В цепях

      Саске поднес чашку к губам, прежде чем вскользь посмотрел на наследницу Хьюга.              Девушка, сидевшая напротив по обыкновению старалась избегать взгляда партнера, когда разговоры о компаниях подходили к концу. Учиха не сильно задумывался об этом, но, по-хорошему, ему стоило бы обсудить с девушкой всю эту ситуацию с браком.              — Прости.              Девичьи ресницы дрогнули в ответ на внезапное извинение. Хината медленно подняла взгляд на мужчину и заметила, как он слегка нахмурился, глядя на свой чай.              — За что…? — неуверенно спросила она, уловив чувство вины в темных, как ночь, глазах.              Саске снова посмотрел на Хьюга, перехватывая ее взгляд. Она все еще обращалась к нему на «вы»… Он уже предлагал ей отпустить все формальности, но теперь чувствовал себя неловко.              — За то, что из-за моего брата ты и вся твоя семья попали в эту историю.              Хината едва заметно вздохнула и опустила глаза на свою чашку. Она все прекрасно понимала и не винила Саске. Чем чаще им приходилось общаться, тем больше она находила в мужчине благородные черты и особенную зрелость, несмотря на нелестные слухи вокруг.              — Мне ненавистно просто наблюдать за тем, что он делает, и не иметь возможности остановить его, — продолжил мужчина.              — Я все понимаю и благодарна за помощь со стороны семьи Учиха. К тому же ваши подарки были радостным утешением для моего отца. Если бы он смог находиться рядом, то так же не скупился бы на слова благодарности, — произнесла она, как давно заученную фразу, не поднимая при этом головы. Саске чувствовал ее дискомфорт, и он понимал, что Хинате было трудно говорить о тяжело больном отце.              Если с отцом что-то случится… Хината хорошо знала, что если бы не предложение Саске, то обязательно вмешался бы Неджи, чего она боялась допустить больше всего. С его хваткой и рвением, при внезапной болезни Хиаши, Неджи провернул бы что-то, от чего она с сестрой остались бы ни с чем. Он был способен на такое, от чего кровь мгновенно застыла бы в жилах…              — Мы сделали то, что должны были. Желаю Хьюга Хиаши скорейшего выздоровления. Знай, что я готов оказать любую поддержку, чтобы помочь вам поставить его на ноги. Если тебе что-то нужно будет, что угодно, только дай знать, — добавил Учиха, разглядывая девушку.              Хината слабо улыбнулась, принимая слова Саске с признательностью во взгляде.              Повисло молчание. Саске понял, что пришло время обговорить еще одну часть. Казалось, ему было тяжело продолжить разговор, словно каждое слово требовало усилий.              — Все вопросы на сегодня решены, Хината, но остался еще один, не менее важный. Было бы правильнее обсудить его с тобой в деталях, но… — он сделал глубокий вдох, придавая себе уверенности. — Если не укладываешься по графику, мы можем перенести разговор на другой день и поговорить в более неформальной обстановке, если пожелаешь… Или я могу рассказать об этом вкратце сейчас. Речь о нашей помолвке и браке.              — У меня есть еще около пятнадцати минут, — Хината легонько качнула головой, дав мужчине понять, что обсуждать это в неформальной обстановке она пока точно не собиралась.              Учиха же задержал взгляд на Хинате, словно впервые пытаясь рассмотреть ее по-настоящему. Она была для него почти незнакомкой, их встречи до сих пор ограничивались деловыми переговорами и редкими обменами взглядами на бизнес-конференциях. Однако сейчас, когда их жизни и компании стали переплетены, каждый новый разговор открывал в ней нечто, что заставляло его размышлять о ней все больше.              — Тогда я попробую озвучить основные моменты. Этот брак… тебе придется видеть меня каждый день. Работать со мной и, возможно, притворяться перед другими, особенно перед СМИ, что это что-то большее, чем просто сделка. Помолвка состоится в конце марта, а свадьба… сразу через две недели. Так было прописано в договоре, — Саске сделал небольшую паузу, взглянув в сторону, прежде чем продолжить. — Я хотел пригласить тебя и твоих близких, чтобы познакомить со своей семьей. Моя мать помогла бы тебе с организацией и остальными вопросами, которые возникнут по ходу дела, и если…       «Если бы только моя собственная мать была жива…» — подумала девушка.              Он вдруг замолк, когда поднял глаза и заметил ее опечаленное выражение лица. Хината слегка нахмурилась, будто на саму себя, когда он замолчал, после чего взглянула на него.              — Мне достаточно того, что мы делаем это ради наших семей. Я готова поддерживать это, даже если наша связь не более чем деловой союз, — так же серьезно ответила брюнетка, заставив Саске вновь оторопеть.              Он лишь кивнул, скрывая легкий намек на тревогу. Ее демонстративное спокойствие, стойкость — даже готовность принять то, что могло бы вызвать страх или сомнение у кого-то другого — почему-то немного… расстраивало, потому что он иногда считывал с ее лица необъятное чувство отчаяния. Он часто видел похожее выражение лица у Микото, когда речь заходила об Итачи.              — Я прошу прошения заранее за неуместный вопрос. Если не захочешь отвечать, я не буду настаивать, — проговорил Учиха, бесшумно ставя чашку на стол.              Взгляд лавандовых глаз встретился с угольно-черным, и Хьюга на мгновение осеклась в мыслях, прежде чем Учиха продолжил:              — У тебя есть возлюбленный?              Хината покраснела и опустила голову, прижав чашку к коленям. Саске успел заметить это и уловил особое напряжение.              Кажется, он попал в точку. Но теперь он чувствовал себе еще паршивее…              Они встречались? Насколько серьезными были их отношения? Прервала ли она их или еще ничего не сообщила своей второй половинке?              Сжатые вокруг чашки ладони выдавали старания Хинаты держать все под контролем, но казалось, что этот контроль давался ей нелегко. В помещении воцарилась неловкая тишина, которую Саске поспешил прервать.              — Мне очень жаль, — произнес он, после этого опустив взгляд и слегка прикусив губу.              Через некоторое время девушка тоже убрала чашку на стол, и взгляд ее скользнул в сторону окна, словно там, за городскими пейзажами, могла прятаться частица той жизни, которой она когда-то мечтала жить рядом с другим человеком.              Когда-то она видела в Наруто все, чего ей не хватало: дерзость, смелость идти против течения, неуемную энергию, которой она всегда восхищалась. В его словах и улыбке была безграничная уверенность, простота и честность. Теперь же, спустя все эти годы и пройденный ею путь, ее жизнь была связана с человеком, который казался полной противоположностью Наруто — сдержанным, почти холодным. Человек, в глазах которого чувствовалось больше тьмы, чем света. Однако сейчас…              — Я обещаю, что не нарушу твоих границ, — вдруг продолжил Учиха. — Пусть этот союз останется таким, каким ты хочешь его видеть. Я… не посмею принуждать тебя к чему-либо.              Хината снова взглянула на него как-то по-другому, словно мужчина приятно удивил ее своими словами.              — Надеюсь, мы успеем подготовиться ко всем мероприятиям вовремя, — нейтрально ответила она, заставив себя слегка улыбнуться.              Хината знала, что их брак будет больше символом, чем реальной связью, и, возможно, это было к лучшему. Саске казался ей… надежным партнером, несмотря на первое впечатление. Но даже если это и так, ее сердце оставалось с тем, кого она, вероятно, больше никогда не увидит в качестве партнера.              В тишине кабинета вновь повисло напряжение, словно невидимая стена встала между ними. Саске немного нахмурился, не зная, что делать с очередным затишьем. Он не привык подстраиваться под чужие эмоции и вряд ли когда-то собирался это делать. Но в присутствии Хинаты что-то менялось — хотя он и не мог понять, что именно. Девушка казалась ему чем-то очень хрупким, несмотря на абсолютную осведомленность о силе и независимости ее личности, даже судя по одной ее фамилии. Ходили слухи о ее девичьей скромности и волевой решимости в то же время. И теперь он понимал, как это на самом деле выглядело.              Посмотрев на свои изящные золотые часы, Хината аккуратно встала, поправляя юбку и приталенный темно-синий пиджак делового костюма. Вслед за ней, закрыв папку со своим экземпляром договора, встал и сам Учиха. Застегнув костюм на две пуговицы, он снова не смог без скрытого мужского восхищения не взглянуть на фигуру девушки. Конечно же, он быстро отвел взгляд, когда она, заправив прядь длинных прямых волос иссиня-черного цвета за ухо, слегка наклонилась за своей папкой.              Ее мысли все еще витали вокруг Наруто, когда она неожиданно задела край стола, и папка с ее документами выскользнула из рук. Вся информация о слиянии компаний, а также второй экземпляр брачного договора разлетелись по полу, как белые перья, и Хината, испуганно ойкнув и присев, начала собирать бумаги, осознавая, что неловкость момента заставила ее сердце забиться быстрее.              Саске, заметив, как она замешкалась, быстро обошел стол, поспешив к ней на помощь. Он наклонился и присел на колено, протягивая руки и собирая бумаги в стопку, однако в какой-то момент их пальцы случайно коснулись, и в тот же миг их взгляды встретились. Учиха старательно избежал взгляда на открывшуюся ложбинку под воротом ее рубашки, Хината же почувствовала, как по ее коже пробежала волна теплого ощущения.              Казалось, время в тот момент замерло.              Хината вдруг осознала, насколько близко он находился. Ее дыхание перехватило, а внутри возникло что-то новое и неопределенное… В черных глазах мелькнула неожиданная искра, которую она совсем не ожидала увидеть.              — Извини…те, — пробормотала Хината, потупив взгляд, чтобы скрыть легкий румянец на щеках. Ее голос был чуть слышнее шепота, и это добавило уязвимости в момент. — Это… вышло случайно…              — Ничего, — прочистив горло, ответил он, пытаясь вернуть все в привычное русло. — Если тебе неприятно, я… перейду на официальное обращение.              Учиха сложил оставшееся в ее папку и будто по привычке этикета протянул ей руку, чтобы помочь встать. Однако, когда он произнес последние слова и затем сделал этот жест, его рука дрогнула из-за неуверенности.              Она ничего не ответила. Однако, замешкавшись на мгновение, девушка все же подала ему ладонь, и тогда они оба неспешно поднялись с места.              Тепло ее ладошки снова послало электрический разряд по телу Саске, и в голове неожиданно пронеслась мысль о том, что ему бы хотелось бы разделить с Хинатой больше… чем просто профессиональные обязательства.              — Спасибо, — произнесла Хината, поднимая на него взгляд и принимая папку в свои руки. Теперь она чувствовала себя еще более неловко, однако… эта неловкость была… другой. Приятной.              Саске кивнул, его губы слегка приоткрылись, как будто он собирался сказать что-то еще, но затем словно осекся в мыслях, когда случайно скользнул взглядом по вороту ее пиджака и расстегнутых верхних пуговиц рубашки.              — Я мог бы попросить подвезти… вас, — напряженно произнес он, быстро возвращая взгляд. В его голосе проскользнула нотка, которая напоминала об ожидании.              У нее ведь был личный водитель. Какого черта он это ляпнул?              — Т-ты очень любезен… спасибо, Саске. Но меня… просто меня уже ждет машина, — с немного нервной улыбкой ответила она, краснея сильнее, когда она заметила его быстрый взгляд и все же решилась перейти на личное обращение. Чтобы не выглядеть еще более нелепо и скрыть свое волнение, она направилась к двери.              — Точно… Тогда позволь я провожу тебя хотя бы до выхода? — ответил он, немного растерявшись и так же едва заметно покраснев. Он поспешил за ней, чтобы открыть для нее дверь и пропустить вперед.              — Да… Хорошо, — произнесла она, и на короткий миг они словно обменялись надеждой и неуверенностью, прежде чем девушка отвернулась и прошла вперед, а Саске двинулся за ней.       

