Два лица одного человека. Вызов судьбы.

— Куда мы едем? — устало спрашивает Женя, когда эйфория от произошеднаго прошла, а от тепла в салоне автомобиля начало клонить в сон. Девушка смотрела на Этери, что крепко сжимала руль руками и ждала ответа. Но та по видимому не собиралась ничего говорить. — Тери? — Не знаю, — шумно выдыхает Тутберидзе. Она сворачивает на обочину и глушит мотор машины. Отстегивает ремень безопасности и поворачивается к Жене, наклоняется вперёд и целует ее в шею, одной рукой обнимает, другой отстёгивает мешающий ремень и на девушке. — Тери, — выдыхает девушка ей прямо в губы и едва их целует. — я устала. Я очень устала от того, что происходит между нами. — Продолжала Женя, прижавшись своим лбом ко лбу блондинки. Она закрыла глаза, но из объятий не не выпускала. Женщина положила раскрытую ладонь на ее щеку и нежно гладила большим пальцем контур губ. — Ты об этом поговорить хочешь? — принимая ее правила, сдержанно отвечает Этери, но продолжает перебирать пряди волос девушки. — Что не так? Чего тебе не хватает, Этери? Ты скажи! Но не мучай своим отношением ко мне. — Тутберидзе молчит. Она отпускает девушку и отворачивается к лобовому стеклу. Кладет руки на руль, а на них голову и смотрит перед собой. Заводит двигатель автомобиля, но не трогается с места. Мимолетно переводит взгляд на Женю. В этом взгляде столько неуверенности, страха и еще чего-то такого, что Женя не может уловить сразу. — Она может не работать с тобой? — после вопроса становится все на свои места. Этери ревнует. А значит — живы чувства. Не убиты до конца. Медведева, словно рыба открывает рот в немом молчании, не зная, что и ответить. Как к сотруднику, у нее к девушке нет претензий. — Я уже извинилась за этот внезапный и отчаянный поступок. И нет, она не может не работать со мной. Я не буду разбрасываться кадрами. Этери, послушай, она как сотрудник, очень грамотный, слышишь? — Тутберидзе не реагировала, снова погрузившись в свои мысли. Жене ничего не осталось, как замолчать и снова ждать, но чего, младшая не знала. Не могла угадать поведение женщины. Они двигались по пустой трассе не спеша, будто никуда не торопятся. Раньше Жене было уютно находится с Этери наедине. А сегодня, это угнетало и давило. Женя видела, как женщина не знала, что и как сказать. Словно они были чужими. Совершенно не знакомы друг другу. Медведева положила руку на плечо женщины, слабо сжимая пальцами через куртку. — Тогда и разговор окончен. — Женя резко дергает ручку двери и та поддается. Дверь открывается, Тутберидзе тут же снова сбрасывает скорость, останавливаясь вовсе. Медведева выбегает из машины и несётся по ночной трассе вперёд, стирая с лица слезы обиды и глубокого непонимания, что делать дальше и как жить. Но одно для себя она решила точно: от Этери надо уходить и немедленно. Найти врача. И в действительности жить полноценной жизнью. — Стой, стой, Медведева! — она хватает ее за локоть, но очень осторожно и прижимает к себе. — Я не могу тебе объяснить всего. Я не знаю как. У меня не выходит ничего. Я тебя к каждой, кто посмотрит на тебя ревную…твое признание, оно совсем сводит с ума… — Я вижу… — шепчет Женя, но не поддается на мнимую заботу женщины. — Ты обвиняешь всех. Скажи мне хоть раз правду, — она поднимает на Этери глаза, в которых было столько невысказанной боли и обиды, что у Тутберидзе от этого невольно сжалось сердце. — Ты даже себе не можешь признаться в том, что тебе нужна помощь. В том, что ты снова возвращаешься к тому, от чего уходила. Я права? По глазам вижу, что права. Ты боишься. Боишься потерять меня, а вместе со мной и свободу, верно? И ищешь пути отхода. Отпусти меня от себя. Не важно к кому. Просто возьми и дай свободу. А ты возвращайся к тому, что тебе и кто, важнее. С меня хватит. Я устала, понимаешь? Что тебе дают эти препараты? В чем эффект? В том, чтобы усилить тягу к той твоей жизни? Я не поверю сейчас, что у тебя нет «базы». — она хватает женщину за ворот толстовки и хорошенько трясет. — Все у тебя есть, Этери. Хочешь еще что-то скажу? — Женя смеется ей в лицо. Девушка полностью потеряла контроль