещё бормотавший себе под нос проклятья, Император встал и стал уходить из зала. — Этого отправьте в столицу в дворцовую темницу, будет политическим заложником. — прозвучал горестный отдаляющийся смех за спиной Кима, он не хотел понимать что сейчас произошло, он хотел умереть на месте, а может быть просто стать настолько больным чтоб не понимать реальность. Как его собственный отец мог отправить на такое? Чем он это заслужил? Разве это его долг перед родиной? Он не хотел знать ничего и никогда, хотел просто лечь и не открыть глаза больше никогда. Он наконец впал в тихую истерику, чувствуя как слезы безостановочно текут по его щекам и его тут же взяли под локти уводя в сторону выхода из поместья. Он даже не сопротивлялся, сейчас он чувствовал себя более уязвимым чем за всю свою прошедшую жизнь. Кажется начало его карьеры в качестве посла приравнялась концу.