      ***

             Под душераздирающие крики большой палец Итачи еще сильнее вдавливался в чужую глазницу, пока белок окончательно не размозжился.              — Я назвал препарат «Кофуку»… Его эффект проявлялся на Хатаке в полной мере. В течение нескольких лет его действие накапливалось, стимулируя избыток кортизола и одновременно подавляя адреналин. Это должно было привести к полной зависимости от нашей новой партии, но эксперимент был прерван на промежуточном этапе, — в голове Учиха всплывал голос Якуши Кабуто из воспоминаний, когда они встречались в феврале. После недавнего отчета Дейдары, пришлось снова вызвать этого человека, чтобы выслушать его предположения, прежде чем отправлять Дейдару с Сасори в Ото для задания.              Сейчас Итачи бесстрастно уставился на последнего выжившего темноволосого мужчину из молодой, уже несуществующей группировки «Тора». Мужчина, поддавшийся пытке, обмяк и в один момент замолк, после чего Учиха освободил его лицо из своей мертвой хватки и дал телу упасть на землю.              — Он старается держать ее рядом? Это было ожидаемо… Раньше я предполагал, что сбой в цепочке возник из-за высокой дозы адреналина, введенной Какаши во время операции при смерти. Но теперь ясно, что причина была как в сильной потере крови, так и небольшом выбросе эндорфинов перед введением в наркоз. На грани смерти он испытал что-то, что вызвало кратковременное чувство счастья… Из-за многолетнего подавления гормонов в этот раз рецепторы к эндорфину оказались слишком чувствительны и вызвали эйфорию при виде прооперировавшей его девушки, которая как-то спровоцировала у него этот естественный выброс. На гормональном уровне сработал механизм зависимости.              Фигура Итачи одиноко стояла у края дороги. Ночная тишина прерывалась лишь звуками проезжающих вдали дорог по широкополосной трассе. Пальцы чистой руки листали дополнительные зашифрованные сообщения-отчеты из лаборатории Конохи, пока Итачи в один момент не заблокировал телефон и не отпустил его в карман брюк, запрокинув голову назад и глубоко вздохнув. Тяжелый взгляд черных глаз очертил небосвод, усеянный звездами.              — Этот эпизод, вероятно, зафиксировался на нейрохимическом уровне и сработал как якорь, вызывая привязанность к объекту на подсознательном уровне… Это, как я понял, и объясняет, почему его эмоциональная привязанность перешла в навязчивую одержимость девушкой после восстановления, — Кабуто тогда пожал плечами и глубоко вздохнул, когда Итачи задумчиво оглядел колбы с порошками в подпольной лаборатории, которую предоставил мужчине для исследований несколько лет назад. — Однако, когда я пытался повторить подобную цепочку событий на других подопытных, такого эффекта привязанности к человеку не возникло. Похоже на уникальный случай. Но если вы предоставите мне больше людей, я проведу еще несколько исследований с учетом других параметров… Думаю, что этот эффект можно контролировать или усилить.              Мартовская ночь окутала пустынную дорогу мраком и туманом, пронизывая атмосферу терпимой прохладой. Итачи стоял у обочины, неподвижный как тень. Его одежда была нетронута брызгами крови, что мерцали под тусклым светом фонарей лишь на носках его обуви и асфальте рядом с лежащим телом. Возникшие рядом люди «Рассвета» оттащили бездыханное тело от Итачи в темный угол, пока он стирал кровь с рук при помощи платка, который стянул с внутреннего кармана своего расстегнутого пальто.       В истории с Кабуто его напрягало много факторов. Молодой хирург был талантливым, он бы даже назвал его гением своего времени, однако… Он не казался таким уж надежным. Учиха убедился в этом, когда на днях выяснилось, что Якуши ни разу не упомянул, что Харуно Сакура была ординатором в его отделении, по совместительству его ассистенткой как минимум три года, и даже не подозревала о том, что он использовал ее умения и способности для своих незаконных исследований, прикрываясь научной деятельностью. Возможно, Кабуто мог быть причастен к цепочке событий, которая привела Харуно в то место, где она есть сейчас. И все это для того, чтобы избавиться от «свидетеля» своих подпольных работ, когда та, возможно, была очень близка к тому, чтобы начать его в чем-то подозревать. Итачи не мог игнорировать такую теорию, однако он не спешил разоблачать Якуши — ему хотелось понаблюдать за его дальнейшими действиями и использовать, пока от него была польза.              Закоулок, где должна была пройти сделка между Итачи и представителем страны Ото, была прервана нагрянувшей группой людей. Сейчас же половина из четырнадцати «тигров» была похоронена в ближайших мусорных баках, другая выжившая половина собрана для Кабуто, и потому улица погрузилась в гробовое молчание. Им просто не повезло — из-за неопытности они слишком поздно поняли, что осмелились встрять в дела «Рассвета».              К несчастью, передача пробников препарата, которую Кабуто предложил для страны Ото, все же была была прервана — посредник сбежал в самом разгаре битвы.              Вскоре к обочине дороги подъехало несколько машин. Водитель, облаченный в черное, вышел и открыл дверцу для Итачи. Сев в автомобиль, Учиха дал приказ трогаться с места, с трудом подавив приступ удушающего, болезненного кашля, который мучал его вот уже последние пару лет. Хоть лекарства Кабуто еще помогали держаться на плаву, Итачи чувствовал, что вскоре ему понадобится что-то посильнее.              К тому времени он должен был успеть избавиться от Хатаке без больших потерь для «Рассвета». Если же тот действительно привязался к девушке из-за действия препарата Якуши, то у Учиха и вправду появилось огромное преимущество. Он мог бы воспользоваться этой связью, чтобы наконец-то заставить Хатаке оступиться.              Пожалуй, для этого можно будет начать с Обито…       