над собой. Она устала бояться. — Ты не просто так убрала своего рекламщика. Он перешел тебе дорогу. Я видела ваши рейтинги с ним. Где он? Ну? Отвечай! И еще, где гарантия того, что ты не навела справки про Эмми? — Женя… — Тутберидзе не знала как реагировать на все это. Неужели Женя так же следила за ней или… — Во мне мента больше, чем обычного человека. Не забывай об этом, дорогая, — она целует ее в уголок губ и отходит на несколько шагов назад. — Я знаю, что я права. Почти во всем. Но ты не признаешься. Ты слишком труслива. Мне жаль Диану. Она не виновата в том, что родилась твоей дочерью. Я все сделаю, чтобы защитить ее от тебя. Когда у меня будет чуть больше информации, чем сейчас. — кричит Женя, глядя на женщину. Стресс дал о себе знать, эмоции вышли из-под контроля. — Ты не посмеешь, Медведева! Ты же любишь меня… — Не тебя. Ту женщину, которая обещала лечиться, разговаривать, помогать себе и мне; ту, которой ты была еще полтора года назад, Тери… Но не сегодняшнюю тебя. Я даю тебе шанс, но! — она останавливается, подходит к ней в плотную, и шепчет на ухо: — Мы едем в клинику! — Нет! Женя, нет, — она замотала головой. Этери не готова снова быть под надзором врачей в психдиспансере. Она не больна. — Я расскажу… — Поздно. — Женя гордо прошагала к машине и села на заднее сиденье. Выпущенный пар принес облегчение. Она высказалась за все, что видела. Пусть некоторое и было лишь ее догадками, но эффект должный. И она была почти довольна. — Жень, — закрывая за собой дверь, она обращается к девушке, что зависла в телефоне. И никак не реагировала на присутствие старшей. — Жень! — Я слушаю, — слишком спокойно отвечала Женя, но взгляд все же подняла на Этери. — Я все сказала. А поняла ты меня или нет, вопрос к тебе. Заведя мотор автомобиля, Этери начинала закипать и беситься на такое положение дел. Но в тот же момент понимает, что ведет себя по отношению к Жене точно так же. Игнорирует и не идет на диалог. Тутберидзе то и дело бросает взгляд через зеркало заднего вида на Женю, что успела заснуть. У Этери было как минимум желание оказаться вдали от города в придорожном отеле. Хотя бы на сутки. Вместе с Женей. Она остановилась на светофоре, чем потревожила и без того короткий и неспокойный сон девушки. — Давай начнем этот вечер сначала? — просит Тутберидзе, когда Женя открывает глаза и непонимающе смотрит на старшую. — Давай хотя бы на несколько часов забудем обо всем, что только что произошло. Я хочу научиться жить рядом с тобой… — Что, прости? — Медведева выпрямляется, садится и двигается вперёд, просовывая голову между сиденьями. Внимательно смотрит на Этери. — Слабо еще раз повторить? — Я хочу жить… — она достает из бардачка упаковку таблеток и отдаёт Жени. — Это еще одни. — Медведева открывает дверь и выходит из салона. Кидает упаковку препарата на землю и топчется по нему ногой. Этери наблюдает за этим всем и понимает, что снова будет тяжело. Но гораздо тяжелее, чем было до этого. Она смотрела на то, как Женя без слов и негодования расставалась с этим препаратом, даже не зная его назначения. Женщина вышла из машины и, облокотившись о копот, закурила. — Не стоит, — Медведева в мгновение выдергивает сигарету из губ той и так же кидает на землю. — Посмотри на меня, пожалуйста, — Женя ласково берет ее лицо в свои ладони поворачивает на себя, — я в последний раз помогаю тебе, слышишь? Мне после таких эмоциональных выплесков самой нужен врач. Скажи мне, почему ты так на меня действуешь? Почему ведешь себя как сука, а страдаю я? Почему я не могу поступить так же с тобой? Выкинуть из своей жизни и уйти, жить своей жизнью. Той, что была до тебя? Этери, ты угробила мою жизнь. Ты сломала меня, слышишь? Осознаешь ли ты это? «Она сделает все, чтобы вытащить тебя. Твоя очередь помогать ей…» Тебе нравится чувствовать полыхающий огонь внутри. Когда такие, как она, невинные девочки, погибают… От твоих рук, Этери… — Мне страшно, Женя… — Медведева видит то, чего простым окружающим незаметно. Она видит, как внутри ее любимого человека борются тьма и свет; чувствует, как внутри дрожит все, как она готова в любой момент