      ***

             Какаши коротко взглянул на Сакуру, прежде чем встал с места и, двинувшись в сторону, спокойно начал раздавать указания Какузу. Харуно же не могла понять, что произошло, поэтому напряглась и убрала стакан на стол, слушая голос Хатаке и пытаясь сложить все в общую картину.              Так значит… Дейдара был приманкой?       Если бы Какаши все-таки добрался до него, тот вполне мог бы выдать все секреты, чтобы спасти себя, и тогда Сакуре было бы уже нечем оправдываться. Ее беспокоило то, что Дейдара мог доложить о той небольшой сделке с ней самому Итачи. И тогда Какаши бы узнал, что она, якобы, намеренно согласилась помогать «Рассвету» с получением тайных документов.              Если он когда-нибудь узнает, то больше никогда не сможет доверять…?              Дело ведь могло быть даже не в тех документах, которые Сакура помогла достать шпиону. Если Итачи искал способ выманить Какаши, то он бы давно уже похитил Обито, еще до появления Сакуры. Вдруг он… решил таким образом ослабить бдительность Хатаке? Он ведь мог отвлечь его с помощью Обито, добраться до нее, когда она будет одна, чтобы похитить и потом воздействовать на Какаши шантажом? Возможно, Итачи знал про странные отношения между ними, и о том, что он ее не оставит — поведется и явится прямо к нему с легкой добычей на плече. Даже если он возьмет ее с собой, Сакура явно станет обузой при спасении Обито, если не отвлекающим фактором для Какаши.              Как бы то ни было, сейчас у нее был отличный шанс отправить сообщение с телефона, которое все ждало ее действий. Может, стоило бежать именно сейчас? Звать на помощь полицию? Какаши на этот раз ведь не мог блокировать звонки, у нее был шанс…              Она уже было аккуратно протянула подрагивающую руку к книге, под которой лежал телефон, когда Какаши отошел на достаточное расстояние, однако ее в тот же момент что-то интуитивно остановило, послав волну дрожи по позвоночнику.              Что если Какаши предупреждал ее об этом, говоря о том, чтобы она не рисковала?              Он сказал это так двусмысленно, словно знал, что она пыталась провернуть. Какаши ведь вполне мог следить за ее почтой, иметь доступ к ней, раз однажды устроил целую слежку в ее собственной квартире. И если он увидит ее действия, то о свободе уже и вправду можно было бы не мечтать.       Но… может ли быть, что он говорил это из-за того, что действительно переживал за нее?              «Нет, я… я не могу», — в панике подумала Сакура. Мысли сбивали ее с толку.              Что если она снова потеряет этот крохотный проблеск доверия?       В этот раз она никак не могла этого допустить… Он был почти… почти в ее руках. Ведь если снова придется бежать, он придавит ее и придушит окончательно.              Что если его терпение иссякнет, и он просто прикончит ее?              Девушке внезапно стало не хватать воздуха. Харуно попыталась не выдать своего состояния, поэтому она прижала руку к груди и отвела взгляд в сторону от книги. Какаши же еще стоял спиной где-то в нескольких метрах от нее в той же гостиной, все еще разговаривая по телефону. Она попыталась выровнять дыхание, тихонько дыша через рот, однако это удавалось с трудом.              Пальцы, сжимавшие ее горло в готовности придушить, и черты лица их хозяина с обезумевшим черным взглядом встали четкой картиной перед ней.       Возможно, у нее даже не будет попытки выжить, не то что просто сбежать из страны с новыми документами!              Но вдруг образ обозленного Хатаке быстро сменился другим — когда он возвышался над ней в кровати, прижимался к ее телу, уже не держа за запястья, а сжимая руки, переплетаясь с ней пальцами. Словно признавал, что она имела власть над ним, будто ему это даже нравилось. Хоть он все еще контролировал ее, брал ее силой, и взгляд его был все таким же одержимым, голодным… однако что-то, что все же она успела заметить еще в душевой вчера, проскальзывало в его взгляде и голосе, его движениях и поведении. Это была слабость к ней, которую она так ждала увидеть, которой поклялась воспользоваться, чтобы уничтожить его.              Как же она могла рискнуть разрушить все одним сообщением?              Но… Что же ей тогда оставалось делать? Как следовало поступить? Спрятать телефон надежнее и слепо ждать помощи от Конан в течение месяца?       Ей предстояло жить с Какаши, когда тот находился в открытом противостоянии с «Рассветом» — синдикатом, который, возможно, уже счел и Сакуру за свою цель из-за Дейдары. Тогда защита Какаши была ей необходима, и она уже сомневалась в том, что была бы готова сбежать в ближайшем будущем, даже с готовыми паспортами. Потому что мог присоединиться и другой преследователь в виде того же Дейдары, так как тот работал на Итачи. Вдруг он и тоже решит добраться до нее и убить?              Какаши ведь… защитит меня? Раз он так хочет, чтобы я была рядом…              Ее глаза вдруг расширились от ужасного осознания.              А что если все это было ложью? Вдруг все его демонстративное помешательство перед подчиненными — все это для того, чтобы однажды обмануть Итачи, использовать ее как разменную монету?       Что, если ему на самом деле плевать на нее?              Завершив разговор, Какаши опустил телефон. Пальцы его невольно сжались, прежде чем он сунул мобильник в карман. Он явно колебался, не зная, как поступить. Обито был для него не просто советником и правой рукой, и мысль о том, что его жизнь теперь зависела от решения, которое могло привести к гибели одного или другого, вызывала в нем нечто похожее на ярость.              — Что… случилось с Обито? — тихо и настороженно спросила Сакура.              Он отдаст ее Итачи? Обменяет на друга… он ведь будет намного ценнее.              — Его взяли в заложники, когда он обнаружил Дейдару. Итачи пока не выдвинул требований, но его молчание ничего хорошего не сулит…              Сакура же почувствовала, как внутри все сжалось. Ситуация становилась все более опасной.              Ты туз в его рукаве. Он и вправду может обменять тебя на Обито…              — Что ты будешь делать? — с опаской спросила она, не глядя на него. Сакура старалась, чтобы голос не дрожал.              — Сама как думаешь? — мрачно произнес Какаши, поворачиваясь к ней. — Если Итачи хочет меня выманить, значит, у него есть план, и скорее всего — с твоим участием. Видимо, он все же кое-что узнал о нашей с тобой связи.              Связи.              Он даже говорит об этом так… небрежно.              — Ты… знал, что так будет? — вдруг серьезно произнесла она, едва осознавая, что говорит вслух.              Но, если подумать, эта его одержимость… Сакура не могла отрицать, что ее не было. Мог ли он притворяться, когда они были одни? Если это все было для демонстрации перед возможными информаторами Итачи в его рядах, тогда зачем было вести себя так наедине с ней?              — Как "так"? — Какаши и бровью не повел, однако через пару мгновений в тишине он медленно двинулся к ней. Сакура напряглась, когда он продолжил сверлить ее взглядом, ожидая ответа.       — Ты изначально был готов использовать меня для подобного случая, не так ли? Поэтому-то никак не мог объяснить свою привязанность, — голос Сакуры в дрогнул, когда она вперилась в него отчаянным взглядом.       Он остановился прямо перед ней, но ответил не сразу.       — Даже если и так, ты бы смогла что-то изменить?              Сакура непроизвольно сжала кулаки, ощутив их дрожь, а затем опустила глаза.              — Я мало что могла, ты сам прекрасно это знаешь, — ответила она с едва сдерживаемым раздражением в голосе. — Если тебе действительно было плевать на меня, тогда просто отдай меня Итачи и верни Обито назад.              — Да, и как удачно для тебя все получится, — он мрачно улыбнулся, прищуриваясь. — А может это ты — та, кто использовал меня изначально? Может, он и подослал тебя ко мне, в конце концов?              Что же, этих подозрений стоило ожидать...              — С чего ты это взял? — ответила она, снова резко подняв на него взгляд. — Ты сам-то веришь в это? Я знать его не знала!              В его взгляде мелькнуло сомнение, которое сейчас она уж точно не ожидала увидеть. Но эта слабость исчезла так же внезапно, как и появилась.              — Я верю только в то, что вижу, — его голос звучал холодно, но в нем едва заметно пробивалась усталость. — А вижу я женщину, которая способна умело притворяться и лгать, чтобы спасти собственную шкуру.       Между ними вновь воцарилось молчание, поскольку Сакура не знала, что ответить. Она глубоко вздохнула, устало проводя рукой по лицу, а затем раздраженно убирая волосы назад.              — Ты так и не ответил мне. Что ты сделаешь со мной? — резко напомнила она ему.              Быть может, если Какаши ринется за Обито и оставит ее здесь, то угодит в ту же ловушку, и на этом все и закончится? Может, хотя бы так она станет свободна?              Но его неожиданный ответ оборвал конкретно эти надежды:              — Я не собираюсь использовать тебя. Ни о каком обмене на тебя даже речи идти не будет, — он бросил на нее недовольный взгляд. — Ты сильно ошиблась, если понадеялась, что это могло бы стать способом освободиться от меня.              Харуно нужно было продолжать играть спектакль верной любовницы, которая хотела вернуть его доверие, хоть это было так сложно, потому что он был слишком проницательным и недоверчивым. Конечно, он будет таким, после всего, что произошло… Он и изначально не был ангелом. Но она сама решила, что будет вести себя так до конца. Чтобы он все-таки однажды поверил, что она хочет быть с ним, на его стороне. Он прекрасно чувствовал ее фальшь, но было видно иногда, что он пытается это игнорировать, словно ему и вправду хотелось верить ей.              И ведь это было только начало.              Какаши изолировал ее от всего на свете, присвоив себе как трофей, он не собирался ее отпускать и даже не знал поначалу почему. Только она нашла логичную, хоть и горькую, причину его необъяснимой привязанности, как вдруг он опроверг это и все снова вернулось в самое начало. Его одержимость… сыграла с ним плохую шутку. Сакура, само ее присутствие, ее чувства, ее ненависть и страсть, ощущение и запах ее тела — все слишком засело у него в голове. И теперь девушка была уверена в своей власти над ним.              — Я не думала ни о чем подобном, ты…              — Хватит повторять одно и то же, — он прервал ее, наклонившись вперед и упершись рукой в спинку дивана за ее головой. Харуно ощутила его близость — он был слишком близко, чтобы сохранить хоть крупицу самообладания.              — Ты… все еще не доверяешь мне. Я все… понимаю, — продолжила мысль Сакура, вжавшись в спинку. Она вспомнила, с каким трудом пыталась избежать наказания и умаслить его, когда сбежала в первый раз. — Но я… начала что-то чувствовать к тебе, и это сильнее меня, разве ты… не заметил это?              