сорваться и убежать в темноту ночи, словно раненый дикий зверь. Забиться в тёмный угол и не выходить на свет, лишь бы не быть причиной бед. Но Женя не допускает. Не отпускает. А давит любыми доводами: адекватными и несуразными. Что-то, но должно вытащить из Этери информацию, что-то должно ее сломать. — Я знаю. Все знаю, — на последних силах шепчет Женя. Она тоже устала. Ей тоже нужна помощь. — Я хочу чтобы ты плакала! «Тери, будь сильнее тьмы…посмотри, она до сих пор рядом» — Мама… — срывается с ее губ безудержным криком, вырывающимся из груди. Этери падает на колени и содрогается в истерике. Женя просто садится рядом. Она, сама того не осознавая в полной мере, нашла то, что мешает жить ее женщине. Женя увидела то, что скрывала в себе Этери. . Что заперла от всех «любопытных» докторов. Этери наконец выпустила наружу своего маленького ребенка, который хочет одного — быть рядом с матерью. Но не имеет возможности. Ее забрали у нее. Лишили радости детства. И сделал такой, какая она есть. — Мне страшно, мама… Это очень страшно, — она поднимает взгляд на Женю, — он стал являться в моей голове чаще, чем когда либо. Это невозможно контролировать. Я не сумасшедшая, Женя, нет… — Нет, конечно, нет, — Медведева прижимает тело женщины к себе и крепко держит в своих объятиях. — Конечно нет, мы найдем другого врача, другой метод лечения, слышишь? Мы найдём другую терапию, Тери. Только не надо замыкаться в себе. Ты делаешь больно всем. И своей маме тоже. — Женя готова разрыдаться вместе с Этери, лишь бы ей стало легче, снова забрать часть той боли на себя. Не дать погрязнуть в этом в одиночку. — Оно сидит во мне! Во мне течет его кровь! Одержимость этим всем взростила его внутри меня. Я не знаю когда это произошло. Я не могу дать ответа на этот вопрос даже себе, понимаешь? — Этери дёргается, но Женя сильнее цепляется руками за ее плечи, как можно крепче держит около себя. Она понимает, что сейчас женщина совершенно не контролирует себя, свои эмоции. Возможно не понимает, где находится и что происходит вокруг. Женя вытерпит и это. — Мы же могли это контролировать, — больше себе, чем Этери сквозь зубы произносит Медведева и прижимается губами к виску Этери, целуя. — И раньше он являлся голосами ко мне, но все было иначе. Я могла это предвидеть, контролировать… Но не сейчас, Женя. Он снова затмевает своими появлениями маму. Слышишь! — Слышу. — Выдавливает из себя Женя, еще крепче прижимая успокаивающееся тело Этери к себе, хотя казалось, что ближе уже некуда. Женщина ложится головой на ноги Медведевой, не заботясь о здоровье. Женя прижимается спиной к машине и выдыхает. Этери никогда не рассказывал о снах, страхах, голосах, что звучали в ее голове; никогда не делилась воспоминаниями с ней. Держала в себе и поддерживала терапией и таблетками. — Надо как-то до дома добраться, — склонившись над Этери, просит Женя, — не будем же мы посреди пустой дороги ночевать. Или мы доезжаем до ближайшего отеля, — предлагает варианты не менее напуганная Женя. Этери молчит. Лишь сильнее обнимает колени Жени руками. — Давай хотя бы в машину вернёмся, — мягко уговаривает младшая. — Я не хочу замерзнуть и закончить свою жизнь не пойми где. — Медведева гладит ее по волосам, успокаивая. — Нам нужно вернуться в клинику, слышишь меня? — Нет, только не туда, — хрипло отзывается Этери, возвращаясь в реальность и старается взаимодействовать с Женей. — Лучше за решетку. — Это слишком легко для тебя, — Этери поднимает голову с колен Жени, а через минуту уже стоит на ногах, протянув девушке руку. — Расскажи мне, какой она была? — устало улыбается Женя, замечая, как взгляд Этери меняется и теплеет. В глазах нет страха, злобы и ненависти. Этери дрожащими руками сжимает руку Жени в своей, боясь выпустить. — Пожалуйста, — она понимает, что Этери не совсем готова к таким откровениям, но знает, что после этого наступит облегчение. Придёт какая-то ясность. — Не надо, Жень. Хватит жертвовать собой ради меня… — Если ты сама себе не поможешь, то и я бессильна. О дочери подумай, в первую очередь. Вспомни ее взгляд, когда она увидела наряд в вашем доме; вспомни