Она напомнила ему этим вопросом о том, что произошло накануне. Какаши вспомнил вчерашние события день, и дрожь прошлась по его телу, стоило ей упомянуть их безумную ночь после этого, когда в ее глазах горела страсть. К слову, она и сама не признавала, но физически он и вправду доставил ей массу удовольствия…              Вчерашний вечер, когда, несмотря на всю свою сдержанность, он позволил себе чуть больше. Какаши снова увидел перед глазами ее испуганный, но одновременно притягивающий взгляд, ощутил тепло ее тела, ее упрямую, но податливую натуру, когда она едва слышно выдохнула его имя.              Казалось, что сейчас, на миг, Сакура перестала быть его пленницей и стала кем-то, кого он действительно хотел. Но в этот момент, когда их глаза снова встретились, он понял, что она использовала это, чтобы попытаться вырваться из его цепких лап. Это понимание разозлило его еще больше.              Он наклонился еще ближе, хватаясь уже обеими руками за спинку дивана по бокам от нее. Лицо Какаши было уже в нескольких сантиметрах от ее.              — Что ты можешь чувствовать ко мне, кроме ненависти?              Ее сердце забилось быстрее от его вопроса. Ее взгляд ненадолго задержался на губах Какаши, а затем снова поднялся к темным глазам.              Не было в ней ничего более искреннего, чем тот взгляд, когда она содрогалась под ним сегодня ночью. Полная ненависти и сгорающая в страсти…              Даже сейчас, находясь перед ней и глядя в ее глаза, он понимал, что она могла разыгрывать лишь еще одну партию, пытаясь заполучить его доверие. Его разум отказывался верить в то, что она могла испытывать к нему что-то, но сердце порой предавало его.              — Я бы не был собой, если бы не умел видеть людей насквозь, — добавил он глухо, стараясь держать голос под контролем.              Гнев и боль мелькнули в ее взгляде, словно она боролась со своими собственными страхами и отчаянием.              — Я честна с тобой, — шепотом произнесла она, ее глаза блестели, будто она вот-вот заплачет. — Поверь мне...              Она посмотрела на Какаши, ожидая хотя бы намека на смягчение, однако он внезапно, без предупреждения, резко и целенаправленно потянулся к книге, что лежала у ее ног. Секунда — и ее привычное спокойствие рассыпалось в прах. Он отбросил книгу в сторону и схватил телефон, словно знал, что он там, что она прятала его до этого.              — Нет! — неслышно прошептала она, но было уже поздно.              Слишком быстро, слишком решительно он швырнул телефон об стену позади, и звон осколков от разбитых стеклянных полок, разлетевшихся по комнате, вырвал из Сакуры испуганный вскрик. Она дернулась, отодвигаясь в сторону с помощью ног, но он отреагировал быстрее.              — То, что ты делаешь, очень разочаровывает, — Какаши схватил ее за ногу и резко подтянул к себе, забираясь на диван и буквально садясь на ее колени, чтобы не дать ей сдвинуться.              Ее голос предательски дрогнул, когда он обездвижил ее ноги, и она попыталась прикрыться руками от него:       — Я не сделала ничего плохого! И не собиралась ничего с ним делать, я…              Его глаза вспыхнули опасным светом, и он тихо усмехнулся, жестко, безрадостно, когда схватил ее за запястья и повалил ее на спину. Ее глаза расширились, и она попыталась сделать вдох, но страх словно блокировал каждую попытку.              — Ты хочешь, чтобы все закончилось, как в прошлый раз? — его голос звучал как нож, скользящий по коже.              Вопрос был так настойчив, что Сакура почувствовала, как ее душа сжалась, как будто ее снова затягивали в ловушку, из которой она едва выбралась.              — Никто уже не прервет меня, — добавил он тише, разглядывая пряди волос, что разметались на черной обивке.              Сакура почувствовала, как холодок пробежал по спине, а ее дыхание стало тяжелым и прерывистым. Воспоминания о том кошмарном моменте в лесу, когда она оказалась в его руках, вернулись с новой силой. Какаши, кажется, наслаждался ее реакцией. Он вглядывался в нее с таким интересом, что это казалось еще более унизительным, чем все, что происходило до этого.              — Твое смиренное лицо в ту минуту я никогда не забуду, — добавил он.              Страх и стыд переполняли ее, и она не смогла скрыть это.              — Это не то, что ты подумал… — тихо произнесла Сакура, с огромным трудом выдерживая его взгляд: — Я бы… не стала пользоваться телефоном, чтобы сбежать…              — Понимаю, — произнес он, склоняясь к ее шее. — Тебе просто нравится провоцировать меня и потом находиться в подчиняющейся позе, не так ли?              Ее сердце сжалось от его слов и от того, насколько холодно звучала его издевка. Тело Сакуры все еще помнило его прикосновения, ее разум пытался найти способ защитить себя от его власти, но страх был слишком сильным.              Девушка едва удерживала слезы. Она не хотела показывать свою слабость, но не могла контролировать свое тело. Сердце билось в груди, как бешеное, и каждый момент казался смертельно опасным.              — Ты очень любишь рисковать, и мне даже нравится, что ты такая отчаянная, — вдруг пробормотал он у ее уха. — Я даже и надеяться не мог на то, что ты будешь получать такое удовольствие от этого безумия.              Она промолчала, сдерживая себя из последних сил. Но Какаши это только забавляло.              — Тебе было бы проще признать это, — произнес он, почти касаясь ее кожи губами и опаляя горячим дыханием. — Я бы мог быть добрее. Я бы сложил весь мир у твоих ног, если бы ты осознала свои желания с самого начала. Но тебе действительно нравится упрямиться. Нравится, когда я заставляю тебя силой.              Сакура не собиралась позволять этому моменту разрушить все, чего она добивалась все это время, поэтому решилась на последнее.              — Неужели я не могу иметь хоть какую-то связь с внешним миром?! Хочешь, чтобы я сказала, что ты прав? Чтобы призналась в том, что ты безумно нравишься мне?! — с расчетом выпалила она, чувствуя бешеный страх от собственной лжи. — Да, это так! Доволен? Если нужно, накажи меня! Сделай то, что хотел!              Его пальцы сжались вокруг ее тонких запястий, прежде чем он попытался взять себя в руки. Он не ожидал сейчас никаких признаний от девушки, так же как и какой-то особой реакции на это, однако его тело пробила мелкая дрожь...              — Последний шанс, — шепнул он предупреждающе. — Я сделаю вид, что этого телефона здесь не было, и ты перестанешь вытворять подобное. Я знал про него с самого начала, но был уверен, что ты ничего не сделаешь.              Он слегка отстранился и пару мгновений просто безрадостно смотрел на нее, будто бы готовился сказать что-то еще. Что-то ломалось внутри него сейчас, когда он смотрел на ее слезы после сказанных ею слов.              — Я потерял все, что когда-то имел, — наконец, сказал он тихо, но его голос был теперь спокойнее. — Обито — мой последний близкий друг, единственный, кто до сих пор удерживал меня от самой большой глупости. Но ты… Почему-то ты тоже не даешь мне спокойно оставить это место.       Самой большой глупости? Оставить... это место? Что он имел в виду?              Сакура замерла. Слова, которые произнес он в ответ на ее фальшивое откровение, оставили ощутимый след на ее душе. Голос, который был еще минуту назад полон угроз и контроля, теперь звучал так тяжело, так отчаянно. Он будто бы до сих пор сам не понимал, что делает, как будто пытался поймать что-то, что ускользало от него.              Сакура почувствовала, как ее сердце бьется быстрее, но не от страха, а от того, что этот момент был наполнен чем-то более… сложным. В его словах не было привычной жестокости — была тоска и беспокойство. За нее и Обито — за них обоих.              — Итачи использует кого-угодно, лишь бы заставить меня сделать то, что он хочет, — проговорил он. — И, если ты даже надумаешь сбежать, это лишь вопрос времени, прежде чем они тебя найдут. Если будешь тихо сидеть здесь, то будешь хотя бы… под моей защитой.              Сакура невольно вздрогнула, его слова были слишком близки к правде. Ей вовсе не хотелось лишаться своего заточения здесь с уже знакомым ей главой синдиката и становиться мишенью для другого, не менее опасного. Какаши хотя бы был… одержим ею как женщиной, и здесь была хоть какая-то брешь. Он был сейчас единственным, кто мог ее защитить.              Прошло несколько секунд, прежде чем он выпрямился и сел обратно на ее колени, и Сакура спросила:              — Так ты... оставишь меня здесь или возьмешь с собой?              — Я не могу взять тебя с собой, это слишком рискованно... Мой дом очень хорошо охраняется, так что проблем не возникнет.              Сакура продолжала лежать, глядя на него, он же смотрел на нее слегка задумчиво, держа руки на своих бедрах.              — И еще кое-что, Сакура. Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты отвечала всем, что находишься у меня по своей воле. Полиции, детективам, следователям — всем, кто может когда-либо заявиться сюда. Ты ведь сделаешь это для меня?              Он… что он задумал? Заявлять, что я с ним по своей воле?              — Я знаю, что ты сделаешь это без проблем, ведь ты сказала, что хочешь быть рядом, — мягко добавил он, когда в ее взгляде отразилось недопонимание.              — Я… я сделаю, как скажешь, — ответила Харуно, подавляя свою реакцию на, очевидно, расчетливый нежный тон.              Он слегка улыбнулся за долгое время, совсем беззлобно. Когда он слез с нее и оглядел осколки на полу вдалеке, пока Сакура поднималась, чтобы взглянуть в ту же сторону, какое-то время они оба молчали, но Хатаке вскоре снова прервал тишину:              — Знаешь, что на самом деле означает быть рядом со мной, Сакура?              Девушка почувствовала очередной подвох в этом вопросе, и тогда же повернула голову в его сторону.              — Когда я сказал, что ты будешь моей, это означало, что ты будешь со мной до конца, на всю жизнь. Я говорил тебе это с самого начала, и ты приняла это только сейчас, так подозрительно просто. Ты говорила, что хочешь быть рядом, потому что думала, что сможешь этого избежать. Но, Сакура… — он посмотрел на нее, делая небольшую паузу и ловя ее взгляд.              Она внутренне содрогнулась, почувствовав, как его слова проникают в душу, оставляя болезненный след. Он знал ее слабости, он знал, как она себя чувствует, и именно поэтому он так и действовал — заставляя сомневаться в своих поступках.              — Лучше тебе было просто молчать и не обманывать саму себя, чем говорить все эти сладкие вещи и соблазнять человека, у которого не осталось никаких моральных принципов. Говорить, что я тебе нравлюсь... Если раньше я втайне подумывал о том, чтобы однажды освободить тебя, то теперь у тебя совсем не осталось шансов.              Ее сердце ушло в пятки.       Он был опасен. Безумно опасен и непредсказуем. Это казалось неправильным и совершенно иррациональным, но между ними возникла странная связь, и у нее больше не было сил отрицать ее существование. Она навсегда застряла с ним...              — Я все поняла, — смиренно ответила она, глядя на него снизу-вверх.              