ту себя, когда ты действительно боялась за нее и не желала с ней расставаться. Как было тебе больно от того, что ты могла ее больше не увидеть. Ты же могла не увидеть, как она взрослеет, как заводит друзей, подруг, находит любовь. Я могла не полететь с тобой, могла сдать еще в аэропорту. Но тогда ты этого хотела, действительно хотела. А сейчас, что сейчас мешает перебороть себя, отказаться от этой химии и снова возвращаться к жизни, Тери? Я не поверю, что ты забыла то, как мы бродили по ночному городу под проливным дождем… — Женя замолчала, потупив взгляд в землю. Девушка смотрела на носы своих ботинок и пыталась сдержать себя, чтобы не накричать снова, не угрожать ей. — Этери, — Медведева поднимает голову и смотрит женщине в глаза, — вспомни, как счастливы были мы… — она жмёт плечами, больше не знает что сказать, как поступить сегодня. Слишком много всего произошло за этот короткий длинный день. В очередной раз свалилось все на одну Женю. Уничтоженная психика потеряла точку самообладания и самозащиты давно. Остались только боль и усталость, накопленные временем. Если ее спросят, сколько раз пыталась все закончить и бросить, то ответит, что много, но с каждым наступающим рассветом, с каждым днем, Медведева убеждала себя в том, что все можно исправить. И она боролась. За себя, за Этери, за Диану. И сейчас, стоя посреди ночной трассы, Женя хватается за любую возможность вывести на эмоции Этери. Ей неважно, что ее здоровье подрывается в разы, она не думает о том, что все это может кончится плачевно. Она смотрит на Этери перед собой, что молча и смиренно разглядывала их руки. И не знает, куда плыть дальше, что говорить, какие доводы и угрозы еще предъявить, чтобы до Тутберидзе дошло. — Это сложно сейчас, гораздо сложнее и тяжелее, чем ты можешь себе представить. Страшнее… — Женя открыла заднюю дверь машины, жестом приглашая Этери все же сесть в салон. Руки и ноги стали мерзнуть, а набегающий дождь только усугублял ситуацию. Этери садится в машину под тяжелым взглядом Жени, который не терпит никаких возражений. Этери на мгновение за долгое время сама посмотрела в глаза Жени. — Ты — первый враг себе. Ни кто-то, а ты! — задерживая взгляд на ней, спокойно говорит Женя. — Сколько ты их пьёшь? — забирая очередной блистер таблеток из бардачка, негодует Женя. — Отвечай! — Этери упрямо молчит, чем усугубляет положение. — Давно. — Дура! — выплевывает Женя и выкидывает их в окно. — Будет сложно, будет страшно, мне в первую очередь. Но я рискну. В очередной раз. И плевать на исход! — она заводит мотор автомобиля и срывается с места. Где-то на выезде должен быть отель. Она предварительно блокирует двери и окна, чтобы не случилось несанкционированного побега или попытки его попытки. — Телефон мне, — она протягивает руку, через сиденье и ждет, когда женщина вложит гаджет в ее ладонь. — Бегом! — Жень… Что за детский сад, — фырчит Этери, но отдает мобильный. Женя отключает его и кладет в свой карман куртки. Церемонится она с ней больше не будет. Оказавшись на крыльце богом забытого отеля, Женя быстро объясняет, что им надо и на сколько. За ресепшеном парень не спешил их оформлять, пока Медведева не кинула денег на стойку. Тот сразу поменялся в лице и учтиво улыбнулся. Медведева терпеливо ждала, когда им отдадут документы и ключ от номера. Безумно хотелось спать. И постараться отключить мозг, не думая ни о чем, и ни о ком не переживая. Но было практически невозможно это сделать, причина бессонницы и нервного истощения, стояла около окна, обняв себя за плечи. Она была сейчас слишком спокойна и напряжена, о чем свидетельствует ее выпрямленная спина, словно по струнке. Она не отпустила себя до конца на трассе, и Женя это чувствовала. Она отошла к Этери, и обняла ее двумя руками, прижимаясь щекой к ее спине. — Ты правда считаешь, что в больнице будет лучше? — Я считаю, что нам нужен другой врач, Этери. И я жалею, что отпускала тебя одну, слепо доверяя ему. Не знаю почему. А еще, я знаю, что мы обе слишком устали, чтобы что-то решать. — Жень, — женщина смотрит на их отражение в окне, — я не готова…тебе не понять какого это, жить всю жизнь с этим всем, — тихо начала Этери и обняла руки девушки. — Я стараюсь тебя всячески понять, поддержать, помочь, но одна я не справлюсь. Ты же видишь это, Тери. Позволь себе отпустить себя. О дочери подумай, которая не знает всего… Оказавшись в номере, Женя старалась избегать прямого зрительного контакта с Этери. И вообще не взаимодействовать, пока не приведет себя в порядок. Не придет в себя после всего произошедшего. Она смотрела на блондинку и лишь изредка вздыхала, осознавая всю глубину проблемы. — Я сейчас хочу одного: в душ и спать. И, пожалуйста, когда я выйду из душа, будь в номере, Этери. Не ищи приключений на задницу, — Медведева говорила это все с серьёзным выражением лица, а голос так и ломался от усталости и безысходности. — Может привяжешь к батареи? — абсолютно безэмоционально от Этери. Женщина как ни в чем не бывало сняла верхнюю одежду, убирая в шкаф, заставляя тем самым снова Женю закипать. — А ты хочешь? Я смогу, поверь, — она толкает женщину в грудь и та падает в кресло, Медведева оказывается перед ней так быстро, что Этери не успевает понять, что произошло. — Не доводи до точки кипения, откуда я не вернусь. И все, что было сказано «до», будет выполнено. Я сейчас не шучу. Ясно? Уговоравать тебя я больше не буду. Нянчиться с тобой тоже не буду. Я клянусь, заберу Дишу и уеду с ней, а ты живи, как хочешь. Делай, что хочешь. А сейчас подумай еще раз, хочешь ли ты мне рассказать что-то, помимо своих снов. — Жень! — но девушка хлопает дверью ванной комнаты. Этери осталась наедине со своими мыслями, страхами, переживаниями. Она подошла к окну, одернула занавески и вглядывалась в темноту улиц. Она была словно пленница самой себя. Запретила делиться, рассказывать, выговариваться. Она была уверена, что все под ее чутким контролем, что она сможет выбраться из этого, не тревожа близких ей людей. Но сейчас… Она видела, как ломается Женя под натиском всего происходящего; как переживает Диана, но виду не подает. Этери жто видит, но как только пытается измениться, развернуться и уйти, как не будто тянет назад, в эту пропасть. Ей становится мало того, что она делает. Ей нужно больше. Здесь нет той подпитки, что была в России, что была до Жени. Здесь всего этого катастрофически мало. Здесь нет такого количества измен и разводов. Здесь все иначе, по-другому. А хочет ли она возвращаться к тому, что было…? Ради чего? Ради сомнительного удовольствия? Если в нее верит Женя, почему она не может поверить в то, что жто все исправимо? «Здесь у тебя есть семья, Этери. Они любят тебя. " Она улыбается сквозь слезы. За весь день слезы не ненависти, не злобы, не разочарования. А какого-то облегчения. Она прикрыла глаза и чувствует, как на плечо ласково и невесомо ложится рука. Осторожные и аккуратные поцелуи касаются шеи. — Я обязательно тебе все расскажу, Жень, обещаю. Но только когда мы приедем в Москву… — Хорошо, — шепчет Медведева, разворачивая женщину к себе лицом, обнимает ее, прижимается к ней всем телом. — Моя девочка, — Этери впервые за весь день обнимает Женю, нежно гладит по спине, — откуда в тебе столько силы? — Женя молчит, смотрит перед собой в одну точку и молчит. Она слушает лишь сердцебиение женщины и чувствует тепло ее ладоней на своей спине. — Я очень устала, чтобы отвечать… — отступив на шаг в сторону кровати, выдохнула Женя. Она сорвала покрывало с постели и откинула на пол, тут же забилась под тёплое одеяло. — Я жду тебя… — улыбнулась брюнетка, наблюдая, как Этери раздевается, чтобы тоже уйти а душ. Сквозь неспокойный сон Женя чувствует, как ее крепко обняли, со спины. Как Этери оставила легкий поцелуй на ее шеи. Женя ближе придвинулась к Этери, а после и вовсе повернулась к ней лицом, ложась на грудь и обнимая рукой. — Наша жизнь похожа на самые ужасающие американские горки, — бубнит Женя. — Надеюсь, утром я проснусь в твоих объятиях, а не одна в пустой постели. Я все еще люблю тебя, не забывай этого. — Едва разборчиво прошептала Медведева и расслабилась, когда губы Тутберидзе коснулись ее лба. У Этери была всего ночь, чтобы принять правильное для себя решение…