Какаши продолжал смотреть напряженным и требовательным взглядом. Спустя несколько долгих мгновений он не сдержался, снова немного наклонившись к ней, и протянул руку, чтобы коснуться ее волос. Харуно вздрогнула, не в силах контролировать свою реакцию на его близость. Его рука нежно погладила розовые пряди, и прикосновение оказалось неожиданно мягким и нежным, после чего рука переместилась к ее шее и бережно обхватила ее, не в знаке агрессии, а в желании объять и получить добровольное согласие на обладание.              — Скажи это, — тихо сказал он. — Скажи, что ты принадлежишь мне. И я уйду со спокойным сердцем.              Сердце же Сакуры замерло под тяжестью его слов.              — Я… принадлежу тебе.              Сакура уже говорила подобное тогда в поместье, во время того проклятого ужина. Однако сейчас все было почему-то иначе… Когда она произнесла эти слова, густая смесь эмоций захлестнула ее чувства. Чувство вины, ощущение предательства и покорности, смешанное с чувством странного, почти тревожного удовлетворения. Она будто уступила ради своего плана, признала свою принадлежность ему, и какая-то часть ее чувствовала необычное удовольствие от этого. Она снова приблизилась к этой опасной грани...              Пальцы Какаши провели по линии ее челюсти, его прикосновения были одновременно и властными, и нежными. Он выглядел почти довольным.              Мужчина издал тихий вздох, его взгляд был устремлен на ее лицо, казалось, он изучал ее реакцию. Он склонился еще ниже, чтобы увлечь ее в глубокий и продолжительный поцелуй, что получился таким интенсивным, отчего голова пошла кругом. Он был наполнен смесью желания и собственничества — хотелось просто закрыть глаза и наслаждаться моментом... Но он вдруг замер, почувствовав, что теряет контроль.              — Только... не делай глупостей, — рассеянно и тихо сказал он, заставив себя отстраниться от Сакуры и отвернуться, чтобы не соблазняться видом раскрасневшегося лица перед собой. Его рука потянулась в карман за телефоном, и он поспешно направился за ключами и верхней одеждой, забирая по пути пару папок с документами с кухонного островка.              Когда Какаши собрался уходить, ее охватила необъяснимая волна тревоги. От одной мысли, что он оставит ее одну в этом месте, сердце заколотилось в груди. Она хотела что-то сказать, остановить его, но слова застряли в горле, когда она откинулась на спинку и взглянула ему вслед.              Вместо этого ей удалось лишь бросить тихим голосом: «Будь осторожен». Она не была уверена, хотел ли он вообще слышать подобные слова. Ведь он, как и она, мог притворяться, что смягчился.              Когда Какаши вышел и вместо него в апартаменты зашли высокий мужчина и девушка в знакомой черной форме. Когда он окликнул их, как «Ямато» и «Югао», Сакуре стало немного спокойнее. Ее взгляд вскоре снова безнадежно переместился на разбитый у дальней стены телефон…       

      ***

             Стоило Хатаке выскочить из здания, как вдалеке тут же замелькало нежелательное лицо.       — Капитан, — Какаши напряженно ухмыльнулся, замечая за оградой полицейскую машину, словно предвидел картину, представшую перед ним. Он смотрел прямо на так же хитро улыбающегося Генму, что ожидал его у местного охранного поста. — Даже после ночной прогулки в лесу все никак не выкинешь меня из головы? — ехидно добавил Хатаке, замедляя шаг.              — Какаши, — Генма усмехнулся, прикусив новую зубочистку в зубах до хруста и сунув руки в карманы. — А ты в кои-то веки решил переночевать в городе?              — С тех пор, как вы все засуетились, дел стало невпроворот, — Хатаке указал на папки с документами, не сводя глаз с капитана.              — Да-а, слышал, у тебя проблемы, — произнес Генма, бесстрастно разглядывая черные папки, а затем ненавистное лицо Какаши. — Мы получили видеозаписи с камер местного аэропорта. Кажется, твой друг в опасности. Мы можем вытащить его... в обмен на девушку, разумеется.              Мужчина же в ответ хмыкнул, потянувшись рукой в карман пальто, чтобы достать ключи от машины.              — Быстро же вы все разнюхали. Но, боюсь, мне нечем обмениваться, — Хатаке пожал плечами, бросив взгляд в сторону своей машины на открытой частной парковке.              — Ты все еще под подозрением. Девушку так и не нашли, и что-то мне подсказывает, что она прямо сейчас у тебя, — Генма спохватился, махнув рукой в сторону высотки.              — Чуйка подводит тебя, Генма. Неужто стареешь? — Какаши весело прищурил глаза, играясь с ключами свободной рукой.              — Я сниму с тебя все обвинения, если просто отдашь девушку. В деле о «Лотосе» появилась новая информация, и, если к ней приплетут и тебя, то не избежать тебе пожизненного, если не смертной казни...              — Да мне все равно, — со скучающим видом ответил Какаши, развернувшись под сигнал разблокировки своего автомобиля и двинувшись к нему. Эти угрозы уже давно перестали действовать на него. Однако капитана такой ответ не устраивал...              — Если я скажу, что ваша маленькая героически сорванная сделка с Ото не обвенчалась успехом? — громко произнес он, все-таки заставив Какаши затормозить. — Итачи все же смог наладить с ними связь и заняться поставкой какого-то наркотика под названием "Кофуку". Скажи, Какаши, спустя столько лет тебе все еще снятся звезды? — загадочно бросил Генма ему в спину, слегка наклонив голову и с ухмылкой поймав после своих слов мгновенно поледеневший взгляд. Хатаке не ответил, отвернувшись и в серьезных раздумьях двинувшись дальше к машине.              Улыбка резко сошла с губ Генмы, и он тут же вытащил зубочистку изо рта, в спешке продвигаясь к своему служебному автомобилю, где его ждали подчиненные.